Спасибо, Людмила, за дельное замечание, за не равнодушие к творчеству! Комментарий удалять не обязательно — пусть все знают, что с подобными замечаниями не зазорно обращаться к автору, ведь это не ехидная критика, а конструктивное предложение, дружеский совет. Именно таких откликов и ждут создатели произведений. Всего Вам доброго, Юрий.
Здравствуйте, Ольга! Не дописали буковку «е» в слове «род» («Граф был одним из самых знаменитых в своем род, ...). Спасибо за интересную статью! С уважением, Юрий.
Волшебный мир всех стран и всех времён! В него вхожу всегда благоговейно, Ведь в нём слепец Гомер и гений Гейне, И рядом с ними тысячи имён. Из них готов заговорить любой, Лишь только книгу бережно открой.
Здесь смотрят с полок мудрецы на нас И нипочём им времена седые: Их нет давно, а тут они живые ─ За переплётом сохранён их глас. Любой услышать можешь ты из них, Лишь только руку протяни до книг.
Здесь книжные сокровища кругом: Античности, эпохи Ренессанса, На этом стеллаже все сказки Ганса, Шекспировские страсти ─ на другом. Чтоб насладилась чтением душа, Ты книгу лишь сними со стеллажа.
Храм тишины, высоких дум чтецов И кладезь мудрости народов многих… Здесь «Рамаяна» и трактаты йоги, Советы Авиценна дать готов. Заговорит Хайям и Низами, Лишь книгу с полки нужную сними.
Чудесней книги нету ничего: Касаясь взглядом текста на странице, По буквам знаем, что в нём говорится. Изобретенье книги ─ колдовство! Не диво разве ─ через сотни лет Глазами слышать, что сказал поэт?!
Когда ищу на книжных стеллажах Где прячется Светлов, а где Багрицкий, То попадаю в лабиринт я Критский ─ Как в катакомбах лазаю впотьмах… Библиотекарь в книжном мире гид ─ Он проведёт сквозь сложный лабиринт.
Здесь запах приключений, старины, Витает в воздухе тепло уюта, Причастности к высокому чему-то, Что к подвигу зовёт нас для страны. Здесь есть ответ на всё, что нас вокруг… Библиотека ─ лучший в мире друг!
Благодарю, Георгий, за комментарий! Я отправил сие творение на обсуждение по нескольким причинам. Хотя бы для того, чтобы определить к какому жанру оно больше склоняется: к упомянутым Вами пародии, памфлету, а может к притче, басне, рассказу…
Хотелось бы получить комментарии к своему короткому прозаическому творению. Праведник На мясокомбинате работали три друга. – Почему ты в бога не веришь? – спросили друзья Семёна в обеденный перерыв. – Бог – это нечто сверхъестественное. А что не естественное, то искусственное, не настоящее. А как верить в вымысел? – ответил тот вопросом на вопрос. – Не знаем, – уклончиво отвечали ему Иван и Ибрагим, – у нас в роду все верили, вот и мы верим. После работы, собираясь домой, Ибрагим сказал Семёну: – Мы с Иваном бутылку «Столичной» скалымили – будешь с нами? – Нет. Спасибо, ребята, вы ведь знаете, что я не пью, – отвечал Семён. – Как ты живёшь, – обратился к Семёну Иван, – вино и водку не пьёшь, не материшься, кроме жены других женщин не знаешь… – Тебе хорошо говорить, Ваня, – отвечал Семён, – Вот, если ты напьёшься, будешь материться или учинишь драку, то простит ли тебя Христос? – Если покаюсь и помолюсь, то, конечно, простит, – отвечал Иван. – А простит ли тебя, Ибрагим, Аллах, если ты украдёшь что-нибудь, совершишь прелюбодеяние с чужою женой или допустишь иной грех? – обратился ко второму другу Семён. – Аллах милосерден – совершу намаз и простит, – отвечал Ибрагим. – Вам хорошо! А я не верю ни одному Богу, так что прощать меня некому, вот и стараюсь не грешить, – сказал Семён. – Да, без веры трудно жить, – заметил Иван. – Пропадёшь ты без веры, – добавил Ибрагим, пряча под куртку пакет с мясом.
ЗОРИ ОТКРОВЕНИЯ
Снег не за горами –
Осень на горе.
Холодно утрами
В пёстром сентябре.
В бабье лето зори
Ярки и чисты.
Их пожару вторит
Зарево листвы.
Золотист и ярок
Сей поры закат.
В нём костры боярок
Весело горят.
Словно хвост кометы,
Серебрится пруд.
Черпают поэты
Вдохновенье тут.
Под волшебной сенью
Тайны все видны.
Зори откровенья
Дарят эти дни.
Закурлычет стая –
ОдарИт рублём.
Осень золотая,
Я в тебя влюблён!
Отсмеялась беспечная Осень –
Тёплых дней не вернуть ей назад.
Воздух стал очень сыр и морозен,
И уныл стал её лес и сад.
Ветер космы деревьям теребит,
Выдирая пучками листву.
А косматая серость на небе
Расползлась, всю закрыв синеву.
Кружит листьев пожухлая стая,
Мелкий дождик всё мочит подряд –
Плачет осень, всё больше теряя
Свой когда-то роскошный наряд.
Бывает, бьешься над строкою,
Как встретив риф, недели две;
Бывает, льются те рекою,
Оставив риф на самом дне!
Виват такое вдохновенье,
Когда скользит сама рука
И это легкое движенье,
Как дуновенье ветерка.
И на бумагу строки льются,
Переплетаясь меж собой,
И рифмы радостно смеются,
Поют от легкости такой.
Виват такое вдохновенье –
Подарок муз на краткий миг,
Когда волшебное их пенье
Наводит пенье в нас самих!
То громче моря шум, то снова тише,
То ласков моря рокот, то суров –
Манящая мечта для всех мальчишек,
Художников, поэтов, моряков.
Глубин стихия и морских течений,
Нептуна и китов родимый кров.
Великая стихия приключений,
На дно ушедших древних городов.
Красиво море, хоть порой сердито
Запенившись, волною берег бьёт.
Из этой пены вышла Афродита –
Любви богиня, дочь солёных вод.
О, море, ты волнующе огромно
И с небом ты сливаешься вдали,
Фантазии рождая неуёмно,
Пленяя взоры волшебством зари.
Стихия, где всегда царит прохлада,
Стихия волн огромной высоты,
Хранитель многих тайн, пиратских кладов,
И юношеской страсти и мечты!
Не дописали буковку «е» в слове «род» («Граф был одним из самых знаменитых в своем род, ...). Спасибо за интересную статью!
С уважением, Юрий.
Зари вечерней блики потускнели,
Но утренней окрасились опять –
Влюблённых птиц причудливые трели
Июньской ночи не давали спать.
Она вдыхала аромат сирени
Черёмухи курила фимиам,
К любимому садилась на колени
И припадала к милым ей устам.
Любовь не утаишь – она, как шило.
История банальна и стара:
Блондинка Ночь сегодня продружила
С Июнем златокудрым до утра.
Волшебный мир всех стран и всех времён!
В него вхожу всегда благоговейно,
Ведь в нём слепец Гомер и гений Гейне,
И рядом с ними тысячи имён.
Из них готов заговорить любой,
Лишь только книгу бережно открой.
Здесь смотрят с полок мудрецы на нас
И нипочём им времена седые:
Их нет давно, а тут они живые ─
За переплётом сохранён их глас.
Любой услышать можешь ты из них,
Лишь только руку протяни до книг.
Здесь книжные сокровища кругом:
Античности, эпохи Ренессанса,
На этом стеллаже все сказки Ганса,
Шекспировские страсти ─ на другом.
Чтоб насладилась чтением душа,
Ты книгу лишь сними со стеллажа.
Храм тишины, высоких дум чтецов
И кладезь мудрости народов многих…
Здесь «Рамаяна» и трактаты йоги,
Советы Авиценна дать готов.
Заговорит Хайям и Низами,
Лишь книгу с полки нужную сними.
Чудесней книги нету ничего:
Касаясь взглядом текста на странице,
По буквам знаем, что в нём говорится.
Изобретенье книги ─ колдовство!
Не диво разве ─ через сотни лет
Глазами слышать, что сказал поэт?!
Когда ищу на книжных стеллажах
Где прячется Светлов, а где Багрицкий,
То попадаю в лабиринт я Критский ─
Как в катакомбах лазаю впотьмах…
Библиотекарь в книжном мире гид ─
Он проведёт сквозь сложный лабиринт.
Здесь запах приключений, старины,
Витает в воздухе тепло уюта,
Причастности к высокому чему-то,
Что к подвигу зовёт нас для страны.
Здесь есть ответ на всё, что нас вокруг…
Библиотека ─ лучший в мире друг!
Праведник
На мясокомбинате работали три друга.
– Почему ты в бога не веришь? – спросили друзья Семёна в обеденный перерыв.
– Бог – это нечто сверхъестественное. А что не естественное, то искусственное, не настоящее. А как верить в вымысел? – ответил тот вопросом на вопрос.
– Не знаем, – уклончиво отвечали ему Иван и Ибрагим, – у нас в роду все верили, вот и мы верим.
После работы, собираясь домой, Ибрагим сказал Семёну:
– Мы с Иваном бутылку «Столичной» скалымили – будешь с нами?
– Нет. Спасибо, ребята, вы ведь знаете, что я не пью, – отвечал Семён.
– Как ты живёшь, – обратился к Семёну Иван, – вино и водку не пьёшь, не материшься, кроме жены других женщин не знаешь…
– Тебе хорошо говорить, Ваня, – отвечал Семён, – Вот, если ты напьёшься, будешь материться или учинишь драку, то простит ли тебя Христос?
– Если покаюсь и помолюсь, то, конечно, простит, – отвечал Иван.
– А простит ли тебя, Ибрагим, Аллах, если ты украдёшь что-нибудь, совершишь прелюбодеяние с чужою женой или допустишь иной грех? – обратился ко второму другу Семён.
– Аллах милосерден – совершу намаз и простит, – отвечал Ибрагим.
– Вам хорошо! А я не верю ни одному Богу, так что прощать меня некому, вот и стараюсь не грешить, – сказал Семён.
– Да, без веры трудно жить, – заметил Иван.
– Пропадёшь ты без веры, – добавил Ибрагим, пряча под куртку пакет с мясом.