Интервью Надежды Бугаёвой с лауреатом "Славянского слова" Кэти Астэр о книге "Когда зацветут яблони"

На литературном фестивале “Славянское слово — 2024” внимание лингвиста и филолога, члена МСП им. Св. св. Кирилла и Мефодия Надежды Бугаёвой привлекла “авторская книга” Кэти Астэр “Когда зацветут яблони”.

На фото: Кэти Астэр, автор

На фото: Надежда Бугаёва, филолог

Кэти, поздравляю с победой в конкурсе этого молодого фестиваля! В то время как одни известные литературные премии хиреют и уходят в небытие, новые проклёвываются и расцветают. Например, недавно закрылась Премия Андрея Белого, старейшая независимая литературная премия в России, а Международный литературно-музыкальный фестиваль “Славянское слово” только расправил крылья, проведя в сентябре 2024 г. очередную встречу под номером VII в подмосковной усадьбе Архангельское. По вашему мнению, будущее за авторитетными литературными премиями или молодыми? Если за вторыми, то почему: может быть, дело в демократичности или экономической независимости?

Благодарю за поздравления. Думаю, что на все конкурсы и премии найдутся свои участники. Каждый выбирает сам, где хотел бы участвовать, и ставит свои цели в этом направлении. Будущее — за разнообразием и возможностью выбора, как мне кажется.

Кэти, как Вы пришли к писательству? Эта книга — первый шаг в литературе или просто очередная веха на пути следования “за лаврами опасною стезёй”?

Мне всегда нравилось что-то писать, со школы: стихи, дневники, какие-то забавные “местечковые” зарисовки о школьной жизни. Первый законченный взрослый рассказ — “Сказочник” — я опубликовала в межавторском сборнике три года назад. Этот момент я условно считаю началом своего “взрослого” авторского пути. Сборник “Когда зацветут яблони” подытожил мои результаты на писательском поприще за несколько прошедших лет.

Кэти, с какой целью Вы участвовали в конкурсе? Чего ожидали от участия?

Я люблю дедлайны, они меня заряжают. Поэтому конкурсы для меня часто ориентир, в частности по срокам. В данном случае я знала, что нужно подготовить сборник к определенному времени, чтобы заявиться. Так и вышло. Иначе бы ещё долго его мариновала)

Как пишет замечательный современный литературовед Д. М. Давыдов, извлечь художественный смысл произведения нельзя без понимания концепции его создания и метаязыка. Концепция обычно связана с авторской сверхидеей. Например, у Лермонтова такой идеей стал “демонизм”, у Пушкина — “разбойничья свобода”, у Шукшина — простота и беззащитность человечности. Поэтому хотелось бы узнать у Вас: вами двигала при написании какая-то сверхидея?

Я считаю, что не всегда и не всему нужна сверхидея. Некоторые вещи могут и должны происходить ради простых и понятных вещей: удовольствия, любопытства, приятных эмоций. Ну, или чтобы время скоротать. Это касается и литературы тоже. Конечно, автор вкладывает в текст и свои переживания, и темы, которые ему близки и интересны. Сверхидея ли это? Не уверена. Мной двигало желание создать истории, которые людям будет приятно прочесть, и закрепить свои фантазии на бумаге.

“Когда зацветут яблони” — литературная сказка. Как Вам пришла идея создания литературной сказки XXI века? Составителям хрестоматий будущего следует отнести ваше имя к “лагерю” каких сказочников прошлого?

Ну почему же будущего?? Пусть уже сейчас добавляют))

Что касается “Яблонь”, то это всё же не сказка, и я буду на этом настаивать.

Возможно, там действительно присутствуют свойственные сказке черты (они вообще присутствуют во многих произведениях, если говорить о структуре сюжета или архетипах героев). Но всё же, «Яблони» — это повесть в жанре магический реализм, то есть на фоне вполне заурядной реальности есть некие волшебные элементы, фэнтезийная составляющая. Сказки здесь ни при чём.

Как бы Вы определили возрастную категорию читателей своей повести со сказочными мотивами: это подростки или взрослые читатели?

Сейчас возрастные рамки литературы зачастую размыты, особенно по части фэнтезийных историй. Их читают и подростки, и наши ровесники, и старшее поколение. Касательно сюжета “Яблонь”, думаю, совсем юным читателям он может быть менее близок — это не популярный янг эдалт и не современный любовный роман. Но кто знает, кто знает…

Главная героиня — молодая женщина около 30, однако в произведении встречаются типично детские сказочные черты: например, волшебный помощник — забавный шерстяной Волчок, который понравился бы юным читателям и стал бы товарищем их игр. По Вашему мнению, зачем взрослой литературе такое смешение с детской?

Повторюсь, что “Яблони” — не сказка. Элементы фэнтези, к которым можно отнести и Волчка, в произведениях подобного направления не привязаны к возрасту героев. Это частичка волшебства, внедрённая в реалистичный антураж, которая так или иначе меняет жизнь героя. Или герой меняет свою жизнь, соприкасаясь с ней. Волшебного так мало во взрослой жизни, пусть будет хотя бы в книгах! У Толкина, вон, вообще деревья ходили…

Кэти, интересен был бы Ваш комментарий относительно сюжетных приёмов. У Толкина мотивы средневекового эпоса способствовали стилизации и мифотворчеству. У Вас приём ретроспекции делит повествование на два пласта: “взрослый” и “детский”, причём детский занимает значительную часть текста, как будто главная героиня находится на приёме у психолога и анализирует детские истоки своих “комплексов” и “блоков”. Намеренно ли это пересечение с психологией?

Скорее, да. Мне хотелось рассмотреть тему синдрома отложенной жизни, поэтому, как человек, интересующийся психологией, я использовала этот приём обращения к прошлому в тексте. Было интересно поискать корни подобных затыков, свойственных многих людям моего поколения.

Сказочную повесть “Когда зацветут яблони” Вы написали как новую главу для русской классики (каковой, например, стали уральские сказы Бажова, “Аленький цветочек” Аксакова или сказки Чуковского)? Или же вы противопоставляете свою литературу традиционной классике?

Никогда об этом не задумывалась и не планирую, честно говоря. Просто пишу.

Кэти, авторский комментарий относительно содержания повести и высказанных в ней идей очень интересен.

В “Когда зацветут яблони” главная героиня происходит из, на первый взгляд, интеллигентной семьи. И главное, что увидела в основе сюжета я, — это вырождение интеллигенции, иссякание в ней духовности, поиска истины и тонкости, непонимание своего предназначения, неучастие в общественной жизни России. Это острые проблемы, очень актуальные. Интеллигенция — краеугольное понятие для русской культуры. А что такое интеллигенция? Это образованный слой российского общества, причём представляющий собой “совершенно особое духовно-социальное образование” (Л. А. Келеман). Например, философ С. Н. Булгаков писал: “Нет сейчас более захватывающей темы для размышлений, как о природе русской интеллигенции; как высоко и значительно историческое призвание интеллигенции, сколь устрашающе огромна её историческая ответственность перед будущим, как ближайшим, так и отдалённым!”

А. П. Чехов много анализировал феномен русской интеллигенции (к которой, разумеется, относился и сам), выделяя его положительные и отрицательные черты. В сознании Чехова сложился сложный, дифференцированный образ русского интеллигента, который был отнюдь не идеален. Так, Чехов сокрушался о следующих недостатках русского интеллигента: безделье, склонности к пьянству, мелочности, нервности, неустойчивости вкусов и предпочтений, апатии, пассивности, неспособности достойно отвечать на запросы жизни и неспособности же к серьёзным, искренним, честным размышлениям. Говоря о “паршивеньких” интеллигентах, Чехов на самом деле глядел в сторону желаемого облика русской интеллигенции.

Но в то же самое время Чехов выделял те черты, которые определяли истинную интеллигенцию духовно: “тонкие душевные движения, присущие интеллигентным людям”, работа для общественного блага. В “Трёх сестрах” чеховский Вершинин очень просто определяет истинного интеллигента: “умный, образованный человек” — и противопоставляет его неинтеллигентному большинству: “среди ста тысяч населения этого города, конечно, отсталого и грубого, таких, как вы, только три”. Чеховская Маша Прозорова отождествляет истинную интеллигентность с любезностью, воспитанностью, тонкостью, мягкостью, которым противоположна грубость, оскорбляющая интеллигентного человека: “так много людей грубых, не любезных, не воспитанных. Меня волнует, оскорбляет грубость, я страдаю, когда вижу, что человек недостаточно тонок, недостаточно мягок, любезен”. Для старшей сестры, Ольги, интеллигентность также неразрывно связана с деликатностью: “Всякая, даже малейшая грубость, неделикатно сказанное слово волнует меня...” В концепции “Трёх сестёр” именно грубость, неделикатность к людям выступает основной отрицательной силой, внешней и внутренней, противостоящей интеллигенции.

Петербургский музыкант Игорь Растеряев связал интеллигентность с высокой нравственностью, которая, по Канту, представляет собой «ощущаемую зависимость частной воли от общей»: "Интеллигентность — способ мыслить в ущерб себе, прежде всего. То есть предупредительность к людям и готовность себя корить, винить и уступать им до бесконечности."

Как бы вы определили интеллигенцию сегодня, её назначение, ведущие черты, роль в общественной жизни и своё отношение к ней?

В повести не раскрывается тема интеллигенции, потому что она и не должна там раскрываться. И уж тем более там нет ничего о некоей «дутой интеллигенции», такие категории мне вообще чужды. Семья героини совершенно обычная, «нормальная», здесь нет бэкграунда «трудного детства», что часто можно встретить в художественной литературе. Это просто люди разных поколений, иногда разных взглядов и их коннект. И, как следствие этого коннекта, ряд вопросов и проблем, с которыми героиня сталкивается и взаимодействует. Родительская семья играет свою роль, как и в жизни любого человека, и это важный аспект истории героини, но их быт и образ жизни скорее определяют антураж повествования, чем поднимают какие-то глобальные вопросы. Повторюсь, мне странно слышать, что в “Яблонях” вообще отражена эта тема. Её там нет.

При чтении сказки я заметила, что красноречиво дан образ “паршивенькой, дутой интеллигенции” (родители героини, которые, казалось бы, “малейшую грубость, неделикатно сказанное слово” даже не заметят), но не показан пример интеллигенции истинной. Встаёт вопрос: почему? Вы намеренно не изобразили истинную интеллигенцию, не противопоставили её «дутышам»? Какую авторскую концепцию читателю предстоит в этом разглядеть: истинной интеллигенции не существует, или она вымерла… или переродилась и существует в ином виде?

Нет там ничего об интеллигенции, тем более “дутой”. Такое определение кажется мне даже оскорбительным. Есть обычные семейные отношения, разница взглядов, поиски себя и своего пути как в коннекте с семьёй, так и отдельно от неё. Есть знакомство со своими истинными желаниями, научение их распознаванию, выборы. Замечу, что семья в итоге поддерживает героиню и её решение, даже если оно идёт вразрез с их представлениями “о прекрасном”. А она, в свою очередь, подходит к самоопределению, зная, что близкие люди в любом случае на её стороне. Где здесь об интеллигенции? Надеюсь, никогда и никого не заставят в школе писать сочинение о моей истории в таком ключе)

Сюжет построен во многом на поиске главной героиней Никой своего личного отношения к образованию: она осознаёт, что высшее образование было ей навязано родителями, что лично у неё не было внутренней потребности в университете. Своей неделикатностью родители сделали Нику пассивной, инертной. А более “свободомыслящая” подруга Яна говорит героине, что давно бросила “универ” и не жалеет об этом: “– Кстати, как у тебя сейчас с родителями? Они все еще в шоке, что ты бросила универ? <...> – Иногда припоминают в шутку, конечно, что я династию посрамила, но мне как-то пофиг”.

А как бы вы определили роль высшего образования?

Может ли сегодня “вылепиться” интеллигентный человек и без университета?

Пользуясь афоризмом М. Горького, а какие “университеты” сегодня заменили или могли бы заменить высшее образование?

Ника никогда не думала, что ей не нужно образование, она просто не могла нащупать, какое именно направление хотела бы выбрать. И, я считаю, это нормально для подростков 16-18 лет, но есть система, которая диктует свои правила. Поэтому спустя годы многие переучиваются и меняют профессию на более близкую. Как это сделала упомянутая Яна, которая не “бросила универ”, а сменила специальность и позднее в ней состоялась.

По поводу высшего образования в целом, я считаю, у каждого свой путь. Одно скажу точно: счастье — не в красных дипломах.

Кэти, при чтении бросается в глаза образ идеализированной одноклассницы Яны, которая поражает Нику своим “ненавязчивым аристократизмом”. Интересна тема аристократизма. Например, мать последнего императора Николая II Марию Фёдоровну часто называли интеллигентной (что необычно, так как дворянство традиционно представляло собой отдельную от интеллигенции группу, тем не менее, нередко перекрещиваясь с ней в духовном поиске).

По Вашему мнению, аристократизм — это скорее внешняя или внутренняя категория?

В случае Яны, “аристократичные движения” (или как там у меня было?) — способ передать словами визуальный образ. Как его увидит читатель — его личное дело.

Наконец, финал типичен для фольклора: воссоединение мужского и женского персонажей, торжество семейных ценностей, пропповский мотив “испытаний, заканчивающихся свадьбой”. Насколько такой финал продиктован фольклорными традициями?

Финал повести — не финал для героини, а, скорее, только начало. Она вступила на новый путь, но мы не знаем, к чему он приведет, будет ли впереди пресловутое “долго и счастливо” или она снова решит кардинально сменить вектор. Думаю, это ближе к реальности, чем к фольклору.

Ника — главная героиня, которая в итоге приходит к мысли, что можно обрести женское счастье и без “натягивания себя на глобус знаний”. Скажите, эта история всё-таки о “женском счастье” или общечеловеческом? Насколько для Вас принципиально разделение мужского и женского?

Всё-таки первостепенна смена Никой профессии, выбор в пользу любимого дела. Женское это счастье или мужское — странный вопрос. Это общечеловеческие процессы поиска своего места. Сопутствующая романтическая линия лишь дополняет картину её жизни. Мне хотелось, чтобы Ника, в первую очередь, ощутила вкус своей жизни и влюбилась в неё здесь и сейчас. Это самое важное.

Пассивность Ники напоминает обломовскую. Героине выбрали ВУЗ и офис, она работала “без лишнего энтузиазма”, слыла “посредственным сотрудником”, мечтала о большем, но сама не инициировала перемены. Выходит, Ника — это новый “женский Обломов” XXI века? Но Гончаров мучительно желал своему герою измениться, дабы не погибнуть. А что пожелаете своей героине Вы?

Не назвала бы героиню пассивной. В каком плане? Она обычный человек, работающий, ведущий быт, но ещё и задающий себе вопросы. В чём её пассивность? Иногда геройство не имеет вселенского масштаба. Каждый из нас в собственной жизни — немножечко герой, по утрам идущий навстречу новому дню, неизвестности, своим страхам и Бог весть чему ещё. Уже достаточно, мне кажется. А маленькое чудо в рамках одной единственной жизни может случиться с любым человеком, и не без его собственного участия. Об этом мне и хотелось написать.

А пожелала бы Нике, как и всем, слушать своё сердце. Что она и сделала.

Благодарю за интересный разговор, Кэти! И желаю вдохновения в душе и бурлящих мыслей в голове, а также усердия в руке, чтобы всё это воплотить в слове. До новых встреч!