После

После

Мне снова сниться тот бесстрашный шестнадцатилетний парень, что, потеряв веру, сломался и ушел навсегда. Почему он приходит ко мне во сне? Я даже его имени не знаю, да и черты его лица с каждым разом становятся все расплывчатей, как если бы я начал забывать их. Его кожа была смуглой помню, как дырявая куртка и штаны открывали ее в разных местах, казалось, что все эти прорехи его не заботят. Неизменно тяжелый мешок за спиной и оружие в подрагивающих мозолистых пальцах. Он всегда носил на голове капюшон и от того часть его лица была закрыта от людских глаз, но глаза, я помню, что в тот раз они светились решимостью, которой мне так сильно не хватает. Глубоко вздыхаю и вижу, что парень вновь зовет меня с собой. Мне страшно идти за ним ведь там могут быть опасности, которые мне по силам. Я вновь грустно качаю головой в отрицательном жесте, понимая, что мой незримый собеседник от чего-то злиться на меня, но все так же стоит на безжизненной сухой земле под черными сводами ночного неба, где не горит не одна звезда. Он все еще ждет. К счастью от дальнейшего развития событий меня отвлекают голоса, что настойчиво пробираются в мой сон.

Открыв глаза, я вижу деда Колю в его неизменной военной форме. Когда-то этот мужчина был солдатом, что спасал жизни, в том числе и мою, теперь же он старик, что вскоре станет обузой для всех нас.

— Просыпайся, — хрипловатый голос срывается на приглушенный кашель, что проходит лишь через несколько минут.

Ему явно стало хуже, но дед никогда не признает этого сам. Как говорит тетя Наташа, тот слишком упрям. Сколько себя помню я всегда был с ними, лишь в десять лет дед Коля рассказал мне, что нашел меня в развалинах какого-то дома. Кто были мои родители и почему я был совсем один, остается догадываться самому. Я мало знаю о том, что произошло. Меня зовут Никита или просто Ник. Мне пятнадцать лет, и я родился в этом как его называют все взрослые «неправильном» мире. Дед, вечерами сидя у костра, рассказывает мне про большие дома и школы, но все что я видел это разрушенные здания, покрытые плесенью и мхом; сухая серая почва под ногами и сильный ветер, сметающий все на своем пути. Тетушка Наташа рассказывала интересные истории, что казались мне нереальными. Слушая их, я всегда пытаюсь представить, как это ощущать под ногами зеленую траву и слушать шум прибоя. Кто такие птицы и как это просто гулять? Всякий раз представляя все это я наталкиваюсь на суровую реальность и не могу вообразить всех тех вещей, о которых так много говорят. Другие дети с упоением слушают и даже задают вопросы, как если бы они и правда представляют тот мир до изменений, которые случились. Вся идиллия нарушается одним лишь глупым вопросом: «почему все изменилось?». Наташа и Коля часто спорят о том, кто все начал, а потом грустно вздыхают и отводят взгляд. Взрослые думают, что мы не замечаем, но с каждым днем их глаза становятся все тускнея и рассказы о прошлом приносят лишь разочарования и грусть.

Нам – детям легче от того, что многие из нас не знали того «светлого» мира до катастрофы и потому мы можем без печали двигаться вперед. Многие говорят о том, что во все виноваты сдвиги земной коры и тектонические плиты, кто-то винит во всем правительство, а некоторые говорят, что это кара за все наши грехи, потому что мы все нечистые. Я не знаю, как ко всему этому относиться. Дед Коля говорит, что мы семья, пусть и немного необычная. От чего он так считает? Тетя Наташа пыталась объяснить, но почему-то всегда начинала краснеть и путаться в словах и все над ней посмеивались. Взрослые такие странные порой.

— Пора, Никита, — откашлявшись, произносит дед.

Его добрые голубые глаза все так же полны решимости, что и десять лет назад. Этот мужчина никогда не сдастся, он всегда будет двигаться вперед. Не важно даже то, что на суровом лице появились морщинки, а каштановые волосы стали седеть; сильные руки уже немного подрагивают от напряжения, а душевное состояние организма все чаще подвергается болезням, ничего из перечисленного никогда не сломят деда Колю, так как в нем еще горит непотухающий огонь надежды на светлое будущее пусть уже не для себя, а для тех, кто ему дорог.

Я быстро встаю, видя, как все уже складывают свои скудные вещи в рюкзаки и сумки. Да нам пора, наступил еще один новый день. Наша семья маленькая по сравнению с теми, кого мы встречали на своем пути. Пять взрослых и четверо детей, включая меня. Все слушают деда, который слегка подбадривая, раздает задания. Мне снова выпала честь мыть посуду. Тяжко вздыхаю, косясь на тетушку Наташу. Та, ободряюще улыбаясь, пожимает плечами. Да, я не считаю себя ребенком и хочу нормального задания! Да, я не много чего умею, но все же хочу научиться. Каждый день мы движемся вперед через полуразвалившиеся города и сухие леса, по выжженной зноем и жаром сухом земле. Солнце слишком яркое, взрослые твердят, что скоро будет сверхновая. Мы спрашивали их, что это значит, но те лишь отводят взгляд и молчат. Тетушка Наташа сказала, что, когда мы станем старше обязательно все узнаем и поймем. Разумеется, я их не послушал и пошел к Стрелку. Этого дядечку звали когда-то Мишей, но он многих потерял и почему-то возненавидел свое имя. Теперь его все зовут Стрелок и больше никак. Пшеничные волосы мужчины обрезаны под корень, а светло-карие глаза порой кажется, что выгорели изнутри. Худощавое телосложение мужчины, так похоже на мое, что временами нас путают. Он тоже, как и я одет в простые штаны и рубаху. Обувь уже порядком изношена, но это лучше, чем ничего. Стрелок угрям, но он никогда не врет. Так я и узнал, что означает словосочетание «сверхновая звезда».

Признаться, честно я испугался и часто посматривал на небосвод.  Небо серое пятно, грозно висящее над нами. Взрослые говорят, что озоновый слой почти исчез, от того так трудно порой становиться дышать. Временами налетают ветра, через который не пройти и от которого нигде нельзя спрятаться. Именно после последнего такого ветра мы потеряли влюбленную пару, которая улетела прямо у нас на глазах. Дед не смог им помочь и корил себя за это. Так же участились земные толчки. Земля теперь не просто трясется, она трескается и появляется огромная черная дыра, быстро заполняющаяся горящей красной лавой. Многие говорят, что это конец и мы все умрем, но их скулящий бубнеж резко прерывается властным голосом деда Коли или разъяренными высказываниями тети Наташи. Их слова о том, что мы все еще живы и нужно идти вперед придают сил сломавшимся. Только бывает так, что некоторые просто уходят и больше не возвращаются. Раньше я не понимал куда можно уйти, и тетя Наташа рассказывала о месте под названием «рай». Ее слова были заучены и монотонны, а голос успокаивал. Теперь я многое знаю, но все же не могу понять. Если все считают, что впереди тоже нет спасения, почему же мы так упорно двигаемся, не останавливаясь подолгу нигде? Другие семьи, которые встречаются нам по пути, не похожи на нас. Кто-то из них отчаялся и старается причинить боль другим. Тетушка сказала, что это не потому что они плохие, а потому что еды совсем не осталось и в них вселился «демон». Кто такие демоны, я представляю смутно, но всегда важно киваю Наташи, когда она про них заговаривает. Мне бы не хотелось, чтобы в меня когда-нибудь вселился этот самый «демон». Так или иначе есть семьи, которые как они утверждают смирившиеся с происходящим и от того грустные, потерянные и не желающие ничего. Есть так же и одиночки, что опасны больше всего, так как от них неизвестно чего ожидать. Дед Коля говорит, что нас очень мало и нужно держаться всем вместе. Мы так и делаем.

Закончив собирать постель, едим смешанную глину с ягодами. Помыв посуду, мы все начинаем обматывать лицо, руки и ноги разными тряпками. Пусть эти каменные развалины, послужившие нам убежищем на эту ночь, смогли защитить от ветра и зноя, но всем нам необходимо выйти наружу и продолжить путь. Я помогаю маленькой Ксюше, завернуться местами в дырявое покрывало, оставляя слегка видными лишь большие голубые глаза. Восьмилетний ангел, так рано поседевший, совершенно не разговаривает. Что видела эта девочка, пока ее не нашел дед Коля?

Окинув всех взглядом внимательных глаз, сказав, чтобы были осторожней, дед махнул рукой, давая негласный сигнал и снова зашелся в приступе кашля. Мы, обменявшись взглядами, отправляемся в путь. Снова жар и зной, сильный ветер, несущей с собой маленькие крупицы сухой земли, и мы пробираемся через непроглядную мглу этой вереницы, не видя ничего дальше вытянутой руки. Как долго в этот раз придется идти? Когда наконец мы придем туда, куда нас так отчаянно ведет бывший солдат? Уцелело ли то место и будем ли мы там счастливы? Временами я думаю, а как это быть счастливым? Что для этого нужно? Мне бы хотелось найти место, где было бы много еды и хорошее укрытие, чтобы вся моя семья была со мной. Интересно они бы были счастливы в том месте?

В этот раз мы долго не идем, вновь завернув в полуразрушенное здание. Там можно укрыться и отдохнуть, что несказанно радует. Мои ноги отяжелели и устали, идти против ветра тяжело и не важно даже, что не ты идешь первым. Веревка натягивается на моей талии, и я понимаю, что надо поспешить, а иначе она может порваться и мне уже не найти дороги, точно также, как и тем, кто идет вслед за мной.

На привале я подсаживаюсь к Стрелку. Мы молча лежим на холодном камне, переводя дыхание. Решившись я тихо рассказываю ему о том парне, что мне постоянно сниться. Взгляд у мужчины отсутствующий, но я знаю, что он все слышит. Не знаю, что хочу услышать в ответ на свой рассказ, но эти сны меня мучают.

— Он – Сокол, — после долгого молчания произносит Стрелок.

Сокол? Так вот как его все называли. Почему же ты мне снишься мальчик без прошлого? Что может нас связывать? Мы и знакомы то не были. Я видел его дважды. В первый раз он пришел к нам одиночкой и принес с собой какие-то вкусные банки. Все тогда очень обрадовались, но, когда мы пошли за дедом Колей вперед, Сокол отправился назад. Потом я видел его у встреченной нами семьи, только это был уже не тот мальчишка, а кто-то другой, словно его подменили. На утро тетушка Наташа плакала и молилась о его душе. Я спросил деда в чем дело, тот ответил, что мальчик сломался и ушел навсегда. Я не придал значения этому слову «навсегда», лишь потом засыпая понял наконец, что произошло и из моих глаз полились соленые капли. Я зажимал свой рот рукой, чтобы никто не слышал и думал о том, что возможно взрослые правы и этот мир «неправильный». С тех пор каждую ночь мне сниться Сокол и зовет меня куда-то.

Перерыв окончен, и мы снова выдвигаемся в путь. Дед говорит, что скоро мы выйдем из города и там будет труднее найти укрытие. Все с испугом смотрят на него, а мужчина уверяет, что знает отличные места ведь он солдат. Надеюсь все обойдется, и мы наконец-то придем в то дивное место, где все будет иначе. Снова зной и ветер в лицо, снова трудно, но я упрямо иду вперед за всеми. Вдруг земля начинает трястись, да так сильно, что я не удержавшись падаю на колени. Треск раздается прямо подо мной. Мои испуганные глаза смотрят вниз на то, как сухая земля треснув начинает расширяться. Я напуган, но резко подскакиваю на ноги, чтобы бежать. Только куда? Дыра становиться все больше, везде все трясется и по всюду воет ветер. Даже если кто-то что-то говорит я ничего не услышу. Впереди рушится земля, сзади натянулась веревка, возможно кто-то упал. Справа и слева огненная лава, что подбирается из трещин к моим ногам. Выхватив нож из-за пояса, я режу веревку. Это единственное, что я могу сделать для других. Может им повезет больше?

Странно, но я не чувствую боли, возможно все из-за страха или адреналина? А может я потерял сознание? Кругом туман, я такого давно уже не помню. Земля хоть и сухая и в трещинах, но лавы нигде нет. Я встаю и вижу напротив себя Сокола. Он протягивает ко мне свою мозолистую руки. Я не вижу его лица, но мне почему-то кажется, что он улыбается. Сокол ждет. Я делаю шаг вперед и крепко обхватываю его руку, тот тянет меня сквозь туман и мрак вперед, туда, где виднеется ослепительно яркий луч Солнца, там слышны чьи-то голоса и веселый смех. Мой новый дом?