Приглашаем к обсуждению рассказа нашего автора!

Уважаемые рецензенты!

Сегодня — очередной Семинар по прозе, и мы будем обсуждать рассказ автора нашего Клуба.

Комментируйте, высказывайте замечания и советы, делитесь впечатлениями.

Правила остаются прежними — объективность, дружелюбие, вежливость.
О том, как критиковать и принимать критику в рубрике «Рецензии», можно почитать в предыдущих статьях и по ссылке: Как правильно критиковать и принимать критику. Литературная беседка приглашает к дискуссии (pisateli-za-dobro.com)

Все тексты публикуются в авторской редакции.

НЕ В ЭТОМ ДЕЛО

На бескрайних просторах нашей страны есть один небольшой городок. Если повернуться лицом к востоку, то город можно рассмотреть на закате солнца с вершины пика имени товарища Мотыгина. По мере того, как светило за спиной садится за горизонт и всё окрест погружается во тьму, наблюдателю не остаётся никакой возможности чего-либо увидеть. Уличные фонари кое-где, правда, отвоёвывают у ночи светлые пятна, но пятна эти освещают круги исключительно вокруг самих фонарных столбов. Тьма надёжно скрывает от глаз наблюдателя облупившиеся фасады, бардак нескончаемых строек, мусор на газонах и тротуарах, ямы на асфальте и прочие городские безобразия. В это время городок кажется необыкновенно красивым. Именно в это время местный градоначальник любил выйти на балкон и полюбоваться погружёнными во тьму окрестностями. Постояв некоторое время наедине с космосом и усыпив, таким образом, свою чиновничью совесть, отправлялся он в свою опочивальню.

Но не в этом дело…

Перед сном он всегда облачался в парадный мундир, и укладывался спать в дубовый полированный гроб. Рядом на тумбочке непременно выставлялась подушечка с наградами за неизвестно какие заслуги перед городком и его обитателями. Любимая прислуга градоначальника – с красивой, правильной формы, но совершенно лысой головой — с особой тщательностью расправляла складки на мундире хозяина и, пожелав покойной ночи, удалялась. Такой ритуал был регулярным, а введён был с тех самых пор, когда наш герой, взамен вышедшей из строя старой почки купил себе новую. Смерть не дремала, но городской голова не оставлял коварной даме с косой ни малейшего шанса застать себя врасплох и в любую минуту готов был отправиться на тот свет при полном параде. Поэтому спал всегда в своём гробу крепко и спокойно.

Но не в этом дело…

Сегодня было не так, как всегда. Во-первых, сама ночь отчего-то не наступала и в положенные для темноты часы было светло, как днём. Во-вторых, не в самое удачное время в город вошёл эскадрон. По главной улице в гусарских мундирах в город въехали лилипуты верхом на цокающих копытцами пони. Необычная кавалькада походным порядком двинулась к главной площади. Тайный советник городского головы поднял своего патрона из гроба и в доходчивой для полусонного шефа форме связал этот свой поступок появления в городе лилипутов с необходимостью преодоления застойных явлений в обществе и возможностью влить свежую кровь в скучную повседневность провинциальной жизни. Это была его очередная инновационная идея. Рождаемость в городе была не ахти какой, а полусотня-другая принесенных в подоле младенцев, хотя бы и лилипутского племени, могла если и не направить вверх, то существенно сгладить демографическую кривую. Возвращённый из временного небытия градоначальник связался по телефону с начальником полиции и приказал обеспечить на территории города надлежащий беспорядок. Правоохранительный начальник носил погоны майора, был известен в городе своей безграничной ограниченной ответственностью и горячей любовью к огнестрельному оружию. Получив руководящее указание, офицер взобрался на крышу полицейского управления и выстрелил в небо из ракетницы. Стоило в небе зависнуть красной ракете, как на полигоне воздухоплавателей началась суета. Это готовили к полёту воздушный шар. Такое происходило каждый раз, когда в городе случалось что-либо непредвиденное. Городская элита грузилась в гондолу, поднималась в воздух и парила туда, куда их гнал попутный ветер. У отважных аэронавтов это называлось «быть над ситуацией».

Первое, что после сигнала ракеты сделал начальник полиции, было назначение немногочисленным местным проституткам круглосуточных принудительных работ по их основному профилю на ниве удовлетворения насущных потребностей лилипутского эскадрона. Второе, что было сделано, касалось конского навоза. Право на продажу этого ценного удобрения было безоговорочно передано лично себе самому. После чего майор, с чувством добросовестно выполненной работы укатил на полигон. Другие особо приближённые к градоначальнику личности тоже спешно отправились к месту воздушного старта.

Командиром экипажа сам себя назначил градоначальник. Вторым пилотом был вездесущий тайный советник. Третьим возносился на гондоле в небеса неизвестно как, кем и когда избранный народный представитель, которого все называли председателем.

С высоты птичьего полёта было хорошо видно, как беснуются в городе пьяные лилипуты. Каждый из нас во хмелю кажется сам себе всемогущим великаном. Что уж тут говорить про лилипутов. В своих инновационных прогнозах тайный советник почти не ошибся. Дело в том, что истосковавшиеся по женской ласке маленькие человечки принялись сексуально бесчинствовать. Мало им было представительниц самой древней из профессий, так они стали проникать туда, куда нормального роста мужчине путь был перекрыт нравственными предрассудками. Какого-то лилипута одна хозяйственная дама пронесла к себе в дом в чемодане. Другая незаметно провела в спальню лихого гусара под своей юбкой. Третьей любовника с посыльным доставили в шляпной коробке. Скрипели койки, трещали кусты, господа беспомощно разводили руками, дамы смущённо улыбались, кривая на графике демографической ситуации в городке дрожала, как стрелка на манометре парового котла. Но не в этом дело… Обычным этот населённый пункт никак не назовёшь. Узнав, что в этом небольшом городе есть дворец культуры, спорта, бракосочетания и правосудия, некоторые люди могут испытать крайнее удивление. На самом деле всё проще простого. Эти институциональные единицы поочерёдно функционировали в стенах бывшего коровника, в некогда частной собственности хорошо забытого местного скотопромышленника и мецената. Согласно установленной очерёдности сегодня в коровнике был день правосудия. Слушалось дело о супружеской неверности градоначальника. Первой заслушали свидетельницу, хозяйку дровяного сарая. Судья: Расскажите нам свидетельница, что вы видели в этот вечер? Свидетельница: Темно было, и я ничего не видела. Зато слышала, как что-то в сарае постукивало и доносилось: ой! ай!.. ой! ай!.. Судья: Может быть, они там играли в теннис? Свидетельница: ?! Судья: Я поясню. Такие звуки можно услышать, когда круглые мячи ударяются об упругую ракетку. Свидетельница: Да, что-то круглое обо что-то упругое ударялось. Судья: Вы видели, что именно и обо что ударяется? Свидетельница, смутившись и покраснев: Нет. Судья игриво подмигнула ответчику и объявила: Невиновен!

Вот так, ударом судейского молотка была убита последняя надежда супруги градоначальника на возвращение мужа, если и не в лоно семьи, то хотя бы в рамки приличия.

Но не в этом дело… Глава города был мужчиной видным, но безнадёжно погрязшим в своих пороках. Пороки эти легко представить в виде цепочки, первым звеном которой была, конечно, женщина. А где женщина, там и второе звено — деньги. Градоначальнику одной женщины было мало, ему надо

было их много, а значит, и денег требовалось немало, что, безусловно, удлиняло греховную цепочку. Парадоксально, но чем старше становился градоначальник, тем меньше ему нужно было женщин и тем больше он нуждался в деньгах. Денег всегда надо было много. Помнится, в смутные, лихие времена, когда из четырёх вагонов гуманитарной помощи украдено было всего три, денег городничему хватило на большую, чистую и долгоиграющую любовь к целой дюжине морально раскрепощённых особ. Эти дамы сегодня — уважаемые в городе матроны, которые всё чаще находятся дома одни, всё реже лёжа на спине и всё острее — в мечтах о большой любви. Такого рода воспоминания редко кому удаётся вычеркнуть из памяти, ведь любовь заменяет в мире всё, даже то, чего и вовсе не существует. Но не в этом дело… Та, что из дровяного сарая, была не просто очередной пассий градоначальника. Было время, когда она рассчитывала стать супругой первого лица в городе. Даже призналась, что как бы его не любили все остальные подруги, лишь она одна понимает, с каким великим человеком её свела судьба, и что она одна из всех хочет от него ребёнка. Городничий испытал к себе такую симпатию, что захотелось самому себя потрогать. Но у людей такого ранга есть своё железное правило: брать в жены покладистых, трудолюбивых и терпеливых деревенских девушек. Эта в представление о семейной идилии не вписывалась, и городничий назначил её хранительницей некой казны, которая в кругах далёких от административных, именуется общаком. Денег оказалось больше, чем дама могла себе представить. От свалившейся на неё ответственности и страха потерять чужое богатство хранительница казны начала употреблять, а с течением времени тривиально спиваться. Однажды на каком-то празднике она в непотребном виде выскочила на сцену и, задрав юбку, принялась отплясывать так, что все увидели, какому нижнему белью дама отдаёт предпочтение. Оказалось, белым трусикам с вышитыми на контрольных точках васильками.

Решено было отправить заблудшую мадам в самую лучшую больницу. А какая у нас самая лучшая больница, в которую не надо выстаивать очередь? Правильно, психиатрическая. Да, там находятся больные люди, но о своей болезни они не знают, поэтому у них никогда ничего не болит. Привезли туда страдалицу и принудительно закодировали. А люди с таким диагнозом не пользуются особым спросом на рынке труда. Сообразив, что завтрашний день внушает больше опасений, чем вчерашний, дама обратилась к своему благодетелю, и тот посоветовал ей иди в похоронный бизнес, поскольку там безработицы не бывает. С годами приходят мудрость и смирение, и возражать бывшая хранительница сомнительных богатств не стала. Но не в этом дело… Никто не припомнит, кто и когда на южной окраине города организовал маленькую кучку мусора. Из этой кучки как-то незаметно образовалась огромная свалка, да такая, что договор на подрядные работы по утилизации бытовых отходов оказался аж у золовки самого градоначальника. Известно было, что чувство ответственности за порученное дело в этой даме не было заложено с пубертатного периода, но высокий уровень заинтересованности, всё же заставил градоначальника пристроить на хлебное место своего человечка. Однажды, потихоньку тлевшая много лет свалка, загорелась. Всю ночь пожарные боролись с огнём, а под утро, уставшие и до нитки промокшие, прибыли в своё депо. Переоделись, обсушились, перекурили и ушли домой спать. Через некоторое время в раздевалке пождепо от тлеющего окурка вспыхнул огонь. Вскоре пламя перекинулось на красный уголок, до смерти зализало портреты каких-то вождей и переползло в гараж. Огонь ревел, в небо рвались клубы густого чёрного дыма, а тушить пожар было некому и нечем. К обеду на месте здания пожарного депо с каланчой можно было увидеть лишь унылую картину пепелища. Это был первый и единственный случай, когда погорельцами стали сами

пожарные. Но не в этом дело… Был ещё и потоп, который стал для всех полной неожиданностью. Строго говоря, защитная дамба была, правда, только на бумаге. Деньги на её строительство тоже были, но как-то неожиданно кончились. А тут зима выдалась снежная, а весна бурная. Взбунтовалась речка и вышла из берегов. По улицам плыло всё, что имело хоть какую-то плавучесть. В подполе дома градоначальника стояла вода, а в ней водились караси, которых поймать было почти невозможно, а есть небезопасно. В личном зоопарке градоначальника был страус, крокодил и два верблюда. Страусу и верблюдам вода едва доходила до щиколотки и опасности никакой не представляла. За крокодила тоже не было причины беспокоиться. Когда случилось наводнение, руководство всем составом тут же загрузилось в гондолу воздушного шара и, влекомое лёгким вечерним бризом, красиво поплыло по вечернему небу. Но не в этом дело… Чем бы ни заканчивались суд, нашествие лилипутов, возгорание мусорного полигона, пожар в пожарном депо, жизнь шла своим чередом. Город управлялся в режиме контролируемой шизофрении. Каждый третий понедельник любого месяца распоряжением градоначальника был объявлен днём нудизма. По высочайшему указу горожане целые сутки были обязаны ходить голыми! Примерно половина граждан вовсе не выходила на улицы, тогда как вторая половина без зазрения совести разгуливала неглиже по улицам. В этот странный день раздетых догола людей можно было встретить в магазине, трамвае, библиотеке, на приёме у стоматолога или на рандеву у чиновника администрации. Но не в этом дело… На привокзальной площади этого городка, носящей имя «IV съезда передовиков машинного доения», стоит странное сооружение. От фундамента к небу поднимаются разные по высоте кирпичные стены. Венчает это чудо архитектурной идеи замысловатой формы крыша. Сами жители припомнили, что при строительстве дома деньги выделялись вначале на фундамент, потом на коробку и наконец — на крышу. Фундамент залили капитально. В процессе кладки стен добрая половина кирпичей географически попала не туда, куда предназначалась. Правда, к намеченному сроку то, что получилось, загнали под крышу и сдали приёмной комиссии. Шедевр провинциального зодчества получился нежилым, поскольку даже приблизительно никто не мог сказать, сколько в нём этажей. Местными острословами этот памятник был наречён «колизеем». Но не в этом дело… В провинциальных городках людей хороших и плохих бывает, где больше, где меньше, но согласно своеобразной диалектике, ни тех, ни других не бывает поровну. За высоким забором «колизея» стоял добротно, по всем строительным нормам построенный частный дом. Во дворе этого дома на раскладушке спал мужик, а на столике рядом с ним о чём-то шипело радио. Шипело-шипело, а потом вдруг громко сказало: «В совместном коммюнике подчёркивалось…». Не дослушав, что подчёркивалось в совместном коммюнике, мужик взял, что попалось под руку, и запустил в приёмник. А во дворе этом не было ничего стоящего, что могло попасться под руку кроме кирпича, очень похожего на тот из которого не был достроен «колизей». Снаряд со свистом пролетел мимо приёмника и угодил в лоб тёще мужика. Женщина к полётам кирпичей давно привыкла и ничуть не обиделась. Она понимала, в каком состоянии находится муж её родной дочери после «прописки» нового члена бригады с одновременной обмывкой его первой получки. В коллектив влился трудолюбивый парнишка, который пахал за двоих, мечтал

получить разряд дояра и заочно выучиться на какого-нибудь начальника. И немудрено, ведь воспитывал его отчим — учитель труда. А отчим очень любил детей и животных и после того, как погасил судимость за педофилию и изнасилование крупного рогатого скота, устроился трудовиком в школу. За решёткой многие находят в себе не раскрытые по другую её сторону таланты. Вот и этот нашёл и повёл подрастающее поколение к его светлому завтра. Но дело не в этом… Дело вот чём. В городок этот с проверками приезжали разные контролирующие органы. Любили эти органы простым людям задавать один и тот же вопрос: как живёте? Какие бы ни были эти «простые» люди, между ними было много общего. У них не было воздушных шаров, и они не умели врать. А сказать, что живут плохо, означало соврать, поскольку никто из них понятия не имел, как можно жить хорошо. Вперёд, правда, не двигались, но и сказать, что скатились назад, тоже было нельзя. Конечно, то место, в котором они находились в данный момент, не всем нравилось, и на все вопросы контролёров они честно отвечали: Живём как в раю! — И контролёры им верили. А жили люди, действительно, как в раю. То есть, ходили голые, босые и жрали преимущественно одни яблоки. Спасибо, опять же местному промышленнику и меценату, чьи фруктовые сады с дореволюционных времён исправно цвели и плодоносили. А это очень даже хорошо было видно и из гондолы воздушного шара, и из других высоких мест.

Дубна 2011г