То не сельди в тесной банке

«Когда кругом раздевают,

РЭМ одевает и предлагает»

Реклама на телевидении

«ПАРТИЯ — УМ, ЧЕСТЬ И СОВЕСТЬ нашей эпохи»

То не сельди в тесной банке

И не танки на Тверской.

Это давка, перебранка —

Мы стояли за треской.

— Погляди на эти рожи!

— Погляди — пиши роман…

— Пропустил бы; ты ж моложе…

— На-ко-ся, держи карман!..

То не волны в берег плещут,

И не муж ушёл к другой.

Чьи-то губы горько шепчут:

— Дорогая… Дорогой…

То не милая ласкает,

То кусается хамса.

И со складов да на свалку

Уплывает колбаса.

Продавщица не стерпела:

— Ну, какого ж вам рожна!

— Нет, такая «Сардинелла»

Нам и даром не нужна.

Рэкетир взглянул и ахнул

А потом как заревёт:

— Я валютную не трахнул,

А дешевле отдаёт.

— Молодёжь пошла, ну, право,

Нет ни чести, ни стыда!

Вы учили: «Переправа,

Снег шершавый, кромка льда»?

— Ах ты, очередь родная,

Где четвёртый — друг и брат…

— К счастью, здесь не убивают,

На ноге лишь постоят.

— День прошёл — и слава Богу,

Что не нищий, и не вор…

— Только что-то эту ногу

Захотелось на бугор.

Старушонку придавили,

А она — сама с собой:

— Честь и Совесть отменили

Вместе с Партией родной;

Сын погиб в Афганистане…

Цены… Им же несть числа…

А в квартире в Тёплом Стане

Ни продуктов, ни тепла…

А концы с концами еле —

Еле сводишь, как во сне…

Что осталось? Акварели,

Акварели на стене…

Надо жить в безумном мире,

Где никто не виноват…

Я одна в пустой квартире…

Я боюсь идти назад…

— Ты, родимая, поплачь…

Исстари ведётся:

Был бы гений, а палач —

Он всегда найдётся.

— И Отечество отняли,

И надежды, и мечты.

Вроде — в Турцию продали

Королевок красоты…

То ли бартерные сделки,

То ли выгодный контракт.

За какие-то безделки

Вот такой, простите, акт…

Тут внезапно долетает

Любопытный разговор:

— Застрелился, уверяют,

Он тремя… И все в упор.

— Ра икнеба, генацвале,

Кто издал такой указ?

— Вы ваще здесь не стояли,

Ну и дуйте на Кавказ.

— Да потише, наказанье!

Да не прите всей гурьбой!

Это ж беженцы! Армяне!

Пусть стоят. А хрен — с тобой!

— Это что ли перестройка?

Ишь, куда нас завели!

— Нас везёт не птица-тройка,

А борзые кобели…

Раздаются снова вопли:

— Дама в клетчатом пальто!

Подотри ребёнку сопли,

Ты мамаша или кто?

— Господин, мужик в берете!

Вы берёте или нет?

Ишь, расселся, — не в карете,

Растуды его в берет!

— Погодите, может плохо…

Дед, глотни-ка порошок.

— Ишь себе, стоял — не охал…

А кому щас хорошо?

Кто ж живёт на самом деле?

Лишь князья наследные.

Мы же ж голые, на мели,

Словно как… последние.

— Все бастуют: космонавты,

И шахтёры, и врачи…

— Всех бы к стенке! — Нету правды… —

— Не хватает на харчи!

— И советскую разведку

Заложил наш супермен.

Всех продали. И конфетку

Не подсунули взамен.

— А налезли в президенты

Раскуроченной страны

Пусть не курицыны дети,

Но кухаркины сыны.

Тот в калашный лезет с рылом,

У другого набок рот;

А земля в сырых могилах;

Ошалел совсем народ.

— То ли хамы, то ли паны —

Получилась ерунда,

Уважаемые Дамы,

Дорогие Господа…

— Горбачёва я не трону,

От Прибалтики весь яд.

— Конституция!.. — Законы… —

— Чемо дзвирпасо Звияд!..

— А меня такая гложет…

Я чегой-то не пойму:

Государством — каждый может?..

Тут учиться — ни к чему?

— Что ж наделал! Боже ж правый!

Я б его на требуху!

Да обидно ж за державу!

Вот тебе и «КТО ИЗ ХУ»…

— Нас уж с глобусов стирают,

Мол, такие не були!

— Горбачёв, поди, страдает,

Шо его так подвели.

— Не, ему сполна заплатят.

Нам хватило б не на год.

Он с отчаянья не спятит —

За границу удерёт.

Ну! стоит и зенки пялит!

Во чудак! А ты не знал?

Запад премию отвалит

«За торжественный развал».

— В нашей некогда могучей

Распускает руки враг.

Может, с путчем было б лучше,

Раз кругом такой бардак?

В этой сутолоке тоже

Начинается разброд:

— За такое, брат, по роже

Не погладят, стисни рот!

— Щас бы Сталина! И к яме!

— Не понял: кого куда?

Захотелось в детство, к маме,

Дорогие господа…

А малыш уже зевает

И лопочет сразу всем:

— Если кто-то раздевает,

Не поможет дядя РЭМ…

И прильнул малютка к маме,

На него глядят с тоской.

— Кто последний? Я за вами.

Мы стояли за треской…

1988