Император

Оставшись один, император на троне

сидит, опираясь на локоть, и кроме

него в опустевшей от люда зале

лишь одуревшая муха. Азалий

сохнет букет, что проситель ретивый

украсил рубином. Его мотивы

остались тайной – в часах песочных

кончилось время, и, оттого что

некому их опрокинуть, смерчем

смерть подменяя, ничуть не легче.

Устал император – сидеть неподвижно

с рукою на скипетре и над ближним

чинить справедливость не то, что скучно,

но безрезультатно,  и, может, лучше

было бы бросить империю к черту,

схиму принять и исчезнуть, в потертом

наряде тихо проследовав мимо

стражи на площадь, где анонимно

смешаться с толпой. Но минутная слабость

проходит. В империи хаос,

и надо надежду внушать прислуге,

не выдавая, что сам в испуге.

***

Чипполино

Мы не встречались с той поры, когда

деревья были выше и мокрее

была вода, а дружба и вражда –

незыблемы. Однако, постарели

мечты, а с ними люди. Он подвял,

исчезла хрусткая походка, что однажды

так выделялась. Я его позвал.

«Неужто помнишь?» – он спросил. «А как же!» –

воскликнул я, и предложил в трактир

зайти, предупредив: «Вишневкой

я угощаю», ибо видел, что до дыр

протерт на сгибах сюртучок дешевый.

Его когда-то звали Нашим Че –

смутьяном едким на язык, к свободе

зовущим голь… Но кончилось ничем –

читатель вырос, автор стал немоден.

Теперь приют его подвал или чердак,

где прошлое величие пылится…

Он пригубил вишневку: «Сам-то как?

Не тянет перечитывать страницы?»

Увы, признался я, закрылась дверь

в тот мир, что создали Перро, Радари.

Я им, конечно, благодарен, но теперь

все больше Аин Рэнд и Ханна Арендт.

Мой собеседник таял на глазах.

Чтобы подбодрить, я спросил про Кума.

«Кум Т? Теперь кирпичный олигарх,

вздыхает лишь за кругленькую сумму.»

«А как там П. (по прозвищу Синьор)?»

«Продал своих. Такое не прощают.

Но, выйдя, снова взялся за свое:

стал сводником – торгует овощами.»

Официант принес меню. Ему, должно,

беседа мнилась скверною привычкой.

Я было заказал салат с зеленым… но

сообразил, что это нетактично.

Мы замолчали – больше общих тем

для разговора не было, поскольку

не возвратить былое чувство. Тем

более, что кончилась настойка.

Расстались сухо. В лунной тишине

довлели равнодушие и скука,

что снова надо объяснять жене,

где был и почему так пахну луком.