Рецензирование рассказа нашего автора. "Мастер-классы по прозе" приглашают к Открытому микрофону

Сегодня вашему вниманию предлагается рассказ Станислава (Stas) «БОРЬКА» (в авторской редакции).

Автор готов принять любые замечания и открыт для критики и обсуждения.

Подробнее об основах критических рецензий здесь: http://pisateli-za-dobro.com/articles/798-kak-pravilno-kritikovat-i-prinimat-kritiku-literaturnaja-besedka-priglashaet-k-diskussii.html

Правила выступлений у Открытого микрофона прежние:
— критика должна быть конструктивной, поддерживающей, мотивирующей;

— В ней не должно быть негативных эмоций (иронии, сарказма, высокомерия и т.д.);

— недопустима личная критика, как автора, так и его героев, а также выбранного жанра или стиля;

— недопустима деструктивная, разгромная критика, самореклама и троллинг;

— в зависимости от вашего уровня экспертности критика может быть общей (и выражаться в небольшом комментарии\комментариях) или детальной (в виде развёрнутой рецензии), но в любом случае – обоснованной;

— любые замечания должны быть высказаны дружелюбно, вежливо и тактично.

Ждём ваших комментариев.

БОРЬКА

Стояли звери

Около двери,

В них стреляли,

Они умирали.

А. Б. Стругацкие ( Стишок маленького мальчика)

— Стас, вставай.

— Да кто там ещё? — попытался сказать, но мысль так и осталась во мне. Солнце так приятно и настойчиво прорывается под веки. Горячий песок пляжа обволакивает тело нежным теплом.

За плечо потянули сильнее.

— Ты чего, Стас? Договаривались же.

Сквозь пелену жаркого пляжа в сознание входит понимание сна, это только сон. Но как же он хорош! Уже знаю, что я не у себя в уютной городской квартире, а в доме у родителей, в селе. Будит меня брат, и неприятное воспоминание наваливается мрачной действительностью.

— Да встаю уже. Хватит меня трясти. Вспомнил вчерашний разговор за ужином ― выпили, обсуждали; воспринимал все бодро и по-деловому, но то вчера, и только разговор, а сейчас предстояло это сделать. Открыл глаза. Утреннее солнце слепит, а брат с хитрой ухмылкой тормошит за плечо.

— А что, вам, городским, слабо рано встать? Я уж и Борьку вывел, под яблоней ждёт.

Увидел, как я заморгал, хмыкнул и вышел из комнаты, и уже из коридора:

—Ты там долго не раскачивайся, скоро коров на поле гнать, времени мало.

Я проснулся окончательно, сердце стучало громко и тревожно. Руки слегка дрожали: «Вот же размазня, возьми себя в руки.“ Медленно одевался. Оттягивал время. Мать как всегда, в таких случаях, ушла к соседям. В доме никого. Шнурки на ботинке никак не хотели завязываться, все норовили под подошву. Чертыхнулся и оторвал часть шнурка. “Прячется, зараза.“ Стал злиться. „Как они так спокойно это делают? “ — подумал с раздражением. Двор встретил мокрой травой после ночного дождя и сверкающими каплями на листьях.

— Ну и что делать? — сердито спросил у брата.

— Поговори с ним, погладь. Его успокоить надо. Вишь волнуется. Копытом бьет.

Борька смотрел на меня тревожными глазами. Его первый раз одного вывели утром и это его пугало. Ко мне он тянулся всегда, да, и жизни его, сколько всего? Сейчас август, а Рыжуха отелилась в марте. На моих глазах рос, хоть и приезжал я только по выходным. А он помнил ― как зайду в сарай утром на выгон гнать, а он уже и морду тянет, принюхивается. У брата две коровы ― Рыжуха и Тихоня. И каждый год по теленку приносят. Так для хороших удоев положено. Но раньше я особо часто не ездил, так, отдохнуть, брату помочь. А как наступили девяностые, туго стало в городе. Зарплата копейки, и жена с ребёнком малым. Ну и как тут выжить? Вот и езжу регулярно к брату в село и два дня с ним на равных по хозяйству: то огород полоть, то сено косить, то скот выпасать. И обратно в город везу домашнее: и картоху и сметану и творог, а то и курочку. Ну а сейчас брат решил меня телёнком отблагодарить ― я ему помогаю, а он мне. Ну и как тут откажешься. Тем более, я сам деревенский, дело обычное, вот только в городе давно живу, поотвык немного.

А Борька любит играть со мной, брату некогда с ним возиться, весь в хлопотах по хозяйству, а я посвободнее и делаю только то, что скажут. Вот и вчера на выгоне, коровы, не спеша, травку щипают что те трактора, захватят участок и никуда в сторону. Да и тёлка Белка от мамки, от нее ни на шаг, так ровнехонько следом пасется. Другое дело Борька — носится по выгону и до всего ему дело. То к соседской корове прибьётся, то к лошадям поиграть, но те строго ― гонят его. А мне на верёвку сажать его жалко, хоть и наказывал брат, вот я пару часов на поле и сижу. Книжку в руки и под березку. А ветерок нежный такой, тёплый, по лицу гуляет. Хорошо мне читается. Сижу и на Борьку поглядываю. А он набегается, и ко мне. Дурачится и все норовит морду между страниц. Ругаю его, строго так, мол, паразит ты эдакий, уйди от меня. А он довольный, отскочит, задними ногами взбрыкнет и кругами, а зачитаюсь, опять тихонько подойдёт и языком по лицу.

— Ну чего ты? Поговори с ним, — нетерпеливо ко мне брат.

А я видел только глаза телёнка. Это был взгляд ребёнка, с тревогой и доверием ко мне. Он как будто спрашивал: «Ты же любишь меня? Ничего плохого не будет?» Я коснулся его мордахи, и он как щенок, изловчился и начал лизать ладонь.

— Борька, хороший ты наш, — ласково ему.

Наши глаза встретились.

" Пора. Дай ему травы", — услышал голос брата. Оторвал взгляд от Борьки и послушно взял охапку из рядом стоявшей тележки, положил у ног телёнка, а он доверчиво наклонился и торопливо стал хватать охапками сочную траву. Похоже, успокоился. Хвостом отгонял назойливых мух, жевал траву и косил взгляд на меня. Я не заметил, как на плече у брата оказалась мощная кувалда. И, как только телёнок наклонился за очередной порцией, он внезапно, одним резким взмахом, нанёс удар обухом по темени. Борька вздрогнул, застыл, растерянно посмотрел на меня и медленно завалился на бок.

«Я его только оглушил и теперь надо быстро», — поторопил меня брат и присел на корточки. В руках у него нож. Дальше все, как в тумане ― подавал брату то тазик, то полотенце, а сам не мог оторвать взгляд от глаз Борьки. Они начали тускнеть и перестали излучать свет; в одну минуту их затянула мутная пелена. Передо мной был уже не ласковый Борька, а тушка неодушевленного мяса. Равнодушно подумал о том, что теперь мясом семья обеспечена надолго. Как сомнамбула выполнял команды брата. Не заметил, как пришла мать, стала жарить свежатину и только после третьей рюмки крепкого домашнего самогона начал приходить в себя. Брат что-то весело рассказывал и накладывал себе добавки. А я односложно отвечал, лениво ковырял вилкой картошку, а к мясу так и не притронулся, сославшись на колики в животе. Да, моей семье очень кстати будут эти тридцать килограммов мяса, но радости от этого не чувствовал. Понимал, что мясо мы за месяц — два съедим и забудем, а вот глаза Борьки теперь останутся со мной навсегда.