Сонет 68 У. Шекспир

Мой вольный перевод:

Твоей щеки изношенная карта, где красота жила и умерла,
Коснётся перст — жестокая сумматра, последних лет мирская каббала.
И прежде чем ублюдочные знаки коснутся грязно светлого чела,
Цветы земли, чарующие маки, напомнят мне – любовь всегда бела.

Пред золотыми локонами мёртвых, права гробниц – стереть с лица земли.
На новый срок сгодится том истёртый, седой парик потворствует вдали.
Вторую жизнь подарит время странствий, его страниц античные часы
Озолотят безродное пространство, умножив свойства девственной  красы.

Не украдя чужого превосходства, вдыхая свежесть в знойный летний день,
Отыщет Свет черты любого сходства, пока не мстит ему ночная тень.
Природы дар в безоблачное лето пошлёт цветы, их дивный аромат.
Пока любви стихи не перепеты, пока часов не пройден циферблат.

Искусство сможет перевоплотиться, исходный образ — новой плоти Свет,
Не оскудеют древние страницы, давая миру благостный обет.
                                                                                                         18 февраля 2019 16-20

Машинный перевод в моей редакции:

Таким образом, его щека — карта дней, изношенных,
Где красота жила и умерла, как цветы сейчас.
Прежде чем эти ублюдочные признаки справедливости были принесены,
чтобы поселиться на живом лбу;
Перед золотыми локонами мертвых,
Права гробниц были стерты с лица земли,
Жить второй жизнью на другой голове;
Красоты мертвого руна достоин ныне вновь живущий:
В том видны священные античные часы,
Без всякого украшения самого себя и правды,
Не делая чужое лето зеленым,
Не грабя старое, чтобы одеть свою красоту по-новой;
И ему, для карты мира и его природы, суждено
Показать ложному искусству, какая красота была в прошлом.

Оригинал:
Thus is his cheek the map of days outworn,
When beauty lived and died as flowers do now,
Before these bastard signs of fair were borne,
Or durst inhabit on a living brow;

Before the golden tresses of the dead,
The right of sepulchres, were shorn away,
To live a second life on second head;
Ere beauty's dead fleece made another gay:

In him those holy antique hours are seen,
Without all ornament, itself and true,
Making no summer of another's green,
Robbing no old to dress his beauty new;

And him as for a map doth Nature store,
To show false Art what beauty was of yore.