Личный шофёр

Личный шофёр семьи последнего Императора России.

«  Алмаз, упавший в грязь, останется  алмазом.

Пыль же, поднявшаяся до небес, так и будет пылью.»

Народная мудрость

Маньково-Калитвенское.  Для кого-то это лишь точка на карте Чертковского района Ростовской области, а для меня и моих односельчан- малая родина, тепло родительского дома, гордость и судьба, смысл всей жизни. Но речь пойдёт не просто о патриотизме(у нас в запасниках «загадочной русской души» этого чувства не занимать), а о том, чем действительно гордятся маньковцы, о том, что есть « в единственном  экземпляре» только в этом селе, уникально расположенном на границе Донской земли и Украины.

Это, во-первых, Свято-Троицкий храм 1883 года постройки, чудом уцелевший во время немецко-фашистской оккупации и воинствующего атеизма советской власти, исторический памятник, давно ждущий намеченной властями реставрации.

Во-вторых, это могила известного ещё до войны писателя- сатирика  Е.П. Петрова (Катаева), погибшего в авиакатастрофе вблизи Маньково в июле 1942года.Памятник из розового гранита находится в самом центре мемориала воинам- маньковцам, ушедшим на войну и  не вернувшимся. Маньковцы бережно ухаживают за мемориалом и могилой писателя. Сюда приезжают почтить память погибших  свадебные кортежи, здесь проходят торжества и митинги. Но у могилы Петрова странная судьба. С послевоенного времени её окружает необъяснимое забвение со стороны писательской и культурной среды. Иногда приезжают писатели в частном порядке. Иногда останавливаются в совершенном недоумении приезжие: «Неужели в этой глубинке похоронен писатель, создавший «Двенадцать стульев» и «Золотого телёнка»?» По большому счёту, конечно, не столь важно, где похоронен писатель. Его памятник- это написанные книги, которые стоят на полках поклонников таланта. Ну, а если без  «большого счёта», то так можно стать «Иванами, не помнящими родства».

           В-третьих, речь сейчас пойдёт о том, кем маньковцы также будут гордиться, но пока об этом не догадываются. А загадку откроет для них ещё одна могила, только не на мемориале в центре села, а на местном погосте. Долгие десятилетия эту могилу в центре кладбища венчал скромный деревянный крест, да холмик земли, как это и принято у нас на Руси. Так и стояла бы она безымянной, если бы не цепь случайных событий, которые выстроились в закономерность.

          По окончании физико-математического факультета Таганрогского государственного педагогического института в 1971 году мне несказанно повезло. По распределению я попал работать в свой родной Чертковский район и родную Михайлово-Александровскую среднюю школу, в которой  учился в девятом классе. Молодой, неопытный учитель математики, я с чувством восторга и глубокого уважения относился  к коллеге, учителю математики  с многолетним стажем работы, Прибытковой Марии Фёдоровне. Муж  Марии Фёдоровны , Кучмеев Григорий Алексеевич, преподавал в школе географию. Семья Кучмеевых, вы уж мне поверьте,- один из бриллиантов, входящих в  корону российского образования в 50-70-х годах прошлого столетия. Есть в селе улица, справедливо носящая название Просвещения, на которой тогда жили практически все педагоги и сотрудники школы. А в первом доме с её начала — в здании с большущей, полностью застеклённой верандой –обитали Кучмеевы.  Мне,  двадцатилетнему молодому педагогу, уже тогда казалось, что существует некоторая загадочность внутрисемейных отношений Кучмеевых: в частности, почему дети Оля, Ира  и Лиза  — Кучмеевы, а  мама носит фамилию Прибыткова.

Прошли годы… да что годы — десятилетия. Общение удалось сохранить только с Лизой Кучмеевой: встречались изредка, в основном на августовских педсоветах в посёлке. В большей степени я дружил тогда с её мужем, моим тёзкой и опытным пчеловодом. Совместное увлечение этим хлопотным делом очень сильно связывает. Поэтому я совсем не удивился звонку из Михайлово-Александровки.   Приятное удивление вызвала сама тема разговора. Родная тётя Лизы, Людмила Фёдоровна Прибыткова, которая в настоящее время проживает в Москве, прислала в дар нашему Свято-Троицкому храму церковную утварь, духовную литера туру и многое другое, в чём  нуждается приход. Оказалось, что ещё в довоенные годы она жила здесь с семьёй и что именно в с.Маньково похоронен её отец – Фёдор Иванович Прибытков, шофёр гаража последнего императора России Николая  II. Лиза же просила меня вручить передачу для маньковской церкви от  тёти Люды. Этот телефонный звонок вызвал у меня настоящий шок! Это что же получается: Прибыткова Мария Фёдоровна, мой учитель и наставник,- дочь водителя царя, а Лиза Кучмеева, теперь Черниченко, — внучка его? И об этом становится известно только сейчас!  С прихожанкой  Ниной Дмитриевной Рудковской мы выполнили возложенную на нас миссию.  Людмила Фёдоровна с той поры постоянно  оказывает благотворительную помощь храму, но главным событием, пожалуй,  стал сам её приезд  Маньково.  Ведь он означал, что наступило время, когда тайное становится явным и некоторые удивительные секреты обнародуются.

(На фото Прибыткова Л.Ф. с родственниками и прихожанами Свято- Троицкого храма на могиле отца.)

Фёдор Иванович Прибытков родился 21 сентября 1888 года в с.Ламки Сосновского уезда Тамбовской губернии. Когда пришло время служить в царской армии, ему, тогда молодому парню, сказочно повезло.  В бурно развивающемся парке автомобилей императора Николая II катастрофически не хватало специалистов с техническими навыками. В один из дней к стоящему на плацу строю новобранцев обратился офицер Царскосельского гаража с вопросом: «Кто из вас имел дело с машинами и механизмами?»  Ответом была полная тишина. И, когда уже без всякой надежды на положительный ответ он спросил:  «Ну а кто видел или знает, что такое велосипед?», молодой солдат Фёдор Прибытков вышел из строя и сказал: «Я!». Так Фёдор Иванович оказался на службе в Царскосельском Его Императорского Величества гараже. Юноша оказался смышлёным, хватал и запоминал всё на лету, изучая не простое дело шофёра.   По тем временам она была сравнима, пожалуй, с современной профессией космонавта. Судите сами. Управление автомобилем тогда было достаточно сложным делом. Вместо обычных трёх педалей в царском автомобиле – девять педалей. Две педали для левого и правого тормозов, «горный» тормоз или «упор», акселератор, педаль для усиленной подачи масла в мотор, пневматический свисток.  Кроме того имелись рычаги пускового устройства, пневмодомкрата, подкачки шин. Вся система работала на сжатом воздухе, поступавшем от специальных баллонов. Запускался автомобиль также сжатым воздухом. Машина могла бесшумно тронуться с места и проехать только на запасе сжатого воздуха несколько километров. 

Как одного из самых способных учеников  Фёдора  командировали на стажировку в Англию на заводы « Роллс-Ройса», где он набирается опыта как водитель и механик. В дальнейшем  Прибытков, служа в Царскосельском гараже, водил машины этого класса.

(На снимке Прибытков Ф.И. третий слева )

Картина пребывания солдата, личного шофёра императорской семьи на службе в Красном Селе была бы не полной без воспоминаний о «Царскосельском гараже Его Императорского Величества» Юрия Ломана, крестника императрицы Александры Фёдоровны. Его отец  Дмитрий Николаевич Ломан (1868-1918гг.), служивший в 145 пехотном  Новочеркасском полку, а на тот период полковник гвардии,  был штаб-офицером при дворцовом коменданте. Он являлся уполномоченным императрицы по Царскосельскому Военно-санитарному поезду №143, а так же начальником Царскосельского лазарета №17 их императорских величеств великих княжон Марии и Анастасии.

                                              (Полковник Ломан Д.Н.)

Человек прогрессивных по тому времени взглядов, выходец из «низших» слоёв дворянства, Д.Н. Ломан  много сделал для развития и процветания Царскосельского городка. Это выражалось не только в строительстве самого городка и храма при нём, но и в культурно-духовном развитии последнего. У Дмитрия  Николаевича было необыкновенное чутьё на необычных, талантливых и одарённых людей, и поэтому унтер-офицер Прибытков сразу попал в число его подопечных. Более того, когда младшему брату Фёдора Ивановича Константину подошло время призыва в армию, Ломан посодействовал тому, чтобы они оба служили в Красном Селе.  Прибытковы жили в одной комнате с известным в будущем поэтом С.Есениным, который, также по протекции полковника Ломана, проходил здесь воинскую службу. Но так как Сергей Александрович не проявил никакого интереса к автомобилям, его перевели работать санитаром.

Фёдор же Иванович Прибытков за добросовестную службу был награжден карманными золотыми часами.

Февральская и затем октябрьская революции были для жителей Фёдоровского городка громом средь ясного неба.  Ю.Ломана писал:  «После многочисленных чисток в нашем сознании как-то не укладывается, что бывшие придворные шофёры и кучера, да не только шоферы и кучера, но и конюшенные офицеры могли честно служить в исполкомовских и совнаркомовских автоконюшенных базах. А в первые годы революции так и было. Тогда меньше всего обращали внимание на форму, а больше всего на существо. Придворный гараж превратился в автобазу Совнаркома. Шофёр Гиль, возивший до революции высочайших особ, стал любимым шофёром Ленина. Большинство солдат Сводного полка с первого дня революции служили в Красной Армии. А мой наставник Фёдор Иванович Прибытков всю гражданскую войну доблестно сражался в рядах Красной Армии. Его брат Костя Прибытков служил в органах Тамбовского ЧК».

Как видно из этого воспоминания, братья Прибытковы смирились с новой властью. Да вот только большевики не приняли многих из окружения царской семьи. Так полковник  Д.Н.Ломан был расстрелян  ими в августе 1918г.

Что удивительно, связь его сына Юрия с друзьями на этом не обрывается. Фёдор и Константин всячески поддерживали молодого Ломана, присылали ему продукты, деньги, вели переписку.

      Когда гражданская война закончилась, братья Прибытковы Фёдор и Константин возвращаются в свои родные края, село Ламки Сосновского уезда Тамбовской области.    А встретив здесь красавицу Анну, Фёдор сыграл свадьбу. Да вот тут- то и потянулась цепочка роковых событий в семье Фёдора. Ещё когда свадебный кортеж мчался по улице, ему дорогу перебежал, громко крича, петух. По деревенским приметам это, казалось бы, рядовое событие предвещало беду молодожёнам. И действительно, времена Ежова и связанного с этим именем геноцида и массовых репрессий русского народа не миновали семью царского шофёра Прибыткова Фёдора Ивановича. В семье Фёдора Ивановича и Анны Григорьевны родилось три дочери: Мария Фёдоровна 1922г.  Елизавета Фёдоровна 1923г. и Валентина Фёдоровна 1928г. рождения. Жить — поживать  да добра, как говорится, наживать молодой семье. Да вот почему — то по ночам стали то из одной, то из другой избы увозить мужиков в застенки НКВД. А оттуда, это мы уже знаем, домой они  не возвращались. Как утверждают дочери, у отца был, очевидно, настоящий друг, который и предупредил, что за братьями придут сегодня ночью. Как и почему из Тамбовской губернии Прибытковы Фёдор и Константин оказались в г.Миллерово Ростовской области об этом знает только история. Но так как любая история не терпит сослагательных наклонений, то дочери утверждают, что сюда им посоветовал перебраться Юрий Ломан, отец которого служил в Новочеркасске и который всегда с теплотой отзывался о донской земле. «С Дона выдачи нет!» так было во все времена, но то, что таким образом братьям удалось избежать ареста, это факт. Как и несомненен тот факт, что механики и водители были как воздух нужны создаваемой в этом городе автобазе №37 «Союзсовхозавто». Со временем Фёдор Иванович возглавил одну из автоколонн этой автобазы, центральное местоположение которой было в Сетраках Чертковского района, а затем во вновь организованном совхозе «Донской». Связь, с оставленной на родине семьёй, конечно Фёдор тайно поддерживал. Знал, что его родителей Ивана Егоровича и Евдокию Ивановну  раскулачили (у них было четыре лошади, две коровы и крупорушка) и сослали в Архангельскую область. Через какое-то время Евдокию Ивановну отпустили, а Иван Егорович остался в ссылке. Вернувшись домой, Евдокия Ивановна посылает мужу посылку. За посылкой нужно было идти весьма далеко, к тому же была поздняя осень. На обратном пути Ивана Егоровича промочил холодный дождь. Когда он вернулся в промозглый, не отапливаемый барак то заболел крупозным воспалением лёгких и вскоре умер. Сложные и порой драматичные были тогда времена. После жестокого подавления войсками Тухачевского крестьянского восстания, под предводительством Антонова А.С. , на Тамбовщине свирепствовали банды. Не обошла эта напасть и Сосновский уезд.  Банда ворвалась в село, где жила оставленная Прибытковым Фёдором Ивановичем семья. Жестоко обошлись бандиты с Анной Григорьевной, надругавшись над молодой женщиной. Не выдержав глумления, жена Фёдора Ивановича лишается рассудка, а затем не выдержав психологической травмы, наложила на себя руки. Сообщение о смерти жены Фёдор Иванович получил после её похорон. В Ламках после своего отъезда он больше никогда не был. Даже за детьми приехать не смог, был март месяц, а это посевной период на Ставрополье, куда была брошена на сельхозработы автоколонна. В письме к младшей сестре покойной жены Валентине Григорьевны, просил её привезти ему дочерей.

     Племянницы очень привязались к своей тёте, да и сама Валентина Григорьевна после смерти сестры уже не могла оставить их на руки, внезапно овдовевшего Фёдора. Так в одной из комнат коммунального жилья совхоза «Донской» в те довоенные годы прошлого столетия  стала проживать семья Прибытковых, у которой впереди было ещё немало испытаний. Хлопотная работа в автохозяйстве, командировки и разъезды практически не оставляли Фёдору свободного времени.  В стране прошла коллективизация. Требовались грамотные специалисты для освоения поставляемой в результате проводимой индустриализации в автохозяйства, МТС, колхозы и совхозы техники. Времени для воспитания дочерей и ухода за ними  почти  не оставалось: всё забирала работа. Поэтому Фёдор Иванович понимал, что детям нужна настоящая семья, нужна хозяйка и мать. Вопрос о повторной женитьбе решили сами дети. Наверное, это судьба, потому что в итоге Фёдор сделал предложение стать ему  женой и матерью его детям  младшей сестре своей покойной жены Валентине Григорьевне. И, хотя разница в возрасте была  22 года, брак этот был счастливым. В 1938 году в этом браке родилась Людмила Фёдоровна, которая, как я уже говорил, проживает сейчас в Москве.

 А родилась самая младшая дочь Фёдора Прибыткова уже в с.Маньково-Калитвенское, в роддоме х.Филиповского. Сюда, незадолго до Великой Отечественной Войны переезжает семья Прибытковых. Старшим дочерям требовалось дать среднее образование, а ближайшая  десятилетка находилась в Маньково. В селе Прибытковы снимают вначале жильё, а затем получают квартиру недалеко от нынешнего здания администрации села. Старшая дочь Мария Фёдоровна, окончив Маньковскую среднюю школу, поступает на заочное отделение математического факультета Ставропольского пединститута и, одновременно, работает учителем в вечерней школе рабочей молодёжи. Здесь в школе рабочей молодёжи села Маньково Мария Фёдоровна встретила своего будущего мужа, учителя географии Кучмеева Григория Алексеевича.   

А в марте 1942г после долгой и продолжительной болезни, уходит из жизни Фёдор Иванович. Хоронят его перед самой оккупацией немцами Маньково.

Спустя 70 лет казаки Верхнедонского округа Всевеликого войска Донского решили в память о верных слугах, последнего правителя православного государства России царя Николая II, установить на могиле Прибыткова мемориальную доску.

Собирая пожертвования на изготовление мемориальной доски и ограды могилы водителя царской семьи, пришлось сталкиваться с различными людьми, выслушивать разные, порой диаметрально противоположные мнения относительно последнего Императора из рода Романовых Николая II. Одни называли его Николаем « кровавым» за расстрел мирной демонстрации 9-го января, бездарным Главнокомандующим, проигравшего 1-ю мировую войну. Не могли простить того, что Григорий Распутин был вхож в царскую семью и вершил судьбами многих людей. Третьи не могли простить его отречения от престола, что, по сути, привело к краху Российской Империи.

Другие же с умилением и восторгом, узнав, что на непримечательном сельском погосте покоится прах шофёра, который был близок к царственной семье, служил ей, — выражали глубокую дань уважения и почтения этой семье мучеников.

Согласитесь со мной, ведь очень интересно и поучительно узнать, что царствующие особы на самом деле обыкновенные люди, сделанные из того же «теста», что и все смертные и которым «ничто человеческое не чуждо».  И поэтому диким, в голове не укладывающимся, является факт расправы с ними тех кто называли себя большевиками. Как ни парадоксально и страшно это звучит, но подробности кончины Царской Семьи стали известны из воспоминаний людей, которые их казнили. Хотя вряд можно назвать казнью зверское убийство, не имевшее даже формальных признаков казни. Эти палачи думали, что совершают нечто великое и исторически важное, и, считая себя причастными к истории, оставили воспоминания.

Все дни заключения были днями страданий для Царской Семьи, потому что с высоты царского величия они были низведены до уровня пленников, людей над которыми смеялись и которых постоянно унижали. (Английский король ещё при  Временном правительстве отказался от предложения Керенского принять в Англии Царскую Семью. Поэтому Семья была арестована большевиками и переправлена сначала в Тобольск, а затем в Екатеринбург. Здесь она содержалась  в доме купца Ипатьева.) Местные свердловские коммунисты обрадовались возможности совершить нечто важное, прославиться – и взяли на себя эту страшную миссию.

Узникам было предложено спуститься в подвал, где объявили  им нелепый по содержанию приговор. После чего большевики достали пистолеты и наганы, и началась беспорядочная стрельба. Больше всех «повезло» Государю: в первые же минуты он был убит наповал, потому что каждый из палачей мечтал прославиться тем, что убил самого Царя, и в него выстрелили сразу несколько человек. Остальных не могли убить мгновенно, хотя в них стреляли много раз: пули рикошетили, подвал был полон дыма, убийцы палили фактически по смутным силуэтам в пороховом дыму. Когда уже казалось, что всех убили, обнаружилось, что жив цесаревич, и его пристрелили. Потом открыли окна, пороховой дым  рассеялся, и палачи увидели, что царевны ещё шевелятся. Тогда, чтобы не поднимать шума, их стали добивать штыками. Вот так зверски расправились с этими людьми, Палачи даже не исполнили, как следует, свою роль: не сумели убить людей так, чтобы они хотя бы в последние мгновения своей жизни не испытывали страданий.

Мы почитаем святых Царственных особ, хотя, наверное, им в жизни случалось совершать трагические ошибки, поскольку они были людьми, а без ошибок человеку невозможно прожить на земле. Но своей мученической кончиной, страданиями в последние дни жизни они не только искупили эти ошибки, но и освятились, достигнув высшей степени духовности и нравственности. При всех унижениях и страданиях они вели себя чрезвычайно достойно и мужественно. Современная церковь считает, что Царственные  мученики являются символом страданий всего русского народа с семнадцатого года и до падения советского режима, а в особенности – во времена сталинского террора. При жизни Царь олицетворял всю Россию и был стражем Церкви, управителем православного государства. А иногда говорят, что русский народ предал своего Царя. Но это сложный вопрос. Известно, например, что когда Царя перевозили из Тобольска в Екатеринбург, то по пути ему встретился один крестьянин. Он не знал кого везут. Но когда ему об этом сказали, был так тронут, что заплакал. Его спросили, почему он плачет, и он ответил: «Как же мне не плакать, когда я самого Царя – батюшку увидал?». Значит, были и в то время люди, сохранившие преданность идеалам  христианской России. Хочу обратить ваше внимание и на то, что вместе с Царской Семьёй погибли и представители простого народа. Они, остались, преданы Царской фамилии до последней минуты, хотя у них была возможность покинуть Царскую Семью. Я хочу привести здесь замечательные слова доктора Евгения Семёновича Боткина, который былпредставителем интеллигенции, сохранившей верность Богу и монархии. Он говорил: « Я был с Царём в его славе, я хочу быть с ним и в его бесславии». Мы, живущие ныне, должны помнить о преданности народа  исконным идеалам, Православию и монархии – оплоту Православия в России. Одним из верных слуг, может быть и не так близких к Царю, как, к примеру, личный лейб – медик Е.С. Боткин, являлся герой нашего повествования: личный шофёр Его Императорского Величества Прибытков Фёдор Иванович. Да, он не погиб вместе с Царской Семьёй в ипатьевском подвале Екатеринбурга. Но ему судьба уготовила полную незаслуженных страданий жизнь.И казаки Сетраковского юрта Верхне-Донского округа Всевеликого войска Донского  в этом отношении были единодушны — наши предки, отправляясь на службу, проходили военные сборы в с.Маньково. А на площади у Свято-Троицкого храма « давали обещание» служить Вере, Царю и Тихому Дону. Во главу угла казак всегда ставил, прежде всего, Веру в Господа нашего Иисуса Христа. Но и клятва служить верою и правдою царю-батюшке была незыблема. Поэтому мнение поставить на могиле царского водителя ограду и мемориальную доску было безоговорочным.  И теперь безымянная, ничем не привлекательная могила обрела статус исторического памятника, на котором выгравировано:

«Здесь покоится прах  Прибыткова Ф.И. личного «шоффёра» семьи последнего Императора России Николая II.»

. Вам, безвинно принявшим по жизни жестокие испытания, светлая и вечная память! А мы, живущие, теперь должны это знать, хранить и помнить!

Семья Романовых. Один из последних снимков перед их мученической смертью. Царское село, начало 1917г.

Лядев В.А. Почётный работник «Общего образования РФ.», атаман Маньково- Калитвенского казачьего общества.