В раздумьях

Поэзию не обездолю я,

коль не впишу в неё свои пятнадцать строчек.

Я это знаю точно так же точно,

как то, что жил Овидий до меня.

Не только: и Петрарка, и Гомер,

Рембо и Малларме с Вийоном.

А также Иейтс, и Китс, и Суинберн,

и Роберт Бернс в Шотландии зелёной.

И если ты в России родился, грех будет не сказать о Баратынском.

Державина не вспомнить было б свинством.

И допустить подобного нельзя.

Про Пушкина забыть нельзя никак.

Про Лермонтова, знаете ли, тоже.

И символистов пропустить вот так,

за здорово живёшь, совсем негоже.

Звенящий для России серебром,

век поэтический не назван быть не может.

И Гумилёв, Ахматова и Блок, Цветаева и Мандельштам, и Клюев тоже.

Владимир Маяковский, Пастернак, Волошин, Гиппиус и Ходасевич, Есенин, Черубина Г'абриак в реестре этом право быть имеют.

Двадцатый век разлом земной коры

расширил до границ необычайных.

Но вот шестидесятые пришли.

И знамя Лирики забытое подняли.

И Политех опять открыл им зал.

И засияли новые плеяды : 

Рождественский, Высоцкий и Булат.

Не перечислить всех, хоть я и рада.

Но склеротичкой полной нужно быть,

не вспомнив Евтушенко с Вознесенским,

в шестидесятых, что и говорить,

и юноши, они уж были мэтры.

А строки Ахмадулиной звучат

и до сих пор во стольких чудных фильмах!

И Бродского, хоть выперли с России,

но нобелевский он лауреат.

Да и теперь, есть тоже имена :

из-за обид, боюсь назвать не многих.

Библиотека ими так полна,

что шею вывихнешь, на эти глядя полки.

Смотрю на башни книжные опять

с тоскою, разъедающей мне сердце...

И думаю — какого ради беса

уж так необходимо мне писать?!

2018 г.