​О русской душе и отнятой у нас России.Гл.14

Глава четырнадцатая

«О Святителе Николае, об Иоанне Дамаскине и Пути в Небесах »

Итак, решили Даринька и Виктор Алексеевич вместе поехать в участок — и отблагодарить того урядника, что спас девушку на Каменном мосту…

Только сказали им, что нет такого урядника, о котором Даринька говорит. А после вспомнили, что был такой – да умер уже…

Не передать словами чувства героев. Явился Посланником Мира Духовного даже не сам Святитель Николай, а так похожий на него благочестивый урядник – истинно русский, православный человек! Надо было – и явился! Может быть, он Угодник Божий, миру неявленный, — да не нам о том судить.

Не нам рассуждать и о том, что в жизни бывает – что разуму человеческому непостижимо – а только Богу ведомо. И размышляет о том Виктор Алексеевич без малейшей доли скептицизма. Надо было – и явился! …

Искушений же в жизни героев предостаточно было — как мы уже сказали. Потеряла Даринька младенца – и, наверное, не сможет больше матерью стать. Да и бывшая жена навредить иногда пыталась – хотя сама таинство брака блудом осквернила. Настоящую семью без Бога не построить – несмотря на детей.

А ещё очень уж бывшая супруга Виктора Алексеевича многих современных женщин напоминает – по мировосприятию. И дело не только в прелюбодеянии…

Ещё один повод об истинном предназначении семьи задуматься. Любовь, которая гаснет, дети – ради них многое можно сделать, только брак сами по себе они не скрепляют…

А если снова вспомнить о сложностях, то…

Не говорит писатель о разводе Виктора Алексеевича с супругой – хоть в этом случае Церковь развод разрешает, о том, какую роль дальше в жизни её играл тот, с кем ложе супружеское осквернила, что стало с детьми при таком «примере» перед глазами, о венчании Виктора Алексеевича с Даринькой, которую он женою называет…

Да и у красавицы Дариньки большое искушение было – очень хотел приятель Виктора Алексеевича на ней жениться…

Не захотел, не счёл нужным говорить об этом писатель – и нам незачем пытаться что-то домысливать. Как и о том, что хотел он в третьем томе сказать – это пред Судом Божиим осталось…

Главное то, что в финале. Виктор Алексеевич и Даринька уезжают из Москвы в имение с очень хорошим названием – Уютово. Услышав предложение Виктора Алексеевича, хватается за него Даринька, словно за круг спасательный.

Тоже, наверное, мысль определённая в том есть – что значило имение в русской жизни. Некий оплот не только для хозяев, но и для тех, кто им служит. И во всём, что делала Даринька, очевидна ответственность её за тех, кто рядом. Несмотря на почти юный возраст, на столько пережитых скорбей. И пишет о русском имении, которое новая власть особо возненавидела, от любимой России не своею волею оторванный…

Предпоследняя глава названа строкой «самого», наверное, православного поэта — А.К.Толстого — «Благословляю вас, леса…»

Даринька знала, конечно, житие Иоанна Дамаскина, о котором знаменитая поэма написана. Мы беседовали о нём – и не раз. (См. также «Небесное в земном отразившееся» Ч.2 и «Об Обители Святой, Возрождённой»).

Но ныне нас интересуют прежде всего не сам оклеветанный Святой и его чудесное Исцеление Пресвятой Богородицей, не то даже, что древние Святые на Землю Русскую приходили и настолько «своими» становились, что по русским полям, лугам и лесам «расхаживали», как в этой поэме – и не только, конечно. Всё сказанное само собою разумеется…

Речь о романсе. Встречаются два гения – А.К.Толстой и П.И.Чайковский — и получается шедевр. Романс этот и в годы безбожные все, наверное, знали.

И вот в Уютово приглашён певец, который исполняет гостям романс.

Прежде всего хочется не отметить, а именно сказать, что романс этот словно волной по всей России прошёл. Никакое ныне «Евровидение» не сравнится с тем «резонансом» русских сердец, что дал романс двух гениев.

В этой главе, строкой того романса названной, «резонанс» русского сердца и отражён.

«Благословляю вас, леса…»

«…на слова из поэмы гр. А. К. Толстого „Иоанн Дамаскин“… „Благословляю вас, леса…“, новый романс Чайковского…» – дошло до слуха Дариньки.

Она знала житие Иоанна Дамаскина, помнила и это место из поэмы. Эти стихи были близки ее душе, – благословенное чувство радования, легкости и свободы, когда хочешь обнять весь мир, – то душевное состояние, которое Чайковский, в надписании на своем портрете, определил словами «Высшая Гармония».

Взволнованность певца была столь сильна, что голос его вначале был как бы истомленным.

Благословляю вас, леса,

Долины, нивы, горы, воды…

Пауза… и вот в музыке, в голосе пахнуло простором далей, и дух почувствовал себя на высоте, свободным…

Благословляю я свободу

И голубые небеса.

И Даринька увидала небеса, лазурный блеск их, как росистым утром.

И посох мой благословляю,

И эту бедную суму…

Она почувствовала легкость в сердце, как когда-то, в детстве, когда ходила с узелком к Угоднику, который ждет их далеко, в лесах… увидала бедных, идущих с нею, с посошками, с сумами… вспомнила шорох черствых корок и запах их… и яркую земляничку, совсем живую, ее пучочки, ее живые огонечки, пахнущие святым, Господним… видела даль полей, мреющий пар над ними…

Такая тишина – мгновенья – высшая награда артисту от им плененных, взятых очарованием. И вот – гром рукоплесканий...»

И романс о древнем Святом словно преддверием становится…

Преддверием «Пути в небе» — так названа последняя глава. И не только потому, конечно, что Виктор Алексеевич – астроном – даже в основном не потому, если о названии романа говорить.

Вечером наблюдают в имении звёздный «ливень». Вспоминаются невольно размышления Виктора Алексеевича в самом начале романа – вспоминает их и сам герой — а теперь...

«– В конце июля… сегодня как раз 30-е… их путь скрещивается с земной дорогой, в созвездии Персея… вон, к Покрову!..

Кто-то спросил:

– Пути их постоянны?

Виктор Алексеевич не мог сказать: тысячелетия, в одну и ту же пору, из той же части неба… – «видимо, постоянны, по установленным законам…»

– А кто установил им пути?.. – спросила в темноте Даринька.

– Этим астрономия не задается. На это наука не дает ответа. Никогда не даст. Это – за пределами науки, область не знания, а – ?..

– Почему же «никогда»?!.. – кто-то возразил, – принципиально наука беспредельна!..

– Относительно. Наука – мера. Можно ли безмерность… мерой?!.. – как бы спросил себя Виктор Алексеевич. – Тут… – он махнул в пространство, – другое надо… я не знаю!..

Это «я не знаю» вышло у него резко, раздраженно.

– Мысль бессильна… постичь Безмерное!..

Молчали.

– Надо быть смелым: разум бес-си-лен пред Безмерным! – воскликнул Виктор Алексеевич. – Надо… верой?.. Лишь она как-то постигает Абсолютное. Другого нет…

И почувствовал, как Даринька схватила его руку и прильнула. Этого никто не видел...»

А завершается произведение тем, что дарит ему Даринька Главную Книгу Священного Писания.

– Вот, Витя… от меня, тебе.

Витя… Это слышал он в первый раз: другую ласку, ближе.

– Это… что?.. – спросил он, принимая в темноте.

– Евангелие. Лучше не могу тебе. Тут – всё.

– Всё… – повторил он.

– Всё.

С того часу жизнь их получает путь. С того глухого часу ночи начинается «путь восхождения», в радостях и томленьях бытия земного».

Наверное, финал можно считать ответом на очень многие вопросы «бытия земного» — в том числе создания семьи и роли женщины – русской женщины. Виктор Алексеевич в финале показан словно преображённым, просветлённым — и свершилось преображение благодаря Дариньке. А то мог бы так и остаться «никаким по вере». Да послал Господь глубоко верующую спутницу жизни, а не феминистку или «безликую» домохозяйку…

Восхождение простым не бывает. Вспоминается невольно осмогласие, в котором со второго гласа начинается испытание веры. Это только в самом начале кажется всё светлым и радужным, а на самом деле много труда предстоит. Так и в постижении Мудрости…

И давайте ещё раз посмотрим текст самого романа — Виктор Алексеевич «слышал другую ласку, ближе» — ласка, выраженная словом, а не чувственными прикосновениями, которые ныне даже в зрительных образах являть не стесняются…

И как высшая степень близости душевной – Евангелие. «Лучше не могу тебе. Тут – всё». На самом деле – всё, к чему должно человеку стремиться. И никакого «закона отбора»…

Роман называется «Пути Небесные» — а размышление о «Пути в Небе» только в финале — после всех скорбей пути земного. От потери сознания в ощущении своей немощи — до почти «диалога» с Небом. Через испытания, искушения, страдания даже. Путь этот выстраданный – и иначе быть не может…

Возможно, в дальнейшем возьмут Даринька и Виктор Алексеевич детей из приюта — и воспитают истинно русских людей...

Но роман завершается так, как есть ныне…

И ещё осталось, что сказать о русском, православном писателе – Иване Сергеевиче Шмелёве.

В завершающей главе…

(Завершение следует...)