Портрет

Маргарите, с признательностью.

********************************

«Господи, просвети тьму мою».

«Ина слава луне, ина слава звёздам».

Собственные давние тексты, где всё просто и ясно сердцу, где человечность языка читабельна и честна каждой строчкой… его же и удручали, да он ничего не мог с собой поделать; таков, по существу, стался разнузданный императив: грубо говоря – фаталистически несло не туда, где миллионы похожих друг на друга творений, начиная с наскальных низов и высот Платона, но… в сторону изнеможенной пустоши, где не было ни засеянных семян сути, ни мёдовых сот смысла, где, прежде всего, не было читателя – благодарного и проникшегося соразмеренными ему поделками автора.

********

На круг писчебумажной чаши фонтана, в которой живой статуей плещется истомленный алфавитом Поэт, слетелись томные ангелы в золочёных перьях от Паркера. Над ними, – там, в вышине, сквозь клочья буквенного тумана, – слышен трубный глас Истины:

— Всё – кич, срам, самолюбование….

— Да, – возражает он ей. – Я знаю, но как иначе? Мир строк не строг, в нём изобилуют токующие растлители, приветствующие в творениях уродство и убийство, дьяволиаду и забвение богов, и ничего святого в них – одно зудит: алкать молвы, не злата даже – но славы!

— Не ангелы подле тебя, вглядись же… Сии, отнюдь не праздно порхающие, – вовсе не прихлебатели с Парнаса, они – критики, санитары…

********

Нынешняя психастения выводит Поэта навстречу серебряной покровительнице, властно нависшей над вечным покоем сомнамбулической схоластики. Прости его, прошлое…

Платонов огонь размышлений о небытие проникает на торфяники воинственно-родового литовского захолустья, на стога Полесья его мирных польских предков, высвечивая голографические образы, рождающиеся в дымах памяти.

— В глаголах твоих – деланно густо и тем пустынно, едва ли не темень и без надлежащей искры – выговаривает сочинителю Моисей, его дед по маме, крещённый под золочёно-луковыми головками Христа и сгинувший в пиявочной воде советских запруд 37 года. – Домотканая наша геральдика проста есть: сермяга и ты, гой, стоящий ныне с лампадкой на телеге текстов и внимающий проносящемуся мимо, всяк освящённому экспрессу… Изыщи горение в себе!

********

Отвергающий ристалище завтрашнего, ты наново в благом былом – ревностный разносчик казённого кегля, новеллист пройденного – полной мерой не испытанного и расторопно додуманного, путешествующий иллюстратор сомнительных приключений, рафинированный поклонник имажинизма, злостный зануда и баловень женщин – в одном лице… лице соучастника своего героя.

----------------------------------------------------------------------------

таки...

Прочли стихотворение или рассказ???

Поставьте оценку произведению и напишите комментарий.

И ОБЯЗАТЕЛЬНО нажмите значок "Одноклассников" ниже!