Воспоминания полувековой выдержки (отрывок)

Толстой и Тургенев, и ваш маленький несмышлёныш

_________«Дело в том, что, пока ты маленькая, ты можешь

_________видеть то, что невидимо для тебя большой»*

Летом нас ждал продолжительный тур по местам Толстого и Тургенева. Поезд из Ленинграда, Музей Толстого в Москве, Ясная Поляна, Орёл, Спасское-Лутавиново…

Сейчас оглядываясь на эти события, удивляюсь, как могло случиться, что я пишу о них? Почему они всё-таки извлечены из пыльного уголка памяти вместе с забытыми на многие десятилетия фотографиями, которые делал, будучи школьным корреспондентом? Ведь я не собирался тогда писать ни стихи, ни тем более прозу. Хотя вру, писать я начал именно тогда и на школьном сочинении вместо изложения мыслей о творчестве Блока, я потратил отпущенные 45 минут на написания стихотворения на тему: почему я не хочу писать на заданную тему… Однако, не посещала даже мысль называть это творчеством, а предполагалась распространить оное на круг ближайших друзей; как говорится, для дома и семьи, и не более того.

И, тем не менее, я пишу, и именно в это время, а не в какое-то другое, и не потому что мне взбрело в голову, а так сложились обстоятельства, поставившие меня перед фактом и необходимостью изложить, то что вы надеюсь, дочитаете…

Исчезнувшая юность, почему ты сохранила свою улыбку?

Ленинград-Москва

_______________« — Серьезное отношение к чему бы то ни было в этом мире

_______________ является роковой ошибкой.
_______________ — А жизнь — это серьезно?
_______________ — О да, жизнь — это серьезно! Но не очень...»

Поезд. Хоровое пение на два голоса под гитару, благодарные пассажиры… Наверно, именно это побудило вспомнить о забытой ещё в раннем детстве скрипке, заставило освоить гитару, подчинить её лирике ломающийся голос подростка. Конечно же, это и марево азартной игры, пропускающей минуты, часы, целые ночи меж пальцев, растопыренных веером карт. Для школьников, наконец-то вырвавшихся из-под родительской опеки, это огромный, непомерно большой глоток долгожданной свободы…

Думали ли мы о Тургеневе? Не думаю. Тогда мы предвкушали долгую бессонную ночь перед Москвой, наслаждались неограниченной ни временем, ни обстановкой свободой общения.

Летний ливень

« — А что это за звуки, вон там? — спросила Алиса.
— А, это чудеса, — равнодушно пояснил Чеширский Кот.
— И что же они там делают? — поинтересовалась девочка.
— Как и положено, — Кот зевнул. — Случаются.»

Длинная дорога уходит в гору и добирается до Ясной Поляны, а вместе с ней и мы припадаем к истокам российской словесности. Бродим по парку, разбиваемся на пары, что-то фотографируем, что-то просто разглядываем. Особенно много желающих поснимать у могилы, долго дежурим, чтобы в кадр не попали посетители.

Знаменитая скамейка Льва Толстого! Как же упустить такое и не присесть на дорожку?! Да ни за что! И, конечно же, следует увековечить этот эпохальный момент на фотоплёнке.

Долгая дорога обратно к электричке… Наверно, она никогда не кончится… И тут ливануло! По-настоящему, крупно, надолго…

Я пробежался, чтобы задокументировать в кадрах прибытие к конечному пункту доблестных одиночек и целых отрядов на последнем издыхании, держащихся на плаву только предвкушением грядущей ночи.

Тёплые струи прорвали неба
Полусгнившую простыню.
Ветер бросил газету влево.
Слово каплями пророню:
Лет_Ний Дождь.

И расходясь, и сплетаясь снова
Невидимка соткал ковёр –
Лужи – вспененная основа,
Слово кистью художник вёл:
Лет-
Ний
Дождь.

Вот снова солнце сияет светом!
Крошат кроны для птичих стай
Воду. Гули, пора обедать!
Вон слетаются:
-–Дай!
-–Дай!
-–Дай
Летний дождь.

*Здесь и далее цитаты из книги Л. Кэрролла «Алиса в Стране чудес», одноименного фильма Тима Бертона и компьютерной игры «American McGee’s Alice».