Дорогами Войны 1941 - 1945 годы

ВЕТЕРАНЫ

Ветеранов войны

                    до обидного мало осталось.

Кто-то полностью лыс,

                    кто-то с шапкой густой седины...

Вам от громкой победы

                    нужна была самая малость:

Чтобы вашим потомкам

                    вовек не увидеть войны.

Но проходят года,

                    и развеяны ваши мечтанья.

Мирной жизни уже

                    не достанется вашим сынам.

Снова Марса звезда

                    отправляет их на поруганье -

Как проклятье звучит

                    это горькое слово "Афган".

Вы за мирную жизнь

                    в прошлый раз слишком много отдали.

За свободу заплачена

                    слишком большая цена.

Не колеблясь ничуть

                    вы к душманам сынов отправляли

И уверены были:

                    так хочет родная страна!

А когда оказалось,

                    что всё это было ошибкой,

Сколько горьких минут

                    довелось вам опять пережить!

"Ваша жертва напрасна" -

                    с экрана сказали с улыбкой.

Этой боли двойной

                     вам теперь никогда не забыть!

Хоть теперь отдохнуть бы,

                     прийти в состоянье покоя...

Нет в Афгане войны,

                     вот и внуки уже подросли.

И страна понемногу

                     выходит уже из застоя.

Только залпы орудий

                     опять загремели вдали!

И подросших внучат

                     со слезами в Чечню провожая,

Очень хочется верить,

                     что мира без жертв не добыть.

Мирной жизни хотим,

                     убивая и в тюрьмы сажая...

Не ошибка ли вновь?

                     И тогда нам её не простить!

Ветеранам войны

                     ждать от жизни немного осталось.

Кто-то хочет покоя,

                     а кто-то — дожить до весны!

И по-прежнему ждут они

                     самую-самую малость:

Что наверно, когда-то,

                     на свете не будет войны...

22.02.2020       Каксимкова Марина

Бессмертный полк

Памяти деда посвящаю…

А враг куражился, сжигал

И наши села, и посёлки.

И за спиной солдат была

Москва и родина, и Волга.

Его призвали в пятьдесят,

Пахать имевшего сноровку,

И насмерть был приказ стоять:

И на троих одна винтовка.

По ним открыл враг шквал огня,

Земля смешалась с чёрным небом,

И даже плавилась броня.

Тот не поймёт, кто в пекле не был.

В бою добыл он автомат,

Со злостью действуя лопаткой.

Потом… со связкою гранат

Нырнул под гусеницы танка.

И всё: закончилась война…

Домой летела похоронка…

И вдовья плакала страна.

О, сколько их погибших, сколько?..

Враг задохнулся под Москвой.

Затем и в пух разбит под Курском.

Стал Сталинград, как в горле кость.

И вызрел, вызрел дух наш русский.

И вот пришёл Победный Май:

И слёзы, боль, шальная радость.

Дед о победе не узнал,

А я про подвиг его — знаю…

На фото он ну как живой,

В глазах улыбка, море чувств…

И он вступил в «Бессмертный полк»,

Со мной идёт плечо к плечу…

23.02.2020    Александр Соколов

75-я  Годовщина Победы

Затоплена красными винами

Земля. Небо в сером дыму.

Не прячась за наши спинами,

Товарищи шли на войну.

Не тихо, не громко отстукивал

Сапожную песню Солдат

И доблестью, честью запугивал

Врага за родной Сталинград!

Я в косы вплету ленту белую

За всех седых Матерей,

Что вместе с Победою смелою

Своих пережили Детей...

Мы встанем минутой молчания

И, головы вниз опустив,

Напомним себе в назидание:

Какою ценою ты жив..!

Я день этот встречу тюльпанами,

На Жизнь я свою не ропщу,

Прижав к себе сына, над Странами

Я Голубя вверх запущу!..

23.02.2020        Алёна Родионова – Крымская

Горская быль

Братьям  Газдановым из осетинского села Дзуарикау посвящаю…

Все семеро пали смертью храбрых

Семь сыновей – родителям слава!-

Горских красавцев, на лицах – отвага.

Военной дорогой ехали – топали.

Двое погибли под Севастополем.

У Дзарахмата в Осетии дочка…

Взрывом отмечена горькая ночка.

Храбрым, надёжным был горский солдат,

В Новороссийске погиб Дзарахмат.

От горькой вести на сердце воронка:

На третьего сына пришла похоронка.

Нет сыновей – некого ждать.

От горя такого родимой не встать.

Горькое горе в военном котле…

Лежит Хасанбек в белорусской земле.

В родное село не придёт Созрико:

Погиб он под Киевом, дом – далеко.

Русский мороз пробирал до костей,

Мало в Осетии добрых вестей.

Отец постарел от печали такой:

Сын Махарбек убит под Москвой.

Проклятой войне наступает конец –

Дошёл до Берлина Шамиль – удалец.

Запомнят враги этот грозный урок.

В Берлине погиб последний сынок.

Старейшин увидев, всё понял отец:

— Шамиль! Нет, не правда! Войне ведь конец!

Из рук его внучка испуганно рвётся,

А сердце джигита порвалось – не бьётся.

В школьном музее черкески лежат,

Память хранят, забывать не велят.

23.02.2020        Юлия Талалаева

Память

Что наша память — коротка, непрочна...

Давно земля травою заросла,

там где былых воронок многоточья

и на крови замешена зола.

Давно в свои вернулись гнезда птицы,

и только свист их режет тишину...

Но никогда домой не возвратиться

отцам и дедам, павшим в ту войну.

Их имена не занесут в скрижали

и потеряют в спешке ордена...

Вновь где-то бой… А вы нам завещали:

"Война не повторится никогда".

Но память коротка. На нитке тонкой

висит судьба планеты всей, пока

кладёт цветов букет рука ребёнка

к могиле прадеда — солдата РККА...

23.02.2020       Елена  Асатурова. Администратор

Бой местного значения

Это было в Будапеште-

Был приказ вперед идти,

И не думая о смерти,

Если нужно, то пошли.

Дом жилой- внутри фашисты,

Превратили его в дзот ,

Нет возможность пробиться.

Крикнул я :«За мной, вперед!»

Больно, вдруг, мне очень стало,

Белый снег, кровавым стал.

Значит все-пора настала...

Шутишь брат и вмиг я встал.

И вперед, что было мочи,

Несмотря на боль и страх...

Дом мы взяли, а уж после-

Избавлялись мы от ран.

24.02.2020     Анатолий Федотов

Тебе, солдат, земной поклон

Попалось фото на глаза

На нём солдат, нелёгок путь...

Но не блестит в глазах слеза,

Хоть друга рядом не вернуть..

В  его глазах застыла боль...

Земля в любви здесь не поёт,

А, словно,  жертвует  собой

И  вместе с ним  сама умрёт...

Он  друга на своих плечах

Несёт  до мирной тишины...

Погасший свет в  его очах

Зажжётся там, где нет войны,    *

Где радость и любовь  живёт,

Куда стремится всей душой!

Святая  вера мир спасёт...

Он расквитается с войной.

Тебе, солдат, земной поклон

За  счастье  мирной тишины!

За жизнь, за наш спокойный сон,

Где  взрывов нет и нет войны...

*  " Погасший свет в его очах

     Зажжётся там, где нет войны..." -  подразумевается свет вечного огня.

24.02.2020        Елена Пронь

Орден

К очередной годовщине Курской битвы, участником которой был мой дед. Это его рассказ, который я слышал с детства, и попытался воспроизвести.

Моему деду, Абрамову Якову Ивановичу, посвящается...

   Дни стояли жаркие и безветренные, да и то, июль на дворе. Если бы не война, самое время сенокоса, погода прямо балует, заготовить сена в такое лето труда не составляет.

   Яков сидел на краю оврага, укрывшись от палящего, полуденного солнца под кустом орешника и ждал ездовых, которые не известно где болтались уже часа три, вместо того, что бы поторопиться привезти термоса с обедом. «Не найдут что-ли кухню», -размышлял он, «так ведь ездил сам с ними вчера, показывал, рядом со штабом, что там искать?»

   Старшиной сто двадцати двух миллиметровой гаубичной батареи Яков стал недавно, весной, когда после второго ранения и удаления малой берцовой кости правой ноги его начисто списали из полковой разведки. Сначала было обидно, со своим взводом он просто сроднился, больше года вместе. Сколько вылазок за линию фронта, «языков» полтора десятка на счету. И вдруг старшиной, да ещё в гаубичную батарею. По фронтовым меркам гаубичники глубокие тыловики, уж лучше-бы полковая артиллерия, согласно военной специальности Яков как раз командир орудия, сорокопяток. Но приказ есть приказ, за шесть лет службы к дисциплине он привык.

   И вот теперь они сидят в глубоком армейском тылу, третий эшелон. Сидят конечно весьма относительно, за последнюю неделю четыре раза меняли позиции, бойцы и командиры измотались по полной, перелопатили тонны земли. Если с первой позиции они нанесли удар по квадратам, ранним утром пятого июля, то потом просто переезжали с места на место, пока не оказались на склоне этого оврага, похоже на самом деле в глубоком тылу. В ближайшем к ним населённом пункте, под названием Молодечно, располагался штаб их тринадцатой армии. Там же находились и полевые кухни их полка, куда Яков и отправил за обедом двоих ездовых.

   Звуки боя не стихали уже несколько дней. Через Молодечно двигались к передовой колонны танков, самоходок, тягачей с орудиями и орудиями на конской тяге. «Похоже бои идут очень серьёзные», -понимал Яков, «столько техники и народа не было даже под Сталинградом, а мы так в своём овраге и просидим.» Он поднялся взглянуть не видать ли ездовых, как вдруг с северной стороны позиций батареи увидел сначала столбы пыли, а потом танки. «Что это они к нам, через овраг?» -подумал Яков, и в это время передний танк резко остановился, покачивая стволом, пыль пролетела и Яков явно рассмотрел:

  — Ёлочки зелёные… немцы! — закричал он и рванул на позиции.

 На бегу заметил, как четвёртое орудие осело на бок от взрыва, как огненные вспышки с комьями земли заметались по позиции батареи, как от третьего орудия несколько человек кинулись к НП.

  — Куда, — заорал Яков, как будто его могли услышать, сам между тем тоже бежал к наблюдательному пункту.

   Брёвна командирского блиндажа были разворочены и торчали в разные стороны. Сам комбат, капитан Дерягин сидел на дне хода сообщения, держась двумя руками за шею, сквозь пальцы сочилась алыми струйками кровь, и хрипел. Яков присел перед командиром:

  — Танки, товарищ капитан, танки слева!

  — К орудиям старшина, командуй, — прохрипел комбат, выплёвывая кровь. Затем окровавленной ладонью начал толкать Якова, показывая куда тому надо бежать. Метнувшись по ходу сообщения в сторону позиций первого и второго орудия, старшина столкнулся с санитаром.

  — Там комбат! — Махнул рукой в сторону НП.

  — Знаю! — Проорал санитар не останавливаясь.

 Расчёт второго орудия, под командованием сержанта Димки Соколова уже разворачивал гаубицу.

  — Батарея, орудия на прямую наводку! — скомандовал старшина.

  — Знаю Яков, — Димка показал рукой, — давай к первому, там все необстрелянные.

 Весь расчёт первого орудия сидел в окопе.

  — Из мати вашу мать! — чего-чего, а виртуозно матерится старшина умел, — к орудию, в бога, душу, перемать.

 Яков спрыгнул в окоп и начал выталкивать бойцов.

  — Орудие на прямую наводку! — И, оттолкнув замешкавшегося наводчика, сам припал к панораме и начал бешено крутить ручку вертикальной наводки.

  — Снаряд, снаряд, мать вашу, мухи сонные!

 В это время грохнуло второе орудие, башня вырвавшегося вперёд лёгкого танка оторвалась и, сделав сальто в воздухе, улетела назад, сам танк, проехав по инерции еще немного, встал. Расчёт зашевелился, лязгнул затвор орудия, Яков поймал в перекрестье прицела гусеницу второго танка «Тигр».

  — Выстрел! — «Тигр» крутанулся и тут-же получил второй снаряд в борт от Соколова.

 Ещё три танка и одна «Пантера», успевшие вползти в овраг, на секунду остановились и начали пятится, продолжая посылать снаряд за снарядом по позиции батареи. Яков махнул наводчику:

  — К орудию! — сам встав между первым и вторым расчётами командовал, — второе орудие по «Пантере», первое по замыкающему «Тигру», огонь!

 Выстрелы почти слились, «Пантера» закрутилась, расстилая гусеницу, «Тигр» уходил за склон.

  — Огонь!

 «Пантера» густо задымила, экипаж выскочив укрылся за бронёй ближайшего танка. «Тигры» уходили. Когда ствол последнего танка скрылся за склоном, старшина скомандовал:

  — Прекратить огонь!

 В овраге смачно дымили «Тигр» с «Пантерой», да, нелепо уткнувшись в кусты, стоял лёгкий танк без башни.

  — Вот это мы им дали, — молоденький сержант, командир второго орудия, растерянно улыбался, обводя глазами расчёт.

  — Ага, особенно ты, — Яков беззлобно ругнулся.

 Подбежал Соколов:

  -Яков Иваныч, товарищ старшина… дым от «Пантеры», ничего не видно.

  — Нормально, Дима, нормально. Случайно они на нас нарвались, к штабу шли, наверное. Потери есть?

  — Я послал к первому и второму. Блиндаж командирский… первым выстрелом.

  — Видел, Дерягин ранен, в шею.

 Прибежал посланный Соколовым боец:

  — Товарищ сержант, у первого расчёта шестеро погибших, двое ранены, легко, сами перевязались. У второго повреждено орудие, тоже двое раненых, остальные целы. Комбат ранен, осколок в горло, санитар сказал — легко, говорить только не может, замполит с командиром взвода управления и связист убиты.

  — А где взводный огневого? — спросил Яков.

 Младший лейтенант Зыков прибыл на батарею с последним пополнением, дней десять назад. Маленький, краснощёкий мальчишка, восемнадцати лет, прямо с курсов.

  — Да вон, сидит в окопчике, плачет, маму зовёт.

 Старшина с сержантом пошли к окопчику. Лейтенант сжавшись в комок сидел на дне и вращая глазами причитал:

  — Я не хочу, мамочка, мамочка, я не хочу.

  — Товарищ старшина, начальство! — Крикнули от первого орудия.

 Яков развернулся и быстро направился к позиции первого. На батарею на скорости влетели три «Виллиса», из первого на ходу соскочил генерал, несколько старших офицеров выпрыгивали из машин. Старшина подобрался, поправил пилотку.

  — Где комбат? — не дал доложить генерал.

  — Ранен, товарищ член военного совета, — Яков генерала знал, весной в госпитале он вручал награды, в том числе и старшине Абрамову, медаль «За отвагу».

  — Остальные?

  — Убиты, товарищ генерал.

  — Все?

  — Командир огневого взвода, младший лейтенант жив, в окопчике сидит, испугался немного, пацан совсем, товарищ член военного совета.

  — Кто командовал батареей?

  — Старшина Абрамов! — вскинул руку к пилотке Яков.

  — Орден! — генерал обернулся к офицерам и протянул руку, — орден!

 Один из полковников открыл портфель и протянул члену военного совета красную коробочку.

  — Спасибо, старшина, — генерал открыл коробочку и протянул Якову орден Красной звезды. — Спасибо, — и уже всем, — спасибо, товарищи артиллеристы, Всех к наградам, всех.

 Двое бойцов подвели раненого комбата и усадили в одну из машин.

  — Младшего лейтенанта сюда, — высокий полковник махнул, подзывая автоматчиков, приехавших с командирами.

 Привели взводного и усадили рядом с комбатом. Машины развернулись и быстро поехали в сторону Молодечно.

  На следующий день назначили нового комбата и офицеров, батарею пополнили личным составом. Всех участвующих в бою наградили медалями, член военного совета слово сдержал. Через месяц вернулся капитан Дерягин, только не на батарею, а в штаб полка. О судьбе краснощёкого младшего лейтенанта никто ничего не знал.

24.02.2020     Мик Александров

Могила Неизвестного Солдата

Когда монумент открылся,  *

Дед мой, простой мужик,

Искренне удивился –

Кто ж  там тогда лежит?

Дорого дАлась Победа

Нашей огромной страны,

Как и у многих, у деда

Брат не вернулся с войны.

Не было похоронки,

Не было похорон,

Я деду сказал негромко –

А может быть, это он?

Дед на мгновенье замер,

Как-то немного сник,

И повлажнев глазами,

Смысл монумента постиг:

Много их, ох как много,

Что не вернулись домой,

Осталось лежать по дорогам

Этой поры лихой,

И сквозь потери стон

Тех, кого нет дороже,

Может быть, это он –

Каждый подумать может!

Светлые души их

Греет пусть это пламя,

Словно звенящий мотив –

Слава и вечная память!

* — имеется в виду открытие мемориала памяти "Могила Неизвестного Солдата" в 1967 г. в Москве.

25.02.2020    Сергей Грошев

Не вернулся с войны...

Посвящаю моему дяде Ивану Скуратову, погибшему под Ржевом…

Бои подо Ржевом сродни мясорубки:

Кладбищ без могил, леденящая грусть.

Секира нещадной войны: трупы, трупы.

Родная Отчизна! Избитая Русь...

Звучат над полесьем густые раскаты,

Сорвалась с цепи ненасытная смерть.

И падают в снег молодые ребята,

И кружит, и вертит войны, коловерть.

В разгуле надсадно- кипящего фронта

Вдруг вспыхнул внезапностью миг тишины.

Раздвинулась ярко черта горизонта.

Боец молодой не вернется с войны...

Ах, сколько тобою еще не долюблено!

Остался ты в памяти нашей юнцом.

На ржевской земле, у деревни Нелюбино

Ты насмерть сражен был немецким свинцом.

Метель разгулялась уже на рассвете,

В сугробы сбивая снега на логу.

Ты в сорок втором был убит… Не приметен,

Остался лежать на холодном снегу.

Рвут землю на части глухие разрывы,

Смешались в едино смерть, доблесть и жизнь.

Над каждым погибшим кружил сиротливо

Снег белый. И ветер свистел всё: "Проснись!"

И горя людского ничем не измерить,

И беды ковшом никаким не испить.

В победу тогда было сложно поверить.

Но знали- нельзя ни на шаг отступить.

Снег белый слетает с небесного сита.

Набатом гудит вековечная весть:

Никто не забыт! И ничто не забыто!

Что было! Что будет! Что помним! Что есть!

Ммария Целуйко

26.02.2020 авапрол

Память

Евдокие Носаль посвящение.

Птицей подбитою на зЕмлю пав, крича,

В горле застывший стон, сучья, кровь берёзы.

Ногти скребут. Под обломками кирпича

Сын… он родился…. был…. каменеют слёзы.

В небе свинец смертоносный, утробный гул.

Нет, так не может быть, здесь родное место!

Жуткий зловещий вой, свист игольчатых пуль,

Адский огонь, в нём… дети…… жители Бреста.

Как тут привыкнуть, пройдя через боль потерь,

Вгрызться, вцепившись в жизнь, стать для всех свечою?

Яростно давит всё, рвётся фашистский зверь,

Чёрная туча, мрак глухою стеною…

Ночь, взлёт, заданье, послушный руке штурвал,

Пламя зениток, пике, кинжал-прожектор.

Это не важно: бешеный злобный шквал,

Бой, как спасение, выжженный остров пепла.

Штурман одной рукой держит за воротник,

Тело обмякло и навалилась тяжесть,

Купол качнулся осколком льда, слабый крик,

Там впереди свет: поле белых ромашек.

Надо… за всех и сражаться, и просто жить.

Солнца прощальный луч, раскололось небо.

Надо… за всех, кто умел и хотел любить.

Алой рекой рассвет…. соль… краюшка хлеба.

Сколько их… девочек, жён, матерей, невест…

Их молодыми глазами смотрит вечность.

На обелиске с звездой выжжен пламенем крест,

Память… уходящая ввысь бесконечность…

26.02.2020     kolinac

СКВОЗЬ ПЛАМЯ АДА

О зверствах гитлеровцев свидетельствует

Василий Лягушов − пленник фашистских лагерей

 в Гомеле, Чернигове, Барановичах, узник застенков

в Праге, Брно, Моравской Остраве, неоднократно

 приговорённый к смерти в Освенциме и Дахау…

* * *

− Я к смерти был приговорён не раз.

Теперь не помню точно: умер, жив ли?

Сжигали и расстреливали нас,

Присвоив право на чужие жизни.

Меня водили трижды на расстрел,

И трижды очередь на мне кончалась,

Сгореть в печи я мог, но не сгорел...

Судьба моя, как на весах, качалась.

Я виселицы тоже избежал −

Не цепки оказались лапы смерти.

Её порой я, как спасенья, ждал…

Смерть не страшна в страданиях, поверьте.

Я помню боль.

                               Не рассказать о ней.

Молчат рубцы на сердце, как зарубки,

А от побоев шрамы на спине

Оставили фашистские ублюдки!

Металась, как в силках, моя душа,

Я сдерживал себя от подлой дрожи.

В аду, где жизнь не стоила гроша,

Бороться приходилось, кто как может…

Из плена трижды делал я побег

В края, где свет родного небосвода.

Где гордое есть имя – «Человек»!

Где сердце ждёт желанная свобода.

О, ты, Свобода, − сердцу милый звук!

Тобою  до войны не дорожили,

Дышали мы, не думая, что вдруг

Тебя не станет.  − Так  беспечны были…

Электриком на станции служил,

Довольствуясь вполне своею жизнью,

С любимым делом знался, не тужил,

Семью имел, коллегами был признан...

Мне б снова с Таней свидеться, с женой,

И с Белым Углем, одолев напасти.

Далёкий уголок земли родной…

Жизнь в мире до войны − вот было счастье!

Работал от зари и дотемна,

Все знали нас в посёлке − Лягушо́вых.

Всё отняла проклятая война.

За это драться с немчурой пошёл я.

Но воевать недолго привелось,

Поспешно отступали мы с боями.

Был ранен, в плен попал. Осталась злость:

Как расквитаться с подлыми врагами?

Мерцал чужой над нами небосвод,

Но я не сдался, продолжая биться,

Искал момент бежать, да только вот

Собаки охраняли нас и фрицы…

Когда же обволакивала ночь,

Без сил валился я ничком на землю.

Хоть жилист был, но трудно превозмочь

Лишения, коль раненый и пленный.

Лежали мы вповалку на земле,

Спасительным лучом луна манила,

Как будто подавала руку мне,

И ввысь влекла неведомая сила.

Но набегала тень от облаков,

И сердце жгла тоска невыносимо.

Припоминал Кавказ и земляков,

Семью, родных, что дороги, любимы.

Я знаю, там им тоже нелегко,

И некому утешить в целом свете.

Дочурку бы увидеть и сынков,

Хотя бы весть домчал им странник-ветер…

Напел бы,  что я жив, что всех люблю,

Пусть ждёт жена, отца пусть помнят детки.

Хоть мочи нет, я трудности стерплю,

Ведь русский дух живёт во мне от предков.

Стонали раненые и просили пить,

Прохлада ночи − малая отрада.

А я шептал упорно: «Надо жить,

Любой ценой бежать отсюда надо!»

Бежать. Но как побег осуществить?

Об этом каждый здесь мечтал, наверно,

И хуже, − думал я, − не может быть

Страданий, навалившихся безмерно.

Но всё, что пережить потом пришлось,

Такое не увидишь и в кошмаре,

От страха будто сердце запеклось,

Глаза затмило, словно едкой гарью.

Врага, Бог, за кощунство покарай!

За лозунг, что над лагерным есть входом

В Освенциме, вещал: «Arbеit maсht frei»*.

Но только смерть давала здесь свободу...

  * «Труд делает свободным» − с немецкого.

За Родину мы можем умереть,

И защищать её − дано нам право,

Но нету права нам в печи сгореть,

Как скот на бойне − без борьбы, бесславно…

Расписан чётко лагерный устав.

В нём день и ночь налажена «работа»,

Где смерти жернова, не перестав

Молоть, не знают бедным жертвам счёта.

Но мне, однако, очень повезло:

Был на свинарник я отправлен к фрицу

С напарником. «Вживаясь» в ремесло,

В хлеву мы спали, ели жмых-кашицу. 

Здесь, наконец-то, подвернулся шанс:

В неволе, чтоб не сделаться свиньёю,

Решили мы бежать и как-то раз

Рванули в лес дождливою порою.

 Сквозь пасмурные тучи в вышине

Луны «фонарь» путь освещал, мигая.

И филин глухо ухал в тишине,

Лесную чащу криками пугая.

Бежали без дорог, едва дыша,

Без сил, шатаясь, шли сквозь сумрак ночи.

Погони нет, воспрянула  душа,

Пора бы отдохнуть − устали очень.

Но, чтобы не настигла нас беда,

Как звери, днём в кустах глухих сидели,

А с темнотой − Полярная звезда

Вела нас на восток к заветной цели!

Всё б ничего, но голод донимал,

К жилью мы выходили только ночью.

Однажды петуха мой друг поймал,

Сырым его глотали мы, не морщась...

Стояла осень. На полях морковь,

Картошку, озираясь, мы копали.

Но без еды мы голодали вновь

И, прячась, от бессилья засыпали.

А раз вдоль речки пролегал наш путь,

Бурливой, словно в детстве − на Подкумке.

Вдруг вижу, как во сне, сдавило  грудь:

Стоит девица, «Красный крест» на сумке.

Не ожидали мы подобных встреч.

Подходим ближе, просит не бояться:

«Я – «Красный крест», − на русском молвит речь, −

Я выведу вас к партизанам, братцы».

Отстали что ль мы в лагерном плену?

Про «Красный крест» я слышал краем уха.

А вдруг и впрямь вернёмся мы в страну,

И кончатся мученья, невезуха?!

И повела...

           Прямёхонько – к врагу,

Дошло нам позже – «утка» подсадная.

И снова плен, побои...

                                               Не могу...

Свобода унеслась, как дым, растаяв.

Прощался с жизнью вновь, судьбу кляня.

Но смерть визит как будто отложила…

И вновь спасла профессия моя,

Ведь до войны электриком служил я.

Припомнил Белый Уголь, речку, плёс,

Мерещился Подкумка мирный рокот.

И водопад, летящий под откос,

У домика близ станции высокой.

Как будто ласточки гнёздо плели

И радостно кричали, вылетая,

Смотрел на них, в душе сады цвели…

Закрыв глаза, на нарах так мечтал я.

Но растворялся этот сон живой,

И милые друзья, и всё родное…

Маячил с автоматом часовой

На вышке, словно дьявол, предо мною.

Не рассказать про все мытарства мне.

В «Сопротивленье»* лагерном сражаясь,

Мы умудрялись выжить в том огне,

Давя к себе непрошеную жалость.

С друзьями снова я бежать решил,

«Колючку» ночью отключив от тока,

Мы выбрались. Но вновь в лесной глуши

Поймали фрицы нас, избив жестоко…

Потом я в третий раз бежал. Судьбой

Играл, она скупа на милость.

Четыре года ада − за спиной,

Как рыба бился...

                 Где ж ты, справедливость?!

* Сопротивленье –  интернациональное подполье, организованное

 в Освенциме  русскими, поляками, чехами, немцами – людьми,  сильными духом.

Оказывало помощь заключённым, устраивало  диверсии, имело связь через поляков  с внешним миром.

       * * *

Фронт близился. Я слышал гром в ночи:

Всё громче канонада наступленья.             

Но в ров согнали пленных палачи,

Чтоб уничтожить всех, скрыв преступленья.

Под лай собак и свет прожекторов

Из пулемётов пленных добивали,

Бульдозеры закапывали ров,

А сверху огнемёты поливали...

Мир треснул в той траншее пополам,

Как будто воцарился ад кромешный.

На мне лежали мёртвые тела,

Я выбраться пытался безуспешно.

Не зная слов, молитву я шептал,

Как в забытье, валялся без движенья.

Мне чудилось, что призраком я стал, 

Что умер я, и что конец мученьям...

А утром в тишине пронёсся крик

Спасительный, услышали впервые:

«Друзья, камрад, пришёл свободы миг!

Вставайте, бедолаги!

                                         Есть живые?»

Над головою нашей покружив,

Смерть отпустила вновь из душегубки.

Лежу, раскинув руки, с мыслью: «Жив...»

Саднят лишь болью  на сердце зарубки.

Со злостью думаю: «Скорее встать бы в строй,

Врагу дать перцу, взяв винтовку в руки!

Расправиться с проклятой немчурой

И отомстить за боль свою и муки!»

И вот, едва оправясь, рядовой,

Я в логове врага громлю бесстрашно.

От пуль не прячусь на передовой,

Спасенья нет  фашистам в рукопашной!

Но, как ни бей проклятого врага,

Вовек не расквитаться за любимых.

Погибших не вернуть нам никогда…

О ком в душе страдающей скорбим мы...

Я умирал в Освенциме не раз,

Вновь обращаюсь к вам, сыны Отчизны:

«Фашизму − нет!

                                 Я заклинаю вас!

Взывая к памяти во имя жизни!»

Победой зло остановить смогли,

Пришла она,  и всем нам стало легче.                

Но всё же тлеют на сердце угли́ −

Душой навек войной я покалечен...

Я долго успокоиться не мог.

А тут измену мне ещё пришили...

И повезли, как зека, на восток,

Потом на юг, в Сухуми, на машине.

Я рад, что не в Освенцим...

Мало, знать,

В плену хлебнул я горюшка-кручины...

Пороги долго обивала мать,

Моля начальство, чтоб «простили» сына.

И всё ж дохлопоталась, помогла −

Вернулся я и встретился с семьёю,

Оттаял… Горечь будто отлегла,

Ушёл в работу снова с головою.

ГЭС восстанавливали по частям,

Хоть сами жили в голоде, разрухе,

Но рады были добрым новостям,

Со всей страною возрождались духом.

И я втянулся вновь в рабочий ритм,

Днём некогда скучать мне «в пользу бедных».

Но по ночам вновь снились вспышки битв

И крематория зияющая  бездна.

Там лес людских вздымающихся рук,

Безмолвных ртов, как в связке монолитной.

Я видел очередь, а в ней − мой лучший друг,

Он шёл к печи  −  утробе ненасытной...

Там запах смрада над землёй висел

И воздух духом гари весь пропитан,

Горели штабеля из дров и тел,

Трещало пламя, дым шёл до зенита!

Метался, просыпался я  в ночи,

Жена меня, лаская, утешала.

Но лишь засну, как жаром из печи

Мне жутью смерть в лицо опять дышала…

А днём − работа, добрые друзья,

В делах я забывал тот ад кровавый.

Мне думалось: «Знать, выжил я не зря −

За всех судьбой мне жить даётся право.

Сынов двоих бы вырастить и дочь,

На ГЭС служить, трудиться, как бывало.

Я выдюжил, я должен превозмочь

Груз тяжких лет, а это всё ж немало...»

1-е лирическое отступление

Герой мой жил в эпоху грозных лет,

Отдав себя «до дней последних донца».

И жизнь его, скажу я, как  поэт,

Была ярка, сродни свеченью солнца.

Свой подвиг до конца не осознав,

Ушёл из жизни тихо, незаметно.

Не сломлен стержень, верил в то, что прав,

Служил добру и людям беззаветно.

Два памятника в честь него стоят:

Освенцима погасшие руины…

И Белый Уголь − Мужества маяк,

В них труд и подвиг слиты воедино.

Свершениям его  забвенья нет.

Сияла светлячком и ГЭС землянам,

Из Космоса был чистый виден свет,

Как детства незабвенная поляна.

Всем отстрадавшим людям грозных лет

Любви своей вновь гимн пою сегодня. 

Пусть в памяти всегда живёт народной

Душ этих чистых, несказанный свет!

2-е лирическое отступление

А на Подкумок вновь пришла весна,

На разные хоры заголосила,

Рождением своим удивлена,

Являя миру красоту и силу!

Промчались годы табуном коней,

Как воды рек, гривастою волною.

Стальные кони − символ наших дней.

А что придёт за конницей стальною?..

Звончей журчит студёная вода −

Весны всепобеждающая талость,

Кричит о том, что с гор не раз сюда,

В долину жизни, к людям возвращалась!

Как снег − седые горы и виски,

А рядом жизнь бушует молодая,

По всей России, словно светлячки,

Электростанций лампочки сияют!

29.02.2020     Александр Головко

Медаль из… дивана

Работая с поисковиками по открытию новых имён бойцов времён Великой Отечественной войны, не перестаю удивляться тому:  как мы ещё мало знаем о боевых подвигах,  вернувшихся с фронтов, с медалями и орденами. Они жили около нас, ходили на работу, имели детей и внуков, радовались и огорчались, переживали по поводу  развала Советского Союза и социалистического строя в государстве, за которое стояли насмерть у огненных рубежей в далёком теперь 1941-ом  году. Они свято верили в победу коммунизма и правое дело! И так больно в сердце каждого, оставшегося в живых ветерана,  отозвалась перестройка, переход страны на капиталистические рельсы, а за ним и новый уклад жизни, который они не хотели иметь.

Ко мне обратилась знакомая из Дальнереченска (Дальний Восток) с просьбой,  помочь отыскать по номеру медали «За отвагу» имя её владельца. Медаль попала в семью чисто случайно: купили старенький диванчик для дачи. Когда его приводили в порядок, между спинками нашли «кругляшок» без колодки. На аверсе изображён танк с самолётами, надпись «За отвагу». На реверсе выбит номерной знак. Гурт у медали был гладким. Мария Костынюк не могла выбросить реликтовую вещь, и она хранилась в семье. Но, по-видимому, настала пора «собирать камни», то есть, вести переоценку ценностей.  И Маша  решила найти родственников владельца этой медали, чтобы передать  награду как память о героическом прошлом их пращура. Обратилась ко мне.

Информация была выложена сразу на нескольких поисковых  сайтах.  На одном из них профессионалы  докопались до истины. По номеру награды  вышли на владельца, и им оказалась… женщина! Хотя, чему тут удивляться. Немало их, наравне с мужчинами, переносило тяготы военного лихолетья, подставляя своё хрупкое плечо там, где особенно трудно и опасно. А опасно непосредственно на поле боя, когда рвутся снаряды и стоит гул от артобстрела, когда с криком «ура!» наши ряды поднимаются в, может быть, последнюю  свою атаку. Санитарки подбирают раненых и контуженных, на волокушах или на себе, тащат бойцов в тыл, оказывают первую необходимую медицинскую помощь. Медаль принадлежала Ольге Ильиничне (Игнатьевне) Слинкиной, 1925 г.р., уроженке Приморского края, города Иман. На сайте «Подвиг народа» пробили данные по старшине медицинской службы и узнали, что это её не единственная награда. Опираясь на документы, попробуем  восстановить её армейскую судьбу на фронтах Великой Отечественной войны.

Ольга Слинкина призвана Майкопским РВК, Краснодарского края, Адыгейской АО в  Майкопском районе в 1942-ом  году. На период призыва ей было всего 17 лет. Как  попала дальневосточница в южные края, нам пока неведомо. Была зачислена в состав 1337 стрелкового полка 318 стрелковой дивизии санитаркой. Дивизия  сформирована летом 1942-го  года на базе 78-й бригады и 165-го запасного стрелкового полка, ведущего  в то время тяжелые бои в районе Красного Лимана. В её состав вошли 31-й (полковник Ширяев), 37-й (подполковник Блбулян), 39-й (подполковник Каданчик), стрелковые полки. В августе 1942-го  года  части дивизии  удерживали  рубеж по левому берегу Кубани от Ново-Михайловской до Ладожской. В этот период времени  юная санитарка стрелкового батальона получила свою первую награду – медаль «За боевые заслуги».

Приказ подразделения

№: 2/н от: 16.12.1942

Издан: 1337 сп 318 сд

Архив: ЦАМО

Фонд: 33

Опись: 682526

Ед.хранения: 633

№ записи: 16225481

Медаль получена «…за образцовое выполнение боевых заданий Командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество». Значит, семнадцатилетняя девушка наравне с взрослыми бойцами  крепла в боях и мужала, сохраняя спокойствие и хладнокровность при выполнении  своих обязанностей санинструктора.  В наградном листе читаем: «… в боях за социалистическую Родину в районе Новороссийска… проявила мужество и отвагу.  Тов. Слинкина О. И. добровольно пошла в ряды РККА и на поле боя под сильным огнём  противника оказывает раненым медицинскую помощь. За время с 19 ноября по 27 ноября 1942-го года она вынесла с поля боя 18 раненых бойцов и командиров с их оружием…» Только с отчеством немного просчитались отцы-командиры,  записав её Игнатьевной. По-видимому, непривычно было им называть хрупкую тоненькую девочку по имени-отчеству. А в новороссийской круговерти, которая пришлась аккурат на этот период, уточнять никто не стал. Игнатьевна – так Игнатьевна. В одном из боёв, санинструктор получила контузию и оказалась в медсанбате. После лечения вернулась в строй.

В 18 лет Ольга Ильинична уже в звании старшины медслужбы  на должности -  санинструктор 433 истребительного противотанкового дивизиона 318 стрелковой Новороссийской дивизии. Дивизия приписана к Северо-Кавказскому фронту.  Из очередного наградного листа узнаём, что она была второй раз  ранена в сентябре 1943-го года.  Медаль «За отвагу» получена не за красивые глаза.

Эх, ей бы в мирное время, молоденькой и интересной, с парнями в клубе на танцах вальс кружить  в шёлковом светленьком платьице, в туфельках на стройных ножках. А она  «… вместе с орудийными расчётами при передвижении орудий НА РУКАХ в боевых порядках пехоты неразрывно следовала  за  расчётом,  помогала тянуть орудия… оказала первую медицинскую помощь раненым и вынесла с поля боя 17 раненых бойцов. В сентябре 1943-го  года за село Гайдук  была тяжело ранена…» (Из наградного листа).

Командир стрелковой дивизии, полковник Гладков поставил резюме: « Достоин  (как мужчину,  прим. автора),  награждения медалью «За отвагу». Но эта не та медаль, которую нашла Мария Костынюк в стареньком диване между подушками в далёком дальневосточном крае. Номер её был иным.

Слинкина Ольга Ильинична 1925г.р.

Звание: старшина медслужбы

в РККА с 03.1942 года Место призыва: Майкопский РВК, Краснодарский край, Адыгейская АО, Майкопский р-н

Место службы: 433 иптдн 318 сд ОПА

Дата подвига: 17.09.1943

№ записи: 18397637

Медаль «За отвагу»

podvignaroda.ru/?#id=18397637&tab=navDetailManAward

После излечения в госпитале,  девушка вновь возвращается в боевой строй. И просится в ту же часть, с которой начинала свой героический  военный  путь. Предполагаю, что многих своих товарищей по оружию она недосчиталась, прибыв в полк, и горько плакала, осознав потерю. Была ли в её душе ненависть к фашистам? Думаю, что да. Тогда у всех в душе кипела ненависть к захватчикам. Не хотел сдавать враг лакомые куски приморского побережья. Но Новороссийск и Севастополь овеяны боевой славой тех лет и солдат, кто сложили  головы за  освобождение вышеназванных городов. А помнят ли потомки Ольги о славе своей героической бабушки?

318 дивизия к времени  прибытия Слинкиной в часть, уже приписана к отдельной Приморской армии.

Шёл 1944-й  год. В следующем наградном листе читаем: « В боях на Севастопольском участке с 7-го по 12-ое мая  в районе села Кадыковка … старшина медслужбы находилась с расчётами прямой наводки в боевых порядках пехоты. … оказала первую медицинскую помощь 27 бойцам и офицерам  и под сильным артиллерийско-миномётным огнём  вынесла с поля боя 4-х раненых с их личным оружием».

Капитан считал, что старшина медслужбы достойна награды ордена Славы 3 степени. Но… штабисты решили роскошью для дважды раненой девушки и вернувшейся в строй,  дать  орден. Приказом провели награждение второй медалью «За отвагу».  Её-то и определили поисковики по номеру, нашли, кому она принадлежала!

Приказ подразделения

№: 2/н От: 20.05.1944

Издан: 318 сд

Архив: ЦАМО

Фонд: 33

Опись: 690155

Единица хранения: 2342

№ записи 31774023

Медаль «За отвагу»

podvignaroda.ru/?#id=31774023&tab=navDetailDocument

1945-й год. Ольга Ильинична Слинкина воюет  на 4 Украинском фронте. В свои неполные 20 лет она прошла великую школу испытаний, окрепла духовно и физически. Опыт, приобретённый под Новороссийском и Севастополем,  пригодился  в дальнейшем. До Победы оставалось немного.  Но они тогда ещё не знали,  когда наступит срок, хотя  твёрдо были уверены, что обязательно освободят свою землю! К этому времени девушка вступила в комсомол, про данный факт мы также узнаём из наградного документа.

Март победного 1945-го года. Весна пришла вполне ожидаемо  в тёплые края. Распускающиеся каштаны и акации напомнили  о мирном времени. Но стоящие в руинах города и сёла кричали об ином – война продолжается!  Горно – стрелковому полку, в котором несла службу Ольга,  присваивается  звание ордена Суворова 3 степени.

Из наградного документа на Ольгу Слинкину: «под сильным арт-мин. огнём противника оказала первую медицинскую помощь 38 раненым бойцам и офицерам и вынесла с поля боя 21 чел. раненого.  В боях тов. Слинкина бесстрашна»… Командир Хайбулаев просит вышестоящее командование наградить санинструктора четвёртой правительственной наградой – орденом «Красная звезда».  Но снова в штабе всё решили по-своему –наградили орденом Славы 3 степени. Примечательно, что орден вручили 8 марта 1945 года,  в Международный женский день.

Приказ подразделения

№: 7/н От: 07.03.1945

Издан: 318 гсд 1 гв. А 4 Украинского фронта

Архив: ЦАМО

Фонд: 33

Опись: 687572

Единица хранения: 1461

№ записи 39146012

Орден Славы 3 степени

podvignaroda.ru/?#id=39146012&tab=navDetailDocument

А тридцатого числа этого же года санинструктор  при переправе через реку Висла, исполняя свои прямые должностные обязанности, третий раз получает ранение.  Вот как описывает этот случай в наградном листе командир 1337 горно-стрелкового полка майор Корабельщиков: « … под сильным огнём противника оказывала помощь раненым бойцам и офицерам. Рискуя жизнью, ползала в боевых порядках, многим воинам спасла жизни…  В этом бою была ранена и эвакуирована в госпиталь. В настоящее время возвратилась в часть».

30 июля 1945-го  года  Ольга Ильинична Слинкина награждена орденом Красной Звезды. Приказ подписал Герой Советского Союза, генерал-майор Гладков. Да, да, тот самый Гладков, который вручил санитарке в 1943-ем  году её первую медаль.

Приказ подразделения

№: 52/н От: 30.07.1945

Издан: 318 гсд 38 А 4 Украинского фронта

Архив: ЦАМО

Фонд: 33

Опись: 687572

Единица хранения: 2465

№ записи 37495730

podvignaroda.ru/?#id=37495730&tab=navDetailDocument

Благодаря поисковику Алексею Иванову, Олегу Гусеву, ребятам с сайта «Смолбалт», мы установили военные пути-дороги фронтовика, женщины-героини, санинструктора, старшины медслужбы, Ольги Ильиничны Слинкиной. Как же сложилась её дальнейшая послевоенная судьба? В этом помог разобраться Алексей Иванов. Он нашёл её место погребения. Из информации почерпнули, что  после войны Ольга вышла замуж и стала Сизинцевой. Проживала в последние годы своей жизни в г. Уссурийске. Там и нашла последний приют и покой на местном кладбище. А ордена и медали? А кто его знает. Судить по той, что была найдена в стареньком диване, право, не берусь. Может, не постигла печальная участь остальные награды,  и они хранятся у родственников – детей или внуков – в должном порядке и с почитанием.  Благодаря Марии Костынюк, поисковикам, мы открыли ещё одну страницу судьбы фронтовички, старшины медицинской службы – Ольги Ильиничны, умершей в 1993-ем  году. Светлая ей память!

29.02.2020      Ромашка

С ПОЛКОМ БЕССМЕРТНЫМ

 Дух испускают тучи грозовые

В атаке яростной, взрываясь изнутри,

Зря молнии вонзают штурмовые:

Вдали сияют  золотые янтари.

Итог баталий  грозовых известен,

Окончились  они нешуточным дождём.

А  натиск туч сегодня неуместен,

С полком Бессмертным мы в бессмертие идём.

Мы помним   поражения и беды,

Что не сломили Дух  защитников страны.

Отдавших жизнь  родных отцов, и дедов

В сраженьях  на полях чудовищной  войны.

Восставшие   из праха  батальоны,

В единый строй  с живыми встали все,

Чтоб помнил мир, их было миллионы

Героев  давших жизнь сегодняшней весне.

Дух испустили тучи грозовые.

Сияют небеса под солнечным дождём.

Друг другу в день Победы все родные

С полком Бессмертным мы в бессмертие идём!

01.03.2020         Татьяна Уразова

СОЛДАТСКАЯ ВДОВА

В белом платочке старушка седая

Шепчет тихонько.  Судьбу   проклиная.

Ну, и  судьбинушка (мачеха   злая)

Выпала  ей.  Что  за  доля  лихая!

В битве неравной погиб  у  речушки,

В поле заснеженном милый Ванюшка.

Снег, словно саваном  белым  укутал.

Вьюга отпела.  А кто-то  всё  спутал:

«Без вести сгинул! Как сбили нас с толку…

 Бога молила. Надеялась долго:

Жив! Возвратится! Жить, не было мочи:

Тяжкие дни,  одинокие ночи».

В прошлом осталась война… Ох, далече!

Плачет старушка.  Дрожат её  плечи.

Ваню любила, ждала!  Как   мечтала

Встретить  его!  А  теперь  уж  устала…

01.03.2020      Татьяна Уразова

УШЁЛ ОН, КАК СОЛДАТ

Метель хвостом крутила, как собака

И завывала, чуя чью-то смерть.

Во мгле ветвей безжалостную драку

По-женски развязала круговерть.

Хлестали ветви дружно и с оттягом.

Скрипел, качаясь, на столбе фонарь.

И ни души. На сельсовете стягом

По небу хлопал ветер, как и встарь.

У печки греясь, сторож, тот вояка,

Что всю войну прошёл и брал Берлин,

Вдруг стукнул кулаком: — Как всё двояко!

Всю жизнь я  выбиваю клином клин.

Там за окном грохочут злобно ставни,

Там воет одуревшая метель.

А жизнь ничто. Ничтожны её ставки.

Был Озерлаг.     Бараки. Канитель…

Он выживал, как мог. Что напоследок

Судьба опять преподнесла ему?

Мечтал он умереть цветущим летом,

Но сердце боль пронзила. Почему?

Наедине, как на войне, с «Косою».

Свистит, как будто, где-то свиристель…

Огонь в печи погас… Слеза – пустое…

Ушёл он, как солдат  в  студёную  метель.

01.03.2020      Татьяна Уразова

Над  полем  бескрайним  все  также  грохочет

Над  полем  бескрайним  все  также  грохочет,

Не  стихла  тревога  еще  на  Десне.

То  эхо  войны  на  задворках  бормочет,

То  колокол  бьет  по  погибшим  в  войне.

И  чудится  зарево  вновь  в  поднебесьи,

И  слышатся  грохоты  взрывов  вдали.

То  гулкие  звуки  кружат  над  полесьем,

То  стоны  израненной  русской  земли.

Разносится  эхо  раскатистым  громом,

Струя   за  струей  на  стеклянном  окне...

То  матери  павших  напуганы  звоном,

То  слезы  их  льются  рекой  по  земле.

Над  полем  раздольным  все  также  клокочет,

Не  смолкли  с  военных  времен  небеса.

Там  ветер  свободный  внезапно  наскочит,

Там  память  о  прошлом   колышут  леса.

01.03.2020     Ольга Якубовская

Вдова солдата

В маленькой ветхой избушке

На краешке села

Тоненькая старушка

Тихо себе жила.

Мужа она схоронила,

Деток не нажила.

Тихо так в дом входила

Тонкая, как игла.

Утром она молилась,

Выпив стакан воды,

Чтобы опять не случилось

Той проклятущей войны.

Только свадьбу сыграли

Только сняла фату,

Мужа на фронт забрали,

Ждала его всю войну.

Не верила похоронке,

Ждала, проглядев все глаза.

Вернется к родимой сторонке,

Ведь ей без него нельзя.

Так и состарилась, глядя

На горизонт полей.

Только охрипшее радио

Днем говорило с ней.

Только одна фотография,

Тусклая, на стене

На которой она все гладила

Мужа по голове.

И для чего ты, милая,

Жизнь свою прожила?

Стала тебе могилою

Старенькая изба.

Жила она мужниной тенью

И хлеб пекла на двоих,

И был каждый божий день её

Общей судьбою их.

01.03.2020    Светлана Гордеева

СНАЙПЕРЫ

Вальтер.

Вспышку он заметил слишком поздно. А звука так и не услышал, уже не услышал. В тот момент, когда окрестности оглушит грохот летящей смерти, на земле уже будет лежать лишь бездыханное тело. Смерть вступила в свои права, здесь уже нет Бога, здесь правит Аид. На этот раз он проиграл, дуэль длилась довольно долго: они выслеживали друг друга неделю. Охотились днями и ночами, словно ищейки шли по следам  другого, и всё ради одного мига, короткой вспышки и прощального взгляда в перекрестье прицела. Игра слов: перекрестье, перекрёсток жизни и смерти, крест на всех мечтах и надеждах. Нет больше желаний, стремлений, даже жажды отмщения уже нет. Всё решила эта короткая вспышка,  и маленький кусочек горячего безмозглого металла вонзается и рвёт на куски живую плоть унося её жизнетворное дыхание, и забирая её силы.

Владимир.

Всё началось внезапно. Их взвод стал нести большие потери. Сначала думали, что это невезение, но проанализировав все обстоятельства, Владимир понял – работает снайпер. И ведь хитро всё продумал. Действует только во время артобстрелов и канонады, когда не разберёшь, что это – шальная пуля или что-то другое. Постоянно менял место лёжки и было ещё множество других ухищрений. Приказ начальства был однозначен – снайпера нужно ликвидировать, пока во взводе ещё остались люди.

— Через неделю наступление, а у меня уже сейчас во взводе половины не насчитается, а что завтра будет? Короче, неделя срока, а там или пулю себе пускай в лоб, или рапортуй об успешном выполнении. Мне тоже ничего другого не остаётся, — эти слова были последними, которые снайпер услышал от командира полка. И началась охота человека за человеком, точнее сказать настоящая травля одного другим и наоборот.

От бессонных ночей уже мутилось сознание, от постоянного напряжения уже пальцы сводило судорогой. Людей он не видел уже пять дней. Все мысли и желания заслонило одно. Убить! Убить! Убить! И сразу всё будет как раньше — относительно спокойная сытая жизнь с тёплым ночлегом и хорошей едой в окружении друзей и сослуживцев.

Звук треснувшей ветки прервал его размышления. Ошибки быть не могло. Это тот, кто является причиной всех его бед и несчастий, кто точно также жаждет его смерти. Потянулись долгие секунды ожидания. Наконец он понял, именно не увидел, а понял – враг там, где и ожидалось. За кустарником лишь на мгновение мелькнул силуэт. Положение рискованное, но другой возможности может и не быть. Он нажал на курок. Человек заключил контракт со смертью. Снайпер отправил маленький кусочек метала,  как пригласительный билет в один конец, в путешествие из которого возврата нет, и куда, вряд ли, захочет по собственной воле попасть человек.

Тело лежало там, где он и предполагал его найти. Всё как обычно: снайперская винтовка, маскхалат, защитная раскраска. Необычно было то, что сейчас перед ним лежал человек, который целую неделю заставлял его вздрагивать от хруста сломанной ветки, который приучил его к мысли, что каждая секунда этой самой длинной в его жизни недели может стать последней, который заставил его жить одним животным инстинктом убить, чтобы не убили тебя. И вот он стоит перед поверженным противником. Ну что же, радуйся человек – сегодня судьба улыбнулась тебе, а не ему.

— Хотя, какая это судьба? Это хорошо выполненная работа. Есть такая работа – убивать людей, — это были первые слова, произнесённые Владимиром за последнюю неделю, – Отдых я уже заслужил. Он продолжал и дальше жить, забрав жизнь кого-то другого. А по-другому здесь и не бывает.

01.03.2020    Владимир Непогодьев

Солдат вспоминает

Записки солдата-фронтовика, участника ВОВ 1941-1945гг

75-летию Победы посвящаются

Очерк

Вступление

В истории каждого государства есть события, которые определяют его облик на все последующие века. Таким событием мировой трагической судьбы для СССР стала Великая Отечественная Война 1941-1945 года. Волею сложившихся субъективных и объективных обстоятельств избежать её тогда не удалось. Сейчас открылись архивы всех стран, участников той жестокой Мировой Войны. Признанные историки мира доводят до нас всё новые и новые страницы боевых сражений, полные ужаса и жестокости со стороны врага и его союзников по ненависти к первому социалистическому государству СССР. Ценой неимоверных усилий и многочисленных жертв нашего многострадального Народа, удалось остановить одичалого врага. Наша героическая освободительная Армия, заставила его бежать вспять, в своё логово, откуда он начал свой путь в бездну проклятия и ненависти выживших народов Европы. Послевоенная история нашего государства и стран, освобождённых от фашисткого ада полна созидательного труда на возрождение из пепла и добрых, доверительных отношений на многие годы. Моё поколение выросло в благоприятной среде внутри страны и братского союза стран антигитлеровской коалиции Европы. Мир развивался гармонично, мы шли к братскому союзу на века! День окончания войны, 9-го Мая 1945 года, стал апофеозом установившегося мира на многие годы в нашем совместном выживании в отгремевшей Войне. Она поглотила только с нашей стороны 27 миллионов человеческих жизней. То поколение людей, вынесшее на себе главные тяготы Войны, осталось навек девятнадцатилетними! Наш народ этого никогда не забывает и не забудет, пока есть наша Государственность нового времени – Россия! Я намеренно не касаюсь современного состояния международных отношений в Европе. Пройдут годы, время всё расставит по своим местам. Над нами есть разум объективных законов развития Человечества, грех этого не знать и не понимать. Мы верны памяти старших поколений, отстоявших свободу и независимость нашего Отечества, давших нам жизнь и многим послевоенным поколениям благодарных соотечественников!

Подлинно восстановленные записи нашего старшего брата Германа, принимавшего участие в ВОВ с 22 мая 1944 года по 15 мая 1945 года, в 21-й действующей Армии,   1-го Украинского фронта.

Наш старший брат, Назаров Герман Степанович (21.03.1926 – 11.08.2004 г.), был призван на фронт Ханты — Мансийским окружным военным комиссариатом 4 июня 1944 года, находился в армейских частях по август 1945 года, Северо-Западный фронт, Прибалтика, Польша, Германия, Австрия.                                                    

В этих своих коротких записках я хочу вкратце описать мою службу в 741 ордена Александра Невского стрелковом полку, 128-й Псковской Краснознамённой стрелковой дивизии, 118 корпуса. Этот полк вёл бои с немцами сперва под Ленинградом, потом в составе 3-его Прибалтийского фронта (Эстония), затем в составе 1-го Украинского фронта, в составе 21-й Армии, под командованием генерал-полковника Гусева. Мысль описать мой 741-й полк, его командиров и солдат, многих мне знакомых, неустанно меня преследовала сразу после моей демобилизации из Советской Армии 6 октября 1945 года. После двухлетнего пребывания дома я почувствовал, что имена моих сослуживцев начинают забываться, а я их не могу забыть. И пусть их светлый образ навсегда останется в нашей памяти. Записи начну со дня призыва в Армию, учёбы в полевом полку и на фронте. 4 июля 1944 года, на пароходе отправляемся с Сашаровской пристани в Омск.

20 июля 1944 года становимся солдатами 23 запасного стрелкового полка в г. Бердск. Затем полк перевели под  г.Куйбышев, в 6 км. от г. Барабинска. Учусь во взводе управления полковой артиллерии. Наш комбат лейтенант Горбачёв. Мои товарищи: Далинин Геннадий, Таран, Кабанов, Невратов, Осадчий, Стелецкий, Лёгоньких, Беляев, Литвинов, Конзачаков, Фарносов Фёдор – с ними учился в запасном полку и подробней расскажу о них в последующих повествованиях. Многие из них пали смертью храбрых в борьбе с немецко-фашисткими захватчиками. Вечная память им!

11 сентября 1944 года маршевой ротой едем на фронт через города: Омск, Петропавловск, Уфу, Казань, Москву, Клин, Калинин, Бологое, Старую Руссу, Дно, Псков, – везде следы недавних боёв. Разрушенные дома, разбитые танки, блиндажи, паутины колючей проволоки, здесь и там воронки от взрыва бомб, братские могилы. На станциях разбитые и сожжённые врагом здания вокзалов. Тянется в родные места население, на истерзанную землю. Картина жуткая. На лицах солдат-новобранцев ненависть к врагу и месть, месть за поруганную землю, за разрушенный Псков. Въезжаем в Эстонию, станция Печора (Тетсери) – более  сохранившуюся, чем ранее виденные нами города. Далее следуем до станции Орава.  Орава – волость в Эстонии, в составе уезда Пылвамаа.

На станции царит оживление: с эшелона выводят лошадей, прибывших из Монголии. Везде вороха сбруй, обмундирования, в небо смотрят зенитки «Машки», виднеется дым походных кухонь. Наша маршевая рота прибыла на место дислокации. Мы влились пополнением в 128-ю дивизию, два дня назад взявшую город Тарту.

Нас распределили по подразделениям: Фарносов Фёдор в дивизионную разведку, Таран и Кабанов в полковую разведку, Далинин Геннадий в строевую часть писарем, Невратов, Осадчий, Стелецкий, Лёгоньких, Беляев, Литвинов в батарею 76 мм. пушек, Конзачаков уходит в 374 полк 128-й дивизии, в батарею 45 мм. пушек. Я же, как водитель, попадаю в 120 мм. батарею полковых миномётов. Наш командир батальона – старший лейтенант Андросов.

Принимаю машину ГАЗ-АА, изучаю миномёт, знакомлюсь с расчётом, появляются новые друзья, шофера: Калашкин Михаил, Чеквалов Михаил, Синкин Владимир Петрович, Арсенин Василий, Бугрий Пётр Прокофьевич, Храмцов Аркадий с 1926 года, Фазылов Тагир, Гриценко, Хинай. Командиры огневых взводов: лейтенант Минеев, лейтенант Величко, лейтенант Борт. Из расчётов: сержанты Шушаков, Хмелёв, рядовые: Капризо, Грицай.

С 23 сентября по 30 октября 1944 года находились на станции Орава. Научился метко стрелять из карабина, участвовал в манёврах, в параде нашей дивизии на большой лесной поляне. Отдавал рапорт командиру нашей дивизии, полковнику Долгову. Его сопровождали: майор Чурганов, командир 741-го стрелкового полка, майор Баранов, заместитель командира полка по строевой части, капитан Верховский – начальник строевой части.

30 октября  1944 года грузимся в эшелоны и отправляемся в Архангельск. 11 ноября прибыли на место. Машины батареи ставим на консервацию, а моя машина занималась перевозкой продовольствия, обмундирования, пиломатериалов для постройки конюшен. В ночь на 11 декабря 1944 года переправляемся через Северную Двину на английских ледоколах на левый берег. Грузимся в эшелоны и отправляемся на фронт через города: Москва, Тула, Орёл, Курск, Льгов, Киев, Казатин, Винницу, Львов, Перемышль,  и прибываем на польскую станцию Жешув.

3-го января 1945 года выгружаемся и стоим лагерем в 18 км. за станцией Жешув, в 40 км. от линии фронта. Слышны раскаты мощной артиллерии, это наши штурмуют укрепления врага на левом берегу Вислы. В небе часто видны самолёты П-2 в сопровождении "Илов", уничтожающих укрепления врага. Всё дальше и дальше уходил вал войны, и стал слышен только гул и вздрагивание земли от бомбёжки.

12 января получаем приказ двигаться, и вся наша 21-я Армия,  наш 741-й полк начали быстрым маршем продвигаться вперёд во втором эшелоне, чтобы развивать успех, сменив уставшие передовые части. Нашим машинам миномётных батарей приходилось не раз разворачиваться и возвращаться, чтобы перевезти боеприпасы. Мелькают польские деревушки, на короткой остановке забежишь в корчму выпить кофе с сахарином при свете карбидной лампы.

Переезжаем Вислу, и невольно приходится удивляться: на месте разрушенного немцами моста уже возведена сапёрами переправа большой пропускной способности. Вижу сожжённую немецкую мотоциклетку, исковерканные машины, трупы немецких солдат, раздавленные гусеницами наших танков. Расспрашиваем поляка и узнаём, что эта колонна была настигнута нашими танками и расстреляна  прямой наводкой. Едем дальше, дорога проходит между двух гряд небольших гор, противотанковый ров. Переезжаем через узкую шейку насыпи, и опять стремительный бег машины. В кюветах то там, то здесь видны трупы фрицев, вот они – «завоеватели» Европы. Они стояли у Ленинграда, смотрели в бинокль на Москву, а сейчас они смотрят в небо своими открытыми стеклянными глазами мертвецов.

Останавливаемся, заходим вправо по ходу в домик. Пожилой мужчина встаёт нам навстречу. Просим напиться водички и спрашиваем его, почему хата уцелела, а окна выбиты, и печь, стоящая лет тридцать, грозит развалиться вот-вот. Узнаём, что вблизи стояла наша тяжёлая артиллерия, которая обстреливала немцев у переправы. Вот уже совсем сближаемся с передовыми частями, видны ракеты освещения. То там, то здесь видны зарева пожаров и вспышки от разрыва бомб, чётко слышится треск пулемётов, то всё сливается в сплошной гул, всё нарастающий, и каждый участник движения чувствует, что это предвестник нового, стремительного броска вперёд. Всё ближе и ближе немецкая Верхняя Силезия.

15 января 1945 года, наступила оттепель, тает снег, и весенний ветер мягко ласкает лицо. У всех фронтовиков приподнятое настроение: прорвана оборона врага, наш 1-й Украинский фронт начал стремительное наступление с Сандомирского плацдарма. Бои уже идут за городок Сосновец, последний пункт на границе с Польшей.

  22 января наш полк и вся дивизия вступают в бой. Вот оно логово врага! Германия! Даёшь Германию! Въезжаем в пылающий немецкий город Пейскреган. Прошитые снарядами   дома с осыпавшейся черепицей, с отвалившимися стенами каменных домов.

Узкие улицы, ставшие ещё уже от развалин домов, погребённых немецких солдат в мундирах мышиного цвета. Картина жуткая и не поддаётся моему описанию от всего увиденного. Чёрные паукообразные танки с белыми крестами и отсеченными горлами стволов орудий. Полк завязал уличные бои, прорываемся за город и устремляемся к городу Глейвицу. Хорошая асфальтовая дорога, обсаженная ветвистыми деревьями. Совершаем частые объезды, на дорогах стоят мощные зенитные установки, раскрашенные пятнистой окраской под цвет местности. Но и это не помогает: от глаз наших лётчиков ничто не скроется! Навстречу стали попадаться машины с ранеными солдатами. Всё ближе город, и всё явственнее слышен гул уличного боя. Вот шесть мессеров пикируют один за другим на какую-то цель. В небе повисли облака разрывов зенитных снарядов, город окутан дымом, он горит. Добрались, наконец, до нашей миномётной батареи. Комбат приказал немедленно  разгрузить мины. Смотрю на расчёты – у всех довольные лица. Стволы миномётов под углом в 75 градусов. Немец на следующей улице цепляется за каждый дом. Переодеваясь в гражданскую одежду, старается ударить нам в тыл, но не вышло. Они обнаружены и уничтожаются нашими штурмовыми группами. Узнаю о первых погибших, о наших  товарищах-артиллеристах: Лёгоньких, Беляеве, Осадчем. Они пали смертью храбрых. В трудных условиях уличного боя они с прямой наводки уничтожили несколько огневых точек. На руках катили пушку  на указанную командиром автоматчиков цель – пулемёт, мешающий дальнейшему продвижению вперёд, в окне одного из домов. Навели, выстрелили, и немецкий пулемётчик был выброшен взрывной волной на асфальт улицы. Но вот выстрел немецкой пушки, неожиданно выкаченной из-за угла дома, обрывает жизнь моих друзей, моих земляков. Исковеркано орудие, лафет облит кровью убитых товарищей. Вечная память вам! Вы выполнили свой воинский долг с честью!

25 января 1945 года город Глейвиц взят. Полк ушёл за город, беря с боем каждый дом, в пригородной деревне, растянувшейся вдоль шоссе более километра. В полукилометре за городом, вдоль шоссе видны шесть сожжённых «Студебекеров» из отдельного 292-го артполка, приданного нашей дивизии. Эти машины по ошибке попали в расположение немцев и были расстреляны с прямой наводки. Этот случай заставил остальных быть более бдительными. На своей машине везу снаряды для 45 мм пушек и противотанковые гранаты, так как немец начал контратаковать танками. Спешим доехать со старшиной Виноградовым до расположения нашего полка.  Наше внимание привлекают четыре человека, движущихся в нашем направлении по кювету шоссе. Автоматы держим наготове. Люди приближаются, различаем наших двух солдат из полковой разведки, ведущих двух пленных фолькштурман. Наши солдаты машут нам, чтобы мы немедленно возвращались обратно, так как недалеко немцы. Разворачиваю машину, старшина Виноградов узнал от них, где находится наш полк. Вижу по взволнованному лицу старшины, что мы были в тяжёлом положении, едва не попав в лапы к немцам. Кое-как находим обозы наших батальонов и раздаём им боеприпасы. Заночевали в лесу в пригороде местечка Глейвиц. На утро узнаём, что наш полк соединился с соседним полком 374, ликвидировав небольшую группу фрицев. Затем нас сменяет другая часть, чтобы опять продолжать развивать успех наступления, ликвидируя по пути очаги сопротивления. Весь полк возвращается в Глейвиц, чтобы после небольшой передышки вести новые бои на другом участке фронта, отвоёвывая город за городом немецкой Силезии. 27-29 января 1945 года находимся в Глейвице, получая пополнение и оружие. В городе тихо, из окон домов выброшены белые флаги как знак того, что город прекратил сопротивление. У нашей комендатуры собралась очередь цивильных гражданских немцев, чтобы получить немного хлеба. Комендантом города был назначен заместитель командира полка по строевой части майор Баранов Иван Иванович. 29 января полк движется на город Оппельн в 30 км за Глейвицем, ниже по течению реки Одер. Город был взят сходу при поддержке танковой бригады и авиации. Здесь произошла моя встреча с одноклассником Ильёй  Мальцевым. Мы вмесмте с ним учились во второй  образцовой школе города Тюкалинска Омской области в 1936 году. Нам  было тогда по десять лет. Коротко поговорили и разъехались по своим  сторонам движения в наступлении, дальше на Запад.

4-7 февраля 1945 года устремляемся к городу Бригу-на Одере. Доехав до городка Шанкендорфа, останавливаемся. Путь преграждает быстрая река Одер. Начинают подходить понтонные и сапёрные части для возведения переправы. Дороги забиты тяжёлой артиллерией, которая стягивается на правом берегу, чтобы дать артподготовку для наступления. Вот прошли восемь «Катюш», вызывая улыбку удовлетворения у солдат. В небе барражируют истребители. Подходит зенитная артиллерия, чтобы прикрыть батареи и воздвигаемую переправу от мессеров. Наступает ночь, непроглядная тьма, которую нарушает отблеск ракет освещения, пускаемых немцами, да рой трассирующих пуль на далёком расстоянии, которые напоминают летящих светлячков. Изредка доносится, как раскат грома, эхо далёкой бомбёжки, это наши самолёты бомбят город Бриг-на Одере.

8 февраля наши войска стремительно переправились через Одер и вышли на ближайшие подступы к Бригу. Въезжаем  в первую деревню на левом берегу Одера, но теперь это уже не деревня, а груда обломков зданий, смешанных с торчащими из под развалин трупами фрицев, лошадей, коров. Хорошо поработали наши артиллеристы! Выезжаем на центральную дорогу, ведущую в Бриг, до которого 15 км. Немцы, поспешно отступая, не успели даже взорвать мосты через притоки Одера. Възжаем в центр города. Жарко от горящих домов, грозящих обвалится и погрести  людей.

Узнаём дорогу на Гроткау у регулировщика и уходим на город. У немцев выгодные позиции – за Гроткау к Западу начинаются сопки. Полк ведёт бои в городе. Мы остановились в 3-х км от города.

Немцы предприняли несколько контратак и им удалось взять деревню на дороге к Гроткау. Наш полк оказался в их окружении. К вечеру 20 февраля к нам приходят три «Катюши» в деревню, где стояли машины нашей батареи. «Катюши» направили свои рельсы на деревню, где находились немцы, лейтенант устанавливает прицел буоль и даёт солдатам координаты прицела. Наводчики наводят рельсы по заданным координатам и, наконец, всё готово к залпу по врагу. Стали ждать подходящий момент для стрельбы. К позиции немцев стали подходить танки. Расчёты «Катюш» наготове, лейтенант командует:  «Расчёт в укрытие!», все бегут за церковную ограду, находящуюся в 15-20 метрах от машин. Лейтенант залазит в кабину «Студебекера» и опускает бронещитки на стекла машины. Затем послышалось зловещее шипение и столб пламени упёрся в землю и, как огненные стрелы, полетели снаряды в небо и скрылись в нём. Через несколько мгновений послышались беспорядочные взрывы снарядов, несколько танков немцев загорелись, и отдалённая деревня  опять стала нашей.

21 февраля пришли наши танки и Гроткау был освобождён, немцы были отброшены к городу Альт-Гроткау, в 5 км от Гроткау. Наш полк меняет другая часть, а мы покидаем Гроткау. Полк основательно потрёпан, насчитывает от силы  200 человек пехоты, не считая тылов. Перебрасываемся на другой участок к городу Бреслау на Одере. Вот уже более месяца идёт штурм этой твердыни. Над городом дым и грохот бомбёжки. Полку поставлена задача – сдерживать немцев, стремящихся прорваться и соединиться с бреслаузкой группировкой. Подходим к сопкам и занимаем оборону в 15 км западнее Бреслау. Здесь мы берём деревни Штейн и Вольтскирх у подножья большой горы, наверху которой стоит Кirх (монастырь) Вольтскирх, несколько раз переходящий из рук в руки. Командующий артиллерией корпуса приказал: «Стереть с лица земли». После бомбёжки с воздуха и огня артиллерии деревня Вольтскирх превратилась в груду развалин.

23 – 28 февраля стоим под сопками, продвижения нет, и больше не было взято ни одного населённого пункта в этом направлении, и только капитуляция отбросила немцев в Прагу. Машины нашего полка стали за 6 км от деревни Штейн во дворе барского дома. Расположились во флигеле.  Со мной были шофёры: Аришин, Чекванов, Бугрий, Гриценко, Силкин, Храмцов, Канашкин. Машины поставили в аллее акаций, несли посменно дежурство. Февраль, снег почти уже сошёл, кругом лужицы снеговой воды, на дне которых видны осенние опавшие листья, они так напоминают далёкий родной Сибирский край и лес весной, но мы в Германии. Прикидываешь – какое расстояние отделяет нас от далёкой Родины! Урок истории  повторяется – Русские солдаты опять в Германии! Со стороны Штейна слышится грохот. В небе часто видны П-2, летящие на бомбёжку немецкой обороны. Изредка появляются мессеры, они уже редкие гости над нашими позициями. С водителями Кашкиным и Храмцовым едем в распоряжение дивизии. Приезжаем в штаб и получаем направление – ехать за боеприпасами в город Бериштадт в сторону  города Чеистоков, это в 110 км от нашей стоянки. Проезжаем город Бриг, прибываем на станцию Бериштадт. Грузим машины снарядами для гаубиц 122 мм и минами для наших миномётов. Прибываем на место нашей стоянки под  деревню Штейн.

 1 – 4 марта 1945 года наш полк уходит вправо  от деревни Штейн вдоль гор и ведёт наступательные бои. Нам приходит пополнение из освобожденных из немецкой неволи пленных красноармейцев и парней, угнанных на работу в Германию. В одном из боёв тяжело ранен начальник санитарной службы  капитан Проскурнин. Много раненых отвезли в медсанбат.

 5 – 6 марта 1945 года возвращаемся снова под Гройкау и останавливаемся в 5 км восточнее города, в одной из деревень. С 6-го по 15-е марта получаем пополнение и оружие. Подходят артиллерийские части и ведут пристальный огонь по Альт-Гройкау, прикрывающему правый фланг Охельиской  группировки, которая далеко вклинилась в наш фронт, имея плацдарм на левом берегу Одера. Вечером 15 марта в наше расположение прибыли танки Т-34 и «Катюши» и въехали в вырытые для них ниши. Только рельсы со смертоносными снарядами виднеются на поверхности, чтобы немцы не обнаружили их. 16 марта вызывает меня наш воентехник, старший лейтенант Митрофанов и говорит: «Назаров, тебе придётся ехать в г. Краков и сдать свою машину войску Польскому, которое формируется там». Делать нечего, раз приказ  –  надо ехать! Прощаюсь с шоферами, знакомыми солдатами и еду в армейские автомастерские города Брига, что в 20 км от Гроткау. Мастерские были расположены в танковом гараже, где фрицы учились по назначению. В отдельных гаражах еще стояли не собранные танки с чёрными крестами на башнях. От корпуса сдавали 10 полуторок. Два дня эти машины ремонтировали, и мы отбыли в Краков. От армии нас сопровождал капитан, а от дивизии воентехник на «Шевроле», которую вёл дивизионный шофёр Розен. Подъезжаем к г.Оппельн. Рядом фрицы, которые ещё не знают, что их группировка окружена со взятием нашими войсками городов Альт-Гроткау и Нейсе. Во второй половине марта  –  в конце дня 18 марта 1945 года в районе города Оппельн окружено свыше 5 дивизий противника.

18 марта 1945 года подъезжаем к Домбровскому угольному бассейну г. Бсутен. Два месяца тому назад наш полк брал здесь с боем каждый дом, каждую улицу, а сейчас по городу спешат прохожие, снуют машины. В небо упирается столб чёрного дыма от металлургических заводов и копей. Только подбитые танки да сожжённые дома  –  немые свидетели недавних боёв за Силезию. После Бсутена проезжаем Карф, Катовице, Сосновец и устремляемся к Кракову, 19 марта прибыли в город. Трёхсоткилометровое расстояние отделяет меня от части, сжимающей кольцо Оппельнской группировки противника. Сдаём машины пану майору Войска Польского. 22 марта машина «Шевроле» водителя Розена уносит нас по дивизиям корпуса. Прибыл в г.Альт-Гроткау, где стоят тылы нашей 128-й стрелковой Краснознамённой дивизии. За спиной тяжесть ППШ, на боку полевая сумка с тетрадями, вещмешок с краюхой хлеба и банкой консервы – вот и всё, что нужно для солдата. Жду машину из нашего полка, которая должна прибыть за боеприпасами. Смотрю, где можно было бы отдохнуть и перекусить. Повсюду дома без черепиц, пробитые снарядами,  город выглядит как после землетрясения. Пока приглядывал себе место отдыха, узнаю страшную весть – убит майор Чурганов, командир нашего полка. Схоронили его на узкой и тесной Burgplatz (городской площади) в г.Гроткау, отдав последние воинские почести боевому командиру. Командиром полка был назначен майор Баранов Иван Иванович. В окно чердака дома, на котором чудом уцелела черепица, я увидел, что подошла машина «Шевроле» без кузова и выбитыми стёклами, кабина изрешечена осколками снарядов. Подхожу к машине, возле которой стоит наш водитель  Арсенин и воентехник ст. лейтенант Митрофанов. Это машина нашей миномётной батареи, попавшая под прямую наводку немецкой пушки. Воентехник сообщает мне, что захвачен немецкий мотоцикл BMW, на котором я должен возить нового командира полка. Наступает вечер, и длинные тени легли на землю. С начфином нашего полка идём в полк, расположенный в деревне Обер-Кюшмальц. Выходим на дорогу, ведущую в г.Нейсе. Часто попадаются колонны пленных немцев по пятьсот человек, остатки пленных Оппеньской группировки. Опустив головы, проходят фрицы в пятнистых комбинизонах и плащпалатках, их ведут для отправки в наш тыл, для участия в работах по восстановлению разрушенных ими городов и сёл нашей Родины. Сворачиваем на дорогу в Обер-Кюшмальц и решили где-нибудь переночевать. Устремились к большому дому, окружённому деревьями, подходим к воротам и вижу: у подъезда стоит мотоцикл с коляской и улыбающийся Чекмалов Михаил, шофёр нашей батареи. Оказывается, в этом доме расположился медсанбат нашей дивизии. Он поздравил меня с завершением трудной командировки в Краков. В это время к нам подходит Тёмкин, фельдшер из нашего полка, приехавший сюда за медикаментами. Расселись на мотоцикл и тронулись в дорогу, в тыл нашего полка. Стало радостно на душе, что я снова увижу дорогих моих друзей-шоферов, ведь мне столько пришлось с ними поколесить по дорогам Польши, Германии и пережить тяжёлые моменты войны! Двигатель мотоцикла мягко работает, нет никакого побрякивания, постукивания подвески, чувствуется класс машинки BMW. Поздним вечером добрались до своего полка. Волнуясь, захожу в дом, где расположилась наша шоферская команда.  Комната  тускло освещена свечой, за столом мои друзья, заканчивают ужинать. Мы опять все вместе! Калашкин Миша уступает мне стул, наливает борща. Быстро закончил трапезу. Потом начал рассказывать про свою поездку в Краков. Вскоре улеглись спать, друзья моментально заснули. Я долго ворочался, не мог заснуть, мне всё не верилось, что буду возить командира полка, как сложатся наши отношения, и что вообще меня ждёт впереди.

Сегодня, 23 марта 1945 года приступаю к учёбе вождения немецкого мотоцикла BMW при участии нашего шофёра Чекванова Михаила Константиновича. По дороге на батарею, расположенную в 5-ти км от Обер-Клюшмальц, мотоцикл вдруг стал трудно управляться, а потом и вовсе не смогли переключать скорости. Вызвали повозку и вернули мотоцикл в наши мастерские. На этом моё обучение закончилось, не успев начаться. Сроки ремонта не определённы, техника сложная.

26 марта с рассветом все свободные машины батареи едут на огневую  за миномётами и минами. Водитель Гриценко заболел и остался в расположении, я еду вместо него на его машине. Часа через два возвращаемся в Обер-Кюштальц. Расчёты чистят миномёты, на кухне хлопочет Канашкин Миша, наш повар и шофёр. Вечером произошла смена части и опять в путь. Снова сопки, влево на вершине монастырь, на склоне видно деревушку, там немцы. Встали возле мельницы с большой каменной трубой. Напротив расположился КП полка. Иду к командиру части. Возле крыльца дежурный автоматчик. Сообщаю ему, что нужно лично встретиться с майором. На крыльце появляется адъютант Тарасов и, выслушав меня, исчезает в приёмной командира. Жду, наконец меня вызывают пройти. Сильно волнуясь, захожу в комнату, где за столом обедает Баранов И.И. Докладываю: «Рядовой Назаров прибыл из командировки в город Краков, машина сдана Войску Польскому в образцовом состоянии». Майор спрашивает: «Где сейчас определён?». Отвечаю: «Зачислен в расчёт вторым номером, товарищ майор». Следует указание: «С этого времени будешь дежурить с мотоциклом при КП полка, будешь мой личный шофёр». Отвечаю: «Есть, но с условием, что мотоциклом буду управлять только я, не передавая руля даже Вам». Майор улыбнулся моей наивности, проговорил: «Конечно, конечно».  Спустя несколько минут я вышел от майора и зашагал к комбату старшему лейтенанту Андросову, который расположился у выезда из деревни в небольшом, но уютном домике. По сторонам от шоссе отдыхают солдаты, положив вещмешки под голову. Солдаты из роты противотанковых орудий устанавливают ПТР для ведения огня по воздушному противнику, под навесом сарая дымит походная кухня. Вспотевший до предела, вхожу в прохладу каштана и докладываю комбату о решении командира полка. Андросов поздравляет меня с повышением и просит не посрамить честь солдата батареи. После этого рапорта спешу к друзьям-шоферам поделиться радостью. Захожу в большой сарай, крытый черепицей, где стоят машины Гриценко и Конашкина, присоединяюсь к солдатскому обеду, состоящего из борща и каши со свининой. Вдруг послышался шум моторов немецких самолётов, выскакиваем из сарая и смотрим, как четыре фоке-вульф делают заход на соседнюю деревню. Первый самолёт вдруг пошёл в пике и скрылся за деревьями рощи, окружавшей кольцом деревню. Послышался треск пулемёта и взрыв бомб, к небу взмыл столб чёрного дыма, остальные стервятники следовали один за другим, и вот уже длинная полоса чёрного дыма от оглушительных взрывов. Оказывается, по дороге проходила колонна бензовозов, подвозящая бензин для самолётов фрицев, отступая, они взорвали её, чтобы не попала к нам. Сзади нашей деревни, где мы были расположены, километров за 15 виднелся купол  гари и слышался грохот бомбёжки, то сплошной гул артподготовки, это наши войска штурмуют Бреслау, где немцы не приняли ультиматум о капитуляции.

1 апреля 1945 года занимаем оборону западнее Бреслау в 15 км, влево от нас находится Нейсе, вправо, на склоне предгорий, находятся Судет, Цобтен, Швайдинц. Командный пункт полка расположился в деревне Ранкау, тылы полка в деревне, левее в 5 км, батальон капитана Юдакова расположился в д. Вольтаскирх (вернее в развалинах её) и только часовня, изглоданная снарядами и осыпанная, как оспой, пулями, с оставшейся черепицей возвышалась над развалинами.

 1 апреля – 8 мая 1945 года полк держит оборону, не давая немцам соединится с бреслаузской группировкой. 

 22 апреля прекратился непрерывный грохот штурма Бреслау, он низложен, освободив многие части, которые дрались на подступах к нему. Целые кварталы города превращены в груду разбитого кирпича и дымящихся развалин, погрёбших под собой тысячи солдат и гражданского населения.

8 мая в 3 часа ночи едем с командиром полка майором Барановым Иваном Ивановичем на мотоцикле в деревню Вольтскирх к командиру 1-го батальона капитану Юдакову. Небо уже сереет, близится рассвет. Тишину ночи нарушает то треск автомата, то взрыв гранаты, эхо раскатывается в горах и замирает. Через три-четыре минуты немцы пускают ракеты, освещая передний край, фрицы боятся вылазок наших разведчиков. Проезжаем деревню Штейн, где расположен комендантский взвод полка и разведка. Проезжаем завал, едем без света, ориентируюсь по белеющему асфальту, вот силуэт подбитого танка Т-34, загородившего дорогу, снижаю скорость и мотоцикл, накренясь на левый бок, объезжает танк. Вот поворот в д.Вольтскирх, вдруг землю потряс взрыв на стороне немцев, майор взглянул на меня, ка бы спрашивая, что это значит? Эти подозрительные взрывы сильно обеспокоили командира. Они были разгаданы только в 5 часов утра 8 мая. Вот и Вольтскирх. Останавливаюсь у домика с отвалившимся углом, разбитой черепицей, покрытый выбоинами от пуль. Глушу мотор, заходим к комбату, в комнате все встают, приветствуя командира. Здесь были: капитан Юдаков, командир одной из рот, связной комбата. В комнате, тускло освещенной свечой, стоял полумрак и облако табачного дыма, на столе стоял недоеденный ужин. Майор расспросил о пополнении батальона, о бдительности, о мерах батальона в случае артподготовки немцев. Затем разговор зашёл о таинственных взрывах. Капитан высказал мнение, что фрицы, наверно, взрывают грунт для сооружения дотов. Майор засомневался:- «А если они взрывают мосты и собираются уходить?». Было решено немедленно выслать батальонную разведку в траншеи немцев. Связной привёл двух сапёров молодых и подвижных с 1926 года, затем подошли четверо разведчиков. Капитан Юдаков поставил им задачу, вся команда ушла в темноту ночи.

8 мая 1945 года, 4 часа ночи, командир полка, майор Баранов И.И., сидевший у телефона подал знак, чтобы все замолчали и начал разговор со старшим разведки:- «Как, вы в траншеях? Немцы ушли?». По этому разговору мы, находящиеся рядом с комполка, поняли, что наступило  время затишья, Победа где-то совсем рядом. На следующий день о ней объявили. Нашему ликованию не было конца!»

Так мой старший брат, Назаров Герман Степанович, 1926 года рождения, девятнадцатилетним, возмужавшим и закалённым в горниле Великой Отечественной Войны, пареньком встретил Победу в восточной Германии, в составе своего 741-го, ордена Александра Невского стрелкового полка, 128-й Псковской Краснознамённой стрелковой дивизии, 118 корпуса.

Запись воспоминаний моего брата на этом обрывается. Началась его учеба в техникуме, потом обзавёлся семьёй, родились дети, и стало не до воспоминаний. Мне помнятся его рассказы о войне, когда вся семья собиралась за столом в день праздника Победы 9-го Мая, но я был слишком мал, чтобы вести такие записи. Герман награждён медалью «За отвагу», Орденом Отечественной Войны II степени, а также всеми юбилейными медалями к дню Победы.

Герман оставил воспоминание о последнем дне Войны, по просьбе редакции газеты села Гай-Кодзор, Анапского района, Краснодарского края.

За один день до Победы

Вспоминают ветераны…

Шестого мая 1945 года, когда уже все ждали подписания акта капитуляции Германии и думы бойцов всё чаще и чаще были о возвращении домой, к семьям, стало для меня едва ли не последним днём жизни. Да и не только для меня – ещё и для командира нашего полка Ивана Ивановича Баранова, его заместителя по политической части С. Бобеллы и адъютанта командира сержанта Г. Тарасова.

Наш 741 – й ордена Александра Невского  стрелковый полк 128 — й дивизии вёл бои западнее города Бреслау и из — за потерь насчитывал всего 215 человек.

В тот день, когда разведка соседних полков донесла, что немцы начали отвод  войск в направлении Чехословакии, я дежурил при штабе на трофейном мотоцикле БМВ с коляской.  Полк поднялся и двинулся по пятам немцев. Вскоре начался подъём в горы и комполка с замполитом, видимо, не желая рисковать солдатами, решили лично обследовать дорогу. Километра через два, чудом преодолели заминированный участок дороги, мы наткнулись на разбитый немецкий грузовик с двумя  200 – литровыми бочками спирта. Спирт вылили на землю и, я добавил его в бензобак мотоцикла. Однако километров через 5 – 6 (немцев всё не было), а спирт дал о себе знать – мотор мотоцикла перегрелся. Вскоре мы наткнулись на корчму. Официантки подняли визг – приготовились угощать отходивших на Запад немецких офицеров, а тут – русские. У хозяина корчмы в гараже стояла новая легковая машина «Ганомаг» без аккумулятора. Машину хозяин не хотел нам отдавать, заявив, что аккумулятора у него нет. Пришлось ему пояснить, что если не принесёт через,  то через пять минут будет  расстрелян. Хозяин убежал в соседнюю комнату и вернулся с аккумулятором. Вышли, завели машину, оказался отличный автомобиль с кузовом типа «фаэтон» и тентом, уложенным на заднем капоте. К нашим решили возвращаться по другой, параллельной дороге, которую отыскал комполка по карте. Дорога была пустынная, но проехав два километра, после крутого поворота, мы онемели.- навстречу нам двигались колонны отступавших немцев. Комполка побелел лицом и проговорил, — «Не разговаривать, смотреть немцам в глаза, оружие поставить на изготовку». Гитлеровцы стали принимать правее, готовясь пропустить нашу машину. Командир шепнул мне, чтобы я разворачивался, но дорога в этом месте была узкая, к тому же я путался с переключением скоростей.  Так и двигались – немцы на запад, а мы на восток. На дороге пыль, встречные офицеры что-то машут нам рукой, а мы едем с невозмутимыми лицами. Часть немецких колонн уже прошла, когда мне удалось –таки развернуть машину и мы, не оглядываясь, снова обогнали немцев и, выехали на дорогу, по которой двигался наш полк. Как ругал себя комполка, что по его вине, мы все четверо едва не погибли в самом конце войны! А ещё попросил нас молчать об этом случае, ибо комдив узнав случившееся, за такие бы «подвиги» по головке не погладил. Теперь – то о случившемся  в то далёкое время можно рассказать.

Войну полк закончил в Праге. В 1984 году, я ездил в Казань для встречи с бывшим комполка, полковником в отставке Иваном Ивановичем Барановым. Вспомнили все наши фронтовые пути – дороги и ту нашу разведку тоже. Командир был тяжело болен, но ещё мужественно держался при встречах с однополчанами нашего героического 741- го полка. Своего сына, работающего геологом в Томске, назвал Александром, в честь Александра Суворова, орденом которого был награждён наш полк. Этот последний день войны навсегда запомнился в моей не ослабевающей памяти, о всех днях войны, выпавших на мою молодую жизнь, закалённую в горниле войны.

Участник войны, Назаров Герман Степанович, село Гай-Кодзор, Анапский район, 2000 год.

Послесловие

В наше время, когда Интернет охватил все доступные сферы нашего общения с внешним Миром, я отыскал в Общедоступном Архиве Министерства Обороны РФ «Память Народа» учётные данные участников  ВОВ нашего брата Германа и его командира 741-го стрелкового полка, 128-й стрелковой дивизии, 118-го корпуса, майора Баранова И. И.

На сайте «Память народа» я нашёл также сведения о брате Германе:

Поиск осуществлен по: Фамилия: Назаров, Имя: Герман, Отчество:  Степанович, Дата рождения – 21 марта 1926

Найдено документов: 3

Найдено похожих: 3 647 403

Назаров Герман Степанович

Красноармеец 21.03.1926 Челябинская обл., Половинский р-н, д. Байдары.

Сводная картотека:

Перечень наград  30.05.1945 Медаль «За отвагу»

Назаров Герман Степанович. Медаль «За отвагу»

Рядовой 21.03.1926, Место службы: 741 сп 128 сд 1 УкрФ.

Награждение: юбилейная картотека 08.04.1995

Назаров Герман Степанович. Орден Отечественной войны II степени

21.03.1926 Челябинская обл., Половинский р-н, д. Байдары.

Наименование награды Медаль «За отвагу».

Германия, дата подвига 25.01.1945-12.05.1945       

Дата рождения 21.03.1926 Место рождения Челябинская обл., Половинский р-н, д. Байдары, Наименование награды, Орден Отечественной войны II степени Архив ЦАМО Картотека: Юбилейная картотека награждений Расположение документа шкаф 41, ящик 5 Номер документа 87 Дата документа 06.04.1985 Автор документа Министр обороны СССР. Орден Отечественной войны 2 степени получали те, кто самостоятельно уничтожил 2 легкие танковые машины или 1 тяжелую /среднюю либо в рядах орудийного расчета 3 легкие танковые машины или 2 тяжелые /средние. Спустя сорок лет, в честь юбилейной даты Победы, в 1985 году, Верховный Совет СССР восстановил данную награду. Орден Великой Отечественной войны 2 степени получили те ветераны ВОВ, которые по разным причинам не смогли получить в ходе военных действий первую степень. Благодаря этому награды удостоились практически все дожившие до тех пор ветераны. В период военных действий его заслуженно получили 1028 тысяч человек.

Источник:       pamyat-naroda.ru/documents/view/?id=133215759

Иван Иванович Баранов 1915-1996

Командир 1-го батальона 741-го стрелкового полка 128-й стрелковой дивизии. После освобождения правобережной части Пскова 22 июля 1944г. батальон вышел на восточный берег Великой и получил приказ форсировать реку выше взорванного моста. На плаву под огнем противника батальон продвигался на левый берег. Бойцы под командованием И.И. Баранова действовали четко, проявляя смелость, организованность и героизм. Это обеспечило успешное форсирование реки Великой. Это один из эпизодов ратного пути майора Баранова, до приказа о назначении его командиром 741 стрелкового полка.

На сайте «Память народа» я нашёл такие сведения о нём:

Баранов Иван Иванович, майор

В архиве: Дата рождения  __.__.1915

Место рождения:  Калининская обл., Ибрицкий р-н, Калининский с/с, д. Гринево

Место призыва: Себежский РВК, Калининская обл., Опочецкий окр., Себежский р-н

Воинская часть: 741 сп 128 сд 21 А 1 УкрФ

Дата поступления на службу:  __.10.1939

Кто наградил:  21 А

Наименование награды:  Орден Отечественной войны I степени

Даты подвига:  24.01.1945

Номер фонда ист. Информации  33

Номер описи ист. информации  690306

Номер дела ист. информации  644

Архив  ЦАМО.

Источник:   pamyat-naroda.ru/documents/view/?id=133215759

Мне удалось найти в Архиве МО  «Журнал боевых действий 741-го полка»:

Журнал описывает период с 01.01.1942 по 18.01.1943 г.

Дата создания документа: 18.01.1943 г.

Архив: ЦАМО, Фонд: 7392, Опись: 68943, Дело: 1, Лист начала документа в деле: 1а

Авторы документа: 741 сп 128 сд 118 корпус

В архиве: страницы документа – 55 страниц.

Источник: pamyat-naroda.ru/documents/view/?id=133215759

Я с особым трепетом пролистал этот журнал. Он легко читается, почерк писаря ровный и разборчивый в каждом слове текста. Если родственники воинов этой части выйдут на него, то прочитают их боевой путь во всех подробностях. Герман влился в этот полк в июле 1944 года, поэтому он в журнале не упоминается. Брат сопровождал  командира полка, Ивана Ивановича Баранова, во  всё время боевого пути 741 стрелкового полка, до полной победы над врагом, Боевой путь дивизии и полка закончился при освобождении Чехословакии в мае 1945 года. Затем полк выполнял какие-то контрольные функции на территориях Германии и Австрии. Герман вернулся с фронта домой,  горд Тюмень, только в октябре месяце 1945 года.

Текст фронтовых записей брата восстановил его младший брат —  Игорь Назаров / Игорь Сибиряк /. Герман описывал события Войны по памяти, сразу, после возвращения с Великой Отечественной Войны, в 1945-1947 годах. Он боялся растратить свою память с прожитыми годами, поэтому и торопился увековечить всех, с кем прошёл дорогами Войны. Я бережно храню его тетрадочку в 24 листа, заполненную его рукой. Это бесценная рукопись нашего старшего брата, он передал нам теплоту своей души о своих товарищах по оружию.

26.01.2020 г.   Публикатор   Игорь  Назаров  / Игорь Сибиряк /

Погибшим воинам ВОВ посвящается...

Их было много, им было страшно,

Но в последний свой бой они шли отважно.

Храбрые воины, навзничь упавшие,

Не разомкнут больше очи свои.

Снежные хлопья слегка запорошили

Их гимнастерки. Их вихры взъерошены.

Муки на лицах суровых застывшие.

Снег не растает на них никогда.

Все они в памяти нашей останутся

В книгах и в подвигах. Им будут кланяться.

Время не властно. Они не состарятся.

Мы будем помнить их имена.

Вас было много, вам было страшно.

Но вы жизни свои не отдали напрасно,

И то, что живем мы в мире и в радости,

То ваша заслуга. Мы помним про вас.

06.03.2020    Тимурчик

Светлой Памяти участников Войны посвящаю...

Средь искореженной земли,

Где даже нет живого места,

Фиалки нежные цвели -

Как уцелели? — неизвестно...

Девчонке в гимнастерке грубой

Другая вспомнилась весна

И расцвели в улыбке губы,

На миг забылось, что война...

Но снова бой! И снова жарко!

Из дзота выбраться невмочь,

Но кто — то крикнул "Санитарка!"

Девчонка бросилась помочь...

Не добежала! Ах как жалко!

Себя от пули не спасла...

Из рук рассыпались фиалки,

На землю девушка сползла...

Победа шла в цветеньи мая

И ликовал и пел народ!

Но только девушка другая

Фиалки нежные сорвет.

****

Слов признанья девчонкам

Не успели сказать...

Лишь на плечи котомки

 И на фронт — воевать.

А у тех, кто взрослее,

Уже дом и семья...

Им вдвойне тяжелее,

Да остаться нельзя.

Шли дорогами страшной,

Беспощадной войны

Кто годами постарше,

Кто -  совсем пацаны.

За страну воевали

И за край свой родной

Те, кто жизнь повидали,

Кто совсем молодой.

Шли в едином порыве

С грозным криком — "Ура — а — а!"

Те, кто были седые,

Кто юнцом был вчера.

За Россию погибшие,

Они рядом лежат — и безусый мальчишка

И бывалый солдат.

Смерть в глаза повидавши,

Они стали равны -

Кто годами постарше,

Кто совсем пацаны.

***

Сегодня их осталось — единицы

И нам ценить их надо бы вдвойне -

Участников войны и очевидцев,

Кто правду нам расскажет о войне:

Что испытать пришлось отцам и дедам,

Что всем пришлось в те годы пережить,

Чтобы на миг приблизить день Победы

И над Рейхстагом флаг наш водрузить.

Под пулями врага над головами

Ни шагу отступить нельзя назад...

Кричал комбат — "Время! Москва за нами!"

И в бой бросал измученных солдат.

Горящие вокруг поля и хаты,

На западе — багровый горизонт...

Но шли упорно русские солдаты

С тяжёлыми потерями вперёд.

"Держись, браток!" -едва шептали губы...

А под огнём уже редеет взвод,

Но шёл солдат, до боли стиснув зубы -

За Родину! За Сталина! Вперёд...

Ничем нельзя измерить — сколько судеб

Сломала, искалечила война...

О том мы никогда не позабудем

И будем помнить павших имена.

***

Бессмертный полк

Идёт — плывёт бессмертный полк

Над гулкой мостовой...

Несёт знамён священный шёлк

России рядовой!

Отцы и деды сквозь года

На нас сейчас глядят -

На страже Родины всегда

Бесстрашный наш солдат.

В боях покой родной страны

Пришлось им отстоять...

Уроков грозной той войны

Нельзя нам забывать.

Отпор врагу достойно смог

Дать русский наш солдат...

И пусть всегда бессмертный полк

Шагает на парад!

Галина Серкова (Гапиенко):  Почему тема войны? Мой отец и два его брата участники войны. Всем повезло вернуться. Старший с ранением в ногу, средний- в руку, а папа младший вернулся только в 1949 году стояли на охране границ. Кроме того пыталась найти сведения о его погибших земляках,  кто погиб или пропал без вести в зрелом возрасте, а кто в восемнадцать, кто в сорок первом, а кто перед самой победой.

***

Далеки лихолетья годы...

Над местами боёв — тишина.

Только помнить должны все народы-

Сколько жизней взяла та война.

Коротким на фронтах передышки,

Сон солдатский короток вдвойне...

Снова в бой уходили мальчишки,

Погибая на страшной войне.

Чёрной птицей домой о солдатах

Прилетали недобрые вести:

Кто скончался от ран в медсанбатах.

Кто пропал в сорок первом без вести.

Чей — то путь сквозь огонь был недлинным,

Только не было в том их вины,

Кто-то сгинул в боях под Берлином,

В двух шагах от победной весны.

В пожелтевшей от лет похоронке,

Я читаю"… погиб в сорок пятом,

Похоронен под энском в воронке,

Сын ваш был настоящим солдатом"

Через слёзы и боль, через смерти

Шёл к Победе великий народ.

Пусть же память о той круговерти

В сердце каждого вечно живёт!

07.03.2020 г. Галина Серкова ( Гапиенко )  с. Бобылёво

С детства помню ту Войну...

Рассказ

С самого раннего детства помню, как  обижался на родителей, что они не ТАМ воевали… И хотя они оба — и мама и отец имели медали За победу над Германией, служили и воевали они на Востоке, против императорской Японии. И мне это казалось каким-то ущербным, что ли действием… Вот если б с другими фашистами воевали, немецкими- то да! Герои! А так… недотягивали они до объектов восхищения… Да и не ранены ни разу… Отец как и многие пришедшие с войны ветераны не любил вспоминать те годы. Уже потом, в более сознательном возрасте, я смог кое-что вытянуть из моих родителей об их войне. Так я узнал, что отец был призван в РККА,  почти сразу,  после окончания Учительского института, были тогда в 1939 году такие учебные заведения, которые готовили учителей, но высшего образования не давали…  Шли боевые действия под ХАЛХИН-ГОЛОМ и на озере ХАСАН. Поэтому и направлен он был в Забайкалье на границу с Манжурией. Это был регион Китая под "пятой" японских милитаристов и императора ПУ И… пока новобранцы проходили "курс молодого бойца" конфликт закончился. Успели они только посмотреть места боев, да трофеи… Потом — курсы младшего командного состава После получения звания лейтенант был назначен командиром отделения противотанковых оружей… Когда началась Великая Отечественная отец, как и многие его сослуживцы, написал рапорт с просьбой отправить на Западный фронт. Но им быстро объяснили, что и здесь, на Восточных рубежах,  надо тоже Родину защищать! В 1942 году и мама добровольно пошла служить.  И тоже на Восточный театр восточных действий. Поначалу она служила в Монголии, охраняя небо союзников от японцев. Была ефрейтором, зенитчицей. После тяжелой болезни перешла работать в госпиталь где и закончила войну. Отец делал ещё несколько попыток уйти на западный фронт, но… увы! Стал ст лейтенантом, командиром взвода ПТР И только в августе 45-го дело дошло до "настоящей" войны… Хоть и готовились серьёзно, хорошо оснастились вооружением, подтянулись боевые ребята из Европы, разбившие фашистов, но всё-равно было очень трудно. Вот при штурме, помоему Цицикара, была история, когда пара самураев, ночью, вырезали ножами отделение соседнего взвода, и только бдительность караульного спасла отца и ребят из его взвода! А при взятии Хайлара наткнулись на систему хорошо укреплённых ДОТов, и пришлось просидеть в холодной воде окопов несколько дней… После  этого долго беспокоили боли в пояснице и ногах… Воевали храбро и умно и разбили японцев быстро. Я помню "трофеи", что отец привёз с войны- карманные часы японского офицера… с боем, тремя крышками и портретом императора на одной из них… Больше мне понравился блокнот с листочками из рисовой, тонкой и красивой бумаги и с обложкой из какой-то коричневой кожи… Ну и, конечно форма офицера, сапоги, планшет, портупея прочие мелочи… и всё! Конечно главное- медали! Многие из них я потерял… увы… Помню ещё, что был у меня еще маленький совсем полуаккордеон, но откуда он взялся и куда потом пропал… не помню! Мама кроме госпиталя участвовала в самодеятельности и очень успешно, если однажды маршал Чойболсан заметил ее на концерте в Улан- Баторе, и пригласил в ансабль Красной Армии МНР! Конечно, Вера Герасимовна не согласилась, но прецедент интересен! Вот, если коротко, так прошлась война по моим родителям. А на Западном фронте  воевал мой дедушка Дмитрий Григорьевич, дядя Виктор Герасимович, ещё один дядя Иван Дмитриевич. Иван под Сталинградом, будучи лейтенантом,  был ранен и умер от ран в госпитале города Шадринска, Курганской области. Виктор воевал геройски… награжден орденами и медалями, выжил и жил потом в Чите. Дед воевал с немцами и в первую мировую, и теперь бился отчаянно — освобождал, Будапешт, Вену, Прагу… Тоже награжден не единожды! Вернулся на Урал и, закончил жизнь в Заводоуспенке… Я сейчас-то понимаю, обижался зря — и мой род и Проскурниных, Локтюшиных с честью прошёли сквозь все испытания и ИХ война была и нашей и МОЕЙ… Не забуду!

Владимир  Проскурнин   06.03.2020 год.

Фронтовые письма

Летели письма фронтовые,

Сплетая ниточки судьбы.

Чтоб возвращались вновь живые

Из пепла и огня войны.

Война не сокрушила веру.

Любили, верили, как прежде.

И в письмах фронтовых без меры

Тепло души и свет надежды.

Вновь кружит время жизни листья.

Война к нам не вернется вновь.

Живые фронтовые письма

Спасли надежду и любовь.

Ах, сколько веры и надежды

В таких далеких и родных,

Печальных, добрых, светлых, нежных

И грустных письмах фронтовых.

— Ты береги себя, родная…

— Ты сохрани себя, родной…

Летели письма, укрывая

От пуль огромный шар земной.

В них боль разлуки и волненье

За Родину, родных и мать.

Святые письма, без сомненья,

Нас могут из огня спасать.

Вновь кружит время жизни листья,

Война к нам не вернется вновь.

Но в наших душах, как и в письмах,

Надежда, вера и любовь.

война, фронтовые письма, сила духа, мужество, надежда, вера, любовь в тылу врага

09.03.2020       Татьяна Рудная

Ушли на фронт

Рассказ

22 июня 1941 года. Тихо несёт свои воды Исеть. Высоко в небе звенит жаворонок. В деревне Турушевой тихо. В тенечке на лавочках ведут беседу старики да играют малые дети. Все взрослое население в лугах. Настала жаркая пора сенокоса. Молодые, как вспоминает Федотья Филипповна Серкова, гребли сено на горском лугу, когда верхом на коне прискакал мальчишка с криками: «Война! Война!». Все оставили работу и побежали в деревню, там уже народ собирался на митинг. Объявили о нападении Германии. В июне на фронт сразу ушли 16 человек, в июле – 12, затем на единственной колхозной машине, водителем которой был Тимофей Евстратьевич Серков, в Исетск уезжали по 5-6 человек. А всего призвали около 150 мужчин. Большинство из них пропали без вести в первые годы войны. Но есть и те, кого пуля нашла перед самой победой. Василий Григорьевич Шадрин погиб 29 апреля 1945 года. Об окончании войны, по рассказам Домны Поисеевны Серковой, которая работала в лихие годы трактористкой, сообщили в сельсовет. Молоденьких девчонок послали бежать по деревне и всем говорить о радостном известии. Постепенно стали возвращаться фронтовики. Из 22-х Серковых – однофамильцев отца, ушедших воевать, живыми вернулись только шесть, в том числе и трое из нашей семьи, все в звании сержанта. Старший Марк Арзанофьевич Серков, 1913 года рождения, был командиром отделения, вернулся домой после тяжелого ранения в ногу, полученного в боях на Малой Земле. Емельян Арзанофьевич Серков, 1920 года рождения, призван в 1940 году, в конце сорок первого ранен в плечо, приехал по ранению, подлечился и снова на фронт. Мой отец Илья Арзанофьевич Серков, 1924 года рождения, получил повестку 21 августа 1942 года, которую ему вручили в магазине, куда он зашел за махоркой. Начал службу в войсках МВД, в 1944 году в составе группы из 40 человек был направлен в Ровно на борьбу с бандеровцами, о жестокости которых отец не мог рассказывать без слез. Особенно беспощадны они были к семьям учителей, советских работников и коммунистов. Изощренно убивали не только взрослых, но и детей. Когда закончилась война, отец служил в Карпатах, домой приехал только в 1949 году. Среди вернувшихся земляков были Сергей Степанович Турушев и Иван Дмитриевич Игуминов, награжденные орденами Красной Звезды. С возвращением мужчин потихоньку стала налаживаться мирная жизнь. Марк и Емельян остались в родной деревне. Отец устроился работать лесником, и в дальнейшем вся его жизнь была связана с лесом. Из 36 вернувшихся домой турушёвцев сегодня жив Созон Николаевич Щергин, проживающий сейчас в Тюмени. Совсем скоро исполнится 65 лет со дня Великой Победы. Так поклонимся же тем, кто ценой своей жизни дал нам возможность шагать по мирной земле. Вечная память тем, кто остался лежать на полях сражений.

Сыны России! Где вы полегли?

В боях под Курском или Сталинградом…

Россию защищали, как могли.

И воевали вы не за награды.

А может быть, покоится ваш прах

В иных краях – далеких или близких.

Но помним мы вас всех, кто пал в боях,

И ваши имена на этих обелисках.

Стоят они – России боль и скорбь,

Свидетельство войны бесчеловечной.

И к их подножиям цветы ложатся вновь:

Людская память и ваш подвиг вечны!

Галина СЕРКОВА-ГАПИЕНКО, с. Бобылево

10.03.2020

Трептов парк… Тишина...

И плывут облака над берлинской землёй,

Где советский солдат, как атлант, держит Небо.

………….

Сколько здесь полегло, стало пеплом, золой…

Что земля приняла,

Чей сапог грязным нЕ был.

Память вечная есть… Хоть свеча не горит

И огня не взметаются жёлтые блики.

Здесь берёзка с берёзкой слезой говорит,

Низко ветви склонив в светлой, тихой молитве.

Я иду вдоль аллейки и кланяюсь им.

Обнимаю всем сердцем:

— Мои вы… родные!

Всяк, пришедший сюда, здесь не будет чужим -

Небо держит солдат…

И вчера, и отныне!

Не забыли бы только какою ценой,

Над пролившейся злобой даётся победа.

А беды не бывает ничейной, чужой,

Что потерями, болью откликнется где-то…

…………

Над берлинской землёю плывут облака…

Наш советский солдат крепко девочку держит,

И фашистскую свастику топчет нога,

Чтоб забрезжил рассвет светом радости прежним,

Для оставшихся жить!

Чтоб рождались мечты…

………….

Трептов-парк… Тишина…

Не забыть этой встречи.

И кладу я к подножью живые цветы.

Вытрет слёзы с лица

Рукавом

Тёплый вечер.

Берлин. 21 августа 2014 год.

13.03.2020      lusia

Алая заря

Алая заря… алая заря...

Кровь впитало небо, выпила земля.

Разорвало пламя выстрелов закат,

Мир лишился звуков — просвистел снаряд.

⠀

Кровь впитало небо, выпила земля,

Души смерть рукою хладною смела,

Расплескала крики в отзвуки молитв,

Даже ей рвут сердце взрывы сотен битв.

⠀

Разорвало пламя выстрелов закат -

Не придут солдаты по утру назад,

Не наступит завтра, замерли глаза,

Небо плачет кровью, алая заря...

⠀

Мир лишился звуков — просвистел снаряд...

Освятило солнце головы ребят,

И лучом последним растревожив высь,

Унесло с собою белой птицей жизнь.

война, мир, память

13.03.2020  Alisa Ave

Имена и судьбы

Рассказ

Судьба временами бывает настолько благосклонной к нам, что порой преподносит сюрпризы и делает подарки, щедрость и значимость которых мы подчас не осознаём сразу и оценить можем спустя годы. Так произошло и со мной, когда я после окончания Волгоградского медицинского института приехала жить и работать в небольшой городок средней полосы России, где проживаю и по сей день, на улице которого в двух минутах ходьбы располагается домик Матвея Блантера, автора легендарной «Катюши».

Городок разделён на две части неширокой и неглубокой извилистой зеленоватой речкой, в центре красуется Воскресенский собор, шпиль которого с крестом задевают проплывающие облака так, что кажется — крест «плывёт» над городом осеняя и благословляя его. Вокруг городка раскинулись поля, рощи,  леса со множеством деревень, причём, некоторые из них весьма далеки от города, что создавало массу неудобств и порождало немало проблем. Особенно, в плане медицины. По роду своей деятельности мне не раз приходилось в составе выездной врачебной бригады выезжать в отдалённые деревни на медпункты или ФАПы «для приближения медицинской помощи населению» — проведения медосмотров и животноводов, полеводов, приёма жителей окружающих деревень.

В один из таких приездов в 1978 году в Шуморовский медпункт я столкнулась со статным пожилым (как мне тогда показалось) мужчиной, который поддержал меня на скользком мокром от дождя крыльце и, улыбнувшись, сказал: «Осторожнее, доктор!»

Вежливо кивнув в ответ, я спросила – А Вы куда же? Сейчас начнёт работать флюорограф, пройдёте осмотр, потом уже будете свободны. Нужно следить за своим здоровьем! – и увидела в ответ доброжелательную улыбку и внимательный взгляд. Вообще, было в нём какое- то противоречие: открытая, мягкая улыбка и серьёзность глаз. И руки – не по-деревенски чистые, ухоженные, и разговор – нет, не деревенский… Странными мне показались испуганно – круглые глаза фельдшера и почтительность по отношению к незнакомцу.

А он, согласившись, что за здоровьем нужно следить, неожиданно спросил – не буду ли я так любезна, осмотреть больную в деревне Короткие. Фельдшер за его спиной усиленно делала мне какие–то непонятные знаки и, обратившись к мужчине, сказала – Ефим Анатольевич, доктор у нас новенькая, Вы им дорогу покажите (как будто я сама поведу машину!).

Я решилась – всё равно, медосмотр только с отметкой о прохождении флюорографии – и вот мы катим просёлочной дорогой. Мужчина, не отрываясь, смотрел в окно и вдруг взволнованно произнёс – моя малая родина, коллега! А вот в этом домишке когда то жила наша семья, я тут с друзьями крапиву «саблей» рубил. Давайте знакомиться, я — Дыскин.

Ну, Дыскин, так Дыскин… Но меня как стукнуло – КОЛЛЕГА?! А он продолжал — я отсюда родом, а живу и работаю в Ленинграде, но не лечебник, занимаюсь наукой. Ну, вот и приехали, извините, пришёл к фельдшеру, а тут, к счастью, Вы.

У больной оказалось респираторное заболевание, дав рекомендации, я спросила – будет ли Ефим Анатольевич возвращаться с нами в Шуморово, но он отказался, объяснив предстоящим отъездом. На прощание пожал мне руку и сказал: «Удивительно, что Вы согласились поехать к больной, не спросив её возраст!» Теперь удивилась я – да какая же разница, если нужна помощь?!

– Да-да, конечно, вы правы, а у нас вот спрашивают – с какой-то непонятной мне грустью ответил он – удачи Вам!- и поклонился мне.

 Вернувшись на медпункт, я сразу включилась в работу и только в конце дня от фельдшера узнала, кто же такой Ефим Анатольевич Дыскин. Узнала и ахнула – Герой Советского Союза! Вот это подарок судьбы! Как жаль, что наше знакомство было таким коротким!

Вторая (и к сожалению, последняя) встреча наша, такая же случайная и короткая, произошла спустя пятнадцать лет, в 1993 году, уже не в Ленинграде, а в Санкт–Петербурге, куда я приехала на курсы повышения квалификации и в коридоре СПИУВЭКа столкнулась с пожилым седовласым, но всё ещё статным мужчиной в мундире, чью грудь украшали многочисленные орденские планки. Поравнявшись со мной, он неожиданно остановился и, протянув руку, с улыбкой сказал: «Здравствуйте, коллега! Какими судьбами? А я Вас узнал по бровям и родинке, землячка!»

Ну, конечно, это был он – Ефим Анатольевич Дыскин, Герой Советского Союза, мой знаменитый земляк! Поговорили мы всего несколько минут – его ждали дела в академии, я торопилась на лекцию, которую читал профессор Карпов (дядя знаменитого шахматиста), понадеявшись на возможную встречу, разошлись, да больше и не увиделись, к сожалению.

Вернувшись в свой городок, я рассказала детям, маме, своим друзьям о необычной встрече, но на их вопросы могла ответить немного. И вот теперь, в год 75-летия Славной Победы, я искуплю свою вину, рассказав о Е. А. Дыскине.

Ефим Анатольевич – а правильно Хаим Нафтульевич, именно такое имя он получил от родителей при появлении на свет – родился 10 января 1923 года в еврейской семье в деревне Короткие Почепского уезда Гомельской губернии (в те годы) которая входила в черту постоянной еврейской осёдлости до 1917 года. Позже этот символ антисемитизма и дискриминации был отменён. Здесь и прошли детские годы будущего героя, не очень сытые, но радостные и светлые от родительской любви и заботы, семья жила дружно, в уважении друг к другу, чему учили и детей. Маленький Хаим помогал матери по дому, чем мог, а в свободное время играл со своими товарищами, живущими по-соседству, больше других дружны они были с Евдокимом Волковым, которого звали друзья Кимом, и всё смеялись – Хаимка и Кимка – не разлей вода. Никто, да и сами они, не знали, что растут в глухой деревушке два будущих героя, но судьбы такие разные их ждут. Имя Хаим на еврейском языке означает Жизнь, на русском оно звучит как Ефим – в наши дни редко кто из родителей называет этим звучным красивым именем своего сыны – и  Благочестивый, Благожелательный, Священный. Считается, что люди с таким именем отличаются умом, находчивостью, доброжелательностью, что красота и величие, открытость души человека способствуют ему пережить невыносимое и выжить в невозможных условиях; с помощью них мир преображается и становится лучше. Имя Евдоким от древнегреческого и значит  Славный, людям с этим именем  свойственно добродушие, доброжелательность, склонность прийти на помощь слабому, но эмоционально более сдержанному в проявлении своих чувств. Они – Хаимка и Кимка –очень соответствовали своим именам.

Время шло, Ефим подрастал, и родители, заметив способности сына и его стремление к знаниям, добились (а в те годы было совсем не просто!) разрешения переехать в город, в Брянск, где он закончил среднюю школу и, успешно выдержав вступительные испытания, стал студентом Московского института философии, литературы и истории имени Н. Г. Чернышевского – радость и гордость для всей семьи! Какие мечты, какое будущее открывалось перед талантливым юношей!

Но грянула война, и Ефим сам пришёл в Сокольнический военный комиссариат, чтобы добровольцем записаться на фронт, как и сотни тысяч его ровесников по всей стране. Его направили на курсы артиллерийской подготовки по специальности артиллерист – зенитчик. Служба в зенитной батареи заключалась в отражении налётов авиации противника на столицу.

Но когда возникла опасность наступления танков, зенитные орудия стали выполнять роль противотанковых, а зенитчики – противотанковыми артиллеристами, и справлялись они весьма успешно Ефим Дыскин был, как шутили товарищи, совсем «зелёным» — всего восемнадцать лет, несколько месяцев службы… Он не обижался, конечно, «зелёный», необстрелянный юнец, улыбчивый, доброжелательный, уважительный к «старикам».

Никто и подумать не мог тогда, что уже после Великой Отечественной войны сам Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков напишет о нём: «Всем известны имена панфиловцев, Зои Космодемьянской и других бесстрашных воинов, ставших легендарными, гордостью народа; однако в один ряд с ними я бы поставил и подвиг рядового, наводчика орудия 694 – го артиллерийского полка Ефима Дыскина.

А произошло это так. Призванный в Армию в августе 1941года, уже осенью он участвовал в боях. На Волоколамском направлении у деревни Горки Рузского района Москвы в составе 18 –й дивизии 16 –й Армии под командованием К. К. Рокоссовского, защищая Скирмановские высоты, в бой вступил 694 –й противотанковый артиллерийский полк, 17 ноября 1941 года первой «заговорила» батарея лейтенанта Егорова, которая занимала позицию на главном направлении и куда враг двинул около двухсот танков.

Огнём врага были уничтожены три пушки, выведен из строя командный состав батареи. У уцелевшего 37 мм зенитного орудия в живых осталось четверо: командир орудия сержант Семён Плохих, правый наводчик рядовой Ефим Дыскин, левый наводчик Иван Гусев и подносчик снарядов Полиницын. На зенитку, ставшую противотанковым орудием, двигалось около двадцати танков врага, видимо, не ожидавшего, что после такого шквального огня, здесь ещё есть живые.

Увидев, что со всего расчёта их осталось всего двое, старший наводчик Дыскин приказал Гусеву подносить снаряды, а сам продолжал вести огонь. Когда вспыхнули два танка, противник развернулся в сторону орудия. В это время упал сражённый Иван Гусев и рядовой Ефим Дыскин остался и за командира, и за подносчика, и за наводчика.

Он вёл неравный бой, не замечая, что ранен. Вскоре вспыхнул ещё один танк. Подоспевший комиссар полка Фёдор Бочаров хотел заменить израненного бойца, но тот только прохрипел – к снаряду, а сам, казалось, слился с орудием в одно целое… Политрук подавал снаряды, а израненный боец стрелял и стрелял, было подбито ещё четыре танка. Но, вскрикнув, замертво упал со снарядом в руках политрук Бочаров.

Ефим Дыскин, весь израненный, превозмогая боль, смог дослать снаряд в орудие и подбил ещё один танк врага. Но затем в глазах всё затянулось красной пеленой, и он упал, не зная, что поставил абсолютный рекорд по числу подбитых танков из зенитного орудия!

Он пришёл в себя от нестерпимой боли в Истринском медсанбате, куда был доставлен санитарами, случайно нашедшими его после боя.

Затем эвакуирован в госпиталь во Владимир, а потом в глубокий тыл, в один из Свердловских госпиталей, так как нуждался в длительном лечении. Множественные ранения были тяжёлые, не прошли бесследно кровопотеря и переохлаждение, но молодой и крепкий организм, воля к жизни, искусство врачей победили, дали шанс выжить Дыскину.

И вдруг в апреле 1942 года в госпитале поднялся переполох – к раненому рядовому Дыскину, находящемуся в госпитале на излечении, прибыла делегация. Да какая: генерал, начальник госпиталя, врачи, представитель военного комиссариата!

Старушка – санитарка, спешно наводящая порядок в палате, шепнула что – то про героя посмертно, но Дыскин отмахнулся – он-то живой! И долго отказывался поверить и принять награду, объясняя, что кто – то перепутал и высокое звание заслужил погибший однофамилец.

Но ошибки не было. Это был он, девятнадцатилетний паренёк, родом из глухой деревушки. Тем же указом, что и генерал – майор И.В. Панфилов, рядовой Ефим Дыскин был удостоен высочайшей награды страны. Когда выяснилось, что бесстрашный наводчик жив и находится на излечении в далёком госпитале, туда, в Свердловск, пришла телеграмма за подписью « всесоюзного старосты» М.И. Калинина с поздравлением и подтверждением награды.

В июне 1942 года на сцене Свердловского театра оперы и балета девятнадцатилетнему рядовому Ефиму Анатольевичу Дыскину были вручены грамота Героя Советского Союза, орден Ленина и медаль «Золотая звезда»

Последствия ранений не позволили юноше вернуться на фронт, но он не пал духом, решил стать врачом, такое решение было принято именно благодаря длительному лечению в госпитале, где изо дня в день видел самоотверженный труд врачей, медсестёр и санитарок.

Поступил в военно-медицинское училище, эвакуированное из Киева в Свердловск и располагающееся как раз на базе госпиталя, где он сам лечился. К учёбе относился настолько серьёзно, что через короткое время смог сдать экзамены за весь трёхгодичный курс медучилища, конечно, очень помогала работа в госпитале.

Талантливый юноша решил продолжить обучение в Военно-медицинской академии, которая и до войны считалась одним из самых престижных и серьёзных учебных заведений страны по подготовке медицинских кадров и находилась в Ленинграде.

Ефима не остановило даже то, что в ноябре 1941 года академия была эвакуирована в Самарканд. Добравшись туда, он блестяще выдержал вступительные экзамены и стал студентом Военно-медицинской академии имени С. М. Кирова. В 1944году академия была переведена обратно в Ленинград, а в 1947 году оттуда «выпустился» врач Дыскин и остался преподавать и заниматься наукой.

Занятия дали свои плоды, и в 1951 году он защитил кандидатскую диссертацию, а в 1954году окончил адъюнктуру.

Ефим Анатольевич занимался очень значимыми для военной медицины вопросами – огнестрельные ранения, воздействие на организм взрывной волны и других экстремальных факторов, работая настойчиво, методично, изучая и анализируя, оценивая, приходя к своим выводам и методикам.

 В 1961году Е. А. Дыскин защитил докторскую диссертацию, в 1966 году стал профессором, в 1967 году получил звание полковника медицинской службы. Двадцать лет возглавлял кафедру нормальной анатомии. В 1981 году получил звание генерал – майора медицинской службы. В 1988 году Ефим Анатольевич вышел в отставку и перешёл на должность профессора – консультанта кафедры судебной медицины. Им написано более ста научных трудов. Он дважды становился лауреатом премии Академии медицинских наук СССР. Имел множество наград, но особенно дорожил своей первой медалью «За боевые заслуги» и Звездой Героя.

 Жизнь всей семьи Ефима Анатольевича связана с медициной.

 Ефима Анатольевича не стало 14 октября 2012года, в возрасте 89 лет – за три месяца до 90 летнего юбилея. А его товарищ детства Кимка – Волков Евдоким Денисович, уроженец деревни Короткие, Герой Советского Союза в 21 год, погиб на Гомельщине под городом Лоев, удерживая плацдарм для переправы войск.

 Похоронен Е. А. Дыскин на академической площадке Богославского кладбища в Санкт–Петербурге. Свой славный боевой путь он продолжал всю последующую жизнь, отдав её великому делу – медицине.

 В начале войны в деревне Короткие было 97 домов, 62 жителя не вернулись с войны, два уроженца – Герои Советского Союза… По инициативе Председателя Почепского землячества в Брянске, уроженца этой деревни Клюева О. И. поставлены три гранитных плиты – памятник деревне и её славным сынам. Одним из них был Ефим Анатольевич Дыскин – Герой Советского Союза, прекрасный человек, мой земляк, мой коллега, которому и посвящены строки рассказа и стихотворения с глубоким уважением.

На фотографии военных лет

Четвёртый справа — видите — мой дед!

В шинели не по росту и в ушанке.

А дед подбил в бою четыре танка!

Совсем мальчишкой дед на фронт ушёл,

Домой писал: "Всё будет хорошо!"

Он всю прошёл войну и верил свято

Что дома мама сына ждёт, солдата,

Ведь он один в её окошке свет -

Для матери дороже сына нет.

Вернулся дед с войны домой героем,

Сады растил, пшеницу сеял в поле...

Наденет в День Победы ордена.

Сияет солнце, празднует страна.

А дед, седую голову склонив,

Слезу скупую в рюмку уронив,

Возьмёт гармошку и споёт как стон:

"С берёзы лист слетает невесом..."

Подхватят песню старики-друзья.

Дед скажет внукам — а вот это — я.

Четвёртый справа, во втором ряду...

Как подрасту, я в армию пойду,

Вслед дедам и отцам идут сыны,

Чтоб в нашей жизни не было войны.

Но моей судьбе было угодно ещё раз выказать мне своё «в человецех благоволение» в виде встречи, перешедшей в долгое знакомство и дружбу с двумя необыкновенными женщинами. Ведь бывают в жизни знакомства, о которых не сожалеешь, не раскаиваешься, а гордишься и удивляешься счастливому случаю.

Моя семья проживала в квартире, а мама в небольшом домике частного сектора. Это обстоятельство и привело нас к знакомству с двумя Аннами. Что давало, согласно приметам или поверью, как точнее, загадывать желания, которые часто сбывались…

Мы жили в одном городе, были соседями – с одной Анной по лестничной площадке, так как жили в одном подъезде, через стенку; с другой – через общий с маминым двором забор. Обе Анны были ровесницами, значительно старше меня, проживая много лет в одном городе, они не были знакомы, и даже не подозревали о существовании друг друга.

 Связующей нитью, звеном между двумя Аннами стала я и моя семья. Да ещё, что было общим — война. Но узнали мы об этом не сразу. Просто однажды, собираясь на митинг и парад 9 Мая, я увидела сначала одну свою соседку, а позже и другую, увидела и не узнала, причём, обеих. А узнав, ахнула! Обычно такие тихие, я бы даже сказала, домашние старушки преобразились до неузнаваемости: и осанка, причёска, одежда с медалями и орденами на груди, походка… А главное, выражение лица, глаз – как будто помолодели, взгляд стал летящим и в то же время острым, всё замечающим, движения точны, речь чёткой.

 С маминой соседкой Анной Нестеровной Хохловой мы были коллегами, обе медики – я врач, она фельдшер, работали в одном лечебном учреждении, а вот поди ж ты… За вечерним чаем и угощением она и поведала нам свою историю.

 В 1924 году в простой рабочей семье родилась дочь, которую назвали Анной, Анечкой, светленькая – в мать – спокойная. Она и росла такой – тихой, застенчивой, уступчивой, доброй. И только становилась неожиданно быстрой, решительной, если вдруг требовалась её помощь.

 Какая помощь от девчонки?! Аня могла мастерски промыть и перевязать рану, порез на руке или ноге, сбитые коленки и локти не только братьям и маме с папой, но и соседки прибегали к ней, случись что. Старухи-соседки издивовались прямо, не раз говорили матери: «Ну, Дуся, не иначе быть твоей Аньке «фершалом». А отец гордо улыбался – нет, Анюта у нас будет доктором, она и в травах толк знает!

 И вправду, Анюта знала, что на сбитые коленки и локти хорошо прикладывать лист подорожника, а при простуде заваривать для питья ягоды и лист малины, что нельзя букет черёмухи оставлять в комнате – голова болеть будет… Соседские мальчишки дразнили её Анькой-лекаркой, но она не обижалась, только улыбалась мягкой улыбкой.

 А когда начала подрастать, все заметили, как из невзрачной девчушки выравнивается тоненькая, стройная, хрупкая как стебелёк девушка с волнистой белокурой косой, которой завидовали все подружки, с приветливой улыбкой и неожиданно твёрдым, спокойным взглядом больших светло-серых глаз. И это останавливало, приковывало внимание.

 Теперь мальчишки – отец шутил «кавалеры» – наперебой приглашали Анечку в парк, в кино, на речку… Изредка она составляла им с братьями компанию. Но больше всего любила читать. Да ещё часто бегала в больницу, здание которой стояло как раз на берегу речки. Аню уже там знали, знали о её мечте и приветливо улыбались – вот и наша помощница – и доверяли под своим присмотром несложные манипуляции. Но с мечтой об институте пришлось расстаться, начал болеть, а потом и умер отец, мединститута в их городке и даже в областном центре не было, и Аня не могла, оставив мать и двух младших братьев, уехать в другой город.

 Она поступила в медучилище в областном центре после курсов медсестёр и была студенткой первого курса, когда грянула война. Аня была мобилизована, так как «прибавила» себе два года, и попала медсестрой в санитарный поезд – всю войну прокаталась, грустно улыбнулась Анна Нестеровна – до конца жизни хватит, до сих пор снится, что вагон качается. Свою роскошную косу пришлось остричь, хоть и поплакала.

 Санитарный поезд эвакуировал раненых в тыловые госпиталя, приходилось делать всё – и перевязки (вот где пригодилось её умение, раненые старались попасть на перевязку именно к ней, отмечая, что она как добрый ангел – неслышно и безболезненно и снимет повязку и рану обработает), и накормить, и переодеть лежачих. А главное – помогать при операциях, заменяя выбывший медсостав. К сожалению, и такое случалось. Хирурги тоже приметили юную, но старательную и умелую медсестричку. Которая уже хорошо разбиралась в хирургических инструментах и была незаменимой помощницей.

 – Ну, Анна, быть тебе врачом! – предрекали они. Аня в ответ только улыбалась – остаться бы живыми, потому что вражеская авиация особенно ожесточённо бомбила санитарные поезда, зная, что раненые бойцы не могут оказать сопротивление. Оперировать приходилось под бомбёжками, когда летели осколки снарядов, выбитых стёкол, а то и комья земли… Врачам и сёстрам приходилось собой закрывать раненого бойца на операционном столе.

 Однажды во время операции девушка тоненько вскрикнула, и побледнела, но на вопрос врача – что такое?, ответила, что сама себе на ногу наступила. И только когда закончилась операция, увидели, что весь халат на спине иссечен осколками и пропитан кровью и на губе кровь прикусила от боли, и подхватив падающую девушку, уложили на этот же стол и извлекли три осколка, наложили швы, повязку…  Но на другой день Аня вновь встала к операционному столу – некому было После операции хирург, раза в три старше сестрички, вытирая шапочкой пот с лица, вдруг повернулся к ней и сказал серьёзно, уважительно: «Благодарю Вас, Анна Нестеровна!» С тех пор никто иначе девятнадцатилетнюю Аню и не называл, а она смущённо улыбалась и думала, как бы ею гордился отец!

 Вот так всю войну и «проездила», а после Победы вернулась в своё родное медучилище, и после окончания не одно десятилетие трудилась фельдшером в больнице, куда приехала работать и я.

 Вторая Анна – Анна Семёновна Ковалёва (Чуйко) родилась в 1924 году в хуторе Ананьевском, как тогда говорили – на кордоне, в простой семье, где она была средним ребёнком, ещё старшая сестра и младший брат. Жили дружно, но так порой приходилось трудно: нужно было и дров запасти, и по хозяйству помогать, а сенокос, а уборка картошки (вручную!) и на своём огороде, и на колхозном поле!

 Росла Анечка озорной, быстрой, но доброй и отзывчивой. У неё на всё находилось время – и в речке поплавать в жаркую погоду, и в лапту сыграть, и грядки прополоть, с сорванцами-соседями мальчишками в сад залезть, и помочь старшей сестре картошки к ужину начистить и поджарить на комельке или испечь на костре. Вечерами любила вся семья у костра петь.

 Училась Аня в школе хорошо, знала много стихов и песен, Нравилось ей слушать рассказы мамы и отца об их детстве, и всё удивлялась, как же это не было школ, а где же учились? Особенно ей удавалась арифметика, она любила и могла даже в уме складывать и вычитать большие числа, с удовольствием помогала делать уроки младшему братишке.

 Отец, глядя на это, не раз говорил – быть тебе, Анюта, счетоводом! А дочь уверенно поправляла – нет, папа, я буду бухгалтером, самым главным! И вместе задорно смеялись.

 Оглянуться не успели – подросла дочка! Не очень высокая, а стройная, такая складненькая, косы длинные, чёрные, глаза угольками посверкивают, на язык остра да находчива. Ребята, бывшие товарищи по озорным проделкам, за ней табуном, а она только посмеивается – никуда женихи не денутся. Мне ещё учиться нужно! Родители и старшая сестра поддерживали – а что, способная, хваткая, пусть учится!

 Собиралась Анечка после семилетки на курсы бухгалтеров поступать, и сумочку подходящую отец ей привёз из города областного, и тетрадей приготовила разных, а какие ей отец счёты сделал – загляденье просто, и пахнут родным лесом и так звонко щёлкают! И училась бы Анечка на бухгалтера, да всё изменилось в одночасье, когда проснулись не от петушиного крика, а от грохота взрывов – война!

 И всей семьёй ушли в партизаны, как и многие из соседних хуторов и деревень. Конечно, им была знакома «лесная» жизнь, хутор-то был лесной, но то в мирное время, когда не гремели взрывы, не гудели над головой моторы вражеских самолётов, не слышалась чужая речь. Лай собак, натасканных на людей. Рыли землянки, запасали дрова, даже пришлось учиться разводить бездымные костры, чтобы не выдать партизанскую стоянку отряда имени Фурманова. Остригла Аня свои чёрные косы, хотя и жалко было очень. Не вмещались они под шапку, да и ухаживать за ними не было условий и времени.

 Нелегко приходилось семнадцатилетней девушке, но держалась стойко – ходила в разведку, добывала ценные сведения с риском для жизни, выполняла боевые задания. Мужественно переносила тяготы партизанской жизни, походы, окружение, бои с врагом, холод и голод, потерю боевых товарищей. Однажды, возвращаясь из разведки с двумя ребятами, наткнулись на немецкий патруль и попали в лапы гитлеровцев, которые после допросов и истязаний повели юных партизан на казнь, хотели повесить на берёзах за околицей Аниного родного хутора. Но подоспевшие партизаны отбили своих товарищей и сумели скрыться с ними в лесу.

 Рассказывала это Анна Семёновна, не замечая льющихся из глаз слёз, а у меня мороз пошёл по коже:

Если бы не Аннушкины слёзы,

Никогда бы не поверил ей

В том, что наши белые берёзы

Эшафотом были для людей.

Но ведь были же! Я, к сожалению, не помню наград Хохловой Анны Нестеровны, а Ковалёва Анна Семёновна награждена орденом Отечественной войны 2 степени, имеет медали «За отвагу», «За боевые заслуги», «За победу над Германией в ВОВ 1941-1945», «Партизану ВОВ». Многие юбилейные медали.

 Имя АННА произошло от древнееврейского ХАННА. Что означает милость, сила, благодать, храбрость. Тайной имени является то, что оно во все времена остаётся самым популярным в мире. Отмечается, что женщинам с этим именем свойственна доброта, кротость, мягкость, отзывчивость, и в то же время самостоятельность и решительность при столкновении с жизненными трудностями.

Женщине с самого момента её рождения уготовано жить в режиме опеки, заботы, нежности, оберегания и безграничной любви…Откуда у этих двух Анн в семнадцать лет взялось столько силы – пройти через ад войны и не растерять доброту и веру в неё? После Победы они нашли свою любовь, создали семьи, родили детей, дождались внуков. Хохловой Анны Нестеровны не стало в 2014 году. Ковалёва Анна Семёновна отметила свой 96-летний юбилей и находит в себе телесные и душевные силы встречаться с молодым поколением и рассказывать о пережитом. Чтобы помнили и не допустили повторения.

Жаль, что уходят из жизни люди удивительного поколения – защитивших страну в годы смертельной опасности в годы ВОВ, поднявших её из руин, отстроивших её вновь для грядущих поколений – для нас, наших детей и внуков. И счастье, что нам довелось жить с ними в одно время, знать их, успеть сказать спасибо.

Три  судьбы… А что такое – судьба? По определению, это совокупность всех событий и обстоятельств, которые предопределены и в первую очередь влияют на бытие, то есть, жизнь человека, народа, это доля, высшая сила… Я поведала вам историю жизни не абстрактных людей, а моих земляков, моих знакомых и старших друзей, проживших её ради светлого, высокого бескорыстного служения своей стране, её народу. Интересная штука-жизнь, такие «выкидывает коленца», такие задаёт загадки!  Можно, например, прожить всю жизнь, не зная родственника, даже близкого – деда, отца, иногда мать, давшую тебе жизнь, обстоятельства могут быть самые разные. А не знать своих друзей-подруг, знакомых ты не можешь! Мои земляки, о ком идёт речь,  знакомы друг с другом не были, моя судьба неспроста свела меня с ними. Я – мостик, передаточное звено, нить от них к более молодому поколению, чтобы напомнить – герои живут рядом с нами, среди нас, мы ходим с ними по одним улицам, дышим одним воздухом. Всмотритесь, расспросите, узнайте – и перед вами откроется удивительная сила – красота человеческой души! Именно душа, подобно железе внутренней секреции, вырабатывает секрет или фермент, состоящий из любви, нежности, стремления охранить, уберечь от опасности, и именно этот секрет (я бы назвала Эликсиром Совести) помогает встать на защиту и закрыть собой то, что дорого и любимо –  семью, родных, отчий дом.

Что для всех свято – Родину.

14.03.2020   Tatiana

ПОБЕДНЫЙ МАРШ

Победный марш, а боль так глубока.

Молчанье наше — высшая награда

Для всех бойцов бессмертного полка -

Участников победного  парада.

Берёзками  шумите вы в полях,

Где полегли, закрыв Россию грудью,

Преодолев себя и смертный страх,

Чтоб жили  в мире и согласье люди.

Божественная песня журавлей

В лазурных небесах душе угодна.

Мы жизнь прожить обязаны  светлей

За павших воинов, за дедов родных.

И будет жить в веках бессмертный полк

Свободной  и берёзовой  России.

Мы  отстоим её, исполним  долг,

Как вы солдаты Родины -  России!

15.03.2020   Татьяна Уразова

С Днём Защитника Отечества!

Память славы боевой хранит музей!

И в сердцах живых, и в старых ранах,

В фотографиях, и лицах ветеранов,

И в реликвиях минувших дней

Оживают подвиги страны!

Славе этой будем мы верны!

Чести и достоинству солдат,

Воинов, не раз встававших в ряд!

Чтобы отстоять свою страну,

Защитить детей, мать и жену!

Боевых товарищей спасти!

Славу, честь и доблесть обрести!

Русь спасала человечество не раз!

Защитит Отечество и в час,

Когда новою бедой грозится враг,

Помнит пролитую кровь Победный флаг!

Родины своей надёжный щит,

Дух Свободы над Землёй парит!

Отлито в гранит, в металл и камень

Эхо дней войны! И вечно с нами

Те, кто шёл сквозь пламя, гарь и дым,

Те, кто умер слишком молодым!

Кто пронёс сквозь пуль смертельных град;

Сквозь осколочных снарядов звездопад;

Разрывных гранат — салютов конфетти,

Веру Счастье в Мире обрести!

Умер, ожил, в полк «Бессмертный» встав;

Чтобы трясся в страхе супостат!

Те, кто выжил, удостоившись наград,

Кто сегодня с нами жизни рад!

Будем благодарными за всё,

Что сегодня Радость нам несёт!

Будем павших памяти верны!

Слава Воинам, Защитникам страны!

Тем, кто снова под ружьё» встаёт!

Тем, кто снова Родину спасёт!

15.03.2020     maska

Память к изголовью

Память к изголовью

Бессмертный полк...

Свой продолжает путь -

Союз бессрочный и земли, и неба.

И с миссией, чтоб «Миру-мир!» вернуть,

Чтобы хватало и весны, и хлеба...

Чтобы хватило жизни для любви.

Чтоб было время для детей и внуков.

И чтобы звонко пели соловьи.

А прошлого история — Наукой.

Бессмертный полк...

И тем бессмертен он -

Не рвётся связь времён и поколений.

Героям битв нижайший наш поклон,

Они идут… без всяких поражений.

И каждый здесь, как обещал, живой,

И по — другому, верим, быть не может.

Весенний ветер шелестит листвой...

И каждый здесь на энность лет моложе.

........

Замри минута — он идёт...

Идёт!

Наперекор лжемнениям, злословью...

И этим наш непобедим народ!

Чьих рук Победа...

........

Память к изголовью.

15.03.2020    lusia

Ветеранам

Вы удивительные люди,

Былинные богатыри.

На летописи ваших судеб

Должны мы ставить алтари.

Вы поколение атлантов,

Наш мир несете на плечах.

Вы сердца и души гиганты

В простых израненных телах.

Вы те, себя кто не щадили,

Не прятались вы по щелям,

И не вождям своим служили,

А детям, женам, матерям.

В окопах гнили, шли в атаку,

Горели в огненном котле,

Вы победить не дали мраку,

Спасли свет жизни на Земле.

И те, кто навсегда застыли,

И те, кто выжил в той войне -

Вы нам нужны, чтоб не забыли,

О вами плаченной цене.

Вы память наша, совесть наша,

Чтоб в этот сытый, праздный век,

Души не иссякала чаша,

И оставался Человеком человек.

18.03.2020    Юлия Аскарова

Иначе нельзя

.

Всем, вставшим на защиту ценностей,

которым нет цены, посвящается….

Подошел командир

с почерневшим от гари лицом

и сказал с довоенным прононсом

несколько сдержанных слов.

те слова не звучали  как выстрелы

сжали вдох и расправили грудь

до последней черты

оставалось шагнуть.

Он солдат,

молча сжал воронённую сталь

и шагнул.

Ветер травы холодные стлал.

время мерялось ритмом

стрельбы и гуденья в руках

а потом, как и ствол пулемёта ,

остывал догоревший закат.

остывала земля ,

остывали тела.

Это так, но иначе нельзя.

19.03.2020     Сергей Ворончихин

Парадоксы времени

 Детские истории

Есть даты, которые, независимо от всяких годовщин, тревожат, смущают наши души. Никто или почти никто не воспринимает эти календарные числа без эмоций. Слишком многое с ними связано в нашей памяти, собственной или семейной, в переплетениях судеб близких или знакомых людей, соседей или случайных попутчиков в каком-нибудь купе поезда, когда пассажиров тянет поговорить, и разговор получается долгий, с подробностями. Даты эти вызывают в памяти какие-то парадоксальные истории. Что, наверное, не удивительно, история сама по себе парадоксальна.

Я из послевоенных детей, и мои истории здесь будут больше детскими. Родители мои, оба, Леопольд Владимирович Левитин и Хана Липовна Варшавская, прошли войну. Долгое время у них, а, следовательно, и у меня, все делились на тех, кто был на фронте, и тех, кто не был. Как я понимаю, такое отношение было в то время у всех фронтовиков. Война вошла в их жизнь навсегда. Папа, бывало, вскакивал ночью с постели и командовал: «Огонь!» Маме до последних дней снились бомбёжки.

Однажды, после первомайской демонстрации (скорее всего это был 1960-й, мне уже шёл тринадцатый год) к нам домой пришли их приятели, с которыми они работали вместе. Естественно, сели за стол, выпили, закусили, беседовали. Разговор постепенно перешёл к войне. Сначала о фронте, потом об эвакуации, и, в конце концов, о том кого высылали, о немцах, чеченцах, калмыках, о ком-то ещё, и кому разрешили вернуться. Среди гостей был дядя Дима Шлосберг. Во время войны он был мальчишкой. И вдруг он воскликнул: «Вы знаете, а Сталин спас мне жизнь!» Все повернулись к нему и замолчали. Фраза прозвучала парадоксально и, казалось, в диссонанс разговору.  Их семья до войны жила в Риге, и когда Латвию присоединили к Советскому Союзу, все классово-чуждые элементы были высланы в Сибирь. Такими элементами оказались и Шлосберги. Их везли в теплушках и высадили где-то под Омском. В Риге жили они не богато, но с достатком. У его деда была какая-то «фабрика». Я думаю, что «фабрика» это очень громко сказано, но производство было. Кроме того, его дед был цадик и толковал талмуд. И это тоже сыграло не последнюю роль. В Сибири у них не было ничего, но они выжили. А все евреи, кто оставался в Риге, погибли в гетто. Дядя Дима рассказывал, как их везли, кто из близких и друзей был уничтожен в гетто, и по щекам его текли слёзы. Так закончился тогда праздничный день.

После я долго выспрашивал, кого и за что высылали.

О войне мама и папа говорили редко. Кино о войне смотреть не любили. Время шло. Однажды, по телевизору давали какой-то фильм о войне, где показали Сталинградскую битву: солдаты поднялись в атаку все как один в белых полушубках. Телевизор никто не смотрел, он работал просто фоном. Мы все беседовали совсем на какие-то отвлечённые темы. Вдруг папа рассмеялся, где они видели, чтобы у солдат были белые полушубки? Это была редкость, ну разве что у очень большого начальства. Война сидела у него где-то в подсознании, и последовала немедленная реакция на несуразность. Вообще, когда его удавалось разговорить о войне, он рассказывал так, как будто был командующим армией или фронтом, а не командиром зенитной батареи. Он объяснял, какая была задача, как должны были продвигаться войска и так далее. У него было полное понимание общей картины операции. Но иногда что-то вызывало у него ассоциации, и тогда он начинал вспоминать какие-то конкретные эпизоды своей службы.

Я попробую собрать некоторые запомнившиеся мне его рассказы из того, что он говорил мне. Его самого и его друга одноклассника Гилю призвали сразу после окончания школы в Гомеле. Их везли на фронт в эшелоне зимой 1941 года, у всех кончился выданный сухой паёк, и уже несколько дней они не ели. Железную дорогу бомбили, и у какого-то полустанка эшелон встал. Рядом горел разбомблённый элеватор, снег таял, и вода кипела. Из элеватора высыпалась гречка, и все наелись этой сваренной в снегу гречки.

Потом были бои, они попали под миномётный огонь, и от одного взрыва Гиля погиб, а отцу перебило ноги. Его подобрали санитары, и везли неделю на санях. Стояли сильные морозы, и в результате ноги были обморожены. В госпитале папа оказался уже в Москве, там он ругался с врачами, которые хотели ампутировать ноги, победил, ноги обработали, и его отправили в тыл. На вокзале раненых уложили на носилках прямо на перроне. Подходили санитары и грузили их в вагоны. Папа знал, что его родители, мои будущие бабушка с дедушкой, и другие родственники эвакуировались в Уфу, и он спрашивал санитаров, куда идёт эшелон, пытаясь выбрать что-нибудь поближе к Уфе. Ему повезло, один из поездов направлялся в Куйбышев. Он попросился в этот эшелон, а потом повезло ещё раз: в Куйбышеве их выгружать не стали, а отправили в Уфу, где он и лечился в госпитале довольно долго. Ноги остались целы, хотя ранения досаждали всю жизнь. Из госпиталя всех выздоравливающих, имеющих среднее образование, отправляли учиться в военные училища. Отец выбрал Севастопольское зенитное училище, которое во время войны располагалось в Уфе там, где позже был ШМАС – Школа младших авиационных специалистов –  на улице Карла Маркса. Потом опять фронт.

Мама служила телефонисткой. Как и другие девушки таскала тяжёлые катушки, сидела за коммутатором. Тогдашняя техника не всегда позволяла соединить линию напрямую, и телефонистки обязаны были слово в слово передавать приказы и распоряжения командования. Мама рассказывала со смехом об одном случае. Шли напряжённые бои, она дублировала донесения от командиров полков, а в ответ приказы командования. Генерал требовал сделать то, что те сделать не могли и просили помочь. Происходил примерно такой диалог. Комполка спрашивал:

— Что он говорит? Вы мне дословно скажите.

— Я не могу повторить, что он говорит.

— Ругается?

— Да.

— Сильно?

— Матом.

— Передайте ему, что я всё понял.

Через пару дней приехал генерал и спросил, кто передавал его приказы, и извинился.

Как-то раз я спросил отца, что он сделал самое важное на фронте. Он подумал и сказал, что вывел из окружения и спас человек триста и сорок единиц техники. Я спросил, как его наградили. Оказывается никак, потому что всё произошло быстро, и наверх не докладывали – в сорок четвёртом за вывод из окружения не награждали, но за то, что попали в такую ситуацию, могли наказать его начальство очень сильно.

Капитуляцию Германия подписала 8 мая, победу объявили 9 мая, а последний бой у отца был 13 мая 1945 года.

Участвовал он в уличных боях в Будапеште, в Вене, в Праге, а потом их вернули в Румынию. Любил он вспоминать, как, уже после окончания войны, с приятелями, такими же лейтенантами, они пошли в ресторан. Там играл оркестр, и официант спросил, не желают ли они заказать музыку. Папа заказал первое, что пришло в голову – «Серенаду» Шуберта. Музыканты посовещались и с извинениями сказали, что не играют этого произведения. Примерно через неделю эта же компания опять отправилась в тот же ресторан. Как только они вошли, оркестр встретил их «Серенадой».

Шло наступление, войска перебрасывали на запад, железные дороги не справлялись. На каком-то полустанке под Корсунем Шевченковским скопились эшелоны и долго стояли. Стихийно организовались танцы. Вот на танцах между теплушками мои родители и познакомились. Поженились они 8 марта 1946 года.

А теперь я вернусь к своим детским историям, так или иначе связанным с войной.

Одно время мы жили в комнате в коммуналке в одноэтажном деревянном доме. Когда становилось более или менее тепло, и иногда начинали открывать окна, к нашему окну подходили две девчонки, сёстры, из дома рядом. Они пристально смотрели к нам в окно своими тоскливыми голодными глазами. Отец у них был запойный, и когда он истошно кричал и вышвыривал на улицу мебель, вёдра, кастрюли, одежду и какое-то прочее тряпьё, мама моя вздыхала и говорила: «Он контуженный».

Девчонки стояли под окном, мама мазала маслом два ломтя хлеба, открывала окно и давала сёстрам. Они мгновенно всё съедали.

Как я теперь знаю, кусочек масла покупался специально для меня. Папа и мама масла не могли себе позволить. Для себя они варили постный картофельный суп. Я помню, как однажды был чуть ли не праздник, когда папа со своим приятелем дядей Женей, у которого появились знакомые на мясокомбинате, поехали туда, и им по блату продали костей полмешка из-под картошки. Они привезли всё это к нам и радостно делили драгоценную добычу.

Сёстры ходили в тот же самый детский сад, что и я. Наверно то, что давали там, было их единственной едой. Со старшей из них, которую звали, насколько я помню, Таней, я ходил в одну группу. 5 марта 1953 года почти вся группа била эту Таню за то, что она плюнула в сторону портрета Сталина. Воспитательница оставила её без завтрака.

Урезонить отца этих сестёр мог бы наряд милиции, но никто, наверно, туда не обращался за помощью. Даже наша вечно злая соседка, которой до всех всегда было дело. У её сына была куча наград, чем она по праву матери совершенно справедливо гордилась. Но получены эти награды были в тылу. (По всей видимости, у него была броня. Я нисколько не умоляю значение по истине титанического труда людей в тылу. Я пишу о том, каково было моё, детское, восприятие тогда.) А тут – контуженый фронтовик.

А я до сих пор помню взгляд этих двух девчонок.

Так вот, о датах. Для кого-то они могут быть радостью, для других горем, для третьих горькой правдой, от которой некуда деться, и от которой не прикроешься никакими заклинаниями. Как это ни парадоксально.

19.03.2020 15:42  Владислав Левитин

Про войну.

Погибшим в Великую отечественную войну

и оставшимся в живых посвящается…

Мне приснилось как то утром: будто я и есть мой дед.

В гимнастёрке с сапогами будто бы он был одет.

Пожелтевшее тут фото: дети и его жена

Посмотрел мой дед и кто-то говорит: «Твоя родня?»

Подбодряли там друг дружку, чтобы больше осмелеть

И делили спирта кружку, чтоб в бою не оробеть.

И ломали ломтик хлеба: «На дружище, ешь, держи».

И противный запах пота,  и кусали больно вши.

И держали автоматы, и ползли ещё в грязи.      

И стреляли со словами: «Прости Господи, прости…».

А потом услышал крики, уже раненых солдат

И прощальный стон, и лики умирающих ребят.

Вдруг, в какое — то мгновенье, пули свист и в теле  — боль.

И как будто чьё-то пенье, а в глазах как будто соль.

А затем я очутился, сразу у родной избы.

Чуть поломанный заборчик, подоконник из резьбы

Что-то делает там баба, то есть дедова жена.

Ни морщинки, ни сединки и ещё ладна, стройна.

Почтальон – совсем девчонка -  ей бумажку подаёт.

Её  бабушка читает  и белугою  ревёт.

Слёзы боли сердце щемят – это трудно описать,

Трудно передать словами, трудно это рассказать.

Ребятишек, мал – мал  меньше,  пятеро осталось с ней.

Старший был бы, было б легче, но уже он на войне.

Самый маленький, споткнувшись, говорит: «А папы нет?»

Мать,  слезами захлебнувшись, и — рыдания в ответ.

Подходили тут соседи со словами: «Ой, крепись!»

Обнимали, целовали, говорили: «Ты, держись!»

Через год в сорок четвёртом старший без вести пропал,

Но потом нашёлся мёртвым. Он герой чужбины стал.

Потерять родного сына — нет страшнее ничего.

Это же не выносимо, а жить надо. Вот и всё!

И рыдала она громко, теребила волоса.

Детский хлюп вдогонку звонко, все заплаканы глаза.

С болью в сердце не забуду, буду вечно поминать.

Молча постоим минуту, чтоб такому не бывать.

Евгений Деденко

22.03.2020       Ewgeniy Dedenko

Ротный

Не знали мы, что наступает мир.

Еще вовсю гремела канонада,

Но в передышках ротный командир

Нам говорил: «О МИРЕ ДУМАТЬ НАДО!

Вот-вот, сынки, закончатся бои,

Вернемся мы домой к семье и детям,

В садах, наверно, свищут соловьи...

Нет лучше мира ничего на свете.

Когда в домах спокойно дети спят,

Не знают жены горя и печали,

Поверьте, говорю вам как солдат,

Сломивший две войны, уж я-то знаю!"

Мы слушали, дыханье затая,

И каждый думал о своем о чем-то.

Вдруг вспышка пулеметного огня -

Сражен был наповал товарищ ротный.

В кармане гимнастерки у него

Нашли письмо, писал  жене и  детям,

Что жив, здоров, воюет он и ждет,

Когда наступит мир на всей планете.

Как сообщить семье, что нет отца,

Любил он их так искренне и верно...

У сердца в гимнастерке от свинца

Две дырочки… для орденов наверно.

25.03.2020      Tatiana

Голос Памяти

Зарастает память быльём

В придорожье прожитых лет,

Только каждый в сердце своём

Носит тот особенный свет,

Что не даст забыть имена

До заката Судного дня

Тех, кого лишила война

Золотого жизни огня.

Это мы сражались за Брест,

Встав живой, суровой стеной

В час, когда чудовищный крест

Восходил над нашей страной

Чёрным солнцем в гиблую стынь,

Погружая землю во тьму...

Это нашим пеплом Хатынь

Покрывалась в горьком дыму.

Это нас на Курской дуге

В бой звала священная злость.

И Москву при лютой пурге

Нам собой закрыть довелось,

Став щитом для сердца страны

И мечом, разящим в ответ!

Через все ухабы войны

Пролегал наш огненный след.

Мы Дорогу жизни вели

По бумажно-тонкому льду,

Чтобы наши дети смогли,

Не сгорев в блокадном аду,

Пережив и голод, и боль,

Возвратиться к радостным дням

И сменить тоску на любовь,

Память в сердце свято храня.

Пусть она не канет в былом

И взойдёт зелёным ростком.

И тогда мы с майским теплом

Вновь пройдём Бессмертным полком.

Потечёт людская река

В этот день, как было не раз.

И мы будем живы, пока

Не погаснет память о нас.

25.03.2020        Наталья Ефремова

Мир помнит о вас!

Посвящается Петухову Александру Федоровичу.

Любимому деду в связи с 75- годовщиной Великой Победы

Тебе показалось. Все хорошо!

Одернув рубашку, дед быстро ушёл.

Спрошу я у мамы:

«Откуда те раны, что дед наш скрывает?»

— «Ты очень мала. Дед позже расскажет.

Он воевал. Но ран не покажет».

— «Но видела я, те шрамы на теле,

Хочу я узнать. Что сделали с дедом?»

Ребенку пять лет. Дед не хочет пугать.

— «Внучка, потом о войне расскажу».

Но потом — не бывать.

Время уже я не задержу,

Спросить о войне, у него не смогу.

Странный день тот, я вспомню опять.

Дед мой вернись! Хочу я обнять.

Возраст не дал мне осмыслить, понять.

Быстро ушел. Не успел рассказать.

Чувствую в жизни свою я вину,

Что не узнала. Не обниму.

Что не скажу, как буду гордиться, тем, что

Ты выжил!  НЕ НАДО СТЫДИТЬСЯ!

Я стала взрослой. Я знаю, что было.

О войне смертоносной. О братских могилах.

Но о деде своем, узнаю в архивах

В желтых листочках, казенных книгах.

9 мая праздник в деревне.

Жители песни поют задушевные.

Ходят к могилам отцов. Поминают родных.

Только мой дед головою поник.

Лодку берет. Уплывёт далеко.

На речке, ссутулившись, сидит:

………………………….НИКОГО.

Только один, в тишине у воды,

Вспомнит, что было: дороги войны.

В празднике есть невозможная боль,

Сильнее чем в теле.

Память по прошлому, как бандероль,

Напомнит о голоде, и о прицеле,

О сутках без сна, о мечте, и о плене…

……………………..  ПРЕОДОЛЕЛИ.

Он помнил ту осень.

Октябрь сорок первого.

Земля, уж, замерзшая.

И с жертвами первыми.

Противотанковый

Истребительный взвод,

В октябре сорок первого

В вечность шагнет…

Деревня Каширино, рядом Москва,

Скоро, скоро все закончится,

Отступать нельзя.

Но летят самолеты, разрыта земля,

Градом снаряды, укрыться нельзя.

Небо багровое, не виден свет.

Боже, как молод! Как молод мой дед!

Он помнил тот бой до рассвета.

Тот бой.

Обстрел миномета. Пехота.

Яркая вспышка и боль.

………………… ………… БОЛЬ.

Она не закончится уже никогда.

Прошла с ним всю жизнь. До конца .

…………………………….ДО КОНЦА.

Разорвано тело. Душа умерла.

Душа умерла навсегда

……………………………НАВСЕГДА

И не воскреснуть уже никогда.

Врагов на том поле не видно конца.

Контужен. Удушен. Завален землей.

Один во всем свете. Не кончится бой.

Яркая вспышка. Разорвался фугас.

Я мастер в училище…

Свод неба погас…

С этой минуты весь мир раскололся:

На:  «после» и «до».

Он долго боролся.

Попал в окруженье.

…………………. ЗАБВЕНЬЕ …

Боже! Жизнь, просто мгновенье!

Комендатура, допросы и пытки,

Побег,

Успел отдышаться, укрылся.

Случайный ночлег.

Комендатура, концлагерь, побег.

Как короток век,

И вечна война,

………………………Гестапо…

Боже! Закончится! Но когда ?

Поймали опять,

За булку хлеба,

Что пытался украсть.

И лишь только вера,

Вера в победу дала не пропасть!

Апрель сорок пятого.

Нет страха проклятого!

Война на исходе!

Весь мир на свободе!

И май! Освобождение! Победа!

Победа!

Весною согрета! Надежда!

Победа!!!            ПОБЕДА!!!

Еще ровно год

Шагал он по полю

Видел сирот,

Смерть, холод и горе.

Май сорок шестого –

закончил войну…

Дед, милый, тебя я во сне обниму.

В стихах о тебе расскажу, пореву.

Мы помним тебя, и победу твою!

НАВЕЧНО!

Без слез и сказать не могу!

Частица той боли жива и сейчас

Её передам. Мир помнит о вас!

25.03.2020    Лиана Романова

Эхо Войны

Эхо  все  той  же  прошедшей  войны

Звучно  в  груди  отдается.

Ветры  над  полем  все  также  вольны,

И  память  еще  не  сдается.

Окопы  забыты  в  далеких  местах.

Не  хожены  тропы  к  ним  стали.

Цветы  полевые  на  русских  полях

Все  раны  давно  зализали.

Воины,  павшие,  где — то  лежат...

Это  им  песня  поется!

Не  повернется  время  назад.

Вечная  Слава  несется!

В сквере,  под  тенью  плакучих  ив,

Памятник  ВОВ,  погибшим...

Советский  солдат  вечно  жив!

В  горячем  бою  победивший...

Герои  той  самой  страшной   войны

Покоятся  в  рамках  гранита.

Деды, отцы,  мужья,  сыны -

В  списках...  по  алфавиту!

25. 02. 2020        Ольга  Якубовская