Меня очень порадовало, что Ирина вернулась в «Рецензии» с доработанным стихотворением. Знаю, что многие стихотворцы сложно и даже болезненно относятся к критике. Тут увидела, как одна дама критику сравнила с травлей (Ирина поймет, о ком речь). Хотя именно конструктивная, дружеская критика помогает нам взглянуть на свои тексты со стороны и увидеть неточности, ошибки, пути к совершенствованию текста. А вот безотчетная похвала (которая так принята и приветствуется в соцсетях) — это, скорее, медвежья услуга автору, потому что снижает уровень самокритики. К счастью, Ирина пишет, что постоянно возвращается к стихам и редактирует их. Её творчество очень самобытно, местами неоднозначно. Но мне вспомнилось немного устаревшее слово, которое очень точно характеризует и поэтические, и прозаические работы Ирины — своеобычно. Да, местами её строки вызывают недоумение, кажутся странными, запутанными. Но так ли нужны строгие стандарты в поэзии? Так ли нужно нам всё «причёсывать» под среднестатистического читателя, которому надо всё «разжевать», сделать очевидным? Тут я говорю не о соблюдении техники стихосложения (всё — таки размера и ритма необходимо придерживаться, если пишешь в силлабо-тонике, вот тут себя надо проверять и перепроверять, и не оправдываться авторским стилем). Я говорю об образности языка, выходящей за рамки стандартов, его метафоричности, сочности, выпуклости мышления автора. И если Ирина уберёт эти «медные будни», «домотканые одежды», «рогожки и кули», она перестанет быть собой. Что хочу посоветовать: 1. найти хорошего редактора, который будет помогать устранять явные сбои и ошибки; 2. включить «внутреннего цензора» — то есть перечитывать свои стихи и стараться не перегружать их сложными образными конструкциями (потому что иногда мне кажется, Ира, что тебе приходят слова и образы и ты стремишься их все сразу выплеснуть в текст, оттого порой получается абракадабра). 3. не бояться критики, вычленяя из неё самое важное и полезное.
достаточно будет знать, что в человеческой природе существует еще и так называемый в народе «трудный или опасный» подростковый возраст. И – всё! Этого объема родительских знаний вполне достаточно, чтобы подростковая метаморфоза протекала нормально без патологических эксцессов Простите, но это что-то очень бредовое. Я, родитель, знаю, что есть трудный подростковый период. Просто знаю — и всё. Прочитала где-то — и узнала, и с этим обретенным знанием живу (как с таблицей умножения). И это моё примитивное знание волшебным образом помогает ребёнку преодолеть возрастные метаморфозы безболезненно… Чудеса! Как же это всё далеко от реальной жизни.
Без колье -то справимся.
А вот без копья мальчонки
Нам совсем не нравятся!
Трезвенников массы,
Мы для них тайком угнали
Девять бочек с квасом!
Тот самый КВН с Иосифом Гальпериным.
Сшила платье новое.
До рассвета погуляю -
Девка я бедовая!
Он такой проказник.
Эх, спасибо анархистам
За любимый праздник!
Загремели кружками.
И выходим на маёвку
С нашими частушками!
К счастью, Ирина пишет, что постоянно возвращается к стихам и редактирует их. Её творчество очень самобытно, местами неоднозначно. Но мне вспомнилось немного устаревшее слово, которое очень точно характеризует и поэтические, и прозаические работы Ирины — своеобычно. Да, местами её строки вызывают недоумение, кажутся странными, запутанными. Но так ли нужны строгие стандарты в поэзии? Так ли нужно нам всё «причёсывать» под среднестатистического читателя, которому надо всё «разжевать», сделать очевидным? Тут я говорю не о соблюдении техники стихосложения (всё — таки размера и ритма необходимо придерживаться, если пишешь в силлабо-тонике, вот тут себя надо проверять и перепроверять, и не оправдываться авторским стилем). Я говорю об образности языка, выходящей за рамки стандартов, его метафоричности, сочности, выпуклости мышления автора. И если Ирина уберёт эти «медные будни», «домотканые одежды», «рогожки и кули», она перестанет быть собой.
Что хочу посоветовать:
1. найти хорошего редактора, который будет помогать устранять явные сбои и ошибки;
2. включить «внутреннего цензора» — то есть перечитывать свои стихи и стараться не перегружать их сложными образными конструкциями (потому что иногда мне кажется, Ира, что тебе приходят слова и образы и ты стремишься их все сразу выплеснуть в текст, оттого порой получается абракадабра).
3. не бояться критики, вычленяя из неё самое важное и полезное.
Покосились в землю вросшие дома…
По России деревень таких немало.
Русь моя – полуслепа, глухонема.
Зарастают лопухом её покосы,
Завалило мёртвым деревом леса.
У заброшенных прудов, длинноволосы,
Вётлы старые глядятся в небеса.
Разорённые церквушки тихо дремлют.
Оглянусь – а жизнь давно уже прошла.
Только слышу, как, упавшие на землю,
Безъязыкие звонят колокола.
Паводок плотины прорывает.
Нежные серёжки на берёзе -
И пыльца на лёгких оседает.
Стаял снег и обнажил некстати
фантики, окурки папиросин...
Яндекса курьер на самокате -
тоже признак наших новых вёсен.
Как грачи — повестки полетели,
И шизофрении обостренье...
Мальчики задорные — Апрели -
Дарят нам колечки в утешенье.
Этот стих, конечно, несерьёзен.
Рифмы разлетаются, как птицы.
Что такое жизнь? Лишь смена вёсен.
Будем жить. Писать. Любить. Молиться.
Простите, но это что-то очень бредовое. Я, родитель, знаю, что есть трудный подростковый период. Просто знаю — и всё. Прочитала где-то — и узнала, и с этим обретенным знанием живу (как с таблицей умножения). И это моё примитивное знание волшебным образом помогает ребёнку преодолеть возрастные метаморфозы безболезненно… Чудеса! Как же это всё далеко от реальной жизни.