Сад земных наслаждений Глава 44

АНГЛИЯ.

Мэйбл переехала жить в Лондон после окончания пансиона мадам Бревай.

Майкл был против, но кто его слушал? Пэм встала на сторону блажной девчонки, едва та заявила, что хочет жить в Англии.

— Милый, не забывай, что девочка желает как можно чаще видеться с братом. Да и Джулия настоятельно просила поговорить с тобой об этом!

Майкл был стольким обязан бывшей теще, что моментально сник.

Дочь вроде бы являлась слушательницей каких-то бесконечных курсов по современному искусству, но отец подозревал, что девушка ведет богемный образ жизни, ничем особо не забивая себе голову — в точности, как когда-то её покойная мать.

Отношения между отцом и дочерью, мягко говоря, не складывались. Майкл с болезненной грустью вспоминал золотоволосую малышку в костюме ангела, все время норовившую влезть ему на колени. Но вместе с цветом волос изменилось и отношение Мейбл к вечно отсутствующему отцу. Пока Майкл воевал, дочь от него отвыкла, и это отчуждение им так и не удалось преодолеть.

Независимая, упрямая и довольно замкнутая девушка желала все делать только по-своему, и никогда не слушала советов не только отца и мачехи, но и, казалось, более близких ей Эвис и деда.

Но ведь не в вопросах брака! Это слишком серьезно, чтобы семья заняла выжидательную позицию и ничего не стала предпринимать.

Эдвард заканчивал Оксфорд, изучая современные языки, и его планы относительно дальнейшей жизни были Фрейзерам не понятны. Однозначно, он не собирался заниматься семейным бизнесом и переезжать в Америку. Отцу так же было известно, что между ним и Мейбл сложились нежные и доверительные отношения. Эдвард не мог не знать, с кем обручилась сестра.

Конечно, если бы он мог свободно двигать челюстями и не выдавливать из себя свистящие невнятные звуки, Майкл позвонил сыну и прямо спросил — с кем связалась Мэйбл? Однако его временное косноязычие делало это невозможным.

В Бразилию Майкл прилетел на собственном самолете, но вылететь в Лондон было решено бразильскими авиалиниями. Супругов вызвалась сопровождать Джил, а так же трое слуг — две камеристки и камердинер Майкла, и в аэропорт в многочисленном окружении родственников семьи ди Брандау появился освобожденный из полицейского участка Жозе.

Увидев невозмутимого мулата, окруженного плачущими женщинами всех оттенков шоколадного, Фрейзер удивился. Почему-то он представлял его более массивным, а между тем Жозе был, конечно, высок, но худ и строен. Красивый смуглый мужчина, двигающийся с притягательной грацией пантеры. Ему бы не борцом быть, а профессиональным танцором танго!

— Однако,- игриво тронула Майкла за локоть вторая половина,- ты мой плюшевый барашек солидно проигрываешь рядом с этим парнем! Может, найдешь себе менее заметного охранника?

— Может, я этого как раз и хочу,- мрачно отшутился Фрейзер,- на себя уже надежды нет!

Но взгляд Памелы моментально похолодел, едва она заметила заплаканную, виснувшую на руке брата Анинью.

— Это она?

— Кто, дорогая?

— Девушка, из-за которой вы передрались?

Майкл тяжело вздохнул. Он уже раз сто рассказывал жене, каким образом все произошло, но ревнивая Пэм все равно подозревала, что муж многое от неё утаил. И была права, только Анинья к этому не имела никакого отношения. Хотя когда дело касалось супруга, Памела приобретала прозорливость Кассандры.

Мэйбл назначила встречу родителю в доме Джулии.

Майкл удивился, узнав об этом.

Супруги, каждый раз посещая Англию, обязательно навещали и Вормсли, и Мадресфильдов. Это, так сказать, входило в обязательную программу их визита на родину жены. Сэра Самюэля частично парализовало, и он проводил время в инвалидной коляске, а Джулия, как и положено образцовой жене, преданно и терпеливо за ним ухаживала.

Это была достойная во всех отношениях пара пожилых людей, ведущая  размеренный и тихий образ жизни, и оставалось только поражаться, что в их доме понадобилось шумной молодежи.

Остановившись в доме Джо, который игнорируя титул графа Стенли, по-прежнему жил богемной жизнью, Фрейзеры оставили там и Джил, и всю прислугу, кроме Жозе.

— Милый,- удивленно осведомилась Пэм, завидев, как бразилец втискивается на заднее сиденье их автомобиля,- ты думаешь,  в Вормсли-лодж стало настолько опасно, что без этого парня не обойтись?

— Жозе захотелось посмотреть английские сельские пейзажи! — мрачно хмыкнул Майкл.

Пэм долго смеялась, косясь на невозмутимое лицо охранника.

— Ты думаешь, он догадывается, что таковые  имеются? Барашек, ты что-то темнишь!

Конечно, темнит! А как иначе показать Жозе парня, из которого тому предстоит вытрясти душу и отлучить от дочери наглого охотника за деньгами Фрейзеров? Древний как мир способ, но и по сегодняшний день нет более действенного аргумента в подобном деле, чем железный кулак, бьющий прямо в нос нежелательного женишка!

— А вдруг лопнет шина? Кто мне поможет заменить колесо?

— Ты предусмотрителен, как никогда! — Пэм лукаво улыбнулась. — Знаешь, по-моему, Жозе приглянулся Джил. Оно, конечно, немудрено, имея такого мужа как ди Оливейра! Но…

Майкл ошарашено уставился на супругу, едва не въехав в ближайшее дерево у дороги.

— Не может быть!

— Почему? Жозе хорош собой, а Джил, хоть и не юна, но имеет прекрасное зрение!

Супруги свободно обсуждали между собой подобные вещи ещё и потому, что мулат ни слова не понимал по-английски. Вот и сейчас он сидел с видом истукана, глядя прямо перед собой. Темный, красивый, холодно безучастный и опасный — так, наверное, должен бы выглядеть Люцифер!

«Ой, напрасно я его вывез из Бразилии!»-  мелькнуло в голове Майкла.

Мелькнуло и пропало.

Над Вормсли-лодж не властны были ни годы, ни войны. Уютный двухэтажный особнячок, увитый жимолостью и розами, приветливо выглядывал из-за раскидистых крон деревьев. Приближалась пасха, и весенний воздух пропах свежестью травы и ароматом сирени.

Двигаясь по подъездной аллее по направлению к дому, Майкл неожиданно остановил автомобиль, с неясной тоской оглядывая деревья вокруг.

— Я очень люблю этот дом,- признался он Пэм,- и людей, живущих в нем, но… что-то мне не по себе!

— Всё будет хорошо,- жена ласково пожала ему руку,- это простое отцовское беспокойство. Вот увидишь — Мэйбл выбрала себе вполне достойного мужчину!

Фрейзер нервно усмехнулся. Он рассчитывал при помощи Жозе разобраться с любым «достойным мужчиной».

Первым, кто его встретил в гостиной Вормсли-лодж, оказался герцог Кентсомский.

Они не виделись с войны, но благодаря стараниям миссис Карен, Майкл хорошо знал, как все эти годы жил его бывший соперник. Герцог так и не женился, но зато постоянно пребывал рядом с Эдвардом. То они вместе играли в гольф, то плавали на яхте, то охотились, и каждый раз с энтузиазмом позировали перед сонмом газетчиков и фотографов.

Вот и сейчас, узрев перед собой его сухопарую седовласую фигуру, Майкл раздраженно выругался про себя – ну, куда же без его светлости! Даже Мэйбл не могла представить семье своего жениха, чтобы на заднем плане не маячила его постная физиономия!

Впрочем, сегодня Кентсом выглядел необычно взволнованным, почему-то растеряв свою хваленую сдержанность. Выглядел он возмутительно хорошо, хотя и стоял где-то на пороге шестидесятилетия, очевидно относясь к мужчинам, которые к старости только прибавляют лоска. Сам же Майкл, после месяца питания через трубочку и только жидкой кашицей, напоминал выходца с того света, которому крышкой гроба ещё и случайно прищемили нос.

Герцог нервно барабанил пальцами по лакированной поверхности бюро красного дерева, тускло поблескивающего инкрустированной поверхностью как раз под знаменитым портретом его эпатажного предка.

Мрачный Фрейзер растянул губы в неприязненном оскале. Интересно, что это Кентсом так нервничает, как будто отдает замуж собственную дочь? Или он Мэйбл таковой и считает?

Но, так или иначе, Майкл подошел к бывшему сопернику и неохотно пожал ему руку.

— Как дела?

Герцог почему-то отвел глаза в сторону.

— Хорошо, — неуверенно пробормотал он,- а как вы доехали?

— Без приключений!

Больше разговаривать было не о чем, и мужчины застыли рядом в ожидании дам.

«Конечно, его дела хороши, — зло думал Майкл, рассеянно глядя в лицо Кентсома, — не завел ни семьи, ни детей, а только сует свой аристократический нос в чужие дела! Вот кто его сюда пригласил? Наверное, Эдвард! Они как два уголовника, скованные одной цепью, не могут друг без друга! »

Сын должен был приехать попозже, герцог же приволокся заранее, как самый дорогой гость, хотя кому он здесь нужен?

Хозяин дома и леди что-то задерживались, и молчание становилось неловким, когда в гостиную, наконец-то, втянулась долгожданная процессия.

Тесть в своей коляске первым пересек порог гостиной, а за ним как стадо овец семенили и все остальные дамы — Джулия, Памела и Мэйбл. Майкла, понятно, больше всего интересовала последняя. Окинув дочь взглядом, он изумленно вздрогнул, а потом болезненно сморщил нос и тяжело вздохнул.

Неизвестно, кого она хотела прельстить своим видом, но выглядела девушка престранно, особенно рядом со смотревшейся эталоном элегантности неотразимой Памелой.

Дочь зачем-то сделала короткую стрижку, и как маленькая девочка перетянула останки торчащих во все стороны волос синей ленточкой с нелепым бантиком. Мешковатое, тщательно скрывающее все женские изгибы платье отвращало взгляд отвратительным серо-рябым цветом, вдобавок, из-под него  на всеобщее обозрение выглядывали ноги выше коленок. Но это ещё можно было стерпеть, если бы не омерзительные сетчатые чулки в крупный черный ромб. И как будто безобразия   ещё не доставало, девчонка обула самые настоящие шутовские пулены — неестественно длинные остроносые туфли, да ещё и на низкой шпильке. Глаза под короткой челкой Мэйбл густо  намазала чем-то черным, пытаясь изобразить растянутые до висков стрелки. Ужас!

Завидев мужчин, дочь некстати радостно заулыбалась, хотя поводов для веселья, по мнению Майкла, у неё быть не должно. Забилась бы куда-нибудь в уголочек, чтоб никто не видел, да сидела бы, обливаясь слезами. Так себя изуродовать! Ну, не дурочка?!

Покачав головой, он в поисках поддержки глянул на герцога, молчаливо приглашая того полюбоваться на такое чучело, и недоуменно замер. Тот не просто улыбался, он чуть ли не сиял нежностью при виде малахольной девчонки.

— Я вижу, вы уже все обсудили, — моментально среагировала на их переглядывания Мэйбл, и жизнерадостно добавила: — Так, когда же вы решили сделать нас счастливыми?

Опешивший Майкл впал в ступор, отказываясь понимать происходящее. В честь чего он должен был обсуждать сроки венчания своей дочери с посторонним человеком? И может, для начала, ему хотя бы жениха покажут?

Дочь вопросительно смотрела на него, герцог молчал, Джулия и сэр Самюэль почему-то опустили глаза, а Памела нервно отвернулась к окну.

И тогда Майкл понял. Причем осознание того факта, что дочь собралась замуж за Кентсома шло параллельно с нарастанием такой силы бешенства, которого он даже не мог припомнить в своей отнюдь не скудной катаклизмами жизни.

Действовал Фрейзер на автомате — совсем не соображая, что делает!

Тяжелая, с потускневшей позолотой рама портрета дедушки леди Джулии как будто сама по себе влезла ему в руки. Оставалось только резким рывком снять её с крюка и изо всей силы опустить на голову, не ожидавшего нападения «жениха»!

Хруст дерева, треск старого полотна, дружный женский визг и облако, неизвестно откуда взявшейся штукатурки, обильно припорошившей всех действующих лиц, солидно оживили намечавшуюся помолвку.

«И зачем я только вез с другого континента профессионального борца, когда самому пришлось делать его работу?» — мелькнуло в голове у Майкла.

Герцог тихонечко лежал под нагромождением из частей сломанной рамы, рваных кусков изображения красавца из прошлого века, а над ним, горестно кудахча, кружили женщины.

— Эдвин… Эдвин,- громко взывала его бестолковая дочь, пытаясь докопаться до того, что осталось от жениха,- Эдвин!

— Надеюсь, я его убил! — Фрейзер удовлетворенно стряхнул пыль с рукавов пиджака, и, заглянув в сузившиеся от гнева глаза супруги, миролюбиво добавил: — Мне грозит пожизненное заключение или за убийство в Англии предусмотрена смертная казнь? Вызывайте полицию!

Пэм открыла рот для яростной филиппики и тут же прикусила язык, потому что к Майклу бросилась озверевшая дочь и больно застучала кулачками по его груди.

— Зачем? За что? Что ты наделал? — заорала она совсем в стиле Марджори.

И не удивительно, ведь Мэйбл была правнучкой рудокопа, хоть и метила в герцогини! Но что Майклу были нападки глупой девчонки? Он перехватил её руки и больно сжал, угрожающе заглянув в темные глаза:

— А зачем тебе эти развалины человека? У него наверняка простатит, геморрой, язва желудка и отложение солей в каждом суставе, идиотка!

Увы, Майкл знал, о чем говорил, а ведь он был лет на десять моложе герцога.

— Пусть! — продолжала орать эта блажная. — А тебя я ненавижу!

— Дура! — отец отнюдь не отечески ударил дочь по щеке. — За каким чертом тебе понадобился старик, когда вокруг столько молодых? Что ты в нем нашла?

— Я его люблю!

— Неужели? У вас сходство взглядов, вкусов, вы нашли общий язык в постели?

— Фрейзер!- это уже разъяренно рявкнула жена, откапывающая вместе с Джулией погребенного герцога.

Но что Майклу было какое-то там отдаленное тявканье, когда речь шла о его собственной плоти и крови? Да и Мэйбл не покрылась девическим стыдливым румянцем — очевидно, она была хорошо знакома с этой ипостасью жизни женщины. Наверное, уже давно «предавалась блуду» со своим шестидесятилетним героем-любовником. Распутница!

— Я его люблю, люблю! И я уже совершеннолетняя, мне не требуется твое согласие на брак!

Да, здесь возразить было нечего. Захоти она выйти замуж хоть за папуаса с косточкой в носу, и тогда он не смог бы ей помешать — дурацкие законы! И Майкл утрированно зловеще захихикал, как гангстер в кино.

— Согласие на брак с мертвецом?

— Я жив!

То ли усилия дам увенчались успехом, то ли герцог самостоятельно пришел в себя, но только он обалдело уселся на полу,  размазывая по лицу кровь, пыль и ошметки паутины.

Видел бы его светлость себя в тот момент! Всегда элегантно щеголеватый Кентсом выглядел сейчас настолько грязным, словно вылез из стоков канализации. Настроение у Майкла моментально улучшилось — всегда приятно любоваться делом рук своих!

— Наверное, ты прав, Фрейзер! — грустно расчихался герцог, делая попытку встать. — Я действительно развалина и не достоин твой дочери!

Расплакавшаяся Мэйбл кинулась помогать жениху устоять на разъезжающихся ногах, кидая на отца убийственные взгляды:

— Ты этого хотел — да?

Майкл только удовлетворенно фыркнул.

— Эй, полегче на поворотах, — урезонил он попытавшегося отлынивать от женитьбы английского джентльмена,- а не то придется отвечать в суде за нарушение брачных обязательств! Видишь, детка, ему и самому не хочется на тебе жениться!

— Отец! –  взревела Мэйбл.

И она была не одинока в своем праведном негодовании.

— Фрейзер! Тебе не кажется, что твои остроты  неуместны?

Всегда по-викториански правильная и положительная Памела растерялась при виде вдруг ставшего неуправляемым супруга. Откуда ей было знать, что за его зубоскальством скрывается тоска и горечь отца, отчаявшегося что-либо доказать упершейся дочери. Двадцать три и шестьдесят – ну, какая они пара!

— Ладно,- обреченно вздохнул он, — хватит рыдать, Мэйбл! Хочешь замуж за этого уникального чистюлю? Выходи! Тем более, что сама сейчас выглядишь ему под стать. Вот прямо в таком виде в церковь и отправляйтесь!

Памела волком глянула на распоясавшегося мужа:

— Фрейзер, угомонись! Сейчас не время и не место устраивать балаган! И чем тебе не нравится платье Мэйбл? Это новое и очень популярное направление в современной моде. Между прочим, над обликом твоей дочери поработал Эдвард. Он очень способный дизайнер и уже успел засветиться в мире высокой моды!

Его сын — кутюрье? Да ещё автор этих жутких обносков? Может, Эдвард специализируется на изготовлении пугал в огороде? Если бы его сад одолевали вороны, то, пожалуй, он бы сделал сыну большой заказ! После чего бедные птицы не смогли бы и разу клюнуть, потому что беспрестанно икали от ужаса.

— И стоило тратить на его образование целое состояние. Такую дрянь может изготовить любая пятилетняя девочка, укравшая у мамы ножницы и позаимствовав из кладовой подмокший мешок из-под сахара!

— Фрейзер,- вновь отчаянно призвала супруга к порядку обеспокоенная Пэм,- ты ничего не понимаешь в моде! Твой сын мыслит неординарно, он по-настоящему талантлив!

Действительно, что он понимает в одежде? Ровно столько, чтобы осознавать, что  не должен вздрагивать от страха при виде «модно» одетой дочери!

— Детка, — растянул Фрейзер губы в глумливой улыбке,- закажи Эдварду ещё и свадебное платье, и тогда я безропотно поведу тебя под венец к этому старому чучелу! Чтобы уж ваш праздник запомнился надолго даже камням паперти!

Между тем «старое чучело» пропустил его язвительное замечание мимо ушей. Он озабоченно разглядывал сломавшееся при ударе полотно.

— Как жаль, что такая хорошая копия пришла в негодность! — тяжело вздохнул он, обращаясь к пытавшейся разгладить уцелевшую часть Джулии.

Но та только тяжело вздохнула.

— Дорогой, мне не хочется тебя огорчать, но это оригинал! Твой отец решил, что он должен храниться у меня!

У Кентсома даже под слоем грязи так исказилось лицо, что Майкл почувствовал себя счастливым.

— Хороший сегодня день,- философски заметил он, обращаясь к сэру Самюэлю, все это время безучастно наблюдавшему за разворачивающимися событиями, — конечно, узнать, что твоя дочь выходит замуж за бывшего кавалера её же собственной матери неприятно, но зато я исполнил свою давнюю мечту и раскроил ему голову! Все мои предки по обеим линиям — отважные пионеры и промышленники в гробу перевернулись, узнав, что мой первенец кроит безобразные юбки чокнутым девицам, но я сумел привести в негодность столь долго раздражавший меня портрет!

— Жизнь,- открыл рот старый полковник,- она такая! Каждый кусок дерьма обильно приправлен мёдом! Но чем тебе помешал портрет старого герцога, сынок?

Хороший вопрос!

— Не знаю,- откровенно ответил Майкл, глядя, как ползают на коленях, собирая куски рамы Джулия, герцог и Мейбл,- но разбив его, я получил удовольствие!

— Может, дело в «Саде земных наслаждений»?

Фрейзер с уважением посмотрел на бывшего тестя. Как он догадался? И только после сообразил, что сэра Самюэля, очевидно, то же задевала эта оригинальная теория.

Венчание назначили на сентябрь. И Майкл, даже не сделав внушения сыну, махнул на все рукой и вернулся домой. Что толку кричать, размахивать руками, убеждать — его все равно, в лучшем случае только выслушают. А раз так, то и нервы мотать незачем! Тем более что примирение с Памелой в Бразилии закончилось долгожданной беременностью, и жена жаждала оказаться дома, чтобы порадовать этим известием всех своих подруг и, пользуясь своим положением, окончательно вернуть заблудшего супруга в домашнее стойло здорового образа жизни.

Когда после длительной отлучки Майкл занял директорское место в офисе, миссис Карен шмякнула о стол целую стопку английских газет, накопившихся с января месяца, и с обложки первой же из них за 20 января на него смотрели герцог и Мейбл, играющие в крикет. Репортер, не мудрствуя лукаво, задавал читателям вопрос: « Очаровательная юная американка вскружила голову закоренелому холостяку герцогу Кентсомскому?»

Фрейзер с руганью швырнул всю стопку в мусорную корзину. Что теперь рвать на голове волосы, если сам виноват. Не загуляй он тогда в Бразилии, возможно и удалось бы пресечь роман в зародыше.

Все газеты в корзине не поместились, и одна из них, вылезла и упала на пол. Майкл, чертыхаясь, потянулся за ней и застыл в неудобной позе, наткнувшись на фотографию сестры в черных очках и в откровенном бикини на борту яхты в компании с безразлично застывшим Жозе.

Бикини сестрице было  маловато, да и очки не скрывали лица целиком, ну а тех, кто не знал Джил лично, дотошные газетчики убеждали, что эта дама — сеньора Джил Фрейзер ди Оливейра в компании с телохранителем брата на борту яхты, принадлежащей её другу — графу Стенли. Репортер красноречиво убеждал читателя, что дама поделилась с ним планами предстоящего развода с мужем. И это после почти двадцати лет примерного, и, казалось, счастливого брака!

О, жизнь, разве её возможно понять? Да мы и сами не можем до конца осознать, чего же все-таки от неё  хотим!