По облакам и в облаках А.Краснов. Настал март, и ушёл кот…
Для котов нет невозможного на свете. Если долго биться в стену лбом, То вселенная, не выдержит – ответит Солнечным лучом на голубом. Вдруг качнётся старый купол мирозданья, Распахнётся запертая дверь И шагнёт хвостатый грешник на свиданье Без запретных мыслей в голове. О тюрьме зимы совсем не сожалея, Не желая блюдца молока, Лишь в апреле очумело спросит: «Где я?» И пойдёт домой по облакам…
Последняя ночь крадётся в полночь на задних лапах И время крадёт по-кошачьи мягко, мурлыча: «Спи…» Ты станешь, встав, шататься по крышам на шпилях завтра… А что пока? Пока что последняя ночь пред мартом, Склонившись луною, над полным счастьем твоим корпит.
Грядущая ночь принесёт мимолётные встречи, Восторженный рык и острую боль от любовных ран. Ты вспомнишь о том, что время-то… никого не лечит! Ты с нами останешься снами февральской предтечи. Спи же. Никак… Как только солнце встало в такую рань?!
Елена, я тоже рад, благодарю! Да, все случайности далеко неслучайны. А планов грамадьё и литература была далеко не главным, но почему-то получается лучше всего именно она. А ведь я всегда хотел быть ближе к космосу (если не считать, что вначале стать ихтиологом, а ещё… скрипка, шахматы, борьба. Всего и не упомнить… )
Ольга, благодарю! Да, Пушкин, он больше чем город… Воспользуюсь случаем и приведу строки из черновика его сказки, которые я рискнул расставить по своему разумению и дополнить 2-мя слогами (обычно я подсовываю сказку, специально написанную для привлечения к этому моменту внимания, но сейчас в этом нет необходимости):
… В небе простится все, что отплачется, … И лайнера белый крест … Дали приблизит, и обозначится … Контуром Эверест. … Олег Митяев «Принцесса Непала»
Смеётся ветер эхом по ущелью, Нанизывает скалам снег и лёд. Вздымается пик сине-белой елью, С дымами туч отправившись в полёт. На южном треке камень оголён, На северном – грозит снести лавиной. За выступом жжёт коркой апельсинной Закат! Мы запись сбросим на YouTub: С приветом из заснеженной России, Смотрите властелинов Джомолунгм!
Копить года оставим мы Кощеям. Нам на вершине – вечный карильон! А кто осудит, то тому по шее, – Не трогай пальцем, если не твоё. И вдруг… — Спасайте, слышите, алло… Атлант легонько пальцем небо сдвинул, Землетрясеньем изменил картину – Титан всегда с “богами” крайне груб. Найти? Спасти до… ………………………рогу бы осилить: Смотрите “властелинов” Джомолунгм.
Их много. Не спустить, прошу прощенья. Другой – живой им песню пропоёт. Идущий ради острых ощущений, Слезу потери не одну прольёт… Пройдёт и канет, порастёт быльём? О «зоне смерти» помнит половина – Та, что молилась в полночи совиной, Бессонно вспоминая сонмы лун… Пересмотрела за ночь… …………………………… в “паутине”: «Смотрите властелинов Джомолунгм».
Маргарита, благодарю! Но гид из меня никакой, вожу проверенным маршрутом пока гости не устанут (хитрость: накормить, самому отказаться. Через полчаса гости хотят присесть, а лучше полежать… до послезавтра ). Помнится был у меня подарок городу про такое путешествие. Отрывочек (это то, что я называю «два листа» из небольшого объёма, но неприемлемого для виртуала):
«Ибо пойми только в точности свой материнский язык, ты найдешь в нем такое же глубокое основание, как и в еврейском или латинском…» Якоб Бёме “Аврора или утренняя заря в восхождении” ГЛАВА 7 73 абзац.
ВСТУПЛЕНИЕ
“Как звук несносен пустого дня… Соната-осень спаси меня!” Нина Королева.
Иоановским мостом Шёл перекати листом Праздный завсегдатай: Молодой, богатый; Не деньгами, не летами — Нёс знакомыми местами Полную охапку слов. Балагур и острослов В крепость, как турист, ввалился, С пёструю толпою слился. С тою, что была сродни Краскам поздней осени; Золотая в крапинку, Но самую капельку; На ветвях болталось, Что ещё осталось; С них та капля капала, То лила, то крапала. Так и он шагал, кропал, Краски нужные искал; Взором вдохновения Брал в повиновение, И бросал на чистый лист, Что под струями раскис. Чуду-юду местного Автора известного,
Бастионы, Эрмитаж Сходу брал на карандаш. Срисовав, сродни шпиону, Он изверг, как кит Иону, Штриховой града портрет. Получилось или нет, Не изволите прочесть? Был бы рад. Почёл за честь.
ГЛАВА 1 “Все сидят зажмурив глазки, Все хотят любви и ласки, Словно знают: я им – друг… Как же мне-то быть с друзьями? Чем погладить их – Культями вместо рук?..» Михаил Яснов «Перевод с чеченского». 1 Внутрь ворот валит народ: Сливки Европы и нищий сброд. В Вавилонском столпотворении Стих рождался – стихотворение. Его длина немного длинна. Вы, уж простите, — моя в том Вина. С утра до вечера дождь моросил, Его, как меня, никто не просил. Так, что терпите, кто книгу открыл – Те, кому тошен, и те, кому мил. 2 Разгулялась непогода, разгулялся я, Провожая осень года и тысячелетия. Я от круглой одной даты, прошёл до другой. Хмурым днём, шутя, растратил целый выходной. А куда мне торопиться? Город мой – моя столица! Пусть ему уже под триста, нет, пока, трёхсот. Разве, что реветь заставит бескультурье восьмисот. Я, конечно, о столице. О своей, не о чужой. Хамский облик неприлично Бронзой тычет дорогой. 3 Чудо-юдо гляжу неизвестное. Мерзко страшное, но интересное. Подошёл, прочитать наклонился; Все равно, что ему поклонился. Имя, вроде, знакомое, странно. Лучше б чудо было безымянно. Но и чучелу, видимо, хочется, Чтоб его называли по отчеству. Захотелось обнять и утешиться; Раз поставили — с горя не вешаться. У других тоже сложные чувства От разгула и силы искусства. Дети нежный народ, впечатлительный, Кто не выдержал пытки сей длительной, На коленки к нему залезали, Обнимали его и лобзали; А особо воспитанный мальчик В знак сочувствия сжал ему пальчик. Каюсь, жуткой картины не выдержал, И в объятиях с ним ближе был, Чем положено по этикету. Скорой помощи вызвал карету И монету подал в знак сочувствия. Христианских исполнился чувств я, Уделив своё время убогому, Обратился с молитвою к Богу, Преисполнился благостью вечного. Прах стряхнув с ног своих на увечного, Отвернулся от царского срама, И направил стопы свои к храму.
Люблю, но моя гитара сейчас обучает одного человечка игре на себе. Года три или больше обучает… видимо, ученик попался забывчивый =)) Так что я пока своё и речитативом.
Елена, спасибо! Так сложилось, что до седьмого класса я ничего из фантастики не читал, только научную литературу и классику (в особенности англоязычную). А летом в пионерском лагере мне попалась книга без обложки которую я буквально проглотил (позднее я выяснил, что это был Лем «Непобедимый»), и тогда я проглотил всю фантастику, которую смог достать в Советском Союзе. Да и сейчас она в моей личной библиотеке занимает далеко не последнее место, хотя уже и охладел, но порою прослушиваю ту или иную вещицу. И порою рождаются и файфики или просто перекличка с тем или иным произведением. Вот несколько примеров: начну с Лема на его «Звёздные дневники Ийона Тихого»
Ля-ля на три рубля межгалактического рейдера «Горюн»
/из одесситы капитана Бреда и пилота с пирса Цéнтавра(ля)/
"— Ах ты мерзавец, скотина! — крикнул я. — Надуть самого себя, какая подлость!" Лем «Звёздные дневники Ийонна Тихого»
Звездолёт опять на полной скорости Врезался в космическую тьму. Тьма орала: «За такие борзости Меньше пуда баксов не возьму!» ___ Время, как песчинки на морозе, ___ Слиплось в необъятную плиту, ___ Вознеслось до пирамид Мавроди, ___ Завывая, будто Виннету!
За покраску в беспросветно чопорный С точечными сколами для звёзд Счёт покрыл просторы отчей вотчины, Двигателем кашлянул вразнос: ___ Плакал в огороде кот Василий, ___ Продавался домик у реки… ___ Наш «Горюн» финансы подкосили, ___ Как коса на поле васильки.
Окно в лето _______«Он принимался приставать ко мне, чтобы я _______открыл ему человечью дверь, ибо был твёрдо _______убеждён: хоть одна из дверей да должна _______открываться в лето.» __________________Роберт Хайнлайн «Дверь в Лето»
Окна бывают в зиму, Мной же открыто в лето, Где под небесно-синим Песни котов-поэтов… Там на зелёном доме Цепь золотого цвета – Это в цветах фронтоны В сказках котов-поэтов. Дом мой подобен дубу… Слушаю до рассвета: Как открывают с шумом Двери коты-поэты. Лето, как сбоку бантик, — Двери мой кот не знает… Ходит в окно – романтик! Кот у меня – прозаик.
На круги своя
Звездолёт, как огромный спутник Заселённой чужой планеты. Бес, наверное, нас попутал; Захотели в наследство эту.
Время вышло. Легко и подло – Астероид, как с неба манна! И зарезал зауроподов Месяц ножиком из кармана.
Мы в тумане дороги лунной С гор осваивать мир спускались. Только лётчик наш полоумный Динозавров писал на скалах.
Мы, как боги, бессмертно жили, Называли себя — атланты, Но художник тянул нам жилы, Убивая своим талантом.
Неприкаянный дух Антея Опалял нас огнём Изиды; Люди славили – Прометеем, Мы же хаяли – Немезидой.
Он однажды с «Орлиной птицей» Прилунился, вжал кнопку пуска: Ножик вынут, и к нам скатился Астероид… И круг замкнулся.
Из цикла "Хроники Амбера"
Лабиринт
(В белой кипени каштанов Елисейских полей; В ярких брызгах фонтанов – в солнце площадь Конкорд; Вкус — белый абсент, гренадин с шоколадным суфле; Это Париж, я один) – девятьсот пятый год. (Маки, маки… и васильки, вкус норманнского сидра, Звуки в саду Тюильри, снова море цветов; Мольберт в Люксембургском саду – светотенные игры; Здесь Берлин, я иду) – в конце двадцатых годов.
Я рисую Огненный Путь… Дух на конце стрелы… Мой Мир – это, как вдохнуть максимум глубины…
Татьяна, благодарю! Я уже писал во вступительной статье, что одно из направлений творчества именно слияние живописи и художественного слова. Владимир Румянцев замечательный петербургский художник. Картина «Пушкин и кот» его визитная карточка. Но к ней я считаю лучшим не своё стихотворение, а Ирины Мельник: litset.ru/publ/14-1-0-740
Но я стараюсь добиться слияния не только с картинами, но и с фото:
Маяк Анива (из триптиха «Чёрный восток» и цикла «Четыре стороны для маяков одной страны»)
Каждые три часа шёл, поднимался вверх – К «сердцу» скалы Сивучья… Как барабан в строю, мерно залив гремел, А по ступеням в ритм маленький человек Плёлся ли, полз с паучей Цепкостью… … Сколько лет! … Тёмные небеса, птичий надрывный стон; Стоик пронзает тучи. Сотни прошедших дней в сонме несчётных волн… Только лишь свет зари рыжий швырнёт обол – Солнце в туманы кручи. Стоит ли… О былом? * Маяк Анива на острове Сахалин на скале Сивучья, построен в 1939 году. «Сердце» маяка (маячок) передвигался часовым механизмом, который заводили каждые три часа. В 90-х годах маяк переоборудовали в атомный, а в 2006 году изотопные установки были сняты, а маяк заброшен. Фото: Wikimedia / Yaroslav Shuraev / CC BY-SA 4.0
Да, Татьяна… Город стоит на костях. Брат как-то посчитал если всем похороненным выдели бы сколько положено.., то площадь этого кладбища превысила бы площадь города. Я приведу одно стихотворение… Его рваный ритм подобен истории города и изломанным судьбам его жителей:
Древо Памяти
Опять морщины бороздят чело — Надежды с радостями в крест «Надежды маленький оркестр...»,- Мелодия разносится окрест, Вплетается в девятое число.
Край кладбища на стыке с краем парка — Улыбка жизни с обликом печали: Рождение поэта отмечают, А рядом цвет гвоздик лежит попарно.
Вслух мелодию тихонько повели: «Ах, война,...», весеннее убранство: Осколки жизни — воинское братство Фотографиями впилось во стволы.
Ветви дерева вверх траурной каймой; На граните не фамилии видны, Там только цифра с запахом войны — Сорок второго ратное клеймо.
Как родовое древо с именами: У карточки для нас живого деда Врос образ незабытого соседа, Их креп ветвей колышется над нами.
Музыкант вывел строчку Булата: «И пять морщинок на челе...», Сто грамм на каменном столе, Портреты — наша память на коре, Пискарёвка, Девятое Мая.
А насчёт прозы и поэзии: это только форма записи — я не пишу, лишь записываю, поэтому не ощущаю каких-то затруднений в смене манеры изложения.
Освобождение (фантастика)
День уходил по кромке заката в близкое, но спрятанное в тумане неизвестности завтра. А вот у меня этого завтра не должно было случиться, ибо я рассчитывал успеть к этому времени умереть. Как я дошёл до жизни такой? Да так же, как и любой уважающий себя житель Города. Ах да, вам это ни о чём не говорит. Город – это поселение в глубине планетарного шарика с романтическим названием Новошахтёрск. Добыча редкоземельных металлов поддерживает существование колонии, но не обеспечивает её процветание. Шахтные выработки — единственное место, где можно жить, и именно они образуют то, что мы называем Городом с большой буквы. А на поверхности дикий ночной холод и терпимый холод дневной – выжить невозможно. По крайней мере никто не видел выживших. Точнее не видел переживших ночь. А вот легенда об одном выжившем есть. Впервые мне рассказал её мой наставник по вере. Дело в том, что если человек хочет возродиться в лучшем мире, он должен полностью исчезнуть из этого. Поэтому, принявший решение, совершает хадж к жерлу вулкана (добраться до него как раз можно за дневное время, но впритык), и, чтобы раствориться в огне, он должен поторопиться. Тот, кто замёрзнет, так и останется навечно в ледяных объятиях этого мира. Помню, я спросил наставника: – Неужели, если замёрзнешь, то нет спасения? Ты обречён рождаться вновь и вновь в нашем мире? – Да, но уже много поколений рассказывают о человеке, который переправлял замерших в пути в другой мир. – Как это возможно? Ведь за день можно дойти до кратера, но не вернуться! – Никто не знает, но только он возвращался под вечер второго дня измотанным, уставшим донельзя, но живым. По его словам, он давал шанс жизни замёрзшим. Странно, что именно это воспоминание всплыло в конце пути. Жгучий холод пронзает своими иглами и сковывает движения, а я ломаю голову над загадкой человека-легенды. Но меня не придётся спасать: последнее усилие — и я перевалился через край кальдеры. Я свободен, свободен, наконец… – Ещё один придурок, – первое, что я услышал в новом мире. Не то чтобы я не ожидал, что говорить в лучшем из миров будут на общегалактическом, но то, что встречать меня будут перемежая подзатыльники и пинки с руганью, не ожидал уж точно. Словно отвечая на мои мысли, которые для моего экзекутора, по всей видимости, были давно не новы, обладатель слишком низкого голоса для женщины, но высоковатого для мужчины, разразился тирадой: – Если за каждого спасённого идиота, как ты, платит ещё больший идиот, пусть и временно мой капитан, это ещё не значит, что я буду с тобой сама любезность… Завершающий пинок отправил меня в типовую каюту стандартного грузового транспортника или, как мы их называли в Городе, «рудовоза». – Вижу, ты уже познакомился с нашим коком. Выловить человека из жерла вулкана гравитационной ловушкой не проблема. Гораздо сложнее выбить из него мечту о лучшем мире даже с помощью кулаков. – Кто вы? – Неужели тебе никто не рассказывал обо мне, – с горькой иронией спросил капитан. Так я впервые встретился с тем самым человеком… из легенды.
И вот старый стих о " главных" мостах Невы (тогда ещё вантовому мосту только выбирали название):
Большим Обуховским мостом
I Название за рамками рассказа. Войдём, нагонною волной вливаясь в город. Разноимённо, призрачно, не сразу Водой раздвинем мостовые створы, спросим Большой Невой о «Лейтенанте Шмидте»! Нам чудотворче «Благовещенский» ответит: «Балтфлота лейтенант уснул, молитесь. Дворцовый мост теперь штурмует только ветер».
«Дворцовый» мост-Титаник – символ крепкой власти, Уступит лишь всевластию Небес. И вечный «Троицкий», пролёт, раскрыв по-царски, Земному царству ставит сталью – крест!
Трудами созидалось государство; Нам мост «Литейный» – добрый плод державной длани Зовёт «Петра Великого» на царство! Как, благодарные потомки, звать желаем? И вновь святой: воитель и защитник. Водою битв – Чудского озера и невской; Охрану рубежей берёт на щит он Мечом пролётов в небо – то «Александр Невский».
А что же далее? Лифляндии свобода! Знак мирного соседства на земле. Закрыт «Финляндский» мост – шлагбауму подобен – Лишь литерным стальная параллель.
II Эпохи отраженье – «Володарский» – Трагической для града и страны, Из песни слов не выкинуть: по-братски Хулу и славу с ним разделим мы. А дальше? Что потом? Какой мост видим? Взметнулись ввысь две мачты корабля; Стальные ванты укрепляют Питер, Святой дорогой слова тропаря.
Какой прославленный, святой ли, воин? А может быть и всё в одном лице От современных до черноморских войн, Встречавших нас и ждавших нас в конце?! III От лейтенанта мы прошли до адмирала; От вод Балтийских до земли боёв… Непобедим? Причислен… Разве мало? Создавший флот, хоть и других краёв, Святой! Обуховской достоин Обороны? Воды Невы? Стального корабля? Мост “Адмирала Ушакова”, как в короне, Алмаз для государства, славы для!
Спасибо, Татьяна! В свою очередь поздравляю всех с этим праздником.
и немного ироничный стишок:
Колченогий
______«Поэт с воображением и из табуретки сделает Пегаса» _______________________________________________ Э. Соснин
Хотел из деревяшки сделать сына, но пожалели с жёнушкой дрова. И если бы не табурет (о кой споткнулся!), не подвела б дурная голова. Сколь помню, хромоногая скотина, стояла на проходе много лет! Не смог, как папа Карло, сделать Буратино, но мух умел отвадить от котлет: Со злости хрястнул, и не стало в доме стула… Зато родились крепкие слова: Лошадка вдохновения лягнула, и появились строчки на столе…
Я записал их ножиком по глади, во всю длину, сквозь скатерти шитьё: «Я вырежу, коль выживу, Пегаса, как эту клинопись про жуткое житьё…» Теперь нам стало неудобно гладить. Я и об этом строчку написал… Потом, о Сталине… Москве и Ленинграде… И долго после бегал по лесам… Я выучил премудрости атаса, стоять на шухере и ставится к стене; Лошадку вдохновения на мясо, пустил конвой в «Матроской тишине»… … Мои забудут сроки-переплясы… ___________________________________ но будут помнить строки обо мне.
Да есть очень красивые фото с кошками. Вот ещё эрмитажный котик:
Кошка и ангел картина Владимира Румянцева
Если тебя зовут, Стоит придти и сесть. Лучше, чем Азнавур, Ангел тебе прочесть Может заветный текст – Судьбы людей внизу. Стоит придти и сесть, Если тебя зовут.
Скажут, кого спасти. Если отложен срок, Кошка уже в пути – Мысленно на порог Дома, в котором тот; (Тот, о котором стих). Если отложен срок, Скажут, кого спасти.
Татьяна, спасибо! Про мосты у меня есть в том числе и число мостов и ряд других цифр (каламбурчик ) зашифрован в нём с помощью мнемоники ЧБК, но я его выложу на мартовский экспресс-конкурс. А про чугунное литьё, жаль, не могу найти чистовик, только черновой вариант акростиха:
Мир вам (акро) (быль) [Х] Храм Вознесения Господня [Р] Решёткой обрамлён у сада; [А] Аккорды крепа – вод обводы – [Н] На тротуаре траур трону… [И] Их чернь – чугунная ограда.
[С] Спас на Крови во свете лунном; [П] Пульсирует тревожно время, [А] А небеса пронзило гулом – [С] Сирены в темень переулка … [И] Из-за блокады – затемненье.
[О] О, Господи, прожекторами [Г] Гигантских огневых мечей [О] Отважно понеслись, – достали – [С] Смерть озверевшую по стали… [П] Перекрестили! Зло в огне!
[О] От ночи злой и артобстрелов, [Д] До жизни мирной, трудовой – [И] История – Страна Советов; [О] Отстроен храм, и Сын Завета [Т] Теперь прославлен над Невой:
[Б] Бог сотворяет чудесами – [Е] Его раскрытая ладонь [Д] Держала в мозаичном храме, [В] Влетевший артснаряд, – изранен… [С] Своею дланью встретил зло.
[Е] Есть на мозаике слова там [Х] Христа по воскресении – [Т] Там из Евангелия: «Мир вам» – [Е] Его знакомые слова… [Х] Христовы – о спасении.
[К] Кто мог подумать, что снаряд [Т] Тяжёлой артиллерии [О] О слово свой утратит яд! [В] «Вот чудо!», — люди говорят: [Г] «Господь отвёл»! Все верили.
[О] Об этом говорим с детьми: [С] «Смотрите вверх! Здесь! Посмотри! [П] Под куполом – горит внутри [О] Отведший, дочка глянь! Смотри»! [Д] Дорога к храму водами; [Е] Его Спасенье – сводами… Р.S. При ком отстроена страна, Тому и слава воздана.
Рассказ попугая Кеши об идеальном преступлении тёзки (Юмористическая поэзия)
_______На острове Шпицберген умер кот Кеша, _______который в документах был обозначен как «песец» _____ 18.02.2021 «Российская газета»news.mail.ru/society/45261093/?frommail=10
– Скажите, Кеша, есть что рассказать? – Вам про Таити? – Лучше бы про север, а то уже обрыдла лабуда. – Тогда давайте новость про Шпицберген?
– Да! – Да!!! – Да!!! – На острове жил рыженький песец… – Песец был рыжим? Что за ерунда. – Не нравится, шли кляузу в ПАСЕ. – Не стану, затаскают по судам. – Да! – Да!!! – Да!!! – Шли годы, как по морю ледокол. Жил кот-песец, из блюдечка лакал… – Короче, Склифосовский, в чём прикол? Вчера спокойно… – он небес взалкал. – Э… – О-о! – А?! – Ага.
Город поэтов В Лештуковом переулке В «город-сад», как на прогулку… В тихом сквере домбры звуки – Там Джамбул Джабаев руки Возложил на струны века; Нет добрее человека. На Надежденской встал бюстом Маяковский – очень грустный: Не имеет рук, штанин, Чтобы мог сей гражданин Паспорт свой СССР Показать России всей. В хрупком камне «серой шейкой» На Гороховой к скамейке Ольга клонится Берггольц Дней блокадных хлеб и боль. Во дворе у школяров С Анной А. гуляет Блок…
Ну, а в Графском переулке Сам Мицкевич в закоулки Углубился городские… А поэты не простые, Знать от широты души, Площадями к людям шли. Александра неспроста Сразу в нескольких местах Видят в самом разном виде. Пушкин, что же вы хотите! Будет больше, больше, больше… С Казахстана и из Польши, Из-за моря океана Типы типа Неллигана. Кто? Эмиля, да не знать! Просветиться, – почитать! И Некрасов и Державин Во втором граде державы; В Летнем снова, как обычно, Свой зверинец водит лично, Подчиняя ритму строк, Славный дедушка Крылов; А в Таврическом саду Лебедь белый в синь, в Неву — Русью сотканный Есенин; Лермонтов, простите, всех ли Помяну в стихе, как в святцах! Братья, братцы, вы собратья В этом городе, в стране, …. Вас воспеть, позвольте мне.
По облакам и в облаках
А.Краснов. Настал март, и ушёл кот…
Для котов нет невозможного на свете.
Если долго биться в стену лбом,
То вселенная, не выдержит – ответит
Солнечным лучом на голубом.
Вдруг качнётся старый купол мирозданья,
Распахнётся запертая дверь
И шагнёт хвостатый грешник на свиданье
Без запретных мыслей в голове.
О тюрьме зимы совсем не сожалея,
Не желая блюдца молока,
Лишь в апреле очумело спросит: «Где я?»
И пойдёт домой по облакам…
Вот ещё цап-царопус:
Кот и человеки
Последняя ночь крадётся в полночь на задних лапах
И время крадёт по-кошачьи мягко, мурлыча: «Спи…»
Ты станешь, встав, шататься по крышам на шпилях завтра…
А что пока? Пока что последняя ночь пред мартом,
Склонившись луною, над полным счастьем твоим корпит.
Грядущая ночь принесёт мимолётные встречи,
Восторженный рык и острую боль от любовных ран.
Ты вспомнишь о том, что время-то… никого не лечит!
Ты с нами останешься снами февральской предтечи.
Спи же. Никак… Как только солнце встало в такую рань?!
Четыре строки
Среди дождя одиночества,
В кольце монотонной влаги
Четыре строки — плач творчества
На белом листе бумаги.
Под знаменем зноя лета,
В огне, почернев от гари,
Четыре строки — залп света
По клеткам листа бумаги.
На тёрке лесов истая,
Тень ветра шепнёт губами:
Четыре строки — блеск стали
Блистают в листе бумаги…
Шаг в шорох листвы забвения,
Деревья с душою наги;
Четыре строки… — прозренье:
Испачканный лист бумаги.
Кот-мотылёк
Пусть кот Мотылёк не умеет летать,
Но каждой шерстинкою жаждет полёта,
Не силой везущего груз самолёта,
А взмахами крыльев нести благодать.
Наверное, это пустые мечты?
Ничто никогда не бывает напрасно!
На улице будет желаемый праздник,
В котором по небу летают коты!
Вот что-то меняется в нашем коте
И бабочки, бабочки, бабочки в небо!
Волшебная сказка, сбывается небыль!
Эх, вот бы и нам раствориться в мечте…
Приведу балладу, но прежде дам ссылку, на мой взгляд, замечательное произведение и талантливо созданный визуальный ряд: vk.com/id135724444?z=video196282119_165451847%2F862037d22f068d2fcd%2Fpl_post_-107019306_115187
Баллада о Джомолунгме 2015-го
… В небе простится все, что отплачется,
… И лайнера белый крест
… Дали приблизит, и обозначится
… Контуром Эверест.
… Олег Митяев «Принцесса Непала»
Смеётся ветер эхом по ущелью,
Нанизывает скалам снег и лёд.
Вздымается пик сине-белой елью,
С дымами туч отправившись в полёт.
На южном треке камень оголён,
На северном – грозит снести лавиной.
За выступом жжёт коркой апельсинной
Закат!
Мы запись сбросим на YouTub:
С приветом из заснеженной России,
Смотрите властелинов Джомолунгм!
Копить года оставим мы Кощеям.
Нам на вершине – вечный карильон!
А кто осудит, то тому по шее, –
Не трогай пальцем, если не твоё.
И вдруг…
— Спасайте, слышите, алло…
Атлант легонько пальцем небо сдвинул,
Землетрясеньем изменил картину –
Титан всегда с “богами” крайне груб.
Найти? Спасти до…
………………………рогу бы осилить:
Смотрите “властелинов” Джомолунгм.
Их много. Не спустить, прошу прощенья.
Другой – живой им песню пропоёт.
Идущий ради острых ощущений,
Слезу потери не одну прольёт…
Пройдёт и канет, порастёт быльём?
О «зоне смерти» помнит половина –
Та, что молилась в полночи совиной,
Бессонно вспоминая сонмы лун…
Пересмотрела за ночь…
…………………………… в “паутине”:
«Смотрите властелинов Джомолунгм».
«Ибо пойми только в точности свой
материнский язык, ты найдешь в нем
такое же глубокое основание, как и
в еврейском или латинском…»
Якоб Бёме “Аврора или утренняя
заря в восхождении”
ГЛАВА 7 73 абзац.
ВСТУПЛЕНИЕ
“Как звук несносен пустого дня…
Соната-осень спаси меня!”
Нина Королева.
Иоановским мостом
Шёл перекати листом
Праздный завсегдатай:
Молодой, богатый;
Не деньгами, не летами — Нёс знакомыми местами
Полную охапку слов.
Балагур и острослов
В крепость, как турист, ввалился,
С пёструю толпою слился.
С тою, что была сродни
Краскам поздней осени;
Золотая в крапинку,
Но самую капельку;
На ветвях болталось,
Что ещё осталось;
С них та капля капала,
То лила, то крапала.
Так и он шагал, кропал,
Краски нужные искал;
Взором вдохновения
Брал в повиновение,
И бросал на чистый лист,
Что под струями раскис.
Чуду-юду местного
Автора известного,
Бастионы, Эрмитаж
Сходу брал на карандаш.
Срисовав, сродни шпиону,
Он изверг, как кит Иону,
Штриховой града портрет.
Получилось или нет,
Не изволите прочесть?
Был бы рад. Почёл за честь.
ГЛАВА 1
“Все сидят зажмурив глазки,
Все хотят любви и ласки,
Словно знают: я им – друг…
Как же мне-то быть с друзьями?
Чем погладить их –
Культями вместо рук?..»
Михаил Яснов
«Перевод с чеченского».
1
Внутрь ворот валит народ:
Сливки Европы и нищий сброд.
В Вавилонском столпотворении
Стих рождался – стихотворение.
Его длина немного длинна.
Вы, уж простите, — моя в том Вина.
С утра до вечера дождь моросил,
Его, как меня, никто не просил.
Так, что терпите, кто книгу открыл –
Те, кому тошен, и те, кому мил.
2
Разгулялась непогода, разгулялся я,
Провожая осень года и тысячелетия.
Я от круглой одной даты, прошёл до другой.
Хмурым днём, шутя, растратил целый выходной.
А куда мне торопиться? Город мой – моя столица!
Пусть ему уже под триста, нет, пока, трёхсот.
Разве, что реветь заставит бескультурье восьмисот.
Я, конечно, о столице. О своей, не о чужой.
Хамский облик неприлично
Бронзой тычет дорогой.
3
Чудо-юдо гляжу неизвестное.
Мерзко страшное, но интересное.
Подошёл, прочитать наклонился;
Все равно, что ему поклонился.
Имя, вроде, знакомое, странно.
Лучше б чудо было безымянно.
Но и чучелу, видимо, хочется,
Чтоб его называли по отчеству.
Захотелось обнять и утешиться;
Раз поставили — с горя не вешаться.
У других тоже сложные чувства
От разгула и силы искусства.
Дети нежный народ, впечатлительный,
Кто не выдержал пытки сей длительной,
На коленки к нему залезали,
Обнимали его и лобзали;
А особо воспитанный мальчик
В знак сочувствия сжал ему пальчик.
Каюсь, жуткой картины не выдержал,
И в объятиях с ним ближе был,
Чем положено по этикету.
Скорой помощи вызвал карету
И монету подал в знак сочувствия.
Христианских исполнился чувств я,
Уделив своё время убогому,
Обратился с молитвою к Богу,
Преисполнился благостью вечного.
Прах стряхнув с ног своих на увечного,
Отвернулся от царского срама,
И направил стопы свои к храму.
Так что я пока своё и речитативом.
Так сложилось, что до седьмого класса я ничего из фантастики не читал, только научную литературу и классику (в особенности англоязычную). А летом в пионерском лагере мне попалась книга без обложки которую я буквально проглотил (позднее я выяснил, что это был Лем «Непобедимый»), и тогда я проглотил всю фантастику, которую смог достать в Советском Союзе. Да и сейчас она в моей личной библиотеке занимает далеко не последнее место, хотя уже и охладел, но порою прослушиваю ту или иную вещицу. И порою рождаются и файфики или просто перекличка с тем или иным произведением.
Вот несколько примеров:
начну с Лема на его «Звёздные дневники Ийона Тихого»
Ля-ля на три рубля межгалактического рейдера «Горюн»
/из одесситы капитана Бреда и пилота с пирса Цéнтавра(ля)/
"— Ах ты мерзавец, скотина! — крикнул я. — Надуть самого себя, какая подлость!"
Лем «Звёздные дневники Ийонна Тихого»
Звездолёт опять на полной скорости
Врезался в космическую тьму.
Тьма орала: «За такие борзости
Меньше пуда баксов не возьму!»
___ Время, как песчинки на морозе,
___ Слиплось в необъятную плиту,
___ Вознеслось до пирамид Мавроди,
___ Завывая, будто Виннету!
За покраску в беспросветно чопорный
С точечными сколами для звёзд
Счёт покрыл просторы отчей вотчины,
Двигателем кашлянул вразнос:
___ Плакал в огороде кот Василий,
___ Продавался домик у реки…
___ Наш «Горюн» финансы подкосили,
___ Как коса на поле васильки.
Окно в лето
_______«Он принимался приставать ко мне, чтобы я
_______открыл ему человечью дверь, ибо был твёрдо
_______убеждён: хоть одна из дверей да должна
_______открываться в лето.»
__________________Роберт Хайнлайн «Дверь в Лето»
Окна бывают в зиму,
Мной же открыто в лето,
Где под небесно-синим
Песни котов-поэтов…
Там на зелёном доме
Цепь золотого цвета –
Это в цветах фронтоны
В сказках котов-поэтов.
Дом мой подобен дубу…
Слушаю до рассвета:
Как открывают с шумом
Двери коты-поэты.
Лето, как сбоку бантик, — Двери мой кот не знает…
Ходит в окно – романтик!
Кот у меня – прозаик.
На круги своя
Звездолёт, как огромный спутник
Заселённой чужой планеты.
Бес, наверное, нас попутал;
Захотели в наследство эту.
Время вышло. Легко и подло –
Астероид, как с неба манна!
И зарезал зауроподов
Месяц ножиком из кармана.
Мы в тумане дороги лунной
С гор осваивать мир спускались.
Только лётчик наш полоумный
Динозавров писал на скалах.
Мы, как боги, бессмертно жили,
Называли себя — атланты,
Но художник тянул нам жилы,
Убивая своим талантом.
Неприкаянный дух Антея
Опалял нас огнём Изиды;
Люди славили – Прометеем,
Мы же хаяли – Немезидой.
Он однажды с «Орлиной птицей»
Прилунился, вжал кнопку пуска:
Ножик вынут, и к нам скатился
Астероид… И круг замкнулся.
Из цикла "Хроники Амбера"
Лабиринт
(В белой кипени каштанов Елисейских полей;
В ярких брызгах фонтанов – в солнце площадь Конкорд;
Вкус — белый абсент, гренадин с шоколадным суфле;
Это Париж, я один) – девятьсот пятый год.
(Маки, маки… и васильки, вкус норманнского сидра,
Звуки в саду Тюильри, снова море цветов;
Мольберт в Люксембургском саду – светотенные игры;
Здесь Берлин, я иду) – в конце двадцатых годов.
Я рисую Огненный Путь… Дух на конце стрелы…
Мой Мир – это, как вдохнуть максимум глубины…
Но я стараюсь добиться слияния не только с картинами, но и с фото:
Маяк Анива
(из триптиха «Чёрный восток» и цикла «Четыре стороны для маяков одной страны»)
Каждые три часа шёл, поднимался вверх –
К «сердцу» скалы Сивучья…
Как барабан в строю, мерно залив гремел,
А по ступеням в ритм маленький человек
Плёлся ли, полз с паучей
Цепкостью…
…
Сколько лет!
…
Тёмные небеса, птичий надрывный стон;
Стоик пронзает тучи.
Сотни прошедших дней в сонме несчётных волн…
Только лишь свет зари рыжий швырнёт обол –
Солнце в туманы кручи.
Стоит ли…
О былом?
* Маяк Анива на острове Сахалин на скале Сивучья, построен в 1939 году. «Сердце» маяка (маячок) передвигался часовым механизмом, который заводили каждые три часа. В 90-х годах маяк переоборудовали в атомный, а в 2006 году изотопные установки были сняты, а маяк заброшен.
Фото: Wikimedia / Yaroslav Shuraev / CC BY-SA 4.0
Древо Памяти
Опять морщины бороздят чело — Надежды с радостями в крест
«Надежды маленький оркестр...»,-
Мелодия разносится окрест,
Вплетается в девятое число.
Край кладбища на стыке с краем парка — Улыбка жизни с обликом печали:
Рождение поэта отмечают,
А рядом цвет гвоздик лежит попарно.
Вслух мелодию тихонько повели:
«Ах, война,...», весеннее убранство:
Осколки жизни — воинское братство
Фотографиями впилось во стволы.
Ветви дерева вверх траурной каймой;
На граните не фамилии видны,
Там только цифра с запахом войны — Сорок второго ратное клеймо.
Как родовое древо с именами:
У карточки для нас живого деда
Врос образ незабытого соседа,
Их креп ветвей колышется над нами.
Музыкант вывел строчку Булата:
«И пять морщинок на челе...»,
Сто грамм на каменном столе,
Портреты — наша память на коре,
Пискарёвка, Девятое Мая.
А насчёт прозы и поэзии: это только форма записи — я не пишу, лишь записываю, поэтому не ощущаю каких-то затруднений в смене манеры изложения.
Освобождение (фантастика)
День уходил по кромке заката в близкое, но спрятанное в тумане неизвестности завтра. А вот у меня этого завтра не должно было случиться, ибо я рассчитывал успеть к этому времени умереть. Как я дошёл до жизни такой? Да так же, как и любой уважающий себя житель Города. Ах да, вам это ни о чём не говорит. Город – это поселение в глубине планетарного шарика с романтическим названием Новошахтёрск. Добыча редкоземельных металлов поддерживает существование колонии, но не обеспечивает её процветание. Шахтные выработки — единственное место, где можно жить, и именно они образуют то, что мы называем Городом с большой буквы. А на поверхности дикий ночной холод и терпимый холод дневной – выжить невозможно. По крайней мере никто не видел выживших. Точнее не видел переживших ночь. А вот легенда об одном выжившем есть. Впервые мне рассказал её мой наставник по вере. Дело в том, что если человек хочет возродиться в лучшем мире, он должен полностью исчезнуть из этого. Поэтому, принявший решение, совершает хадж к жерлу вулкана (добраться до него как раз можно за дневное время, но впритык), и, чтобы раствориться в огне, он должен поторопиться. Тот, кто замёрзнет, так и останется навечно в ледяных объятиях этого мира. Помню, я спросил наставника:
– Неужели, если замёрзнешь, то нет спасения? Ты обречён рождаться вновь и вновь в нашем мире?
– Да, но уже много поколений рассказывают о человеке, который переправлял замерших в пути в другой мир.
– Как это возможно? Ведь за день можно дойти до кратера, но не вернуться!
– Никто не знает, но только он возвращался под вечер второго дня измотанным, уставшим донельзя, но живым. По его словам, он давал шанс жизни замёрзшим.
Странно, что именно это воспоминание всплыло в конце пути. Жгучий холод пронзает своими иглами и сковывает движения, а я ломаю голову над загадкой человека-легенды. Но меня не придётся спасать: последнее усилие — и я перевалился через край кальдеры. Я свободен, свободен, наконец…
– Ещё один придурок, – первое, что я услышал в новом мире. Не то чтобы я не ожидал, что говорить в лучшем из миров будут на общегалактическом, но то, что встречать меня будут перемежая подзатыльники и пинки с руганью, не ожидал уж точно.
Словно отвечая на мои мысли, которые для моего экзекутора, по всей видимости, были давно не новы, обладатель слишком низкого голоса для женщины, но высоковатого для мужчины, разразился тирадой:
– Если за каждого спасённого идиота, как ты, платит ещё больший идиот, пусть и временно мой капитан, это ещё не значит, что я буду с тобой сама любезность… Завершающий пинок отправил меня в типовую каюту стандартного грузового транспортника или, как мы их называли в Городе, «рудовоза».
– Вижу, ты уже познакомился с нашим коком. Выловить человека из жерла вулкана гравитационной ловушкой не проблема. Гораздо сложнее выбить из него мечту о лучшем мире даже с помощью кулаков.
– Кто вы?
– Неужели тебе никто не рассказывал обо мне, – с горькой иронией спросил капитан.
Так я впервые встретился с тем самым человеком…
из легенды.
Большим Обуховским мостом
I
Название за рамками рассказа.
Войдём, нагонною волной вливаясь в город.
Разноимённо, призрачно, не сразу
Водой раздвинем мостовые створы, спросим
Большой Невой о «Лейтенанте Шмидте»!
Нам чудотворче «Благовещенский» ответит:
«Балтфлота лейтенант уснул, молитесь.
Дворцовый мост теперь штурмует только ветер».
«Дворцовый» мост-Титаник – символ крепкой власти,
Уступит лишь всевластию Небес.
И вечный «Троицкий», пролёт, раскрыв по-царски,
Земному царству ставит сталью – крест!
Трудами созидалось государство;
Нам мост «Литейный» – добрый плод державной длани
Зовёт «Петра Великого» на царство!
Как, благодарные потомки, звать желаем?
И вновь святой: воитель и защитник.
Водою битв – Чудского озера и невской;
Охрану рубежей берёт на щит он
Мечом пролётов в небо – то «Александр Невский».
А что же далее? Лифляндии свобода!
Знак мирного соседства на земле.
Закрыт «Финляндский» мост – шлагбауму подобен –
Лишь литерным стальная параллель.
II
Эпохи отраженье – «Володарский» –
Трагической для града и страны,
Из песни слов не выкинуть: по-братски
Хулу и славу с ним разделим мы.
А дальше? Что потом? Какой мост видим?
Взметнулись ввысь две мачты корабля;
Стальные ванты укрепляют Питер,
Святой дорогой слова тропаря.
Какой прославленный, святой ли, воин?
А может быть и всё в одном лице
От современных до черноморских войн,
Встречавших нас и ждавших нас в конце?!
III
От лейтенанта мы прошли до адмирала;
От вод Балтийских до земли боёв…
Непобедим? Причислен… Разве мало?
Создавший флот, хоть и других краёв,
Святой! Обуховской достоин Обороны?
Воды Невы? Стального корабля?
Мост “Адмирала Ушакова”, как в короне,
Алмаз для государства, славы для!
В свою очередь поздравляю всех с этим праздником.
и немного ироничный стишок:
Колченогий
______«Поэт с воображением и из табуретки сделает Пегаса»
_______________________________________________ Э. Соснин
Хотел из деревяшки сделать сына, но пожалели с жёнушкой дрова.
И если бы не табурет (о кой споткнулся!), не подвела б дурная голова.
Сколь помню, хромоногая скотина, стояла на проходе много лет!
Не смог, как папа Карло, сделать Буратино, но мух умел отвадить от котлет:
Со злости хрястнул, и не стало в доме стула… Зато родились крепкие слова:
Лошадка вдохновения лягнула, и появились строчки на столе…
Я записал их ножиком по глади, во всю длину, сквозь скатерти шитьё:
«Я вырежу, коль выживу, Пегаса, как эту клинопись про жуткое житьё…»
Теперь нам стало неудобно гладить. Я и об этом строчку написал…
Потом, о Сталине… Москве и Ленинграде… И долго после бегал по лесам…
Я выучил премудрости атаса, стоять на шухере и ставится к стене;
Лошадку вдохновения на мясо, пустил конвой в «Матроской тишине»…
…
Мои забудут сроки-переплясы…
___________________________________ но будут помнить строки обо мне.
Кошка и ангел
картина Владимира Румянцева
Если тебя зовут,
Стоит придти и сесть.
Лучше, чем Азнавур,
Ангел тебе прочесть
Может заветный текст –
Судьбы людей внизу.
Стоит придти и сесть,
Если тебя зовут.
Скажут, кого спасти.
Если отложен срок,
Кошка уже в пути –
Мысленно на порог
Дома, в котором тот;
(Тот, о котором стих).
Если отложен срок,
Скажут, кого спасти.
Мир вам (акро)
(быль)
[Х] Храм Вознесения Господня
[Р] Решёткой обрамлён у сада;
[А] Аккорды крепа – вод обводы –
[Н] На тротуаре траур трону…
[И] Их чернь – чугунная ограда.
[С] Спас на Крови во свете лунном;
[П] Пульсирует тревожно время,
[А] А небеса пронзило гулом –
[С] Сирены в темень переулка …
[И] Из-за блокады – затемненье.
[О] О, Господи, прожекторами
[Г] Гигантских огневых мечей
[О] Отважно понеслись, – достали –
[С] Смерть озверевшую по стали…
[П] Перекрестили! Зло в огне!
[О] От ночи злой и артобстрелов,
[Д] До жизни мирной, трудовой –
[И] История – Страна Советов;
[О] Отстроен храм, и Сын Завета
[Т] Теперь прославлен над Невой:
[Б] Бог сотворяет чудесами –
[Е] Его раскрытая ладонь
[Д] Держала в мозаичном храме,
[В] Влетевший артснаряд, – изранен…
[С] Своею дланью встретил зло.
[Е] Есть на мозаике слова там
[Х] Христа по воскресении –
[Т] Там из Евангелия: «Мир вам» –
[Е] Его знакомые слова…
[Х] Христовы – о спасении.
[К] Кто мог подумать, что снаряд
[Т] Тяжёлой артиллерии
[О] О слово свой утратит яд!
[В] «Вот чудо!», — люди говорят:
[Г] «Господь отвёл»! Все верили.
[О] Об этом говорим с детьми:
[С] «Смотрите вверх! Здесь! Посмотри!
[П] Под куполом – горит внутри
[О] Отведший, дочка глянь! Смотри»!
[Д] Дорога к храму водами;
[Е] Его Спасенье – сводами…
Р.S.
При ком отстроена страна,
Тому и слава воздана.
Рассказ попугая Кеши об идеальном преступлении тёзки (Юмористическая поэзия)
_______На острове Шпицберген умер кот Кеша,
_______который в документах был обозначен как «песец»
_____ 18.02.2021 «Российская газета» news.mail.ru/society/45261093/?frommail=10
– Скажите, Кеша, есть что рассказать?
– Вам про Таити?
– Лучше бы про север,
а то уже обрыдла лабуда.
– Тогда давайте новость про Шпицберген?
– Да! – Да!!! – Да!!!
– На острове жил рыженький песец…
– Песец был рыжим? Что за ерунда.
– Не нравится, шли кляузу в ПАСЕ.
– Не стану, затаскают по судам.
– Да! – Да!!! – Да!!!
– Шли годы, как по морю ледокол.
Жил кот-песец, из блюдечка лакал…
– Короче, Склифосовский, в чём прикол?
Вчера спокойно… – он небес взалкал.
– Э… – О-о! – А?!
– Ага.
Город поэтов
В Лештуковом переулке
В «город-сад», как на прогулку…
В тихом сквере домбры звуки –
Там Джамбул Джабаев руки
Возложил на струны века;
Нет добрее человека.
На Надежденской встал бюстом
Маяковский – очень грустный:
Не имеет рук, штанин,
Чтобы мог сей гражданин
Паспорт свой СССР
Показать России всей.
В хрупком камне «серой шейкой»
На Гороховой к скамейке
Ольга клонится Берггольц
Дней блокадных хлеб и боль.
Во дворе у школяров
С Анной А. гуляет Блок…
Ну, а в Графском переулке
Сам Мицкевич в закоулки
Углубился городские…
А поэты не простые,
Знать от широты души,
Площадями к людям шли.
Александра неспроста
Сразу в нескольких местах
Видят в самом разном виде.
Пушкин, что же вы хотите!
Будет больше, больше, больше…
С Казахстана и из Польши,
Из-за моря океана
Типы типа Неллигана.
Кто? Эмиля, да не знать!
Просветиться, – почитать!
И Некрасов и Державин
Во втором граде державы;
В Летнем снова, как обычно,
Свой зверинец водит лично,
Подчиняя ритму строк,
Славный дедушка Крылов;
А в Таврическом саду
Лебедь белый в синь, в Неву — Русью сотканный Есенин;
Лермонтов, простите, всех ли
Помяну в стихе, как в святцах!
Братья, братцы, вы собратья
В этом городе, в стране, ….
Вас воспеть, позвольте мне.