Добрый вечер всем! Прочла комментарии и обрадовалась тому, насколько активно все подключились к обсуждению. Так подробно и по делу анатомировали небольшой рассказ. Много замечаний по делу. Уверена, что этот анализ пойдет на пользу автору. Я написала небольшую рецензию утром. И во многом мои комментарии и замечания или пожелания совпали с изложенными выше. Надеюсь, что и моя рецензия поможет автору.
ДАЙ, ДЖЕК, НА СЧАСТЬЕ ЛАПУ МНЕ…
Наверное, каждый человек, у которого была собака, носит в своем сердце грустную, тяжкую историю, связанную с ее уходом. И если этот человек не владеет словом, и его жизнь не связана с литературой, то время от времени он превращается в рассказчика, который иногда, когда на него нахлынет тоска по любимцу, будет рассказывать кому-то с щемящей тоской о том, каким был его «Джек», как он был предан своему хозяину или хозяйке, как его любила семья, дети… После ухода собаки в душе образуется брешь, рана, которая саднит при одном только воспоминании о друге.
Если же человек обладает даром литератора, то он не может не записать свою историю, не может не запечатлеть, зарисовать, чтобы как-то сохранить, обессмертить эту симпатичную и такую родную морду своего «Джека». И записывая свои воспоминания, автор как бы вновь переживает те моменты его жизни, что были связаны с любимцем. И только одному ему восхитительно приятно вновь «увидеть» в своем сознании живого друга, увидеть его смеющиеся глаза, даже потрепать по загривку, обнять его, поиграть с ним в мяч, «оживить» его на время, чтобы потом, в конце рассказа расстаться с ним с болью и застывшими в глазах слезами. Почему я так хорошо понимаю это состояние души, когда автор берется за написание такого рассказа, потому что, вероятно, я сама не сделала этого. Потому что у меня был свой Джек. Самый настоящий, классный и веселый непоседливый и умеющий танцевать на задних лапах и бренчащий своими лапами по клавишам пианино мой английский кокер-спаниель Джек, который буквально месяц не дожил до нашего возвращения на родину… Вот такие чувства и воспоминания вызвал у меня рассказ нашего автора. Это значит, что он проник в самое сердце. А это ли не показатель того, что рассказ хорош. Что написан с душой. Не думаю, чтобы кто-то, не переживший любовь к своему питомцу, смог так написать. Конечно, по большому счету, мне не хватило описания Джека. Хотелось бы немного цветных мазков, цветовой гаммы, расцветки, что ли. Глаз, лап, лая… (это все условно). Всего того, чтобы я «увидела» его от носа до кончика хвоста, добиваясь этого буквально парой фраз. Помимо его игры в мяч можно было бы добавить еще много коротеньких историй из его щенячьей, собачьей жизни, смешных, веселых, невероятных, я уверена, что их было много. Причем, все это, цепочку ярких и трогательных эпизодов из жизни Джека можно было бы нанизать чуть ли не через запятую, где-то в середине, не останавливаясь на каких-то подробностях, не особо увеличивая объем рассказа. Сделать рассказ более густым, что ли, ярким. Безусловно, понравился эпизод в лесу, когда состоялась первая встреча с щенком. Вот это встреча, так встреча. Поистине судьбоносная. И дружба Джека с мужем нашей героини тоже могла быть освещена парой-тройкой эпизодов из той же лесной темы, к примеру, рассказать о встрече Джека с косулей или зайцами. Но это, повторюсь, к примеру. Хотелось бы как-то оживить рассказ реальными сюжетами. Но это, конечно, необязательно. Вероятно, советуя все это, я мысленно пишу рассказ о своем Джеке, и меня не отпускает это чувство сожаления и досады, что я сама ни строчки не написала о своей любимой собаке. Почему не написала? Да потому что больно… Рассказ мне понравился, он хорошо написан, чувствуется, что автор владеет словом. Единственно, что мне мешало и даже раздражало, это обилие лишних запятых, их просто огромное количество. Вот над этим точно надо поработать. Автору — читать только хороших авторов, и много. Писать, набивать руку, осваивать самые разных литературные жанры, записывать какие-то истории, делать зарисовки, эскизы (это как у художников), собирать в копилку все интересное и полезное в литературном плане, что может потом пригодиться при написании какой-то конкретной вещи. Наблюдать жизнь и пытаться научиться словами что-то описать, о чем-то рассказать. Во время чтения хороших авторов попытаться понять, восхищаясь какой-нибудь фразой или эпизодом, как это сделано. Удачи!
Спасибо за поздравление, причем такое содержательное и полезное. Впечатляющее количество изданых МСП книг, полнокровных альманахов, что в наше время редкость. Наши авторы развиваются, оттачивают свое литературное мастерство, участвуют в наших интереснейших, а порой судьбоносных конкурсах, побеждают, и как результат — публикация в альманахах, издание своих книг. В тему пару строк о мероприятии, посвященном книге — в Саратове сейчас проходит книжная ярмарка детских книг «Умная книга». В центральной городской библиотеке свои роскошные издания представляют московские и местные издательства. На встречи с читателями приглашаются писатели, которые рассказывают о своем творчестве, отвечают на вопросы. Я тоже была в числе приглашённых авторов, с удовольствием пообщалась со старшеклассниками. Какие же они открытые, любознательные и взрослые! Слушали мои истории, даже забыв про свои телефоны… Я тоже поздравляю наших авторов с праздником книги. Успехов и вдохновения!
Друзья, как хорошо, что Вы есть! И что мы здесь! Давайте поддерживать друг друга, это так важно. И Вам спасибо, что прочли это мое небольшое письмо вам. И спасибо за пожелания! Все сбудется и получится!
Надя, с Днем рождения! Не думаю, что второй раз поздравить за день это слишком. лучше много, согласись! Здоровья, любви, благополучия, интересных встреч и путешествий (надеюсь, что все это будет реально). Ну и новых стихов, книг, достижений!
Дорогой Анатолий, сердечно поздравляю Вас с юбилеем! Крепкого здоровья Вам, оптимизма, вдохновения. И пусть эти слова кажутся дежурными, но в них так много хорошего. Благодарю Вас за Ваше внимание ко мне, к моему творчеству. Ваше доброе слово вдохновляет и вызывает улыбку, а это тоже очень важно. Мысленно отрезала себе кусок торта, который Вы нам предложили. С клубничкой. Хорошего Вам настроения, Анатолий! Обнимаю
Михаил, с Днем рождения! Крепкого здоровья тебе, удачи во всех твоих делах и проектах, успехов, личного счастья и благополучия! Пусть все, что ты задумал, сбудется!
Ольга, дорогая, с Днем рождения! Здоровья крепкого, любви, счастья и наслаждения от творчества! Спасибо за Вашу преданность нашему Союзу и клубу, за тот колоссальный труд и время, которое Вы нам посвящаете. Пусть не только сегодняшний праздничный день будет наполнен радостью, но и вся Ваша жизнь!
Ольга, спасибо Вам за тему, которую Вы подняли. По этому поводу и мне есть, что сказать. Как Вы знаете, мной написано много произведений, и первые мои опыты тоже жестко подвергались критике и редактуре, за что я очень благодарна моим первым учителям. Но это, повторяю, только на первом этапе. Приведу самый банальнейший пример. В своем рассказе моя героиня, войдя в прихожую, бросила перчатки на холодильник. Мой наставник (кстати, сейчас он творческий импотент и пьяница, который по молодости мог в течение пяти лет «обмывать» свою единственную тоненькую книгу рассказов) спросил меня: почему холодильник? Да потому, ответила я ему, что в нашей квартире в прихожей стоит холодильник, куда я бросаю свои перчатки. И он пожал плечами: «Убери холодильник». И я убрала. И тогда уже начала кое-что понимать… Или вот еще пример, когда я написала свой первый детективный роман. Горничная вошла в гостиничный номер с пистолетом, а вышла уже без него (грубо). Редактор спросила меня, а куда она дела пистолет? Да, сказала я, это моя ошибка. И исправила текст. Понимаете, да? Или вот, буквально в прошлом году в одном из моих романов была сцена, где следователь находит в кустах рядом с домом упаковку таблеток. Он тотчас должен был войти в дом и продемонстрировать лекарство главному герою, это важно, играет на сюжет и расследование. Но написать эту сцену я не успела — уехала на два дня из дома. Вернулась к работе и написала от лица следователя, что, мол, я же два дня тому назад нашел эти таблетки… Редактор была очень удивлена: почему два дня тому назад? Он же был рядом с домом и как раз собирался представить эти таблетки, как доказательство… Не могла же я объяснить редактору, что меня не было два дня, и для меня эти таблетки были найдены два дня тому назад. Вот для таких случаев редактор может быть очень полезен. Очень, повторяю. Он читает текст свежим взглядом, и, если автор забыл что-то важное обозначить или пояснить, потому что он-то знает, что к чему, у него же в голове целый мир, и он в курсе происходящего, то редактор — человек посторонний для автора, он читает и «видит» то, что написано, понимаете? В середине 90-х ко мне приехала приятельница и начала читать мой новенький роман (книга только что вышла). Вслух. Я пекла пирог, а она развлекала меня, изображая радиопостановку… И вдруг я поняла, что текст как бы и не мой… Что главная героиня вышла на крыльцо и, подняв голову, начала любоваться звездным небом. Какое еще звездное небо?!!! У меня такого в тексте точно не было. Я попросила приятельницу теперь читать медленно, а я, тем временем, открыла текст на своем компьютере, и мы начали сравнивать. Никогда не забуду тот день… Мой роман был полностью переписан!!! Редактор, вероятно, тоже где-то в душе писательница, решила переписать практически девяносто процентов моей книги. Она так увлеклась, что, вероятно, забылась напрочь… Она решительно меняла интонации, обороты, прибавляла свои метафоры. «Скорую помощь» резво меняла на «неотложку», мою «ветчину» — на корейку… Я тогда целую неделю, чуть не плача, составляла грандиозное по своему объему и отчаянию письмо руководству издательства, где в двух колонках сравнивала все изменения и правку редактора. Я просила о помощи. Но книга-то была уже издана!!! Меня услышали — редактора уволили. Но как же это все было больно! Был у меня еще один редактор, который упрекнула меня, что действие моих романов происходят то в городе, то за городом. То есть, то в Москве, то на даче в пригороде. Я даже не знала, что ей ответить. Ну да, москвичи время от времени бывают на своих дачах или в загородных домах. А еще она «пожурила» меня за огромное количество многоточий. Думаю, вот в этом случае она была права. Всегда любила многоточия. Но теперь слежу за ними, стараюсь ставить лишь там, где они действительно нужны. Еще одна редактор просто взяла и покромсала мой роман, к счастью, мне прислали редактуру. И я пришла в ужас! Это как раз тот случай, когда у меня было, по ее мнению, «слишком много слов». Приведу тот пример, что я отправила руководству издательства, чтобы показать, как мог бы пройтись топор этого редактора по тексту Владимира Набокова. Набоков: ««Там стол был накрыт, алела вестфальская ветчина на блюде, среди мозаики ливерной колбасы. Крупный виноград, словно налитой светом, свешивался с края вазы. Драйер оторвал ягоду, бросил ее себе в рот, покосился на ветчину, но решил подождать Марту. В зеркале отражалась его широкая, светло-серая спина, теневые перехваты на сгибе рукава, желтые пряди приглаженных волос. Он быстро обернулся, будто почувствовал, что кто-то смотрит на него, отодвинулся, и в зеркале остался только ярко-белый угол накрытого стола на черном фоне, где темновато-драгоценно поблескивал хрусталь на буфете. Вдруг по той стороне тишины раздался легчайший звук: кто-то искал в тишине чувствительную точку; нашел; пронзил ее ударом ключа, отчетливо повернул,-- и все оживилось: в зеркале раза два прошло серое плечо Драйера, жадно зашагавшего вокруг ветчины; стукнула дверь, вошла Марта, блестя глазами и крепко вытирая нос душистым платком; за ней вошла, мягко выкидывая лапы, совсем проснувшаяся собака».
Мой редактор сократил бы, ампутировал текст, оставив лишь: «Драйер поджидал за накрытым столом Марту». Понимаете? Редакторы очень часто уничтожают художественность в тексте. Безжалостно. Знаю авторов, которые настаивают на том, чтобы книга была издана в авторской редакции (это упомянуто и в предисловии к книге). Но, уверяю вас, в этом случае автор просто прибегает к помощи своего, личного, так сказать, редактора. Свежий взгляд в этом случае просто необходим. В последние пару лет я тоже перед тем, как послать текст в издательство, стала отправлять его своей подруге, человеку въедливому и вечно все критикующему, и тогда мы с ней долго спорим… Но это тоже полезное занятие. Зачастую я, проверяя присланную мне редактуру, пишу коротенькую записку редактору с благодарностью за то, что она нашла в тексте «блох», то есть, какие-то мелкие ошибки. И вот снова. Они возникают в основном тогда, когда у меня в работе появляются временные паузы, и я день-два не возвращаюсь к работе. И когда мои персонажи, к примеру, сидят в комнате за столом, один напротив другого, я пишу, что один из них смотрит сверху (грубо). То есть, прошел день, и сцену я уже увидела по-другому, то есть, кто-то из моих героев не сидел, а стоял… Вспомнился еще один случай. Мой первый рассказ «Валька». Это рассказ о моей первой квартирной хозяйке, у котором мы с подругой снимали комнату, когда учились в Марксе в музыкальном училище. Валька — простая баба, работала на заводе, мыла детали в керосине. Огромная такая, полная, грубая. Всю свою зарплату она тратила в первый же день, покупая продукты, и потом весь месяц жила, постоянно одалживая деньги у соседки. Мяса в доме никогда не было. Любимое блюдо — макароны с сахаром. И был у нее сынок Васька. Так вот, когда она вечером звала его с улицы, то кричала своим громовым голосом на весь огромный двор: «Васька, иди домой, коклеты есть!». Она была уверена, что именно так это слово и звучит: коклеты. Котлет, само собой, никогда не было, но весь двор должен был знать, что они есть. Ну и, конечно, редактор все исправил на «котлеты». Вот такая история. Желаю всем вам, наши дорогие авторы, хороших, полезных редакторов, которые максимально бережно бы относились к вашим произведениям. Чтобы не рубили, не отсекали все важное, художественное, прекрасное. Чтобы не глумились над вашими текстами, а помогали. За что обязательно благодарите их. Или же избавляйтесь от них, если есть такая возможность. Удачи! Пишите, работайте!
Прочла миниатюру. Сразу могу сказать — у автора может все сложиться в литературном плане, если он будет тренироваться и много писать. Так много под рассказом уже всего написано, почти со всеми комментаторами соглашусь. Надо бы, чтобы этот «эскиз» оброс литературной плотью. Надо бы сделать главную героиню живой, со своим характером, с внешностью, хотя бы слегка. В медицине тоже не очень-то разбираюсь, но 15 лет в коляске… Действительно, сложно было бы восстановиться. И поначалу я восприняла этот рассказ (миниатюру), как реальную историю о новом способе лечения. И подумала, раз автор не останавливается на самой героине и все как-то по верхам, схематично описывает, значит, главное здесь — волшебный костюм! Я приготовилась уже «увидеть» это чудо, но и здесь автор проскочил мимо. Я была уверена, что там будет описание этой прозрачной кожи, ощущение девушки, когда она облачится в него, какой он, холодный, тепловатый? Прилегает ли к коже? Как она в нем себя чувствует. Ее сомнения, страхи, какие-то изменения в самочувствии, процесс тренировки… А процесс работы с доктором, его волнение, упорство, их отношения, прикосновения, опять же, где поцелуи?… Она же в него влюбилась! А где это? Где течение самой жизни? И вдруг этот непонятный пока еще (для того, кто первый раз читает рассказ) переход к финалу. Да, такие финалы даже с подготовкой и раскачиванием (это я так, грубовато) бывают немного спекулятивными в плане сюжета. Раз — и человек (незрячий) увидел свет! Или долго был прикован к инвалидному креслу и вдруг — встал и пошел! И т.д. Поработаем несколько минут вот над этим абзацем: «Подойдя к скверу, Даша заметила Диму. Он был обворожителен, с горящими глазами и букетом ромашек в руке. Вид почти летящей девушки поразил его, и он опустился на скамейку...» Я сначала не поняла, кто такой Дима. И когда он увидел, что она, летящая, двигалась по улице. Когда только пошла, после тренировок? Вот так сразу пошла и все? И доктор был тогда еще Иванычем? Когда она только училась ходить? Но тогда почему Дима? Димой-то он стал, когда они были уже парой. Или же эта сцена — спустя семь лет после начала лечения костюмом, то почему тогда вид «почти летящей девушки поразил его»? Она ведь летает по дому, где они вместе живут, уже целых семь лет! И еще: мне показалось, что слово «обворожительный» относится скорее к женщине. А вам как кажется? К тому же, если он семь лет тому назад был невысокого роста и с аккуратно подстриженной бородкой (не высокий светловолосый эльф с зелеными глазами и неземной красотой), то что же такого обворожительно в нем стало с возрастом? Автор только еще учится писать, играет словами и пытаться создавать картины, рассказывать истории. Потенциал большой, если заниматься этим постоянно, много читая и много занимаясь. Замечу, что начинающие авторы не так часто пишут грамотно, строят фразы, предложения. В этом плане автор меня порадовал. Поэтому, повторюсь, здесь просто нужно много писать, экспериментировать. Зарисовки, диалоги, описания природы, человека, одежды… Для тренировки. И читайте! Посмотрите, как я всегда говорю, КАК ЭТО СДЕЛАНО классиками, вашими любимыми авторами. Очень понравился комментарий Леокадии. Там есть все что нужно. Автору — вдохновения и удовольствия от процесса написания.
Спасибо, Лена, за этот чудесный репортаж! Словно побывала там! Надеюсь, что когда-нибудь мы все соберемся уже в Варне! Знаю, как полезны подобные встречи, как вдохновляют, придают сил. Хоть бы с Москвой теперь все получилось.
Я написала небольшую рецензию утром. И во многом мои комментарии и замечания или пожелания совпали с изложенными выше. Надеюсь, что и моя рецензия поможет автору.
ДАЙ, ДЖЕК, НА СЧАСТЬЕ ЛАПУ МНЕ…
Наверное, каждый человек, у которого была собака, носит в своем сердце грустную, тяжкую историю, связанную с ее уходом. И если этот человек не владеет словом, и его жизнь не связана с литературой, то время от времени он превращается в рассказчика, который иногда, когда на него нахлынет тоска по любимцу, будет рассказывать кому-то с щемящей тоской о том, каким был его «Джек», как он был предан своему хозяину или хозяйке, как его любила семья, дети… После ухода собаки в душе образуется брешь, рана, которая саднит при одном только воспоминании о друге.
Если же человек обладает даром литератора, то он не может не записать свою историю, не может не запечатлеть, зарисовать, чтобы как-то сохранить, обессмертить эту симпатичную и такую родную морду своего «Джека». И записывая свои воспоминания, автор как бы вновь переживает те моменты его жизни, что были связаны с любимцем.
И только одному ему восхитительно приятно вновь «увидеть» в своем сознании живого друга, увидеть его смеющиеся глаза, даже потрепать по загривку, обнять его, поиграть с ним в мяч, «оживить» его на время, чтобы потом, в конце рассказа расстаться с ним с болью и застывшими в глазах слезами.
Почему я так хорошо понимаю это состояние души, когда автор берется за написание такого рассказа, потому что, вероятно, я сама не сделала этого. Потому что у меня был свой Джек. Самый настоящий, классный и веселый непоседливый и умеющий танцевать на задних лапах и бренчащий своими лапами по клавишам пианино мой английский кокер-спаниель Джек, который буквально месяц не дожил до нашего возвращения на родину…
Вот такие чувства и воспоминания вызвал у меня рассказ нашего автора. Это значит, что он проник в самое сердце. А это ли не показатель того, что рассказ хорош. Что написан с душой. Не думаю, чтобы кто-то, не переживший любовь к своему питомцу, смог так написать.
Конечно, по большому счету, мне не хватило описания Джека. Хотелось бы немного цветных мазков, цветовой гаммы, расцветки, что ли. Глаз, лап, лая… (это все условно). Всего того, чтобы я «увидела» его от носа до кончика хвоста, добиваясь этого буквально парой фраз. Помимо его игры в мяч можно было бы добавить еще много коротеньких историй из его щенячьей, собачьей жизни, смешных, веселых, невероятных, я уверена, что их было много. Причем, все это, цепочку ярких и трогательных эпизодов из жизни Джека можно было бы нанизать чуть ли не через запятую, где-то в середине, не останавливаясь на каких-то подробностях, не особо увеличивая объем рассказа. Сделать рассказ более густым, что ли, ярким.
Безусловно, понравился эпизод в лесу, когда состоялась первая встреча с щенком. Вот это встреча, так встреча. Поистине судьбоносная. И дружба Джека с мужем нашей героини тоже могла быть освещена парой-тройкой эпизодов из той же лесной темы, к примеру, рассказать о встрече Джека с косулей или зайцами. Но это, повторюсь, к примеру. Хотелось бы как-то оживить рассказ реальными сюжетами.
Но это, конечно, необязательно. Вероятно, советуя все это, я мысленно пишу рассказ о своем Джеке, и меня не отпускает это чувство сожаления и досады, что я сама ни строчки не написала о своей любимой собаке. Почему не написала? Да потому что больно…
Рассказ мне понравился, он хорошо написан, чувствуется, что автор владеет словом. Единственно, что мне мешало и даже раздражало, это обилие лишних запятых, их просто огромное количество. Вот над этим точно надо поработать.
Автору — читать только хороших авторов, и много. Писать, набивать руку, осваивать самые разных литературные жанры, записывать какие-то истории, делать зарисовки, эскизы (это как у художников), собирать в копилку все интересное и полезное в литературном плане, что может потом пригодиться при написании какой-то конкретной вещи. Наблюдать жизнь и пытаться научиться словами что-то описать, о чем-то рассказать. Во время чтения хороших авторов попытаться понять, восхищаясь какой-нибудь фразой или эпизодом, как это сделано.
Удачи!
В тему пару строк о мероприятии, посвященном книге — в Саратове сейчас проходит книжная ярмарка детских книг «Умная книга». В центральной городской библиотеке свои роскошные издания представляют московские и местные издательства. На встречи с читателями приглашаются писатели, которые рассказывают о своем творчестве, отвечают на вопросы. Я тоже была в числе приглашённых авторов, с удовольствием пообщалась со старшеклассниками. Какие же они открытые, любознательные и взрослые! Слушали мои истории, даже забыв про свои телефоны…
Я тоже поздравляю наших авторов с праздником книги. Успехов и вдохновения!
Ирина, от души поздравляю с днем рождения! Хорошего весеннего настроения, здоровья, душевных сил и новых творческих побед!
Хорошего Вам настроения, Анатолий! Обнимаю
Ольга, дорогая, с Днем рождения! Здоровья крепкого, любви, счастья и наслаждения от творчества! Спасибо за Вашу преданность нашему Союзу и клубу, за тот колоссальный труд и время, которое Вы нам посвящаете. Пусть не только сегодняшний праздничный день будет наполнен радостью, но и вся Ваша жизнь!
Или вот еще пример, когда я написала свой первый детективный роман. Горничная вошла в гостиничный номер с пистолетом, а вышла уже без него (грубо). Редактор спросила меня, а куда она дела пистолет? Да, сказала я, это моя ошибка. И исправила текст. Понимаете, да?
Или вот, буквально в прошлом году в одном из моих романов была сцена, где следователь находит в кустах рядом с домом упаковку таблеток. Он тотчас должен был войти в дом и продемонстрировать лекарство главному герою, это важно, играет на сюжет и расследование. Но написать эту сцену я не успела — уехала на два дня из дома. Вернулась к работе и написала от лица следователя, что, мол, я же два дня тому назад нашел эти таблетки…
Редактор была очень удивлена: почему два дня тому назад? Он же был рядом с домом и как раз собирался представить эти таблетки, как доказательство…
Не могла же я объяснить редактору, что меня не было два дня, и для меня эти таблетки были найдены два дня тому назад.
Вот для таких случаев редактор может быть очень полезен. Очень, повторяю. Он читает текст свежим взглядом, и, если автор забыл что-то важное обозначить или пояснить, потому что он-то знает, что к чему, у него же в голове целый мир, и он в курсе происходящего, то редактор — человек посторонний для автора, он читает и «видит» то, что написано, понимаете?
В середине 90-х ко мне приехала приятельница и начала читать мой новенький роман (книга только что вышла). Вслух. Я пекла пирог, а она развлекала меня, изображая радиопостановку… И вдруг я поняла, что текст как бы и не мой… Что главная героиня вышла на крыльцо и, подняв голову, начала любоваться звездным небом. Какое еще звездное небо?!!! У меня такого в тексте точно не было. Я попросила приятельницу теперь читать медленно, а я, тем временем, открыла текст на своем компьютере, и мы начали сравнивать. Никогда не забуду тот день… Мой роман был полностью переписан!!! Редактор, вероятно, тоже где-то в душе писательница, решила переписать практически девяносто процентов моей книги. Она так увлеклась, что, вероятно, забылась напрочь… Она решительно меняла интонации, обороты, прибавляла свои метафоры. «Скорую помощь» резво меняла на «неотложку», мою «ветчину» — на корейку…
Я тогда целую неделю, чуть не плача, составляла грандиозное по своему объему и отчаянию письмо руководству издательства, где в двух колонках сравнивала все изменения и правку редактора. Я просила о помощи. Но книга-то была уже издана!!! Меня услышали — редактора уволили.
Но как же это все было больно!
Был у меня еще один редактор, который упрекнула меня, что действие моих романов происходят то в городе, то за городом. То есть, то в Москве, то на даче в пригороде. Я даже не знала, что ей ответить. Ну да, москвичи время от времени бывают на своих дачах или в загородных домах. А еще она «пожурила» меня за огромное количество многоточий. Думаю, вот в этом случае она была права. Всегда любила многоточия. Но теперь слежу за ними, стараюсь ставить лишь там, где они действительно нужны.
Еще одна редактор просто взяла и покромсала мой роман, к счастью, мне прислали редактуру. И я пришла в ужас! Это как раз тот случай, когда у меня было, по ее мнению, «слишком много слов». Приведу тот пример, что я отправила руководству издательства, чтобы показать, как мог бы пройтись топор этого редактора по тексту Владимира Набокова.
Набоков: ««Там стол был накрыт, алела вестфальская ветчина на блюде, среди мозаики ливерной колбасы. Крупный виноград, словно налитой светом, свешивался с края вазы. Драйер оторвал ягоду, бросил ее себе в рот, покосился на ветчину, но решил подождать Марту. В зеркале отражалась его широкая, светло-серая спина, теневые перехваты на сгибе рукава, желтые пряди приглаженных волос. Он быстро обернулся, будто почувствовал, что кто-то смотрит на него, отодвинулся, и в зеркале остался только
ярко-белый угол накрытого стола на черном фоне, где
темновато-драгоценно поблескивал хрусталь на буфете. Вдруг по
той стороне тишины раздался легчайший звук: кто-то искал в
тишине чувствительную точку; нашел; пронзил ее ударом ключа,
отчетливо повернул,-- и все оживилось: в зеркале раза два
прошло серое плечо Драйера, жадно зашагавшего вокруг ветчины;
стукнула дверь, вошла Марта, блестя глазами и крепко вытирая
нос душистым платком; за ней вошла, мягко выкидывая лапы,
совсем проснувшаяся собака».
Мой редактор сократил бы, ампутировал текст, оставив лишь: «Драйер поджидал за накрытым столом Марту». Понимаете? Редакторы очень часто уничтожают художественность в тексте. Безжалостно.
Знаю авторов, которые настаивают на том, чтобы книга была издана в авторской редакции (это упомянуто и в предисловии к книге). Но, уверяю вас, в этом случае автор просто прибегает к помощи своего, личного, так сказать, редактора. Свежий взгляд в этом случае просто необходим. В последние пару лет я тоже перед тем, как послать текст в издательство, стала отправлять его своей подруге, человеку въедливому и вечно все критикующему, и тогда мы с ней долго спорим… Но это тоже полезное занятие.
Зачастую я, проверяя присланную мне редактуру, пишу коротенькую записку редактору с благодарностью за то, что она нашла в тексте «блох», то есть, какие-то мелкие ошибки. И вот снова. Они возникают в основном тогда, когда у меня в работе появляются временные паузы, и я день-два не возвращаюсь к работе. И когда мои персонажи, к примеру, сидят в комнате за столом, один напротив другого, я пишу, что один из них смотрит сверху (грубо). То есть, прошел день, и сцену я уже увидела по-другому, то есть, кто-то из моих героев не сидел, а стоял…
Вспомнился еще один случай. Мой первый рассказ «Валька». Это рассказ о моей первой квартирной хозяйке, у котором мы с подругой снимали комнату, когда учились в Марксе в музыкальном училище. Валька — простая баба, работала на заводе, мыла детали в керосине. Огромная такая, полная, грубая. Всю свою зарплату она тратила в первый же день, покупая продукты, и потом весь месяц жила, постоянно одалживая деньги у соседки. Мяса в доме никогда не было. Любимое блюдо — макароны с сахаром. И был у нее сынок Васька. Так вот, когда она вечером звала его с улицы, то кричала своим громовым голосом на весь огромный двор: «Васька, иди домой, коклеты есть!». Она была уверена, что именно так это слово и звучит: коклеты. Котлет, само собой, никогда не было, но весь двор должен был знать, что они есть. Ну и, конечно, редактор все исправил на «котлеты». Вот такая история.
Желаю всем вам, наши дорогие авторы, хороших, полезных редакторов, которые максимально бережно бы относились к вашим произведениям. Чтобы не рубили, не отсекали все важное, художественное, прекрасное. Чтобы не глумились над вашими текстами, а помогали. За что обязательно благодарите их. Или же избавляйтесь от них, если есть такая возможность.
Удачи! Пишите, работайте!
Так много под рассказом уже всего написано, почти со всеми комментаторами соглашусь. Надо бы, чтобы этот «эскиз» оброс литературной плотью. Надо бы сделать главную героиню живой, со своим характером, с внешностью, хотя бы слегка. В медицине тоже не очень-то разбираюсь, но 15 лет в коляске… Действительно, сложно было бы восстановиться. И поначалу я восприняла этот рассказ (миниатюру), как реальную историю о новом способе лечения. И подумала, раз автор не останавливается на самой героине и все как-то по верхам, схематично описывает, значит, главное здесь — волшебный костюм! Я приготовилась уже «увидеть» это чудо, но и здесь автор проскочил мимо. Я была уверена, что там будет описание этой прозрачной кожи, ощущение девушки, когда она облачится в него, какой он, холодный, тепловатый? Прилегает ли к коже? Как она в нем себя чувствует. Ее сомнения, страхи, какие-то изменения в самочувствии, процесс тренировки…
А процесс работы с доктором, его волнение, упорство, их отношения, прикосновения, опять же, где поцелуи?… Она же в него влюбилась! А где это? Где течение самой жизни?
И вдруг этот непонятный пока еще (для того, кто первый раз читает рассказ) переход к финалу. Да, такие финалы даже с подготовкой и раскачиванием (это я так, грубовато) бывают немного спекулятивными в плане сюжета. Раз — и человек (незрячий) увидел свет! Или долго был прикован к инвалидному креслу и вдруг — встал и пошел! И т.д.
Поработаем несколько минут вот над этим абзацем: «Подойдя к скверу, Даша заметила Диму. Он был обворожителен, с горящими глазами и букетом ромашек в руке. Вид почти летящей девушки поразил его, и он опустился на скамейку...»
Я сначала не поняла, кто такой Дима. И когда он увидел, что она, летящая, двигалась по улице. Когда только пошла, после тренировок? Вот так сразу пошла и все? И доктор был тогда еще Иванычем? Когда она только училась ходить? Но тогда почему Дима? Димой-то он стал, когда они были уже парой. Или же эта сцена — спустя семь лет после начала лечения костюмом, то почему тогда вид «почти летящей девушки поразил его»? Она ведь летает по дому, где они вместе живут, уже целых семь лет!
И еще: мне показалось, что слово «обворожительный» относится скорее к женщине. А вам как кажется? К тому же, если он семь лет тому назад был невысокого роста и с аккуратно подстриженной бородкой (не высокий светловолосый эльф с зелеными глазами и неземной красотой), то что же такого обворожительно в нем стало с возрастом?
Автор только еще учится писать, играет словами и пытаться создавать картины, рассказывать истории. Потенциал большой, если заниматься этим постоянно, много читая и много занимаясь. Замечу, что начинающие авторы не так часто пишут грамотно, строят фразы, предложения. В этом плане автор меня порадовал.
Поэтому, повторюсь, здесь просто нужно много писать, экспериментировать. Зарисовки, диалоги, описания природы, человека, одежды… Для тренировки. И читайте! Посмотрите, как я всегда говорю, КАК ЭТО СДЕЛАНО классиками, вашими любимыми авторами.
Очень понравился комментарий Леокадии. Там есть все что нужно.
Автору — вдохновения и удовольствия от процесса написания.