Полина, вы правы Силком никого не исправишь, только получишь по шапке ☺️ Но написать так, чтобы человек задумался, считаю, мы обязаны. Сто пройдут мимо, а один услышит — и это уже будет победа. Вот только у меня не было уверенности, что услышит хоть кто-то ☺️ но благодаря «Открытому микрофону» и рецензиям участников здесь на сайте, я кажется поняла, как можно сделать рассказ более цепляющим ☺️
Татьяна, спасибо за ваше тонкое замечание ☺️ Да, именно! Дочери очень часто повторяют судьбы матерей.
Чем мне нравится рассказ? — С удовольствием отвечу на этот вопрос. Во-первых, сама тема маленького человека. Мне было интересно написать о человеке простом, без регалий. Показать, что его жизнь тоже имеет смысл. Лично я не верю, что есть никчёмные люди. Даже у конченого алкоголика или наркомана есть смысл в существовании — они показывают, что будет если поступать как они. Своеобразные живые предостережения. Во-вторых, я уверена, что каждый человек одарён талантом от Бога, но не использует его из-за страхов и ложных установок. Таких как: «ой, да куда мне!», «а вдруг смеяться будут!», «точно опозорюсь» и т.д. И один человек от другого отличается только количеством страхов. И известные люди — это те, кто преодолел страхи и сделал шаг вперёд: и Сергей Александрович Есенин, и Зинаида Николаевна Райх, и Айседора Дункан такие же люди, как Сергей Александрович, Зинаида Николаевна и Исидора, но только они однажды не побоялись выйти из тени
Друзья! Огромное спасибо за такое вдумчивое и подробное прочтение, за глубокие рецензии Я всё прочитала. Вы мне очень помогли по-новому взглянуть на рассказ. Появилось желание расширить фабулу описав точки зрения участников событий: Сергея Александровича, мамы, Зинаиды, журналиста. Не имею возможности ответить каждому — меня постоянно выкидывает с сайта
Реакция: «рассказ ни о чём» А я, как раз, многое в него вложила. Было недоумение — неужели непонятно. Захотелось узнать ответ у искушённого читателя — у вас ☺️
Кошки если за ними ухаживать не пахнут — очень чистоплотные животные. Человек посвятил себя животным. Полоска с ветпаспортпми — это как раз тот штрих, показывающий чистоплотность Исидоры. Я бы не хотела для Исидоры этикетки «социопат», скорее человек так и не справившийся со своими страхами
Летний день, он полон неги. Облака в лазурном небе, Ласка озорного ветра, Море солнечного света, Птах беспечных щебетание, Дня уснувшего дыхание. Летний день, он полон неги.
Облака в лазурном небе,- Чинно, словно для молебен, Лик небесный тих и светел, Вяжет он ветвями ветел Божью благодать из петель Где ажуром тень и не-тень, — Облака в лазурном небе.
Ласки озорного ветра Раздаются миру щедро. Нежной, трепетной рукою Приласкал он нас с тобою. Медуница и цикады, Маки, бабочки — все рады Ласкам озорного ветра.
Море,… солнечного света До краев в нем, будто это Не волна с волной играет, А расплавленное счастье, Словно эхо, крики чаек Растворит в зените лета Морем солнечного света.
Птах беспечных щебетание Словно Божье обещание, Чтобы верили всем сердцем, В мире каждому есть место. Все под ангела крылами, Вот об этом- Господь с нами! — Птах небесных щебетанье.
Дня уснувшего дыхание — Трав душистых колыхание. От рассвета до заката Васильки, душица, мята Разливаясь ароматом, Наполняют всё звучанием Дня уснувшего дыхания.
Дорогие форумчане Я считаю, что мой рассказ «Минута славы Исидоры Дубковой» о добре. Точнее, и о добре тоже. Просто добро не всегда принимает яркую парадную форму, иногда оно тихое и незаметное, а иногда оно, на первый взгляд, даже больше похоже на зло и очень часто оно вопреки злу. Ну да хватит предисловий:
«Минута славы Исидоры Дубковой»
Сколько себя помнила Исидора, мама всегда ей говорила: — Исидора, ты рождена для великих дел. И дальше продолжение тоже было одинаковым: мол, мама ничем не связывает Исидору в выборе, как прославиться, но это обязательно должно быть то, что сделает жизнь людей лучше. Например, когда она вырастет, то, сможет найти лекарство от рака. Исидоре нравились эти разговоры. В те детсадовские годы, это «когда вырастешь» казалось очень далеким, а «найти лекарство» представлялось лёгким и необременительным, как в сказке: вот идёт себе девочка по тропинке, несёт пирожки бабушке, а под кустиком бутылёк. Все проходили мимо — никто не замечал этой скляночки, а хорошая девочка Исидора её нашла! А в ней и оказалось «лекарство от рака»! На бутылочке так и написано! А дальше… Мечтать под лучистыми глазами мамы, нежно обнимающей будущую знаменитость, было легко и радостно — жизнь представлялась интересным и многообещающим приключением. А потом началась школа. Исидора быстро сообразила, что рассказывать как ты однажды прославишься не стоило, но было уже поздно: простые дети трудящегося пролетариата, которым родители ничего не говорили о высоких материях, дружно объединились в своей мести над её «придурошными» мечтами, и над именем. Над именем даже больше. А ещё больше над внешностью. Однажды, какой-то школьный шутник обозвал светленькую близорукую, вечно щурющуюся, Исидору «Китаезой» и эта кликуха намертво, будто жвачка к волосам, к ней прилипла. И до одиннадцатого класса все, начиная с первоклашек звали её Китаёзой. И даже учителя, вызывая к доске, произносили её фамилию с едва заметным недоумением, мол, какая-такая Дубкова — это ж Китаёза. Так Исидора впервые познала оборотную сторону славы. Было очень больно. К горлу подкатывал комок несправедливой обиды. Исидора плакала. Мама ходила в школу разбираться. Учителя только разводили руками — это ж дети. А дети, после очередного прихода мамы, только усиливали травлю. И Исидора к выпускному уже твёрдо решила, что слава — это не для неё — жить надо тихо. Но в медицинский поступила. Там тоже старалась быть незаметной. Одевалась неброско — за одиннадцать лет в голове намертво отпечаталось: выделишься — заклюют. С однокурсниками общалась робко. Радостная, шумная энергия студенческой жизни привлекала её — она тянулась к одногруппникам … И боялась. Сильнее всего страшило, что если сблизится с кем-то по-настоящему, то кто-то обязательно узнаёт, что она — Китаёза. А тогда…. Дальше Исидора не позволяла себе даже думать, только сильно зажмуривалась и со словами «Нет! Нет! Нет!» поскорее садилась за лекции, или шла в городскую библиотеку. Одна. Но слава — этот личный рок и проклятие — нашла Исидору и в институте. Боявшаяся ровесников как огня, жаждущая любви Исидора влюбилась в преподавателя Сергея Александровича. Всё произошло случайно: они оба не были в этом виноваты. Преподаватель неосторожно сказал, что Исидора — красивое и оригинальное имя, а потом ещё похвалил за вовремя выученные латинские термины, а Исидора разглядела между строк этих случайных слов то, чего там и в помине не было. Никаких ухаживаний Сергей Александрович не предпринимал и не планировал. И не мог планировать, так как не различал студентов по отдельности: для него они были общей массой молодых, разгоряченных тел, которым вечно тесно в аудитории. Он отстранённо наблюдал с какой радостью и напором эта масса выплёскивается из класса, словно переспелое тесто из миски: в свободное от обучения студиозусов время Сергей Александрович любил готовить. И вдруг заметил в аудитории слева, всегда на одном и том же месте, пару восторженных глаз, каждую лекцию, неотрывно смотрящих на него. Сначала Сергей Александрович недоумевал, даже занервничал: ему было хорошо под сорок, человек он был невыдающийся, даже в юности не пользовался успехом у девушек, а теперь и вообще начал лысеть и, что самое главное, был давно и безнадёжно женат. Но глаза продолжали смотреть и… Как говорится, однажды в Сергее Александровиче взыграло. Или, как он потом, ползая на коленях, объяснял своей ненаглядной Аннушке, черт попутал. И Исидора стала женщиной. Но толком так и не «познала пыл плотской любви», да и роман не завязался. А вот скандал разразился. Неопытный в таких делах Сергей Александрович дома стал слишком задумчив и один раз даже отказался от выполнения супружеского долга. Его жена, дама боевая и сообразительная, быстро сложила одно с другим. И, отпросившись на работе, в первый же день отследила парочку. Расцарапала несчастной Исидоре лицо и устроила грандиозный скандал в институте. В те далёкие доперестроечные времена такие вопросы решались всем миром: Сергей Александрович отделался выговором с занесением в личное дело, а вот Исидора с треском вылетела из института и из комсомола. И учебное заведение ещё долго гудело, как растревоженный улей, обсуждая это событие. Пришлось уехать в другой город. Там она несколько лет проработала медсестрой и это были самые тихие и счастливые годы её жизни — так определила сама Исидора, когда однажды нашла у мамы дома своё, так и не пригодившееся, приданое. Десяток льняных простыней, два пододеяльника с мережкой, наволочки и махровое полотенце — всё это Исидора пересыпала шариками нафталина, вздохнула и снова убрала на антресоль. Когда заболела мать — сердце — Исидоре пришлось вернуться. Медсестрой работать не пошла: страх, что кто-то из бывших однокашников узнаёт её и опять всплывёт та жуткая история, парализовывал. Но работать всё же устроилась в больницу — на пищеблок раздатчицей: работать с продуктами полагалось в маске. Да и небожители больничной иерархии — врачи, это она уже знала, не обращали большого внимания на обслуживающий персонал. Так что, за долгие годы научившаяся быть незаметной, Исидора чувствовала себя спокойно, да и близость к дефицитным лекарствам, а в те годы даже зелёнка была дефицитом, добавляла уверенности — так она хоть немного могла быть полезна маме и её сердцу. Так они и жили: тихо и незаметно. А в стране отбушевали девяностые, пролетели двухтысячные. Одним безветренным осенним днём мамы не стало, и Исидора осталась одна. Уже сама немолодая, похожая на одну из многочисленных тёток в общественном транспорте. За многие годы её страх быть замеченной притупился, но не исчез. Наоборот, он будто затвердел — стал оболочкой, не дающей ей решиться хоть на какую-то перемену, но надёжно скрывающий Исидору от любых невзгод. Она довела до совершенства умение быть незаметной. Даже соседи, когда их спросили о Исидоре, мало могли рассказать о ней и лишь пожимали плечами, мол, да, жила одна, давно жила. Кажется с котом — её иногда видели с кошачьей переноской. А может и без — у неё всегда тихо было. Больше ничего добавить не могли. И вот однажды Исидора снова прославилась. Да ещё так, что о ней написали в газете и даже рассказали в новостях по региональному телевидению. Правда на этот раз Исидоре было уже всё равно — она умерла. Именно об этом и был репортаж молодого журналиста, приехавшего по горячим следам снимать ролик. А произошло вот что: однажды под утро, часов в пять, когда сон самый сладкий, тихий подъезд вдруг огласили истошные кошачьи крики множества животных. И пусть эти вой и мяуканье заглушали двери, стены и балочные перекрытия, но уже через час все соседи вышли на лестничную площадку и сгруппировались у источника столь раздражающих звуков — у квартиры Исидоры. Они стучали и звонили, звонили и стучали. Почуяв внимание, животные за дверью утроили истошные вопли и вой. На импровизированном собрании жильцами было срочно решено вызывать полицию, МЧС, а заодно и скорую: женщина с пятого сказала, что от такого шума у неё разболелась голова и, того и гляди, случится инсульт. И когда наконец-то дверь взломали, то опешившим стражникам порядка предстала шокирующая картина: небольшая двухкомнатная квартирка просто кишела котами — вся, за исключением кресла, в котором опустив голову вниз, сидела мертвая хозяйка. Остановка сердца. А котов насчитали сорок шесть, так сообщил телезрителям молодой журналист. Все коты, кошки и котята были здоровы, привиты и имели паспорта, которые стопочками лежали в прихожей на специальной полочке. Ни один приют не мог принять сразу столько животных и журналист просил неравнодушных телезрителей обратиться по адресу, тут называли адрес Исидоры, и помочь с устройством осиротевших братьев наших меньших. Народ у телевизоров улыбался, качал головой, удивлялся. Кто-то, действительно, пошёл и забрал себе кота или котёнка. Но, удивительное дело, никаких криминальных происшествий в тот день не произошло — словно на один день люди стали добрее. Совпадение скажете вы. Возможно. Не буду спорить. Возможно вы даже скажете, что рассказ этот о человеке, который бездарно прожил свою жизнь и ничего хорошего не сделал. И тут Исидора наверняка бы с вами согласилась. Но с этим точно не согласятся те сорок шесть котов, которых Исидора полумёртвых находила на улицах, а потом выхаживала дома. А ещё Сергей Александрович, который именно после истории с Исидорой набрался смелости серьёзно заняться наукой и написал докторскую о различиях восстановительного питания для больных в периоды обострения и ремиссии заболевания и тем самым спас очень многих пациентов.
Силком никого не исправишь, только получишь по шапке ☺️
Но написать так, чтобы человек задумался, считаю, мы обязаны. Сто пройдут мимо, а один услышит — и это уже будет победа.
Вот только у меня не было уверенности, что услышит хоть кто-то ☺️
но благодаря «Открытому микрофону» и рецензиям участников здесь на сайте, я кажется поняла, как можно сделать рассказ более цепляющим ☺️
Да, именно! Дочери очень часто повторяют судьбы матерей.
Чем мне нравится рассказ? — С удовольствием отвечу на этот вопрос.
Во-первых, сама тема маленького человека. Мне было интересно написать о человеке простом, без регалий. Показать, что его жизнь тоже имеет смысл. Лично я не верю, что есть никчёмные люди. Даже у конченого алкоголика или наркомана есть смысл в существовании — они показывают, что будет если поступать как они. Своеобразные живые предостережения.
Во-вторых, я уверена, что каждый человек одарён талантом от Бога, но не использует его из-за страхов и ложных установок. Таких как: «ой, да куда мне!», «а вдруг смеяться будут!», «точно опозорюсь» и т.д. И один человек от другого отличается только количеством страхов. И известные люди — это те, кто преодолел страхи и сделал шаг вперёд: и Сергей Александрович Есенин, и Зинаида Николаевна Райх, и Айседора Дункан такие же люди, как Сергей Александрович, Зинаида Николаевна и Исидора, но только они однажды не побоялись выйти из тени
Я всё прочитала. Вы мне очень помогли по-новому взглянуть на рассказ. Появилось желание расширить фабулу описав точки зрения участников событий: Сергея Александровича, мамы, Зинаиды, журналиста.
Не имею возможности ответить каждому — меня постоянно выкидывает с сайта
Не поверите, но сегодня тоже думала, а не переписать ли историю с позиции Сергея Александровича ☺️
А я, как раз, многое в него вложила.
Было недоумение — неужели непонятно.
Захотелось узнать ответ у искушённого читателя — у вас ☺️
Без лайков я проживу
Я бы не хотела для Исидоры этикетки «социопат», скорее человек так и не справившийся со своими страхами
Я согласна
Пунктуация — не мой конёк, конечно
«Очень много»© — спасибо, проверю с программой ещё раз
ну, в догонку ☺️
Летний день
Летний день, он полон неги.
Облака в лазурном небе,
Ласка озорного ветра,
Море солнечного света,
Птах беспечных щебетание,
Дня уснувшего дыхание.
Летний день, он полон неги.
Облака в лазурном небе,-
Чинно, словно для молебен,
Лик небесный тих и светел,
Вяжет он ветвями ветел
Божью благодать из петель
Где ажуром тень и не-тень, —
Облака в лазурном небе.
Ласки озорного ветра
Раздаются миру щедро.
Нежной, трепетной рукою
Приласкал он нас с тобою.
Медуница и цикады,
Маки, бабочки — все рады
Ласкам озорного ветра.
Море,… солнечного света
До краев в нем, будто это
Не волна с волной играет,
А расплавленное счастье,
Словно эхо, крики чаек
Растворит в зените лета
Морем солнечного света.
Птах беспечных щебетание
Словно Божье обещание,
Чтобы верили всем сердцем,
В мире каждому есть место.
Все под ангела крылами,
Вот об этом- Господь с нами! —
Птах небесных щебетанье.
Дня уснувшего дыхание —
Трав душистых колыхание.
От рассвета до заката
Васильки, душица, мята
Разливаясь ароматом,
Наполняют всё звучанием
Дня уснувшего дыхания.
Летний день,……
он полон неги….
Я считаю, что мой рассказ «Минута славы Исидоры Дубковой» о добре. Точнее, и о добре тоже. Просто добро не всегда принимает яркую парадную форму, иногда оно тихое и незаметное, а иногда оно, на первый взгляд, даже больше похоже на зло и очень часто оно вопреки злу. Ну да хватит предисловий:
«Минута славы Исидоры Дубковой»
Сколько себя помнила Исидора, мама всегда ей говорила:
— Исидора, ты рождена для великих дел.
И дальше продолжение тоже было одинаковым: мол, мама ничем не связывает Исидору в выборе, как прославиться, но это обязательно должно быть то, что сделает жизнь людей лучше. Например, когда она вырастет, то, сможет найти лекарство от рака. Исидоре нравились эти разговоры. В те детсадовские годы, это «когда вырастешь» казалось очень далеким, а «найти лекарство» представлялось лёгким и необременительным, как в сказке: вот идёт себе девочка по тропинке, несёт пирожки бабушке, а под кустиком бутылёк. Все проходили мимо — никто не замечал этой скляночки, а хорошая девочка Исидора её нашла! А в ней и оказалось «лекарство от рака»! На бутылочке так и написано! А дальше… Мечтать под лучистыми глазами мамы, нежно обнимающей будущую знаменитость, было легко и радостно — жизнь представлялась интересным и многообещающим приключением. А потом началась школа.
Исидора быстро сообразила, что рассказывать как ты однажды прославишься не стоило, но было уже поздно: простые дети трудящегося пролетариата, которым родители ничего не говорили о высоких материях, дружно объединились в своей мести над её «придурошными» мечтами, и над именем. Над именем даже больше. А ещё больше над внешностью. Однажды, какой-то школьный шутник обозвал светленькую близорукую, вечно щурющуюся, Исидору «Китаезой» и эта кликуха намертво, будто жвачка к волосам, к ней прилипла. И до одиннадцатого класса все, начиная с первоклашек звали её Китаёзой. И даже учителя, вызывая к доске, произносили её фамилию с едва заметным недоумением, мол, какая-такая Дубкова — это ж Китаёза. Так Исидора впервые познала оборотную сторону славы.
Было очень больно. К горлу подкатывал комок несправедливой обиды. Исидора плакала. Мама ходила в школу разбираться. Учителя только разводили руками — это ж дети. А дети, после очередного прихода мамы, только усиливали травлю. И Исидора к выпускному уже твёрдо решила, что слава — это не для неё — жить надо тихо. Но в медицинский поступила. Там тоже старалась быть незаметной. Одевалась неброско — за одиннадцать лет в голове намертво отпечаталось: выделишься — заклюют. С однокурсниками общалась робко. Радостная, шумная энергия студенческой жизни привлекала её — она тянулась к одногруппникам … И боялась. Сильнее всего страшило, что если сблизится с кем-то по-настоящему, то кто-то обязательно узнаёт, что она — Китаёза. А тогда…. Дальше Исидора не позволяла себе даже думать, только сильно зажмуривалась и со словами «Нет! Нет! Нет!» поскорее садилась за лекции, или шла в городскую библиотеку. Одна.
Но слава — этот личный рок и проклятие — нашла Исидору и в институте. Боявшаяся ровесников как огня, жаждущая любви Исидора влюбилась в преподавателя Сергея Александровича.
Всё произошло случайно: они оба не были в этом виноваты. Преподаватель неосторожно сказал, что Исидора — красивое и оригинальное имя, а потом ещё похвалил за вовремя выученные латинские термины, а Исидора разглядела между строк этих случайных слов то, чего там и в помине не было. Никаких ухаживаний Сергей Александрович не предпринимал и не планировал. И не мог планировать, так как не различал студентов по отдельности: для него они были общей массой молодых, разгоряченных тел, которым вечно тесно в аудитории. Он отстранённо наблюдал с какой радостью и напором эта масса выплёскивается из класса, словно переспелое тесто из миски: в свободное от обучения студиозусов время Сергей Александрович любил готовить. И вдруг заметил в аудитории слева, всегда на одном и том же месте, пару восторженных глаз, каждую лекцию, неотрывно смотрящих на него. Сначала Сергей Александрович недоумевал, даже занервничал: ему было хорошо под сорок, человек он был невыдающийся, даже в юности не пользовался успехом у девушек, а теперь и вообще начал лысеть и, что самое главное, был давно и безнадёжно женат. Но глаза продолжали смотреть и… Как говорится, однажды в Сергее Александровиче взыграло. Или, как он потом, ползая на коленях, объяснял своей ненаглядной Аннушке, черт попутал. И Исидора стала женщиной. Но толком так и не «познала пыл плотской любви», да и роман не завязался. А вот скандал разразился.
Неопытный в таких делах Сергей Александрович дома стал слишком задумчив и один раз даже отказался от выполнения супружеского долга. Его жена, дама боевая и сообразительная, быстро сложила одно с другим. И, отпросившись на работе, в первый же день отследила парочку. Расцарапала несчастной Исидоре лицо и устроила грандиозный скандал в институте.
В те далёкие доперестроечные времена такие вопросы решались всем миром: Сергей Александрович отделался выговором с занесением в личное дело, а вот Исидора с треском вылетела из института и из комсомола. И учебное заведение ещё долго гудело, как растревоженный улей, обсуждая это событие. Пришлось уехать в другой город. Там она несколько лет проработала медсестрой и это были самые тихие и счастливые годы её жизни — так определила сама Исидора, когда однажды нашла у мамы дома своё, так и не пригодившееся, приданое. Десяток льняных простыней, два пододеяльника с мережкой, наволочки и махровое полотенце — всё это Исидора пересыпала шариками нафталина, вздохнула и снова убрала на антресоль.
Когда заболела мать — сердце — Исидоре пришлось вернуться. Медсестрой работать не пошла: страх, что кто-то из бывших однокашников узнаёт её и опять всплывёт та жуткая история, парализовывал. Но работать всё же устроилась в больницу — на пищеблок раздатчицей: работать с продуктами полагалось в маске. Да и небожители больничной иерархии — врачи, это она уже знала, не обращали большого внимания на обслуживающий персонал. Так что, за долгие годы научившаяся быть незаметной, Исидора чувствовала себя спокойно, да и близость к дефицитным лекарствам, а в те годы даже зелёнка была дефицитом, добавляла уверенности — так она хоть немного могла быть полезна маме и её сердцу.
Так они и жили: тихо и незаметно. А в стране отбушевали девяностые, пролетели двухтысячные. Одним безветренным осенним днём мамы не стало, и Исидора осталась одна. Уже сама немолодая, похожая на одну из многочисленных тёток в общественном транспорте. За многие годы её страх быть замеченной притупился, но не исчез. Наоборот, он будто затвердел — стал оболочкой, не дающей ей решиться хоть на какую-то перемену, но надёжно скрывающий Исидору от любых невзгод. Она довела до совершенства умение быть незаметной. Даже соседи, когда их спросили о Исидоре, мало могли рассказать о ней и лишь пожимали плечами, мол, да, жила одна, давно жила. Кажется с котом — её иногда видели с кошачьей переноской. А может и без — у неё всегда тихо было. Больше ничего добавить не могли.
И вот однажды Исидора снова прославилась. Да ещё так, что о ней написали в газете и даже рассказали в новостях по региональному телевидению. Правда на этот раз Исидоре было уже всё равно — она умерла. Именно об этом и был репортаж молодого журналиста, приехавшего по горячим следам снимать ролик.
А произошло вот что: однажды под утро, часов в пять, когда сон самый сладкий, тихий подъезд вдруг огласили истошные кошачьи крики множества животных. И пусть эти вой и мяуканье заглушали двери, стены и балочные перекрытия, но уже через час все соседи вышли на лестничную площадку и сгруппировались у источника столь раздражающих звуков — у квартиры Исидоры. Они стучали и звонили, звонили и стучали. Почуяв внимание, животные за дверью утроили истошные вопли и вой. На импровизированном собрании жильцами было срочно решено вызывать полицию, МЧС, а заодно и скорую: женщина с пятого сказала, что от такого шума у неё разболелась голова и, того и гляди, случится инсульт.
И когда наконец-то дверь взломали, то опешившим стражникам порядка предстала шокирующая картина: небольшая двухкомнатная квартирка просто кишела котами — вся, за исключением кресла, в котором опустив голову вниз, сидела мертвая хозяйка. Остановка сердца. А котов насчитали сорок шесть, так сообщил телезрителям молодой журналист. Все коты, кошки и котята были здоровы, привиты и имели паспорта, которые стопочками лежали в прихожей на специальной полочке. Ни один приют не мог принять сразу столько животных и журналист просил неравнодушных телезрителей обратиться по адресу, тут называли адрес Исидоры, и помочь с устройством осиротевших братьев наших меньших. Народ у телевизоров улыбался, качал головой, удивлялся. Кто-то, действительно, пошёл и забрал себе кота или котёнка. Но, удивительное дело, никаких криминальных происшествий в тот день не произошло — словно на один день люди стали добрее. Совпадение скажете вы. Возможно. Не буду спорить. Возможно вы даже скажете, что рассказ этот о человеке, который бездарно прожил свою жизнь и ничего хорошего не сделал. И тут Исидора наверняка бы с вами согласилась. Но с этим точно не согласятся те сорок шесть котов, которых Исидора полумёртвых находила на улицах, а потом выхаживала дома. А ещё Сергей Александрович, который именно после истории с Исидорой набрался смелости серьёзно заняться наукой и написал докторскую о различиях восстановительного питания для больных в периоды обострения и ремиссии заболевания и тем самым спас очень многих пациентов.