Княжна и чудесный остров Кижи

В одной старой деревушке в ветхом убогом домике с покосившимися оконцами жила девочка Полинка с бабушкой Дуней и кошкой Василинкой.

Резвая была девочка, сообразительная. Глазки голубые, личико светлое, губки алые, косички медовые. Уж больно сказки Полинка любила читать. Заберётся на печку, расстелет цветную полянку лоскутного одеяла, уложит Василинку на пуховую подушечку и читает любимые книжки. А Василинка рада, мурлычет довольная.

В один день бабушки дома не было. Полинка с кошкой на печке сидели. Как вдруг за стенкой из чулана послышалось тихое «тук, тук, тук». Умолкла Полинка, а кошка дымчатую мордочку подняла, ушки навострила. Снова повторилось еле слышное «тук, тук, тук». Василинка как спрыгнет с печки, и бежать к двери, мяукает тревожно. Девочка с печки слезла, дверь отворила и прошла в чулан. А Василинка уже тут как тут, трётся возле большого бабушкиного сундука, мяукает. Вдруг колыхнулся старый сундук, звякнул громко навесной замок и снова, только резче звук послышался «тук, тук, тук!». Запрыгнула Василинка на сундук и ну крышку царапать.

— Ой, Василинка, милая, подожди! Надо ключ найти, так мы сундук не отопрем, — обратилась Полина к кошке.

А Василинка неугомонная, прыг на подоконник и царапает коготком старое тусклое стекло. Зашаталось оно. Подошла Полинка, пригляделась, увидела вдруг проём в раме, а там ключ на гвоздике висит. То-то обрадовалась: — Ну, Васечка, ну кошачья смекалка! Как же я тебя люблю! Вот теперь мы раскроем бабушкин секрет!

Заскрипел старый замок. Боязно Полинке крышку открывать, бабушка придет, заругает. Запрещала она внучке в чулан входить. А кошка снова прыг на крышку и царапает лапками изо всех сил.

— Ладно, Василина, была, не была! Только потом не прячься, когда бабушка бранить будет, получать, так вместе! — сказала девочка и распахнула сундук. Чего там только не было: плюшевый кафтан, марикеновый плащ, юбки суконные, платки цветастые, чулки вязаные. А ещё бумаги какие-то пожелтевшие, резинкой стянутые и ворох писем.

— Вот одного не пойму, что же тут могло стучать? — заметила девочка.

— Мяу, — вкрадчиво ответила кошка. Только до слуха Полинки внятно донеслось «Там, под письмами!».

— Прямо загадочный чулан, чего только не услышишь! — удивилась девочка. Вытащила письма, а под ними старые кремовые кружева и мешочек атласный белыми розами расшитый. Только сейчас Полина заметила на самом дне матрешку, разукрашенное личико и наряд которой совсем поблекли, кое-где виднелись мелкие трещинки.

— Одиноко тебе тут, куколка, вот ты и попросилась наружу, — сказала Полинка и взяла русскую старинную игрушку в руки.

Тут с улицы раздался скрип старенькой ржавой калитки и шарканье ног.

— Ой, Василинка, бабушка вернулась! Быстрее, надо всё убрать!

Покидала она вещи в сундук кое-как, наспех замкнула замок, бросила ключик на гвоздь, а матрешку во фланелевый карман платьица спрятала. Бегом из чулана и нырк под одеяло на печку. А кошка тем временем выскочила навстречу старушке и вьется под ногами, ластится, преграждая путь.

— Чего, хитрунья, трешься, иль натворила чего? — спросила бабушка. Замурлыкала кошка в ответ, лукаво щурясь.

Зашла в дом бабушка и позвала: — Полинушка, внученька, слезай с печки. Я медку принесла. Ужинать будем. Достанем сейчас твороженку из печи, не успела, поди, остыть.

Поели они вкусно и спать улеглись. Не заметила старушка суетливости и щечек Полинкиных раскрасневшихся. А девчушка и рада, укуталась в одеяло, прижала матрешку к себе, приговаривает: — Сейчас баба Дуня уснет, я тебя получше рассмотрю. А завтра мы твой наряд подправим, у меня краски есть.

Заскрипела панцирная сетка внизу, повернулась бабка на бок и захрапела. А Полинка достала стеклянную баночку с маленькой свечкой, зажгла тихонечко и стала куколку разглядывать. Кубышечка в красном платочке, белой рубашке и красном сарафанчике с личиком ангельским.

— А ну-ка, дай на твоих сестрёнок поглядеть! — повернула Полинка верхнюю половинку матрёшки, приоткрыла и ахнула.

Полились из деревянной куколки ослепительные голубые лучики, рассеяли яркий свет на беленом потолке над печкой под лёгкие звуки бубенчиков, высветили тонкий стан молодой девицы-красавицы в ярко красном наряде. Коса русая до пояса. Очи как озёра голубые-голубые. Зажмурилась Полинка, затем глаза открыла. Тишина. Только тень от свечи видна. Кинула пугливо взгляд вниз на бабушку, та спит, похрапывает себе мирно. Снова посмотрела вверх, а там опять голубое свечение. Не испугалась на этот раз девочка, смотрит с любопытством, разглядывает девицу. Вдруг молвило мелодично видение красавицы:

— Я княжна Алёна. Покажу тебе, Поленька, невиданную красоту земли русской! Пойдём со мной.

Протянула грациозно руку с золотым перстнем, точно лебёдушка махнула крылом. Подала Полинка худенькую ладошку княжне. Посыпались голубые искорки. Закрыла девочка глаза от яркого света. Почувствовала, как подхватило её лёгкое дуновение ветра и быстро понесло в неведомое.

— Поленька, не бойся, открывай глаза, — прозвучал ласковый голос девушки.

Огляделась девочка вокруг. Дух захватывает. Как охватить, как запомнить красоту самобытную такую. Стоит она с княжной на острове природы дивной, по обе стороны гладь водная, а впереди удивительное строение. Возвышается сруб сосновый восьмиугольный с четырьмя прирубами, ориентированный по сторонам света. Венчают сооружение купола, придающие зданию сказочный облик. Насчитала Полинка двадцать две маковки.

— Где мы, Алёна? — с осторожностью спросила девочка.

— В сердце русского Севера на чудесном острове Кижи близ Онежского озера. А перед нами Церковь Преображения Господня. Знаешь, что построена она одним топором без гвоздей плотником Нестором, что топор тот он выбросил в озеро, чтобы никто не смог повторить такое же величественное построение?

— А была ты внутри церкви?

— Была.

Закрыла вдруг Алёна лицо ладонями и заплакала: — Венчалась я здесь с суженным моим, соколом ненаглядным, Дмитрием. Только сгинул он во сыру землю матушку в восстаниях.

— Не плачь, Алёна, пойдём дальше, — тихо сказала Полинка.

— Не буду, — смахнула девушка слезинки, — я ведь тебе места дивные обещала показать.

Закружила Алёна девочку, словно в танце, вихрем пронеслись они по таинственному острову. Побывали в зимнем храме. Послушали, как звучит колокольный звон в часовне Архангела Михаила. У ветряной восьмикрылой мельницы познакомились с косарями. Заглянули к мастерам затейливым: крестьянка-вышивальница двусторонний узор иголочкой выводила на большой деревянной раме; кузнец в кузнице монеты чеканил; мастер-лодочник делал лодку-долбленку из цельного ствола осины. Видели они мастера, что лемехи рубил.

— Что такое лемехи? – спросила Полинка у Алёны.

— Это чешуйки осиновые, которыми деревянные купола покрыты.

Под чутким вниманием творцов попробовала Полинка посуду из капа, наростов на деревьях, сама изготовить; пробовала и украшения из бересты плести.

В волшебной сказке пребывала девочка, радость переполняла ее трепетное сердечко.

Когда пришла пора прощаться, накинула княжна на шею Полинке подарок – ожерелье берестяное, коснулась алыми губами детской щечки и исчезла.

Ручная русалка и подводная пещера

Разбудил Полинку тревожный голос бабушки: — Полинушка, милая, подай капли. Плохо что-то мне. Спустилась девочка с печки, накапала в ложечку сердечных капель, подала бабушке. Затем распахнула окно настежь, впустила в дом свежий запах летней росы с зеленой листвы. Следом влетел в окно звонкий петушиный голосок. Села девочка возле кровати, гладит ласково родного человека по плечу.

— Сестрица моя старшая во сне приходила. Беспокойно мне. В церковь нынче схожу, свечку поставлю, — заговорила бабушка. — А ты овощи приготовь на щи и в палисаднике грядки прополи.

Как только позавтракали, баба Дуня ушла, а Полинка усердно принялась за работу. Выкопала морковку, свеклу, картошку; вымыла, почистила маленьким ножичком, сложила аккуратно в алюминиевую кастрюльку. Затем отправилась в палисадник порядок наводить. Дела делает, а сама ночное путешествие вспоминает. До чего же Алёна красивая была, как вокруг всё сказочно было, какие бусы ей подарила! Ой, а где же они? Бросила Полинка мотыжку, бросилась в дом. Забралась на печку, ищет, трясёт одеяло, под подушки заглядывает, зипуны старые поднимает. Нет нигде. Расстроилась. И матрёшки нигде не обнаружила. Бабушка вроде на печку не взбиралась.

— Вот я растяпа, — сокрушалась девочка. — Видно спрыгивала с печи, обронила. А бабушка нашла, тихонечко спрятала. Стыдно-то как, точно воровку уличили!

Вечером чай пили с бубликами и малиновым вареньем. Бабушка спрашивает:

— Полюшка, может, спать-то в кровати будешь, я тебе перинку взобью, белые простыньки постелю? Ну что ты там, на печи, маешься?

— Не понимаешь ты, бабушка, там у меня свой мир, волшебный! — ответила внучка.

— Где волшебный-то? Два зипуна, подушки рваные да одеяло старое.

— Я играю там, книжки читаю. Вон и Василинке там со мной нравится!

— Ну, дело твоё.

Наступила ночь. Бабушка сразу уснула. А Полинке не спится. Крутится на печке, всё размышляет, куда матрёшка могла пропасть. Рядом Василинка тихо мурчит.

— Иди ко мне, Васечка, я тебя поглажу, — подвинула девочка кошку вместе с пуховой подушечкой.

Только вдруг нащупала она что-то твёрдое в вязаной наволочке. Как только свечку в баночке зажгла, так и обомлела. Лежит матрёшечка её, улыбается. Вот разве что меньше стала и наряд другой – синий.

— Ты, наверное, сестрёнка Алёнина. Угадала? Можно я тебя открою, какой секрет ты прячешь? — полюбопытствовала Полинка.

Повернула она тихонько головку куколки в синем платочке, как хлынул в руки ей поток воды ледяной. Не успела девочка руки стряхнуть, как видит, сидит у неё в ладошках русалка ручная. В волосах русых, распущенных до пояса, капельки воды мерцают, хвостик серебряный игриво виляет, а глаза синие большущие смотрят, и кокетливо ресничками хлопают. Зажурчал тоненький голосок, словно ручеек:

— Фроденькой меня зовут.

— Имя твое, какое красивое! Фроденька! Слышала, слышала, — радостно ответила Полинка. – Афродита значит, вышедшая из пены.

— Поплывём мы с тобой, Поленька, в такие глубины водные земли русской, вот подивишься!

Брызнула вдруг русалка в глаза девочки водой, схватила мокрыми ручками за руки и понесла, словно по волнам, быстро-быстро, в неведомое.

— Поленька, очнись! Мы на месте, — пропела Фроденька. – Внутри жемчужины Урала.

Распахнула глаза Полинка, почувствовала легкий шок от ледяной воды. Смотрит непонимающе. Как такое возможно? Парит она в невесомости, тело облегает плотно гидрокостюм, в одной руке большой фонарь, другую руку держит русалка. Кругом бело и прозрачность воды абсолютная.

— Мы в подводной пещере. Называется она Белая невеста, — пояснила Фроденька. – Покажу и расскажу тебе, что успею, а потом со своими друзьями познакомлю. Только просьба у меня к тебе: руку мою не отпускай и плыви осторожно, держи ноги выше туловища, неловкое движение поднимает муть со дна.

Проплыли они узость в самом начале и очутились в просторной галерее с белыми отвесными стенками.

— Пещера эта проложена в гипсах, потому-то кругом бело, среди прочих обводненных пещер мира ей нет равных по протяженности, — начала рассказ русалочка. – Здесь много залов, заполненных прозрачной водой и у каждого есть свое название и достопримечательность – вроде плиты оригинальной формы. Посмотри, вон впереди – скала Парус. А чуть дальше Египетский ход. Знаешь, в пещере особенно красиво зимой, когда образуются сталактиты, сталагмиты, причудливые кристаллы. Зрелище воистину фантастическое!

— А что такое сталактиты и сталагмиты? — спросила девочка.

— Это минеральные наросты, как сосульки. Первые растут с потолка, а вторые со дна пещеры.

В полном восхищении пребывала Полинка. Посмотрела грот «Кристальный», грот «Ледяной дворец», оттуда попала к двум подземным озёрам.

— Здесь спрятан настоящий волшебный мир, — продолжала Фроденька. – Большие залы и гроты, лабиринты узких ходов, коридоров и туннелей. Этот мир загадочен и полностью не изучен.

Тут русалочка остановилась и с грустью в глазах обратилась к девочке: — Всё, Поленька, нам пора возвращаться. Смотри-ка, кто нас пришел провожать! Мои верные друзья: рачок-бокоплав Тихомир и креветка Зоя.

Маленькие прозрачные тени скользнули внезапно по гипсовой пыли стен.

— Они принесли тебе подарок! Держи, это крохотная жемчужина. Пусть она напоминает тебе об этом чарующем месте, — сказала Фроденька, махнула хвостом и растворилась в голубизне вод.

Закрутилась тут вдруг огромная воронка, унесла Полинку стремительно к родному дому.

Берегиня и Мамаев курган

— Полинушка, родная, просыпайся, — трясла внучку баба Дуня. – Ты вся намокла, вон вся одёжа сырая. Снимай скорей, пока не промёрзла.

Спросонья Полинка не могла понять, где она. Перед глазами вроде бабушкино лицо, но почему вокруг столько воды, неужели она всё ещё в пещере? Бабушка стянула девочку вниз. Следом побросала на пол мокрое тряпье. С шумом взгромоздила на печь цинковое корыто. «Кап-кап-кап», громко раздалось сверху. Только сейчас заметила Полинка течь крыши. Улеглась она на своей давно нетронутой перинке в кровать, закуталась в теплое стеганое одеяло и стала кошку кликать. Только не спешила Василинка с подоконника уходить, уютно ей тут возле герани, и шум дождя приятно убаюкивал.

— Побегу я до Ивана на соседнюю улицу, — затараторила баба Дуня. – Надо крышу чинить. Иначе пропадем. Печь вымокнет, что делать-то будем? Уже в дверях добавила: — Ты, уж, Полинушка, вещи мокрые в сени перетаскай и развесь.

Хлопнула дверь. Полинка тут же вскочила, халатик из шифоньера накинула и бегом к куче сырого тряпья. Ищёт матрёшку. Ищет жемчужину. Нет нигде. С трудом вещи в ведро отжала. Руки красные, болят, слёзы текут. Снова перебрала. Нет, дорогой сердцу игрушки. На печке поискала. Всё напрасно. И такая тоска её взяла, не видать ей больше сказочных путешествий. Поволокла обречённо зипуны в сени. Затем вернулась за остальным бельем. Развесила всё, как бабушка велела.

Так весь день в хлопотах прошёл. Дед Иван на крыше стучал, бабе Дуне занеможилось, легла она в кровать, а Полинка бегала, то в дом бабушку проведать, лекарство накапать, то в сарай за инструментом, то по мокрой лестнице к деду Ивану гвозди да железки разные подать.

Вечером ужинать стали — картошку с салом и зеленым луком. Дед Иван с ними. Спрашивает у бабушки:

— Что-то, Степановна, хворать ты стала. Не похоже на тебя, всю жизнь баба боевая была!

— За Полюшку всё тревожусь, сиротинушку мою. Сёстры во сне ко мне приходить стали, боязно мне.

— Нашла, старая, о чем думать! Покойницы к дождю снятся. Вон как за окном хлыщет.

— И то верно, да только душа не на месте.

За окном совсем стемнело. Деда Ивана проводили, дом заперли и на покой. Бабушка как всегда перед сном помолилась, в выцветший ковер настенный с оленями уткнулась и быстрёхонько уснула. Полинка же на соседней кровати всю перину изъелозила. На один бок повернётся, Алёна, точно живая стоит. На другой повернётся, Фроденька приветливо хвостиком машет. Руки ещё от мокрых тряпок беспокоят, ноют. Разве тут уснёшь? Кошка в ногах лежала, да видно терпение от возни хозяйки лопнуло, спрыгнула с кровати.

— Василиночка, не уходи, — прошептала Полинка. – Тоскливо мне одной.

Неожиданно кошка прыгать игриво стала, по полу валяться, за хвостом бегать. У печки подобрала лапкой что-то твёрдое и давай катать по полу. Склонила Полинка голову с кровати и видит в пробивающий сквозь окно лунный свет матрёшку в кошачьих лапках. Чуть с кровати не упала! Подпрыгнула к кошке, целует её в мокрый носик. Расфырчалась Василинка и к бабе Дуне на подушку убежала. А Полинка не дыша, подняла игрушку, села на кровать и приговаривает: — Родненькая моя, как же я тебя искала!

Поднесла матрёшку к лунному свету и удивленно брови вскинула. Еще меньше куколка стала, кубышечка вовсе белая оказалась, даже личико сливается. Как только вскрыла матрёшку, та в руках сразу и растворилась.

Долго Полинка ждала, что явиться к ней очередной образ таинственный. Но никто не приходил. Легла в кровать разочарованно, щёчкой в подушку ткнулась, попыталась заснуть. Чует вдруг, мешает ей что-то на подушке. Приподнялась, стала подушку ощупывать. Веточка дерева лежит с мокрыми листочками. Неужто сюрприз от матрёшки? Встала Полинка, поднесла к окну веточку получше разглядеть. Листочки берёзовые, а на них сотни капелек воды переливаются в лунном сиянии. Махнула Полинка веточкой, а капельки на месте стоят, застыли, словно смола на дереве. Потрогала пальчиками осторожно. Тепло по рукам побежало. Покалывание прекратилось, боль ушла.

— Так вот ты какая, веточка матрёшкина, живительная! — смекнула девочка. — Что если я бабушкин недуг излечу?

Подошла к бабе Дуне, провела тихонечко ей по спине. В ответ Полинка услышала переливистые трели храпа.

— Это, наверное, бабушка живительной силой пропиталась, — улыбнулась Полинка.

Почувствовала она себя настоящей волшебницей. Что бы мне ещё вылечить? Ой, да на крылечке же полузасохший цветок в глиняном горшке, вяленький такой, совсем больной стоит.

Тихо ступая босыми ногами, прошла Полинка к двери, засов металлический сдвинула, вышла в сени, второй засов сдвинула и поднялась через порожек на крылечко.

Смотрит во двор. Ночь то, какая лунная, теплая! Звёздочки приветливо подмигивают, сверчки в кустах цокают. Земля свежестью после дождя дышит. А запахи то, какие со двора: мокрого клевера и ароматной земляники!

Села Полинка на круглый половичок на верхней ступеньке, пододвинула к себе горшок с поникшей геранью, взмахнула березовой веточкой и легонько коснулась цветка. Стал цветок силой наливаться от корней к самой вершинке. В один миг стоит крепенький, здоровёхонький! А девчушка радуется: — Вот так чудо-веточка!

Неожиданно тень легла на цветок. Что-то преградило лунное освещение. Глянула Полинка, облако образовалось белое-белое, ярко вычерченное на тёмном небе. Стало приближаться оно к дому и расти. Вскоре облако весь двор заполнило. Послышался тут грохочущий стук копыт, ржание коней резвых, прорывающихся сквозь облачную завесу. Испугалась девочка, в перила вцепилась. Ей бы в доме спрятаться, но тело будто онемело. Зажмурила глаза. Дрожит.

Озарилось вокруг всё. Невольно Полинка глаза открыла. Таким теплом лицо и тельце её обдало, точно солнышко с небес спустилось, лучами дотронулось. Видит божество перед собой в полупрозрачном образе юной девушки, восседающей на белом коне, по обе стороны которой лучезарные всадники. Девушка ослепительной красоты, волосы длинные цвета зрелых колосьев пшеницы распущены, в голове венок луговых цветов, глаза зелёные. Платье ее белое, золотым бисером расшито. Обратилась она к девочке с нежностью: — Здравствуй, Поленька. Я Берегиня. Зовут меня Радимира. Обронила я случайно свой атрибут священный. Сила в нём неимоверная, целебная. Знаю, что у тебя моя берёзовая веточка. Дарует она на земле плодородие и защиту, помогает спасти сотни живых существ.

Подняла Полинка с крылечка дрожащей рукой веточку, протягивает, молча славянской богине.

— Спасибо, что сберегла, не выбросила, не сломала. На листочках ведь не дождинки, и не росинки, то слёзы людские, — забрав атрибут, молвила Радимира. — Знаю, мечтала ты о новом путешествии. Покажу я тебе место одно священное. В нём собраны героизм и мужество защитников земли русской! Ты только меня и моих верных слуг не бойся, мы тебе зла не причиним.

Подхватили на руки всадники хрупкую девочку, усадили на белого коня впереди Берегини. Не успела Полинка ручонками за гриву коня ухватиться, как подул сильный ветер, окутал девочку облачным туманом и понес со свистом на коне в неведомое.

Немного времени прошло. Стих ветер. Рассеялся туман. Теперь Полинка могла разглядеть, где очутилась. Была она совсем одна в центре зеленой аллеи, по обе стороны которой возвышались густые пирамидальные тополя. Ни души вокруг, ни звука, ни одна травинка не дрогнет.

— Ступай, Поленька, вперёд. Я буду твоей невидимой спутницей. Чувствуешь мою руку? — послышался чуть слышный голос Берегини. Медленно окутало вдруг Полинкину кисть бархатное тепло.

— Да. Только не бросай меня, боязно мне здесь и как-то печально — затревожилась девочка.

— Не бойся. Совсем иные чувства ты будешь испытывать по возвращению.

— Куда мы идём? — спросила Полинка.

— К вершине древнего кургана, — пояснила Берегиня.

— А что такое курган?

— Это такой погребальный памятник. Но курганом также может быть просто земляная насыпь, которая скрывает место хранения сокровищ, место проживания или, наоборот, захоронения, и даже древний храм.

Встрепенулась Полинка, осмелела, любопытно ей стало.

— Не спеши, Поленька. Поверни голову назад. Позади нас ниши-урны из красного гранита, в них земля городов-героев. А видишь, ещё, каменное шествие мужчин и женщин, что несут цветы к кургану? Это значит, подвиг народа никогда не будет забыт.

— Расскажи мне про этот подвиг, Радимира, — попросила девочка.

— Свой последний приют здесь нашли более тридцати четырех тысяч солдат — словно гром, а не тихий голос богини зазвучал в ушах. – В годы Великой Отечественной войны здесь происходили самые кровопролитные сражения за всю историю войн, именуемые «Сталинградской битвой». Город Сталинград защищали воины, как очень важный объект. Ведь если бы его не спасли, врагам стали бы подвластны Волга и Кавказ. Склоны кургана тогда были перекопаны взрывами бомб, мин и снарядов; каждый клочок земли был усыпан черными пулями и осколками.

— Как же я пойду к памятнику без цветов? — расстроилась девочка.

Легкое прикосновение березовой веточки-невидимки почувствовала Полинка и в руке её появились красные гвоздики.

— Спасибо, — тихо, опустив глаза, с благодарностью прошептала девочка.

— Оглянись ещё раз назад, — попросила Радимира. – А теперь посмотри вперед. Видишь лестницы? Если преодолеть все эти ступени, то получится ровно двести, столько дней длилась битва.

И тут размышления девочки прервал солдат, как будто выходящий из скалы, прямо преградивший путь. Лицо волевое, сильное. Губы плотно сжатые, взгляд суровый. Цепко схватила Полинка в страхе руку своей невидимой спутницы.

— Глупышка! Это же русский солдат, защитник Сталинграда! Вот так смело, наши воины смотрели на своих врагов! — подбадривающе произнесла Берегиня.

— А почему он так грозно смотрит на меня?

— Разве? — заметила Радимира.

Полинка снова посмотрела на солдата, и камень вдруг улыбнулся ей.

Больше девочка ничего не боялась, смело шагала она к наивысшей точке кургана. Под звуки боя, радиосводок, военных песен торжественно прошагала она стены-руины, площадь героев, монументальный рельеф. С особым трепетом возлагала она алые гвоздики к ногам санитарки, моряку, тяжело раненому солдату, знаменосцу, другим героям. Дождалась смену караула у вечного огня. Но дрогнуло детское сердечко на площади Скорби, покапали слезинки в Озеро слёз. Увидела она скульптуру скорбящей матери, оплакивающей погибшего сына. Прошла девочка с чувством горечи по маленьким плитам сквозь водоем печали к скульптуре, преклонив колени, положила цветы.

Вон и конец виден! Взлетела, словно голубка, она к вершине древнего кургана по серпантину мерцающих надмогильных плит с именами захороненных солдат. Посмотрела, задрав голову, ввысь, на последнюю, самую величественную скульптуру «Родина – мать зовёт!». Озноб по коже. Всё в ней мужественно: резкие линии фигуры, глаза, распростертая рука и меч.

— Вот это да, вот это высота! Это будто наших домов двадцать вверх сложить – воскликнула восхищенно Полинка. – Я здесь словно песчинка.

— Смотри, Поленька, запоминай! Это олицетворение нашей большой страны, матери, зовущей своих детей – воинов биться с врагами.

Высыпала Полинка к подножью памятника охапку гвоздик. Счастливая! Вот бы бабе Дуне обо всём увиденном рассказать! А внизу-то какой красивейший вид: город-герой как на ладони и большая русская река Волга.

Неожиданно предстала перед девочкой Берегиня как живая.

— Поленька, милая моя! Тебе пора возвращаться к бабушке. Не забывай этот священный холм под названием Мамаев курган. Пусть убережет тебя Бог от войн, бед и потерь! — сказала Радимира, обняла девочку и вложила в её руки маленькую тряпичную куклу в белом платьице с зеленой веточкой в тряпичных ручках. – Пусть мой магический подарок-оберег дарует тебе красоту, здоровье и защиту.

Засвистел вдруг сильный ветер, согнал тысячу березовых листочков, окутал Полинку в зелёное шелестящее покрывало и унёс в старенький дом.

Кикиморка, Маньпупунер и Васюганские болота

Раннее солнышко пробивалось сквозь ажуры занавесок. Утреннюю тишину нарушили ботающие шаги кирзовых сапог. Хлопнула дверь, лязгнул металлический засов.

— Девки, подъём! — гаркнул дед Иван улыбающимся полубеззубым ртом.

Полинка и бабушка резко сели в кроватях.

— Станаил ты непутёвый! – выругалась баба Дуня. — Людям спать не даёшь. Чего явился-то?

— Так, это, торговля не идёт. Осьмой час уже, Степановна, а тебя нет. Бабы зазывают, а твой ангельский голосок молчит. Куды пропала? Почему на базар не вышла?

— Тебе то, что за дело?

— А можа любовь у меня к тебе!

— Тьфу, на тебя, балабол пустой! – сдвинув брови, сказала бабушка и снова легла, отвернувшись к стене. – Уходи Иван, худо мне, в пот бросает, в груди щемит, не могу, сил нет, сны изводят.

— Э-э, нет, Степановна! На волю тебе надобно. На воле свежо опосля дождичка. А ну-ка, Полинка-картинка, подсоби бабку поднять! Ишь, старая, разлеглась! Нынче воскресенье. Пойдём с тобой, Евдокия, до церкви прогуляемся. Святой водички попьёшь, может легче станет?

— Ладно, Иван. В церковь то мне взаправду надо, свечи сёстрам поставлю. Иди, за дверью обожди.

Тут бабу Дуню будто осенило: — Стой! А как ты в избу вошёл?

— Да так и вошёл, двери то у вас отопрены были.

— Как так? — развела руками баба Дуня.

Покраснела тут Полинка. Не признаешься же бабушке про чулан, про матрёшек, про ночные путешествия. Забранит. И не поверит. Опустила глаза в пол, шепчет: — Прости меня, баба Дунечка, это я не затворила. Не спалось мне. Цветок ходила поливать на крылечко.

— Больше ни шагу из дому ночью! — строго пригрозила бабушка.

— Лукавишь, небось, Полинка-картинка, на свидание, поди, бегала к мальчишкам? — подмигнул дед Иван, разрядив обстановку.

— Вот ещё – хмыкнула Полинка. – В деревне все мальчишки сопливые.

— Иди уже из избы-то, Иван! Жди во дворе, — устало сказала бабушка.

Старики ушли. Сидит Полинка в кровати, призадумалась, почему же берёзовая веточка бабушке не помогла? Понятно, что нет в Полинкиных руках такой силы магической, как в руках Берегини, чтобы людям помогать. — Может оберег бабушку вылечит, — обрадовалась девочка. – Спрячу я тряпичную куколку в матрац, будет моя баба Дунечка, как прежде, самая проворная и здоровая!

Нигде Полинка не нашла подарок Берегини, сколько не искала. Не удивила её потеря. Берестяное ожерелье и жемчужина тоже ведь бесследно исчезли. Могут ли они быть настоящими, когда их хозяйки – волшебницы существуют только во снах? Остаётся одна загадка неразгаданной – матрёшка, реальная деревянная игрушка из чулана. Как получается, что она скрывается от глаз бабушки, словно прячет её нарочно кто-то, чтобы бабушку не рассердить. Уж не Василинка ли моя? Она знает все мои секреты и главный секрет, как боюсь я за бабушку, боюсь её огорчить, боюсь её потерять, боюсь, что однажды в каникулы не приедет она и не заберёт из интерната.

Баба Дуня Полинке единственный родной человек! Родителей своих девочка совсем не знала. Сколько помнила себя, жила она в интернате, а на летних каникулах жила у бабы Дуни в деревне.

Сказать, что в интернате было плохо, нельзя. Друзей у Полинки там много. Воспитатели и педагоги внимательные. Занятия всегда интересные. Много разных людей к ним постоянно приходит. Подарки и праздники частые. Всё современно, благоустроено. Только людно и суетно. Здесь же, в деревне, атмосфера особая, завораживающая. Печка с лоскутным одеялом, бабушкины пирожки с брусникой и малиной, самовар, завалинка в дровнях, чулан с секретами. Стариной попахивает, кругом запах древесины и сена. И люди здесь, до боли близкие, приветливые и простые.

— Интересно, — всё думала Полинка. – Где сегодня обнаружится моя матрёшка-сказочница, какого таинственного гостя приведёт, и куда мы с ним отправимся этой ночью?

С большим нетерпением ждала девочка сна, мечтательно откинувшись на подушки.

Мечты прервались, что-то упало возле печки. Смотрит Полинка, кошка веник опрокинула и стала им играть, лапками веточки дёргать.

– Ты, как всегда права, Василинка! – произнесла девочка. — До вечера ещё далеко, домашней работы много. Бабушка перед уходом просила в доме подмести, постели застелить, на печку высохшие вещи перетаскать, малину в огороде собрать.

Незаметно время в делах пролетело. Выполнила Полинка порученную ей работу, а вечером вместе с бабой Дуней пирожки с малиной налепила. Радовалась девочка, что бабушка лучше себя чувствовать стала. Видно дед Иван прибаутками развеселил.

Стало смеркаться. Бабушка быстро провалилась в сон, наверное, снотворные таблетки скоро подействовали. Полинка вернулась на свою любимую печку и тоже быстро стала засыпать. Однако некрепко мурлыканье Василинки её убаюкало, услышала она отчетливо знакомые звуки за печкой — «тук, тук, тук». Уж не снится ли ей это? Нет же, вон Василинка как вскочила и бросилась за печку! Надо посветить ей.

Зажгла Полинка огонёк в баночке, смотрит в проём между стеной и печкой. Там столько всего: кочерга, чугунки, корзины, валенки! А кошки нет. В верхнем чугунке под крышкой послышалось опять — «тук, тук, тук». Наклонилась, открыла крышку девочка, а там матрёшка лежит в зелёных одёжках.

– Я знала, что ты найдёшься! – взяла игрушку Полинка. – Вот только не нравится мне эта зелёная плесень на твоём сарафане и платочке. Сколько же времени ты тут лежишь?

Неизвестно откуда запрыгнула на печь взбешенная Василинка. Такой её девочка никогда не видела! Глаза кошачьи, словно фосфором налиты, когти выпущены, каждая шерстинка вздыбилась. Как стукнет лапой по матрешке, та и покатилась с печи, да прямо в открытый подпол угодила. Бабушка досчатую дверцу маленького погребка на ночь специально открыла, чтобы просох он после дождя.

— Что ты наделала, Василинка? — возмутилась девочка.

Будто рявкнула в ответ кошка: — Мяу! и бросилась вслед за матрёшкой.

Свечка погасла. Из подпола донеслись звуки борьбы. Страшно стало Полинке. Накрылась она с головой лоскутным одеялом. И тут услышала собственный голос:

— Эй, наверху, руку подай!

— Ничего себе! – подумала девочка. – Померещилось, наверное.

Просьба повторилась: — Эй, там, наверху, меня что, не слышно? Дай руку.

Высунула Полинка личико из-под одеяла, сказала в темноту: — Я тебя не вижу. Свечка не горит, а спички кошка смахнула на пол.

— Спички под подушкой у тебя, — ответил ей кто-то из погребка.

Скинула Полинка одеяло, нащупала спички, зажгла свечу. Осторожно слезла с печи и с опаской подошла к открытой дверце в полу. Оттуда торчала детская рука зелёного цвета. Ужас охватил Полинку, закрыла она рукой рот, чтобы не закричать.

— Брось трусить то! Вытяни меня отсюда, ноги мёрзнут, — раздалось из подпола. – Я вовсе не страшная, подумаешь, зелёная! И к тому же, твоя гостья.

Набралась Полинка смелости, сделала резкий рывок и вытянула за руку чумазую девчонку. В руке ощущение пушистого мха осталось. Девочка оказалась точной копией Полинки, только лицо, тело, глаза, растрепанные косички были зелёными. Ступни девочки были замотаны тряпками.

— Ну, привет! Давай знакомиться. Меня зовут Веселина. Родители меня называли шалуньей-хохотуньей, а сёстры прозвали кикиморкой.

— Ты так отличаешься от своих сестрёнок-матрёшек, — удивилась Полинка.

— Конечно! Они кабанихи косолапые деревянные, а я — красавица!

— Нисколечко не сомневаюсь, — с иронией ответила Полинка.

— Можно я у тебя тут пройдусь, осмотрюсь? — спросила зеленоглазая копия.

— Только не шуми, бабушка спит, — попросила Полинка.

— Да твою бабку ни одна зенитная установка не разбудит, — заметила кикиморка, и смело начала везде шарить. Проверила все кастрюли, сковородки, надкусила пирожки, повыкидала вещи на пол из шкафа, вывернула наизнанку бабушкин жилет и дождевик на вешалке. Полинка даже ахнуть не успела, как зеленая шалунья весь дом перевернула.

— Скучная ты какая-то, стоишь тут со свечкой, жмешься. А чего фонарик не возьмешь, как будто в прошлом веке живёшь, — хмыкнула на Полинку копия.

— Со свечкой интересней, она тени разные умеет отбрасывать, — пояснила Полинка. – Полезли на печку, покажу.

— Тоже мне, диво! Я тебе сегодня кое-что интересней покажу, только придется тебе за мной в подпол спуститься. Согласна? Согласна? Согласна? — игриво затараторила зелёная девчонка и стала щекотать Полинку.

— Да что ты? – отодвинулась от неё Полинка. — Боюсь я туда, к тому же там кошка моя пропала, не видела я, чтобы она вернулась.

— Зато я видела, за мышами твоя кошка погналась. Утром с набитым пузом найдёшь свою царапку.

— Нельзя мне, бабушка ночью не велела из дому уходить, — засомневалась Полинка. – А как хочется твоё диво увидеть! Расскажи мне вкратце, что хотела показать.

Плюхнулась кикиморка на табурет, ногами в тряпицах заболтала и говорит: — Болванов тебе хотела показать, что живут в Пу-пу-ньоре. Ой, забыла название горы. Нет! В Му-пу-ньоне или Буль-пу-ньоре.

— В Буль-бульоне что ли? Мясном или курином? — засмеялась Полинка.

— Не-е! – захихикала зеленоглазая. — Вспомнила! В Маньпупунёре! Но это не всё. Я же шустрая, успела бы тебе ещё одно место показать.

Стала уговаривать Полинку маленькая шалунья: — Пойдём со мной. Ну, пойдём! Что тут в душной избе сидеть, храп слушать да глупо на свечку глаза таращить, тоска и только. Мы быстро вернёмся. Хочешь, время засечём? Ставь на стол вон ту тикалку, — указала кикиморка на круглый металлический будильник на полочке возле кровати. – В минуту уложимся. Смелей, бабусюнечка твоя ничего не заметит.

— Так уж и в минуту? – рассмеялась Полинка.

— Вот честное зеленое! — клятвенно произнесла шалунья.

— Ладно, сдаюсь, – решилась девочка. — Пойдём.

Часы показывали ровно час ночи. Первой в погребок спустилась кикиморка и подала из темноты руку Полинке. Зажмурилась Полинка, взяла руку маленькой колдуньи и прыгнула в подпол. Почувствовала она, будто в кисель шлёпнулась. Засосал её этот кисель вкуса морошки глубоко-глубоко в неведомое.

Миг и открыла глаза Полинка, кто-то ткнул её в бок.

— Видала, как мы быстро! – похвасталась кикиморка. – И уже стоим на вершине хребта Маньпупунёр! Люди сюда сутками добираются. Смотри! Смотри же! Вон впереди каменные болваны стоят.

Перед глазами Полинки стояли очень внушительных размеров каменные громадины. Ровно семь высоченных истуканов причудливой и разнообразной формы. Один истукан напоминал Полинке голову быка, другой фигуру человека, третий бутылку вверх дном, четвертый древний каменный город, пятый вовсе горную воронку. Чем ближе подходила к ним Полинка, тем необычней становился их вид. С разных сторон камни меняли форму. Вокруг громадин лежали валуны и гряды, которые не давали подойти ближе. Ближе подойти девочке совсем не хотелось, странный гул издавали «болваны», словно переговаривались между собой. Необъяснимое чувство страха одолевало Полинку при виде этих идолов. К тому же, она стояла почти у края обрыва.

— Снова трусишь? – хохотала Веселина. – Ты, наверное, выше печки не взбиралась?

— Взбиралась, — оправдывалась, краснея Полинка. – На Мамаев курган.

— Эх, была бы ты тут зимой, так не боялась бы. Зимой столбы белые, как будто хрустальные. Хочешь, расскажу, как они появились?

— Хочу.

Девочки сели на небольшой валун.

— Двести миллионов лет назад здесь в Коми были горы. Говорят, они медленно разрушились от ветра и снега, оставив только столбы. Но я-то знаю, всё было не так! Эти громадины – братья-великаны, превратившиеся в камни от заклинаний духов. Пришли великаны в эти края увести самую красивую девушку из племени Манси. Самый старший великан возомнил себя женихом, разбил стену каменного города Манси, разрушил хрустальный замок, где жила красавица. Девушка бросилась бежать от нелюбимого в горы. Брат девушки спас её. Он нашел священное место духов Манси, и при помощи полученных там заклинаний превратил великанов в камни в самый опасный момент, когда они уже настигли сестру.

— Как же интересно! — восхищалась Полинка. – Но откуда ты всё это знаешь?

— Я же кикимора! Колдунья-хохотунья! – вздыбив руки, захохотала, Веселина и, опрокинув Полинку с валуна, стала щекотать.

— Ну, что, побежишь со мной дальше, я тебе своё любимое место покажу, самое романтическое на свете! Не побоишься? — задорилась кикиморка.

— Не побоюсь! Бежим! — закричала во весь голос, смеясь Полинка.

Схватила маленькая колдунья девочку за руку и так быстро метнулась к обрыву, Полинка успела только глазами моргнуть.

Сердечко словно оборвалось. Резкая нехватка воздуха. Миг. И её снова кто-то тычет в бок.

— Видала! Мы уже в другом месте! – смеялась зеленоглазая бестия. – Чего шатаешься, вставай на ноги крепче, мы на земле стоим. Точнее на болотах.

— Ну, ты шальная, — покачала головой Полинка. – Разве можно так пугать?

— Так это же моя работа! – с гордостью произнесла Веселина. – Ладно, брось дуться, посмотри-ка лучше кругом. Лепота! Васюганские болота во всей своей красе!

Осмотрелась Полинка по сторонам. Повсюду грязежижа, коряжник и островки со скудной растительностью. Там и сям были разбросаны чахлые сосенки-карлики.

– Не растут, а маются, — подумала Полинка, глядя на них жалостливо.

— Не кисни! Здесь красота особая, потому что всё здесь в первозданном и нетронутом виде. Иди за мной очень аккуратно. Смотри, где я ступаю. Оступишься, засосёт!

Шла послушно Полинка за кикиморкой, и чем дальше продвигалась, тем больше гипнотизировали её болота. Уже не такими отталкивающими казались они ей. Местами попадались большие пятна мха ярко-желтой, красной и бурой расцветок. На многочисленных кочках блестели глянцевыми листочками клюква и брусника. В ярусе трав приветливо кивала белоснежными головками пушица. В воздухе витал пряный аромат лекарственных трав.

— Эти сибирские болота самые большие в мире! Их площадь – как целая страна. Например, как Дания, – рассказывала Веселина. – А знаешь, кто создал их? Сам Черт!

— Ой, — испугалась Полинка. – Бабушка говорит, что нельзя человеку это слово произносить, сорок грехов его настигнет.

— А я и не человек, — рассмеялась колдунья.

Пока путешественницы шли, в таинственных лабиринтах растительности слышались возня, писки, шорохи. Раздавались и более громкие звуки, похожие на уханье или мычание. На всём пути досаждали своей неугомонностью комары и мошки. В оставленные девочками глубокие следы тут же набегала вода.

— Так вот, — продолжала рассказ Веселина. — Раньше не было суши на земле, кругом была вода, и Бог ходил по ней. Однажды Бог увидел мутный пузырь, лопнувший и выпустивший Черта. Бог приказал ему со дна принести земли, что тот и сделал. Но Черт схитрил и набрал землю себе за щеки. Из полученной земли Бог создал сушу, на которой стали прорастать деревья и кусты. Но они, же стали расти и у Черта за щеками. Он не выдержал и плюнул. Так появились Васюганские болота, разжиженные водой с зарослями грубой травы и кривыми деревьями.

— Какая ты выдумщица! — не поверила Полинка. – Ты лучше скажи, куда мы так долго идём?

— К Водянице за твоим подарком. Пожалуйста, что бы ты ни увидела, молчи! Мы уже пришли.

Впереди Полинка заметила изумрудную лужайку первозданной свежести.

— Как мило! Можно прилечь, отдохнуть, – воскликнула девочка и тут же ринулась к зеленому бережку.

— Глупая! Это самое большое коварство болот, это топь! — резко одернула Полинку колдунья. – Спрячься вон за той большой корягой, тебя никто не должен видеть. Не высовывайся и не произноси ни звука, пока я не приду за тобой.

Полинка скрылась за корягой, обрадовавшись, что нашла в ней отверстие для наблюдений за кикиморкой. Тем временем зеленая девчонка подошла к лужайке, развязала тряпицы на ногах и оголила курьи ножки. Затем скинула с себя всю одежду, встала в центр изумрудного островка и провалилась в болотную бездну. В страхе слушала Полинка из глубин лужайки вой, чавканье, чмоканье, стоны, наблюдала выбросы фонтанов черной жижи. Наконец, появилась Веселина. Стекла с неё жижа, как с гуся вода. Видит Полинка, в руках у колдуньи красивая белая кувшинка.

— Иди ко мне, Поля, — заманивающе позвала кикиморка. – Бери свой подарок.

Подошла Полинка к зеленоглазой копии, взяла кувшинку. Цветок оказался хрустальным.

— Подарок мой необычный. Захочешь, чтобы беда исчезла, открой кувшинку тихонечко за хрупкие лепестки, произнеси пожелание, захлопнется она тут же, и беда следом исчезнет. В этом цветке магическая сила водной девы сокрыта, умеет Водяница привораживать странников красотой своей ослепительной, скрывая свою природную беду – лапы гусиные в болотных кувшинках.

Не успела Полинка поблагодарить маленькую колдунью, как провалилась в чёрную жижу зелёной лужайки. Миг и очнулась Полинка в черной ночи своего дома. Холодный лунный свет падал на часы, показывая ровно час ночи. И только слабый отдаляющийся смех доносился из тьмы погребка с еле слышными словами «Видала, как мы быстро, только миг…»

Птицедева и Эльбрус

Бабушка мучительно кричала во сне. Голос ее был тяжелый, прерывался стонами. Словно в страшном лесу бродила она и долго звала, повторяя: — «Та-а-аня! Танюшка, доченька, где ты…». Затем старушка переходила на тихий плач: — «Пропала, пропала,… совсем затуманила голову матрёшка».

— Бабушка, бабушка! Очнись! Ты такая горячая! — тормошила за плечо бабу Дуню Полинка, быстро соскочившая в испуге с печки.

— Окаянная такая, не послушала, — словно в дурмане, всхлипывала бабушка. – Как же я одна с Полюшкой! Воротись!

Не раздумывая, схватила Полинка кружку воды из ведра, набрала в рот прозрачной жидкости и прыснула в раскрасневшееся лицо старушки.

— Батюшки! – охнула баба Дуня, очнувшись. – Опять этот сон треклятый! Полюшка, скорей отведи меня на крылечко на воздух! Ох, дурно мне как!

Опираясь на Полинку, бабушка с трудом встала и медленно пошаркала к выходу. Долго она сидела на ступенях, утирая слезы платком и глотая чистый утренний воздух, как рыба. Полинка старалась не тревожить бабушку разговорами, заботливо накинула на нее теплую шаль и удалилась в дом. Следов ночного путешествия не было и в помине, ни зелёной матрешки, ни кувшинки, даже деревянная дверца подпола была закрыта. Вещи по-прежнему в полном порядке лежали на своих местах. Девочка с грустью села у окна. Как так получается, что её сны будто сказка, а бабушкины – повторяющиеся кошмары? Почему и там и там присутствует матрёшка?

Размышления Полинки прервал знакомый бас с хрипотцой возле калитки: — Привет, Степановна! Ты чего на крыльце кукуешь? Меня никак ждёшь?

— Здравствуй, Иван, — донесся еле слышный голос бабушки.

— Полинка не спит? Я ей кое-что принёс.

Открыла Полинка окно, высунулась и крикнула, махнув рукой: — Дедушка Иван, привет! Я тут, я не сплю.

— Ого, привет Полинка-картинка! Выходи! Я кормушку для твоих цыплят смастерил, как обещал.

Выбежала Полинка на крыльцо, ждёт с нетерпением, когда дед Иван подойдёт.

— Смотри вот, в деревянное ведёрко сыплешь корм, а через эти отверстия зёрнышки рассеиваются на фанеру между спицами деревянного колеса, — объяснил дед Иван и протянул деревянную самоделку.

— Дедушка Иван, а можно я твою кормушку красками разукрашу?

— А, пожалуйста!

Перевел дед Иван взгляд на бабу Дуню. Прищурился.

— Мы так не договаривались, Евдокия! На тебе совсем лица нет. Хворать, дело неблагородное! Иди в избу, сбирайся. В город поедем до врача, – распорядился старый мужчина. – Пойду, заведу свою колымагу на колесах. Жди у калитки. Отказы не принимаются!

Вздохнула тяжело бабушка и пошла в дом, собираться в дорогу. Перед уходом, попросила она внучку кур и индюшек накормить, воды им налить.

— Бабушка, родная! Ты только возвращайся, я тебя очень буду ждать, — тихо шептала Полинка в спину бабе Дуне, идущей через калитку к старенькому «Москвичу».

Снова Полинка осталась одна. Подмела она сор во дворе и сарае. Затем почистила кормушки и поилки домашних птиц, наполнила их. Наконец, дело дошло до малюток-цыплят, любимых желтых комочков. Открыла она в сарае их маленький сетчатый домик, примерила новую кормушку деда Ивана. Как тут и была. Птенцы подняли невероятный писк. Сбивая друг друга с ног, шагая, друг по другу, глупыши сгрудились в большую пушистую кучу. При этом в противоположном углу образовалась пустота, где ярким желтым цветом отливал лак деревянной куколки-кубышки, опрокинутой личиком вниз.

— Ещё одна матрёшка! Вот это да! — обрадовалась девочка, вытащила куколку, смахнув с неё заботливо прилипшие пушинки и зёрнышки. Тут же Полинка метнулась к дому, забралась на печку и спрятала игрушку в Василинкину подушку.

– Встретимся во сне! Я вскрою твой секрет ночью. Пока!

Прибрав в маленьком домике у цыплят, напоив и накормив их, Полинка чуть-чуть позабавилась с ними, слегка поглаживая пушок на хлипких спинках и щекоча их крохотные лапки. Каждому желтому птенцу она давала смешные имена и хихикала, произнося их важно. Позже Полинка занялась кормушкой, подобрала и подготовила краски, придумала и набросала карандашом узор на ведёрке, принялась работать кистью. Так в интересном занятии день и прошёл.

Бабушка вернулась поздно вечером очень усталая. Слабость и дальняя дорога измотали её. На расспросы Полинки отвечала кратко, мол, измерили давление, сняли кардиограмму, выписали лекарства и отправили восвояси.

Молча, поужинали бабушка с внучкой и отправились спать. Улучила Полинка момент, когда баба Дуня стала ровно дышать опьянённая сном, зажгла покосившуюся свечу в баночке и вскрыла матрёшку.

Разлетелась кубышка в руках девочки, точно разодранная царапками Василинки подушечка, на мелкие-мелкие пёрышки, обсыпав белизной лоскутное одеяло, словно снегом. Внезапно за окном зазвучало чарующее сладкозвучное пение. Выделилось из волшебного белого покрова печи одно перо, самое большое со сверкающей золотой окантовкой. Поднялось оно вверх и медленно поплыло по воздуху в сторону окна на мелодичный зов. Наткнувшись на стеклянное препятствие, перо стало бесшумно ударятся о прозрачную поверхность, как бы вырываясь на свободу. Завороженная Полинка шла за пером. Открыв окно, она выпрыгнула в палисадник и села в цветнике под яблоньку, куда оно опустилось. Сверху послышался приближающийся звук хлопающих крыльев. В спящие цветы спустился дух прекрасной светлолицей девицы в белых одеждах с золотым поясом и короной на голове, вместо рук её были лебединые крылья. Льняные волосы струились по плечам, груди и спине. Из очей её лился огонь. Не отрывая глаз, смотрела Полинка на птицедеву.

— Приветствую тебя, маленькая любительница сказок! Я Вилия, а зовут меня Светлозара. Живу я возле горных скал. Покажу я тебе сегодня высочайшую вершину страны нашей огромной. Полетим мы с тобой в горы за водой живой для бабушки твоей.

Обняла Вила девочку огромными тёплыми крыльями. Почувствовала Полинка такую силу в себе, такой прилив энергии! Душа и тело её с удивительной лёгкостью воспарили ввысь. Такими головокружительными были ощущения божественной невесомости и полёта в неведомое!

Когда Вила раскрыла крылья, Полинка увидела белые облака, проплывающие под ногами. Одной рукой она держала золотой пояс Светлозары.

— Как называется горная вершина, к которой мы летим? — крикнула Полинка птицедеве.

— Эльбрус. Высота этого Кавказского хребта с двумя вершинами почти восемь тысяч аршин. Эта гора – спящий вулкан!

— Ничего себе высотища! Так это же почти двадцать три тысячи бабушкиных дома! — успела подсчитать девочка.

— Ты не только красивая, но и сообразительная, — похвалила Вила.

Зарделась Полинка. Но тут, же снова полюбопытствовала: — А где мы отыщем живую воду в горах?

— В Приэльбрусье всюду лечебные минеральные источники с живой водой. Они образовались благодаря вулканическому теплу. Найти их не составит труда.

Небо постепенно очистилось от облаков. Полинка совсем близко увидела Кавказский хребет. С востока на запад, трудно было охватить взглядом, протянувшуюся острозубую горную стену. Её вершины были под снежным покровом розовато-желтых тонов от слабого восхода солнца. Теневые склоны были голубыми, а беспорядочные скальные нагромождения оранжево-коричневыми. А совсем рядом, наполовину возвышаясь над хребтом, уверенно и гордо возносил обе свои вершины к нему Эльбрус. Он хорошо просматривался – от белоснежных округлых вершин до гранитного цоколя подножья. Какая величественная красота!

— Светлозара, скажи, как получилось, что гора стала двуглавой? И почему низ серо-зелёный, а верхушки белые? — не унималась с расспросами Полинка.

— Во время Всемирного потопа ковчег Ноя задел торчащую из воды вершину Эльбруса. Задел с такой силой, что вершина горы раскололась надвое. Ной, уставший плыть по воле волн, попросил у горы прибежища. Не простив непочтительного отношения, гора отказала. Проклял тогда Ной вершину: «И даже если у ног твоих будет весна, и цветы будут цвести, середина пусть осенью будет всегда, а вершины – вечной зимой». И с тех самых пор раздвоенная ковчегом вершина Эльбруса покрыта вечным льдом и снегом.

Плавно огибая крутые обрывистые склоны с множеством трещин, скально-ледовых участков и ледниковых обвалов, чувствуя пронизывающий ветер и холод, девочка со своей прекрасной крылатой спутницей стали стремительно спускаться вниз к Приэльбрусью.

Удивительный край Приэльбрусья впечатлил Полинку живописными ущельями, многочисленными водопадами, голубыми озёрами и редкой растительностью. Вот под ногами мелькнула Баксанская долина, с одной стороны которой высокие склоны, а по другую сторону с шумом несется река Баксан, быстрые потоки которой несут в долину большое количество камней. А вот уже и конец Приэльбрусья – гора Чегет, цветущие луга которой постепенно переходят в скалы, покрытые эффектными бледно-розовыми цветками вечнозелёного кустарника рододендрона кавказского с кожистыми листьями.

Наиболее запомнилась маленькой путешественнице Долина Нарзанов, окруженная горами, покрытыми на северных склонах соснами, березами и клёнами, на южных склонах — пышными травами. По низу долины бежала речка Хасаут рыжего цвета, по берегам которой было разбросано около двадцати источников, стекающих прямо в реку.

— Вот здесь, Поленька, мы наберем живой воды для твоей бабушки. Посмотри! Это – Главный источник, называется он – «кипящий котёл», — пояснила Светлозара.

Глянула Полинка, в земле неглубокая яма, вокруг которой аккуратным кольцом сомкнуты камни. Над ней – щит и меч, символы богатырской доблести. А внутри этого колодца ржаво-рыжая, почти красная вода. Вода булькает и бурлит, поднимается пузырями со дна колодца. Вот уж действительно – кипящий котёл!

— Можно, я попробую? — спросила девочка птицедеву.

Улыбнулась Вила и кивнула головой. Спустилась Полинка к источнику, зачерпнула ладошкой воду, а она – холодная, прозрачная и удивительно вкусная!

— Если пройти чуть дальше, встретим ещё один источник под названием Нижний. Главный и Нижний источники дают до двадцати тысяч литров живой минеральной воды в сутки! — дополнила птицедева.

Протянула тут Светлозара девочке маленький изящный флакон. Наполнила его Полинка доверху, закупорила стеклянным шариком и подала Светлозаре.

— Нет, нет! Этот дивный подарок природы твой, — закрыла ладонь с флаконом девочке Вила. — Мы нашли с тобой то, что хотели. Настала пора возвращаться домой.

Окутала Светлозара Полинку волшебной белизной крыльев и погрузила в сладкий сон.

Царевна и Петергоф

С утра зарядил дождь, проливной и долгий. Небо покрылось тускло-серой пеленой. Ветер бросал ветви яблони из стороны в сторону, тревожно царапая стёкла открытого окна. Створки некогда белых окон гуляли со скрипом под танец ветра. Занавески намокли и скрутились. Облупившаяся краска подоконника покрылась влагой. Василинка недовольно мяукала, бегая по комнате и давая понять хозяевам, что в доме непорядок.

Первой проснулась бабушка Дуня.

— Свят! Свят! Что такое? – напугалась старушка, подбежав к окну. – Дом то видать совсем от старости покосило, окна шатаются, вот щеколды не держат. Надо опять Ивана просить помочь.

Затормошила она створки, загремела щеколдой, пытаясь затворить размокшие деревянные конструкции.

От шума Полинка заворочалась и выглянула из-под лоскутного одеяла. Бросило её тут в краску! Хорошо, что бабушка не видит. Ведь это она ночью окно не закрыла.

— Полюшка, зоренька моя, ранёхонько ещё, поспи маленько. Вон непогодь, какая, только на печи нежиться. А я пойду, супчик твой любимый грибной приготовлю, да кашу с тыковкой.

— Нет, бабушка, спать совсем не хочется. Я тебе лучше помогу.

Накинула Полинка халатик, спрыгнула с печки, сбрызнула личико холодной водой из умывальника, зубки жемчужные почистила, умылась, насухо обтерлась, косички переплела и бегом к бабе Дуне на кухоньку.

— Всё, бабушка, я готова. Говори, что делать! — сказала внучка.

— Заботушка ты моя родная! А что делать-то? – взмахнула старушка плечами. – Разве что на чердак заберись, вязанку лука принеси. Да надобно в подпол спуститься, овощи в дом занести, от дождя да сырости ведь сгниют.

— Будет сделано, – рапортовала Полинка. – А ты лекарства выпила?

— Попила, зоренька, попила, — ответила бабушка.

Выбежала Полинка в сени, схватила с табурета фонарик, быстрёхонько по деревянной лесенке взобралась вверх, и стала осматривать старый чердак. Посеревшие от пыли доски, старые газеты и журналы, узлы с одеждой, глиняные горшки, громоздкие часы с боем, старый патефон, деревянная прялка. Здесь можно потеряться на долгие часы, разгадывая тайны ветхого дома. По центру на гвоздях с крыши свисали чулочные луковые гирлянды. Перепрыгивая с доски на доску, Полинка дотянулась до лука. Смахнув с гвоздя одну луковую косу, девочка повернула к выходу. По деревянной доске покатилась одна из луковок, вывалившаяся из чулка. Повернувшись, Полинка посветила фонариком и увидела в ямке между деревяшками золотую матрёшку.

— Вау! Вот так луковка! – воскликнула девочка. – Какая ты! Самая красивая и богатая из всех куколок!

Расписные украшения, кокошник, сарафан – всё блистало золотом. Сунула Полинка матрешку в карман и спустилась с чердака. Незаметно от бабушки спрятала девочка матрёшку в глубинах лоскутного одеяла. Затем вернулась к бабе Дуне и отдала луковый чулок.

— Вот и ладно! Таперича полезай в подпол, корзины с морковью и картошкой достань. Чуть поодаль две тыквы возьми, — распорядилась бабушка.

Всё сделала Полинка, как баба Дуня просила. Потом кликнула кошку, забралась на печку и стала ей, вслух сказки Пушкина читать, заглядывая время от времени под лоскутное одеяло полюбоваться матрёшкой.

— Полюшка, ты громче читай! Я ведь тоже слушаю, — попросила бабушка.

— Бабушка, а ты разве в детстве сказок Пушкина не читала? — удивленно спросила внучка.

— Какое там! Безграмотная была и книги не на что купить было. Жили впроголодь в бане с мамой и сёстрами, дом наш погорел, отец в пожаре сгинул.

— Хорошо, бабушка, я буду громче читать и все-все сказки тебе прочту! — ответила Полинка.

Дождь и к ночи не прекратился, всё стучал уныло по окнам и крыше. Под стук дождевой дроби домочадцы стали укладываться спать.

— Хорошо бы, Полюшка, если бы приснились мне нынче ночью все тридцать три богатыря! — улыбнулась баба Дуня, расстилая постель.

— Пусть лучше дядька Черномор снится, он на деда Ивана похож! — засмеялась внучка.

— Ох, плутовка! Я и без сна на него нагляделась, — буркнула бабушка, выпила снотворное, перекрестилась, легла и тут же уснула.

Разместилась удобно на печи Полинка, зажгла воск в баночке и откинула лоскутное одеяло. Потянулась за матрёшкой, но не тут, то было. Кубышка заморгала нарисованными глазками, ловко спрыгнула с печи на лавку, с лавки на пол и покатилась к корзине с овощами. Когда девочка подошла к овощам, матрёшка уже сидела на большой оранжевой тыкве. Вспыхнула тут тыква пламенем охваченная, стала расти в огне и, кружась молниеносно, превратилась в золотую карету, размером с сундук. Тронула Полинка кончиком пальца волшебный экипаж и зажмурилась от боли, так обожгло её. Да только тут же очутилась она на ночной дороге возле дома, а карета выросла до размеров настоящего элегантного экипажа с бесподобными першеронами с плюмажами. Дорогой из дерева золоченый экипаж особенно сверкал в ночи. Всюду была роскошная рельефная резьба в виде цветов, масок, воинских доспехов и причудливая живопись. Ручки кареты были усыпаны стразами. Занавеси и обивка были из бархата. На крыше кареты красовалась корона – символ принадлежности к царскому двору. Зеркальная дверца отворилась и из кареты вышла, грациозно подав руку в атласной перчатке вышколенному, одетому в ливрею, кучеру высокая молодая особа с голубыми глазами, курносым носиком, белоснежной кожей лица и светлыми с рыжим отливом волосами. Платье её было из тонкой парчи с отделкой из дорогих кружев, вышитое золотом и серебром. В головном уборе блистали бриллианты.

— Здравствуй, Поленька! – величественно, и в то же время мягко, сказала особа. Я царевна Лизетт. Сегодня ночью я покажу тебе летний дворец — резиденцию императоров нашей страны, величие России! Пройдём со мной в экипаж.

С замиранием сердца Полинка садилась на бархатные подушки, чувствуя себя Золушкой. Свистнул кучер, резко щелкнул кнутом и направил лошадей с великолепной каретой в неведомое.

— Дорогая моя, очнись! – мягкая атласная ткань коснулась щеки девочки. – Мы въезжаем в царскую усадьбу моего батюшки, царя Петра I.

Полинка сдвинула бархат занавеси кареты и ахнула, такой красоты и такого размаха она не видывала нигде. Перед ее глазами был огромный светлый сад, утопающий в зеленых красках низко стриженых деревьев и кустарников. Карета плавно двигалась по просторам цветущих царских аллей, ненадолго приостанавливаясь у фонтанов и необычных скульптур. Поразил Полинку фонтан «Нептун», так назвала его Лизетт. Каменный морской владыка с трезубцем в руке выглядел роскошнее и пышнее других фонтанов. Под ним на пьедесталах были маски морских чудовищ, из которых били струи воды. У основания «Нептуна» расположились нимфы с вёслами в руках. Ещё вокруг морского Бога находились всадники на крылатых морских лошадях, погоняющие дельфинов. Сам пьедестал, на котором возвышался Нептун, был обнесен барельефом, усыпан множеством кораллов и красивых камней.

Наконец, карета остановилась. Взору Полинки предстало изящное трёхэтажное здание.

— Это, Поленька, Большой Петергофский дворец – мой любимый «русский Версаль». Ах, какие у нас здесь проходят праздники, приемы, балы и маскарады! До трех тысяч гостей бывает в этих стенах, — с гордой радостью воскликнула царевна. — Пойдём же скорее, я покажу тебе его самые великолепные залы.

Войдя во дворец за руку с Лизетт, Полинка очутилась в большом квадратном зале перед двухсветной лестницей. Расписные стены, лепнина, масляная живопись плафона, резьба по дереву, кованый металл, блеск позолоты, игра зеркал – такое изобилие роскоши! Невозможно было оторвать глаз! Танцевальный зал, Голубая приёмная, Тронный зал, Белая столовая, Китайские кабинеты, Картинный зал, Будуар, Диванная опочивальня императрицы, Туалетная и Мыльная комнаты, Кабинет императрицы, Дубовый кабинет – это та малая часть помещений дворцового лабиринта, которую удалось запомнить маленькой девочке из волшебной экскурсии с царевной. Ах, как ей хотелось обо всём рассказать бабушке, и деду Ивану, и подружкам Кате и Вале из интерната, и воспитателю Вере Ивановне!

Полинка непременно бы поделилась впечатлениями об огромном фаянсовом Веджвудском сервизе из Белой столовой из полторы тысячи предметов необычного кремового оттенка с тонким цветочным рисунком лилово-сиреневого цвета. Лизетт рассказывала, что придворные обеды и ужины проходят несколько часов; меню включает в себя несколько перемен; чтобы за разговорами блюда не остывали, тарелки ставятся на «водяницы» с кипятком; гостей обслуживает около пятисот человек прислуги, включая поваров, лакеев, кофешенков и др.

Рассказала бы она о красоте китайских лаковых ширм и расписных по чёрному фону декоративных панно с изображением этапов производства шелка, выступления военных в поход и сбора урожая риса, что находятся в Китайских кабинетах и замысловатых китайских фонарях из расписного стекла. Описала бы Полинка коллекцию фарфоровых изделий, разложенных повсюду: ваз, подсвечников, статуэток, лаковых шкатулок, выполненных по рассказам царевны, китайскими и японскими мастерами.

С особым чувством Лизетт показывала картины любимого придворного художника Пьетро Ротари, полотна которого изображали портреты молодых девушек и мужчин в национальных одеждах. Их было так много, что кружилась голова, более трёхсот работ. Разве смогла бы не упомянуть Полинка об этом близким?

Но самые восхитительные рассказы Полинка бы посвятила женской половине дворца. О Будуаре для утреннего времяпрепровождения царевны с золочеными орнаментами на стенах и дверях; о шёлковом алькове в бледно-голубых тканях серебристого отлива на стенах и изящно изогнутой мебели; о турецкой перегородке с арками и турецком диване с шелковыми подушками, над которыми висел портрет Лизетт ребенком.

– Вот тут я голенькая, лежу на подбитой соболями порфире с медальоном в руке, — смеялась царевна, показывая картину Полинке.

— Лизетт, а что такое порфира? — спросила девочка.

— Это такая пурпурная мантия, верхняя одежда монарха, — пояснила царевна.

Поведала бы Полинка ещё о необычности Мыльной комнаты, Купальне и Бане царевны, посвятила бы близких в тайны купания царских особ. Как сначала царевна по ступеням спускается вниз в холодную ванну посредине комнаты, встает во весь рост, а из люстры, увитой стеклянными лозами и вьюнком по трубке, подаётся вода и обдает девушку холодным душем. Как затем она идёт в соседнюю комнату – Купальню для принятия горячей ванны, а оттуда в Баню, где вместо каменки выложены чугунные ядра.

Долго ещё Полинка гуляла за руку с Лизетт по великолепным залам дворца. Утомилась немного. Заметив усталость маленькой гостьи, царевна угостила Полинку чаем и воздушными пирожными в Голубой гостиной. За столиком девочка получила от Лизетт царский подарок – веер из резных ажурных пластин слоновой кости с позолотой и экраном с расписными видами дворцов и парков.

— Дорогая моя, захочешь отправиться в дальнее путешествие, загадай желание куда, взмахни веером в сторону нужной части света и раскрой его резко, тут же всё исполнится, — объяснила царевна.

Радушно поблагодарив Лизетт, прошла Полинка с ней в большой двухсветный зал и, открыв окна-двери, попала на балконы с видом на Морской канал и Нижний парк.

Изумлению девочки не было предела, когда она увидела панораму Большого каскада — ансамбля из более шестидесяти фонтанов и двухсот пятидесяти скульптур. По мраморным лестницам струилась вода, стекающая в обширную чашу-бассейн. Бассейн выглядел как волшебное озеро, по берегам которого восседали языческие божества. Парапеты лестниц украшали золоченые статуи и фонтаны-вазы.

Лизетт и Полинка спустились в Нижний парк. Как лёгкое пёрышко Вилы перемещалась восторженная девочка по парку от фонтана к фонтану, подставляя ладошки под брызги воды, парила между великолепием архитектурных сооружений, павильонов и дворцов, кормила ручных белочек в зелёных лабиринтах.

— Это настоящий город фонтанов, — кричала от радости Полинка. – И я здесь! Мне не верится!

Намокшая девочка самозабвенно прыгала под струями воды фонтанов-шутих. Восторгаясь Петергофской сказкой, она не заметила, как вдруг исчезла Лизетт. Стихло всё вокруг. Остановились фонтаны. Бесшумно подъехала к Полинке знакомая сверкающая карета. Увидев её, она поняла, что наступило время покинуть это чудесное место. Как только Полинка села в экипаж, то сразу заметила среди бархатных подушек золотую матрёшку. Дорогая кубышка ласково произнесла: — Родная моя девочка! У тебя осталась одна последняя матрёшка, сестричка наша младшая, Дуняша. Позаботься о ней!

Тут же куколка пропала.

Закрутилась резко карета, охваченная огнём, точно горящая карусель, вспыхнула яркими искрами и исчезла в тайне ночи.

Маленькая матрёшка и самое большое чудо

Что-то больно жгло руку. Полинка проснулась и разжала кулачок. В ладони лежала старенькая затасканная, с еле заметным полуразмытым личиком малюсенькая матрёшка. Понять, какого цвета она была раньше, было невозможно.

— Ну, Дуняша, объясни, почему же ты такая, словно изношенная? Ведь ты была спрятана в кубышечках своих сестрёнок и должна быть новенькой, почти нетронутой. Что с тобой случилось? — терялась в догадках девочка.

Снизу послышались стоны бабушки. Девочка скрыла деревянную куколку под подушку и, спустившись, подошла к старушке. Баба Дуня металась по подушке. Глаза её были закрыты, лицо полыхало жаром. Тело было покрыто каплями пота. Полинка попыталась разбудить бабушку. Напрасно. Девочка не на шутку встревожилась и в отчаянии продолжила трясти старую женщину.

— Бабушка, родная, проснись! – звала внучка. – Что мне делать?

Кошка тоже сопереживала, бегая суетливо вокруг кровати. Полинка в слезах крикнула: — Василинка! Сиди и карауль бабу Дуню. Из дома ни ногой! Я быстро, только позову деда Ивана.

Схватила она кошку, посадила возле бабушки и бросилась из дому, на ходу открывая засовы.

Дед Иван, не раздумывая, вызвал скорую помощь. Бабушку без сознания осторожно перенесли в машину. Водитель включил тревожный маячок.

— Не реви, Полинка-картинка! Приведут в чувство, подлатают твою бабку малость в больнице, будет как новенькая! – утешал старик девочку. – Я скоро вернусь и с тобой буду. А ты покамест за хозяйством пригляди. Да смотри, никуда не уходи.

Обнял дед Иван Полинку и засеменил быстро, как мог, к машине с красными крестами. Уехали они по извилистой грунтовой дороге, оставляя в душе девочки глубокое потрясение.

— Не горюй, детонька, — подбадривала Полинку подошедшая к калитке соседка баба Груня. – Всё будет хорошо. А пойдем до меня? Я тебя блинками со сметаной накормлю.

— Нет, спасибо, – совсем тихо ответила девочка. – Мне сейчас ничего не хочется.

Слёзы застилали глаза Полинки. Притворила она калитку, зашла в дом, села на бабушкину кровать и растерянно огляделась вокруг. Дом сразу как-то сник, герань на окнах тоскливо опустила шапки цветов, Василинка уныло жалась к Полинкиным ногам. Бабушкины вещи повсюду как будто кричали о потерехозяйки: забытые старенькие очки на клеенчатом столе, ситцевый фартук на дверном гвоздике кухоньки, красная керамическая кружка в белый горошек на полочке у кровати, тёмные тапочки в углу у входной двери. Закрыла Полинка руками лицо и громко зарыдала.

— Бабушка, родная, мне плохо без тебя! — кричало её плачущее сердечко. – Это я виновата! Ослушалась тебя, открыла чулан. Ведь ты предупреждала, быть беде! А как я обидела тебя в последний раз, когда ты приехала в интернат! Прости, прости меня, милая! Только вернись ко мне!

Одним мгновением пронесся тот роковой день в горьких воспоминаниях Полинки…

… — Ой, баба Дунечка! Ты так рано приехала за мной! – воскликнула Полинка, выпорхнув из классной комнаты в светлый коридор интерната, где её ждала бабушка на скамье у окна, через которое ласково проглядывало тёплое солнышко.

— Да что ты, зоренька моя? Как обычно, день в день.

— А я год учебный на одни пятёрки закончила! – радостно поделилась внучка. — Только, понимаешь, сегодня вечером Вера Ивановна хотела всех ребят, кто хорошо год закончил, в актовом зале собрать, фильм показать под названием «Чудеса России». Уж я так мечтала посмотреть!

— Что же делать то? – развела руками бабушка. – Ладно, обождём с Иваном в машине.

— Ой, баба Дунечка, как же я тебя люблю! — обрадовалась Полинка.

— Ну, лиса! Беги уже к ребятишкам-то, — сказала старушка.

— А я самого главного не сказала. Представляешь, Вера Ивановна обещала, что мы поедем путешествовать! – ликовала девочка. – Вот посмотрим фильм, выберем самое красивое место и поедем!

Бабушка внезапно побледнела, потом строго посмотрела на внучку и твёрдым голосом сказала: — Собирай вещи! Если сейчас же не сядешь в машину, больше я сюда не приеду!

Развернулась она и молча, пошагала к выходу.

Всю дорогу до деревни ехали молча. Вначале ещё дед Иван непонимающе пытался развеселить пассажирок, потом и он умолк.

Как подъехали к дому, вбежала Полинка в комнату, уткнулась в подушки на кровати и так весь день проревела. Всё всхлипывала и причитала в бабушкину сторону: — За что ты со мной так? Я весь год старалась, училась хорошо! И жалоб на меня ни разу не было. Ребята все где-то побывали, а я кроме интерната и деревни ничего не видела!

Бабушка долго молчала. Всё ходила вокруг внучки, переживала. Потом обняла девочку и тихо прошептала: — Полюшка! Прости ты меня, старую. Боязно мне за тебя стало. Танюшка, мама твоя, вот также уехала в путешествие с папой твоим и не вернулась. Сгинули без вести в таёжной Сибири в експедиции. Не рви ты мне сердце, зоренька, не плачь! Осталась одна ты у меня родная кровиночка!

Бабушка тоже заплакала.

— Вот бабы! Развели мокрое дело, — сказал громко, качая головой, дед Иван, вошедший в дом. – Эй, Полинка-картинка, глянь-ка лучше сюда, что я тебе принёс!

Дедушка грузно опустил на пол большой самодельный домик с деревянным полом и крышей, обитый по сторонам металлической сеткой. Внутри бегало около полусотни его обитателей – маленьких желтых цыплят.

— Вот тебе, Полинка, занятие на всё лето, — добавил дед Иван. — Они беззащитны. За ними уход нужен.

Слёзы высохли. Обида на бабушку прошла, помогли желтые пищащие комочки. Только мечта посмотреть чудеса России глубоко-глубоко спряталась в душе девочки…

Вот и сейчас, снова спасают Полинку от горя желтые комочки. Вспомнила она о них, ведь не кормлены же, и пить, ведь хотят! Выбежала из избы, метнулась к сараю и окунулась в круговорот житейских дел.

Клетку почистила, цыплят накормила, в сарае порядок навела, индюшкам и курам зерна насыпала. Огород хозяйским глазом окинула, траву в овощах выщипала.

– Ой, смотри-ка, смородина красная поспела! Ладно, позже соберу! Дедушка Иван придёт, решим вместе, что делать, — размышляла девочка.

Воды из колодца в дом натаскала. В доме порядок навела. На кухоньке картошку на маленькой плитке отварила, ведь дедушка голодный, наверное, скоро приедет. Сбегала, зелени нарвала, покрошила в картошку укроп с петрушкой. А надо ещё в палисадник заглянуть!

Когда скрипнула калитка, Полинка с кошкой ринулись к двери наперегонки.

— Дедушка Иван, я тебя так ждала! – обняла старика девочка. – Не томи, скажи, как там бабушка?

— Пришла в себя, — устало проговорил дед Иван, присев на крылечко. — Чуток лекарств ей покапают и через пару денёчков вернётся.

— Дедушка, а можно я ей варенье из красной смородины сварю? Я умею! Завтра и отвезём.

— Нет, картинка! Завтра я один поеду. Заодно спрошу, что она про варенье думает, — подмигнул старик.

— Дедушка Иван, а когда я с тобой поеду?

— Не пускают к ней пока маленьких девочек.

— Дедушка, а научишь меня молиться? Я тогда за бабушку буду сильно молиться.

— Нет, Полинушка, в этом деле бабка твоя мастерица. А я полный профан.

— Дедушка Иван, а кто такой профан?

— Человек такой смешной, вроде меня, — засмеялся дед. – Уморила ты меня вопросами. Идём в избу, глянем, что у нас на ужин есть.

Похлебали они суп грибной. В ход пошла и картошка отварная Полинкина, и огурчики свежие с грядки.

— Ну, хозяюшка, спасибо, за хлеб-соль! А теперь скажи, где у вас прилечь можно?

— А хоть где, дедушка. Хочешь – на кроватях, хочешь – на печи.

Снял дед кирзовые сапоги, браво запрыгнул по-солдатски на печь, стал укладываться.

— Что-то тут у тебя, Полинушка, лежит. Вроде как игрушка.

— Ой, дедушка, это моя матрёшка Дуняша.

— Ишь, прямо как бабка! В честь Степановны назвала что ли?

Покрутил дед Иван игрушку в руках и молвил: — Неказистая она какая-то, в трещинах, больная, точно Степановна!

Осенило внезапно Полинку.

— Дедушка, а как мою куколку можно оживить? Краски помогут?

— Нет, курносая! Ошкурить сначала надо, а уж потом красить и лаком покрывать.

— Что значит ошкурить?

— Это, Полюшка, значит почистить матрёшку твою надобно бумагой специальной – наждачной.

— Дедушка Иван, давай сейчас куколку ошкурим! Я её сразу же разукрашу!

— Да что ты? Поздно уже, глянь в окно, темнеет! Завтра всё сделаем.

Стала Полинка упрашивать: — Дедушка, ну пожалуйста! Её сейчас лечить надо! Мы, как только её обновим, бабушка выздоровеет, я в это верю!

Согласился старик. Да и как откажешь, вон как налились слезами-то глаза голубые, искренние, так в душу и заглядывают!

— Где у вас фонарик? Пойду в сарае да в чулане пошарю, может, найду бумагу-то, — вздыхая, спустился с печи и побрёл дед Иван в поисках.

Нашёл дедушка, что искал. Зашёл в избу и довольным голосом молвил:

— Ну, Полинка-картинка, пляши! Есть чем игрушку твою лечить!

Взял матрёшку со стола, сел на табурет и начал тереть старое деревянное покрытие. Внезапно остановился дед Иван, вытащил из кармана что-то. Подаёт Полинке мешочек тряпичный: – Смотри-ка, что я в чулане возле сундука нашел! Авось тебе сгодится.

Глянула Полинка, а это мешочек атласный белыми розами расшитый! Развязала она аккуратно его и высыпала содержимое на стол. Вот так клад: бусы берестяные, горошина большая белая, тряпичная куколка-оберег, цветок стеклянный, флакончик духов «Горный ландыш» и веер бумажный! Подарки матрёшек, только загадочные какие-то, вроде они, а вроде другие! Взяла со стола Полинка оберег и духи, сунула дедушке в карман и сказала: — Это, дедушка, завтра бабе Дунечке отвези, в них сила волшебная!

Не стал дед Иван противиться. А как закончил работу, подал матрёшку внучке и спать на печку ушёл.

Выключила Полинка свет. Поставила перед собой на столе зажженную свечку в баночке, представила себя настоящей феей и принялась за оживление игрушки. Сначала набросок на бумаге сделала, раскрасила его карандашами. Пусть будет матрёшка в белом платьице с голубым цветастым фартучком и в тон ему головном платочке! Затем краски и кисть приготовила. Взмахнула, словно волшебной палочкой кистью с краской, и начала мазочки легонько наносить на деревянное тельце. Не заметила девочка, как работу окончила, как сон чудной её обуял, как ночь прошла.

А снилось Полинке, будто в кровати она лежит с матрёшкой Дуняшей в руках. Только кровать ее – пуховая колыбель, и качают ее волшебницы, гостьи ночные. Посыпали над кроватью они вдруг листочки берёзовые, пёрышки позолоченные, брызги воды кристальные. Вспыхнули огнём и в свете голубом растворились. Матрёшка Дуняша с кровати спрыгнула к порожку и молвила: — Мой подарок тебе, Поленька, самый дорогой, самый долгожданный! Иди, бери его!

Проснулась Полинка, а солнышко уже давно лучиками играет с ветками яблони, отбрасывая веселые тени на печку. Василинка сладко мурчит под боком. Как в кровати оказалась, накрытая бабушкиной шалью, Полинка не помнила. Дедушки дома не было, видно уехал в город. На столе куколка её, такая красочная, такая красивая стоит! Рядом баночка с лаком. А ещё тарелка с пряниками, накрытая полотенчиком и кружка свежего молока.

Только Полинка матрёшку лаком обработала, как послышался шум мотора старенького дедушкиного «Москвича». Выскочила из дома, а навстречу бабушка бежит, радостная, здоровая! Обнимает внучку, в щечки целует, приговаривая: — Кровиночка моя, как кручинилась я без тебя, как скучала!

Уткнулась Полинка в бабушкино платье, слёзы радости бегут! — Прости меня, бабушка, это я виноватая! Не надо было мне в чулан ходить, беды бы, не случилось!

— Что ты, глупенькая моя! Я нарочно сказала, чтобы ты туда не ходила, мышей там много. Иван говорил, что мышиная лихорадка по деревне ходит. Испугалась я.

Оглянулась тут бабушка к машине, крикнула: — Спасибо тебе, Иван! Вечером на чай с пирогами приходи, рады будем!

Зашли они в дом. Смотрит баба Дуня, на столе лежит мешочек атласный с разложенными безделушками и крохотная матрёшка. Выложила она из кармана оберег и флакон духов на стол.

— Ведь надо же! Как давно я не доставала эту чепуху. Это подарки сестёр моих. Любили они меня. Баловали, как младшенькую. А чем в бедности побалуешь? Вот эта мелочь была когда-то для меня самым дорогим. Всё, что осталось от сестёр – вот этот мешочек, письма, обшарпанные да фотокарточка пожелтевшая.

— Бабушка, покажи мне фотографию, — попросила Полинка.

Достала баба Дуня из шкафа шкатулку деревянную, вынула оттуда небольшую карточку. Была на ней запечатлена семья. По центру сидела супружеская пара. На коленях женщины лежала совсем маленькая девочка в кружевных одеждах.

– Вот я, какая была, — ткнула пальцем бабушка на изображение малютки. – А позади отца с матерью сёстры стоят.

Посмотрела Полинка, глазам не поверила, красавицы-волшебницы из её снов стоят, только совсем юные!

— Баба Дунечка, расскажи о них, — заинтересовалась внучка.

— А что сказывать то? Отец наш, как в пожаре сгорел, бедно жить стали. Перебивались, как могли. А потом война! Разбросало нас всех. Маму снарядом убило, меня в детдом определили. А сёстры большенькие уж были, на фронт ушли.

Стала бабушка о каждой из сестёр рассказывать. Слушала Полинка внимательно, стараясь не перебивать.

— Вот только одна из них девочкой до отцовой смерти ещё померла, — показала бабушка маленькую колдунью. – Это Веселиночка. Уж такая шаловливая была! Бывало, всю одёжу сёстрам к утру повывернет. Прозвали они её кикиморкой и дразнили завсегда. Сгинула, несчастная, совсем молоденькая! На болота с ребятишками соседскими пошла за брусникой и в трясину провалилась. Отец с матерью сильно горевали, сёстры сказывали. Долго потом детей не заводили. Я-то ведь не помню, малая совсем была.

— А это вот, Алёна, старшая из сестёр. Рано овдовела. В войну её в плен увели. У врагов в лагерях в муках померла, — утирая слёзы, продолжала свой рассказ бабушка.

— Бабушка, может, не будешь больше рассказывать, — стала переживать Полинка. — Тебе нельзя волноваться.

— Всё со мной хорошо, зоренька! – сказала баба Дуня и возобновила рассказ. – Посмотри, это Фроденька. Судьба забросила её в Прикамье. Полюбила она те края, друга верного там сыскала. Да только, как узнала, что её Василий на защиту Ленинграда собирается, понеслась за ним. Не только любовь, подстегнуло ещё письмо сестрицы. Там в Блокадном кольце Лизонька оказалась. Вот она, слева, – показала бабушка. — С голоду там померла. А Фроденька с Василием под лёд Ладожского озера провалились, продовольствие людям везли в Ленинград.

— Светлозарочка, вот эта, что повыше других, – показала бабушка. – На Кавказ попала, медсестрой в авиадивизии была. Там и счастье своё нашла. Замуж за горца Кайрата вышла, командира дивизии. Долгую, счастливую жизнь с ним прожила.

— Ну, а эта, самая боевая, Радимирочка, — указала бабушка на девушку справа. – До войны с мальчишками бегала по дворам, дралась. Взбалмошная, но справедливая была, в обиду малых не давала. С этими же мальчишками первая на войну из дома ушла. Под Волгоградом голову сложила.

— Вот и весь сказ, — подытожила баба Дуня, убрав фотографию восвояси.

— Жалко мне их, — прокомментировала Полинка.

— А что поделать, Полюшка? Всякому свой крест.

— Бабушка, надо, наверное, мешочек на место убрать? – спросила внучка. – Можно мне в него куколку мою положить для сохранности?

Посмотрела баба Дуня на игрушку, заметив с грустью: — Деревянная куколка, когда то мамы твоей, Танюшки, любимой игрушкой была. Только её матрешка побольше была и цвета красного. Таня всё бредила, будто матрёшка по ночам ей сказки рассказывает. Ох, и мечтательница была! Вот ведь куда мечты завели! Спрячь, Полюшка, матрёшку в мешочек, пусть в сундуке она живёт. Нам спокойнее будет.

Тут бабушка вскинула глаза на часы и всплеснула руками: — Мамоньки! Время-то как бежит! Заболталась, старая! Дел невпроворот!

Ожил дом счастьем да работой спорой. Печка весело огоньком в поленцах потрескивает. Тесто подходит в эмалированной кастрюле, бодро попыхивая в углу на табурете. Начинки малиновые и брусничные ароматом по дому в воздухе парят. Кошка на половичке мордочку умывает, гостей зазывает.

Вот и вечер наступил! На столе скатерть белая, на тарелочках пирожки румяные, конфеты и прянички, варенье земляничное. В чашках чай горячий с мятой налит. Сидят хозяйки, раскрасневшиеся да дед Иван, пирожками угощаются. Тихую беседу ведут. Иногда веселятся над шутками дедушки.

Тут стук громкий в дверь раздался. Бабушка в сени вышла, дверь открыла и ахнула, в избу взволнованная вбегает, чтобы не упасть, о косяк дверной облокотилась и, запыхавшись, говорит, будто сама себе не верит:

— Полинушка, внученька, там мама с папой приехали!

В оформлении обложки использована фотография с сайта: https://pixabay.com/ru/девочка-портрет-молодой-комната-511881/