Преддверие Пути Христианского. Гл.5,6

                            Преддверие Пути Христианского. Гл.5,6

             Посвящено 145-летия со Дня рождения Максимилиана А. Волошина)

           Глава пятая «В стороне от главной трагедии русской»

А теперь — прежде, чем вернуться к началу цикла и погрузиться в сами произведения – не все, конечно, вспомним, что от начала до финала «Киммерийской весны» проходит шестнадцать лет. Немало для жизни человеческой, особенно, зная, какими были те годы — от времён России до Первого Пожара Мирового до большевистского террора двадцатых. Последнее стихотворение создано в 1926 – значит, были уже выстраданы и воплощены на листах «На дне преисподней» и «Неопалимая Купина», «Готовность» и «Северовосток». Эти годы – время окончательного становления М.А.Волошина как христианина, на жертву по имя любви, на Сорапятие с Россией готового. (См. «Готовность к Сораспятию)…

А «Киммерийская весна» — от начала и до финала — словно «вне» пожаров, кризисов, духовного распада России. Потому, наверное, что всё это, по словам Б.Ш.Окуджавы, у человека «в крови, хоть этому не обучали». Потому что небо и море были созданы Творцом задолго до того, как вдохнул Он жизнь в человека. Потому что «море и земля извечно те же», а «весь трепет жизни – всех веков и рас» живёт в человеке «всегда, теперь, сейчас», как напишет М.А.Волошин в знаменитом «Доме поэта» на закате дней своих. Живёт, если душа мёртвою не стала – а у поэт, спасавшего других от смерти в доме своём и самого в глаза смерти не раз смотревшего, душа была живою. Оттого и ощущает он в себе эту корневую и кровную связь, что вне времени и пространства…

Оттого и говорит он с любовью: «Моя земля»…

Об этом в следующей главе…

Глава шестая «Земля словно лик иконы…»

Перед нами строки, созданные в 1910 году. Обратимся же к ним – к главным образам, столь присущим «Киммерийской весне», да и выросшему в Крыму поэту.

Моя земля хранит покой,

Как лик иконы изможденный.

Здесь каждый след сожжен тоской,

Здесь каждый холм – порыв стесненный.

Я вновь пришел – к твоим ногам

Сложить дары своей печали,

Бродить по горьким берегам

И вопрошать морские дали.

Все так же пуст Эвксинский Понт

И так же рдян закат суровый,

И виден тот же горизонт –

Текучий, гулкий и лиловый.

Итак, с первых же слов ощущается что-то в недрах дремлющее, что называет поэт «покоем» – а на самом деле «каждый холм – порыв стеснённый», который, наверное, скоро наружу вырвется. Кажется, некое преддверие весны – ведь нет же чаще всего в Крыму столь привычного для полей и лесов среднерусских тающего снега, что покрывал всю землю зимою.

Конечно, не может быть в стихах единого «ответа» на всё, что поэт изображает, — как, например, «лик иконы измождённый». А какая икона прежде всех на ум приходит? Конечно же, изображающая Христа в терновом венце, что во время Великого Поста в центре любого храма. Это, разумеется, — авторское, во многом выстраданное видение, но всё же преддверие весны, независимо от «климата», у русского человека ассоциируется прежде всего именно с Великим Постом. Тогда, наверное, если не всё, то многое становится более ясным — и не только в этом стихотворении. А «вопрошание» лирического героя напоминает молитву – потому что «вопрошать морские дали» не о чем – они лишь творение — и без Духа Божьего мертвы.

А ещё всё грустью, тоской, печалью преисполнено…

И в другом, чуть более позднем, стихотворении безрадостный пейзаж – нагой и тусклый и «горькое величье» земли.

К излогам гор душа влекома...

Яры, увалы, ширь полей...

Все так печально, так знакомо...

Сухие прутья тополей,

Из камней низкая ограда,

Быльем поросшая межа,

Нагие лозы винограда

На темных глыбах плантажа,

Лучи дождя и крики птичьи,

И воды тусклые вдали,

И это горькое величье

Весенней вспаханной земли...

Только теперь земля трудами людей вспахана — в надежде на всходы, на обновление…

И нельзя забывать, что очень древняя Земля Крымская – речь, конечно, не только о Киммерии — преисполнена памяти исторической, памяти о явившемся здесь благовествовать Андрее Первозванном, а после — о Крещении Руси.

Примерно до шестого века иконописцы изображали Христа не только в Образе Человеческом – и, возможно, отразилось в творчестве поэта некое «подобие» того.

Тоже преддверие своего рода…

И, конечно, как и в стихах цикла, о которых говорили мы ранее, образ крымского пейзажа отражает прежде всего бесконечный, неисчерпаемый сонм чувств лирического героя – а по сути, конечно, самого поэта, с землёю этой кровно связанного. Оттого и «к излогам гор душа влекома...» — «влекома» к не очень привлекательному внешне пейзажу – но разве для настоящей любви это важно?!

А потому строки эти – прежде всего воплощение любви к родной земле и к Творцу, её создавшему, даже если прямо о Творце не сказано.

Снова вспоминаются слова русского мыслителя А.И.Ильина о создании произведений искусства в тех сферах, «где проносятся веяния Духа Божьего, даже если внешне нет ничего церковного и религиозного».

А дальше… В следующей главе.

(Продолжение следует)