Совпадение

У торгового центра кишели зеваки, уличные музыканты пытались взять непосильные ноты, ростовые куклы бродили в происках того, чем бы им поживиться.
Мальчишка стоял у центрального входа. Он понятия не имел сколько сейчас времени и едва ли смог бы отгадать, кто к нему должен подойти.
“Лишь бы не этот”, – подумал мальчик, заметив в толпе ярко красные джинсы на худющих ногах. По неизвестной причине рыжеволосый парень выглядел куда чётче остальных размытых фигур.
“И это мой сверхинтеллектуальный приятель?” – задавался вопросом парень, разглядывая его шапку точь-в-точь похожую на жёлудь.
Куда им идти? Шли прямо. Никуда не сворачивали.

– Подожди, шнурки развязались, – завязывая их, мальчишка заметил в подошве ботинок торчащую шапку английской булавки. – Мне нужен м-о-х!
– Это ещё зачем? – засунув руки в карманы, покачивался вперёд-назад парень.
– Какая-то нечисть с сомнительными помыслами разбрасывает по всему дому иголки, – он протянул ладонь, чтобы показать её. – Как говорят, так проказничает маленький народец, я уж знаю.
– Пошли давай, маленький народец, вон там сквер, – рыжий плюнул в сторону урны.
– В этом городе куда не плюнь, везде сквер.
Не стукнуло и семи часов вечера, как они попрощались.
“Дай Бог, больше не увидимся”, – подумал каждый и с облегчением шёл в свою сторону.
Через неделю или может быть больше встречи становились постоянными. Со школы один провожал другого и уходил домой, однако лишь стрелял сигареты и ждал, и ждал…
Каждую арку проходили вдоль и поперёк, колодцы были измучены разговорами, тёплые парадные и вредные соседи стали привычкой.
Падал первый снег. Свистел ветер и все носы попрятались в воротники.

 

– Забыл спросить. Как тебя хоть зовут? – постукивая зубами от холода, спросил рыжий.
– Чарльз. А тебя? – уточнил мальчик и замотал головой, проверяя нет ли с какой стороны машин.
– Ну и имечко у тебя, просто ужас, – рассмеялся тот. 

– А тебя? – не обратив внимания на колкость, повторил свой вопрос мальчик.
– Джон. – “Какое весёлое имя”, – подумал Чарли. – “Я такого раньше не слышал”.

Шли молча. До самого дома.

 

В арке расположилась дверь. Джон удивлённо глядел в темноту Норы. Его позвали на чай и он не хотел бы заходить, но пьяный разум твердил, что стоит рискнуть.

Дверей в квартире не было, кроме входной и уборной. Стены голые, кривые и шершавые напоминали пещеру, а свет торшера – факел. 

Родители Чарли лишь косо взглянули на них и продолжили пялиться в маленький экран, напоминающий окно иллюминатора. Громадный золотистый пёс храпел в хозяйской комнате, а злая, словно чёрт, лысая кошка шипела, катаясь на стиральной машине. 

В комнате было пустовато, низкое окно уходило под землю. Железная кровать стояла  особняком, охраняемым картинами и книгами, разбросанными на полу. 

Мрак и холод немного отрезвляли Джона, но обстановка была настолько ему незнакомой, что он снова пьянел. В комнате было настолько уютно, насколько и жутко.
Чарли забрался на кровать и, обняв одеяло, пригрелся. Они смотрели на стену в абсолютном молчании. Казалось в мире все предложения уже были высказаны, но не единого слова ещё не было сказано. Из-за тусклого света всё плыло. Будто это лишь сон. В тишине и тепле они уснули, укутавшись с головой в одеяла. Никто их не трогал и не будил, никто не звонил им и не искал их.

Приоткрыв один глаз, Чарли обнаружил, что на него смотрят в упор.
– Что ты на меня смотришь? – шёпотом спросил он.
– Я только глаза открыл, – шёпотом ответил Джон и закрыл глаза.
Поёжившись, Чарли встал и вышел из комнаты. В глубине дома послышался щелчок электрического чайника. Джон приподнялся на локтях, чтобы хоть что-то разглядеть.
– Вставай уже, никого нет, – послышался шум кипящей воды. – Я налью чаю и, пожалуйста, уйди из моего дома. Мне нужно учиться.
–  Но ты даже не в школе, – непонимающие спросил Джон.
– Зачем мне нужна школа, чтобы учиться? – Чарли принёс кружку и блюдце с кашей.
Он сел за уроки. Джон подошёл и встал над душой. Взяв в руки один из журналов с непонятными ему картинками, он спросил:
– Это теперь такие учебники?

– “Теперь” – это когда? Тебе что 57 лет?

Джон усмехнулся и отвернулся. “Как остроумно”, – подумал он и продолжил пить чай. Изредка он поглядывал на школьника и пытался разглядеть чем это он там таким занимается, безутешно скитаясь по дому. С утра тот не казался ему таким мрачным, но нечто своеобразное в нем сохранилось. Он кинул взгляд на часы и примерно прикинул, что до вечерней электрички ему ещё, как минимум, шесть часов.
– А где у вас тут курят, а?
– На улице, – не отрываясь от книг, ответил Чарли.
– Давай тогда погуляем вечером?
Тот закрыл книгу и предложил посидеть дома, глянуть что-нибудь по маленькому выпуклому экрану компьютера. Он завёл его, не забыв пару раз хорошенько ударить. Долго выбирать не пришлось, потому что выбора как такого и не было. “Баффало 66”. Фильм не то, чтобы скучный, но нудноватый. Чарли многое пришлось объяснять, пытаясь ответить на каждый вопрос из нескончаемого потока.
– У Вас не будет сигаретки? – Джон взял у незнакомцев и зажигалку. Хорошенько щёлкнув крышкой, он поджёг сигарету и, отработанным движением руки, убрал волосы назад.
– Ну, ты и пиджон! – заявил Чарли.
– Английский юмор? – Джон наигранно рассмеялся и сделал реверанс.

Воскресшей весною Чарли удалось дозвониться до бабушки и попросить её упросить отчима, чтобы тот сумел уговорить маму отпустить его в гости.
“532 автобус. 532 автобус. 532 автобус”, – повторял себе Чарли, пытаясь высечь в памяти нужные цифры. Добежав до автобуса, он залез на сиденье повыше и приготовился рассматривать пейзажи Альпийских промзон, причудливые грязные овраги, покрытые дорожной пылью деревни, одинокие зоны высоток, безвкусные коттеджи. И дернул же его чёрт проверить номер автобуса, навечно впечатанный в ВАЗ. – 533… 533! – Воскликнул Чарли, когда автобус поворачивал по мосту ведущему в другой город, в противоположной стороне от деревни. Единственный пассажир, который остался на этом маршруте крепко спал на заднем сидении.
Чарли попросил высадить его сразу же за мостом в поле.
– Я куда-то не туда уехал. Что мне теперь делать? – расстроенно промямлил Сусанин.
– Что-что? Идти пешком. Я так летом ходил в город, не так далеко, как кажется, если, конечно, ты не уйдёшь в другую страну.
Чарли повесил трубку и самому ему тоже хотелось повеситься. До этого дня он ни разу не пробовал поймать попутку, тем более на отшибе мира. Пока он шёл, с протянутой рукой и низко опущенной головой, рядом вознеслись клубы пыли и притормозил камаз.
– Малыш, куда тебя подвезти? – пожилой мужчина выкручивал реле окна на минимум.
– Будьте любезны подвести меня в Аутбэк Вилледж, – стыдливо напрашивался Чарли. Поднявшись в кабину, знатно пропахшую рыбой, он молился, чтобы они доехали.
Над дверным звонком ключами выцарапали надпись “Ку-Ку”. Чарли позвонил и за дверью послышался топот и детский восторженный визг. Ему открыла маленькая девочка с длинными золотистыми волосами, которая только училась ходить. Чарли не знал, что у Джона была сестра. Он мало рассказывал о себе, а из его рассказов можно было услышать лишь то, что тот сам придумал.
– Ку-ку, – растерянно произнес Чарли.
– Ты где-то упал? – уставши потирая лицо, спросил Джон и растянул рот в улыбке.
До сегодняшнего дня Чарли был убеждён, что должен был приехать в деревенский дом со своим огородом и маленькой белой калиткой, но нет. Дом оказался двухэтажным пережитком советского прошлого. От завода и след простыл, а общежитие, к сожалению, осталось. Обои погрызли, голые стены разрисовали цветными мелками. Двери стояли отдельно от их проемов. В диване образовалась яма, как от взрыва, а в ней сидел Джек-рассел. Сняв ботинки, Чарли поспешно пошёл мыть руки. По раковине бегали муравьи. Ротой они направлялись под раковину и по трубе спускались, следуя в кухню. Джон, не расспрашивая, принялся варить кофе. Вокруг него бегала девочка, перепачканная в йогурте, а за ней следила собака, надеясь слизать его. “Попугайчика не хватает”, – задумался Чарли и перед ним громко стукнулась о стол кружка эспрессо.
– Я привёз кое-что, – он ретировался с кухни.
– И что же? – заглянул в комнату Джон, вытирая руки. – Зачем  мне цветы? – рассмеялся он.
– Да не тебе, а твоей маме! – Чарли покраснел и почувствовал себя крайне неловко.
– А мамке-то моей они зачем? – рыжий рассмеялся ещё сильнее. – Напоминаю, у меня есть отчим, и это вот их творенье, – он положил ладонь на голову мелкой, остановив её.

В планах на вечер было напиться до чёртиков и пошататься по ночной деревне, обсуждая всякую чушь. Сдав пост, ребёнка и собаку, они отправились на улицу и, приблизившись к ларьку, у Чарли зазвонил телефон, на другом конце провода говорила его мама. Джон удивлённо приставил ухо к обратной стороне трубки и подумал: “Неужели она умеет говорить”. Услышав суть, они переглянулись и рванули за вещами.
– Ты что? Снова мои кроссовки промочил? – пока Джон натягивал свои ботинки на него кричала мама, а затем им вслед улетел тот самый кроссовок и остался ночевать на лестничной клетке.
Они не обратили внимания на бурный выплеск эмоций, потому что последний и единственный автобус вот-вот должен был тронуться с конечной остановки.
В арке теперь появилось окно. Рядом пристроилась железная дверь, которую караулил пёс.
– Рэйнард, привет. Мой добрый приятель, – стараясь скрыть красные глаза и дрожащий голос, Чарли гладил собаку. Джон стоял рядом и не знал куда ему деться. Чувствуя некое потрясение, он закурил и с особой внимательностью стал рассматривать стены. “Какой потрясающий рельеф!” – поглаживая стену, думал он.
Из дома вышла грозная женщина метр пятьдесят. Она не была в восторге, увидев нового друга сына, но видимо сейчас ей было несколько не до этого. Они отошли и о чём-то крайне тихо поговорили.


– Ма спрашивает, что за цветы ты принёс? – уточнял с того конца телефона Джон.
– Лилии. Они понравились твоей маме? – с надеждой спросил Чарли.
– Нет, у всех началась аллергия и весь дом чудом не задохнулся, – из трубки послышался хриплый смех, – когда увидимся-то?
На все вопросы касающиеся их встреч Чарли ничего не отвечал. Иногда от их обилия он сбрасывал вызов и, тяжело вздыхая, продолжал складывать немногочисленные вещи в коробки. А ведь ему даже стал нравится этот подвал и от переездов он уже подустал. Он сумел запомнить дорогу в школу и изучить центральные улицы города. Вечерами ходил по набережной и размышлял о том, кем хочет стать и как лучше сдать экзамены. Рассматривая себя в отражениях луж, он думал, что выглядит не по годам маленьким и хрупким, а значит спешить ему некуда. Чарльз ходил в театры и вспоминал, что в других городах он всё-таки засыпал на спектаклях. Ему приносило удовольствие ходить в бар с Джоном и сидеть за столиком, над которым красовалась ретроспектива с двумя байкерами потягивающими виски. Он высоко поднимал чашку с кофе и представлял, что чокается.
Джону было неистово скучно. Приезжая в город, он терялся в названиях улиц и из-за этого повсюду опаздывал. Хотя будто ему было куда торопиться. Рыжий парень рассматривал своё отражение в витрине. Всегда в одной одежде, с одним рюкзаком. В любое время года его облик был неизменным. Денег не прибавлялось, даже сигареты купить было не на что, но если уж приспичит, то придётся попрошайничать деньги на жетон у прохожих. “Крупнейший город! Каждая дверь ведёт к возможностям, но я всё время попадаю на закрытие. Чёрт возьми, что я вообще тут забыл?” – говорил он сам с собой.
В последнее время ему даже понравилось читать. Он одолел Булгакова и Бунина, жадно приступив к Буковски. Может быть, есть какое-то совпадение в том, что они все зовутся с буквы “Б”? Совпадения Джон обожал, как никто другой. Он был убеждён, что их не бывает, а если и случалось встретиться с ними лицом к лицу, то он называл их “судьбой”.
Случалось ли выпросить у бармена пинту пива, он быстрее садился за стойку и кидал под стул свой пустой портфель. Пытался выдумать что-то да эдакое. А покончив с пивом, рассказывал “что-то да эдакое” зевакам. Те с удовольствием приглашали его за свой столик и угощали весь вечер лишь бы тот продолжал травить байки.
– Мы уже закрываемся. Вали домой, – бармен переворачивал стулья и ставил их на столы.
– Да, куда я пойду-то? Сам же знаешь в четыре утра электрички не ходят, – лежать на барной стойке разрешалось только после последнего клиента, ну, или последнему клиенту.
– Тогда остановись у школьника, – посоветовал Джону бармен с надеждой, что тот по быстрее уйдёт.
– Ты его знаешь?
– Ты его с осени здесь ждёшь, – пожал плечами бармен.
– А сейчас что осень? – с удивлением спросил рыжий.
– Короче, вали уже отсюда, мне закрываться пора, – во входной двери щелкнул ключ.
Джон стоял у выпиленной двери. Он понимал, конечно, что сейчас уже потеплело и даже стала выползать листва, но без двери как-то ещё прохладно. Пройдя вовнутрь, под ногами заскрипел пол. Ему показалось, что боковым зрением он улавливает очертания мебели и слышит звуки едва работающего телевизора. Никого.
– Что за чёрт? – выругался Джон. – Ты просто не мог сказать, что уехал? И где ты теперь? На Марсе? –- он ходил вперед-назад по пустому дому.
– Я в соседнем доме, – шептал в трубку сонный Чарли.
– М-м-м… А! А-а? – вызов завершился.


“Жарко”, – подумал Чарли и присел, свесив ноги с причала. Кирпичный дом горел по ту сторону реки. Баржа качалась игрушечным домиком на воде. В наушниках играла старая французская музыка. “А так даже повеселее”, – он тихо выводил губами незнакомые слова и копался в набитом вещами рюкзаке.
Позади послышался треск шин.
– Залезай! Поехали, – Чарли обернулся и увидел довольно выглядывающего из малиновой семёрки Джона.
– Ты где машину-то откопал?  – Чарли залез в машину и посильнее стукнул дверью.
– Отчим дал погонять, – рванул рыжий и широко улыбнулся, – Куда поедем?
– Придумаем.