Дочки-матери

Пощёчина. И разноцветные бусины хрустальными слезами покатились по полу, рассыпались со звонким стуком, побежали наперегонки по всем углам, а следом за ними покатилось и Алёнкино сердце. Больно.

— Маленькая дрянь. Ты хоть что-то можешь сделать нормально?!– и мама выхватила вышивку из рук. Бросила её на стол так, что лопнули пяльцы, да чего уж там… в тот момент лопнуло вообще всё на свете. Болела совсем не щека, где на тонкой коже уже появлялся ярко-красный след, а где-то ниже ключиц. И Аля думала, что теперь понимает, каково это, когда мама говорит “болит душа”. Вот оно, как, наверное, бывает – страшно печёт и колотится что-то внутри, ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Спустя пять минут, обе сидели на полу обнявшись, и плакали. Одна – восьмилетняя девочка, а вторая – её тридцатилетняя мать. Мать повторяет бессвязные извинения, обнимает свою дочку. А Аля тоже очень хочет обнять маму, погладить по голове, как маленькую и успокоить, но она не двигается, она словно заледенела. Сердечко — то её тоже куда-то закатилось в самый дальний угол, как теперь найти...

А чуть позже они вместе соберут рассыпавшиеся по всей комнате бусинки. Но только вышивать Алене уже не хочется. Ничего не хочется, кроме одного – чтобы мама снова улыбалась.

А мама не улыбалась уже два года. После одной ночи, которую Аля помнит так же ярко, как картинки из зачитанной до дыр книжки. Она проснулась от того, что кто-то тихонько плакал за стеной. Тихо-тихо. Но её сердце услышало. И на кухне маленькая девчушка увидела маму и папу. Папа что-то говорил маме, а та тихонько плакала. Они сразу замолчали, когда увидели дочку на пороге, отправили её обратно в постель. Но только Аля в ту ночь не уснула. И на следующее утро папы не оказалось дома, а была только мама. А возле красивых темных глаз появились маленькие глубокие морщинки… и после той ночи она больше никогда не улыбалась.

Зато она стала кричать и сердиться на Алю по любому пустяку, дочь раздражала, мешала её горю. Аля понимала, что маме очень-очень плохо. Сама-то она тоже переживала и страшно скучала по отцу, ведь после той ночи она его больше не видела. Маленькое горе Аленки разрасталось и становилось больше всего мира. Но не станешь же тут раскисать. Кто маме поможет, если не Аля? Вот и терпела она все эти упреки и слезы и даже иногда попадала под горячую руку. А потом перестала реагировать – вовсе привыкла, словно заледенела изнутри. А однажды, когда попробовала вспомнить жизнь до, то не смогла. А чего она не помнила, значит того никогда и не было, поняла она наконец.

И как только Алене стукнуло шестнадцать лет, она переехала в соседний город на учебу. Подальше от бледной незнакомой женщины с потухшими глазами, которая все еще не могла отпустить прошлое, и все еще носила обручальное кольцо, спустя десять лет после развода. Короткие холодные разговоры по телефону, молчание и несказанные фразы.

– Ты приедешь на каникулы?

– Да нет, мам, у меня тут практика всё лето. Уже может к Новому Году.

А к Новому Году то грипп случался, то дороги заносило снегом… И мама лишь вздыхала, голос в телефоне с каждым годом становился все глуше и тише. Аля прилежно стирала ластиком её образ из тетрадки своей жизни. Так и проходили годы.

А однажды осенним и дождливым днем в пыльной и пустой квартире раздался телефонный звонок.

— Мама, мы с Вадимом сейчас заедем. Мы случайно проездом в городе. Ты дома? Хотим показать… Катюшу.

И когда, спустя полчаса, в темной прихожей, среди каких-то старых, никому не нужных и никем не любимых вещей, к Але вышла незнакомая пожилая женщина, у нее сжалось сердце: “И зачем я это сделала?”

Катюша была на руках у мужа. Ей было уже два года, но она впервые увидела свою бабушку. Сначала малышка серьёзно рассматривала незнакомку, а потом решительно потянула к ней ручки. И тут чужая и словно пропылившаяся временем женщина улыбнулась: не робкой и тихой улыбкой, а так как улыбаются, когда неожиданно встречают любимого и любящего человека – открыто, широко, от всей души.

И Аля вспомнила её. Вспомнила, что когда-то в перечёркнутых и сгоревших дотла страницах жизни, она знала эту улыбку. И сердце защемило от встречи с той, которая ей казалось, уже никогда не вернется.

Молодая семья жила всего в часе езды и они стали приезжать. Аля сама попросила Вадима. И теперь им навстречу выходила всё ещё молодая женщина с огоньком в глазах, а в коридоре появился яркий свет, на балконе неожиданно поселился детский велосипед, а из кухни обычно доносился божественный аромат яблочного пирога. Они все его любили.

А спустя полгода, когда однажды они приехали за Катюшей, которая гостила у бабушки в те выходные, мама им сказала, убирая непослушный локон с сияющих глаз:

— Вы в следующее воскресенье заберите Катюню до пяти. Я записалась на курсы живописи, а потом вечером меня пригласили в театр… у меня встреча.

А на ее безымянном пальце больше не было широкого и тяжелого обручального кольца.

Она подхватила на руки подбежавшую Катюшу, та крепко обняла любимую бабушку, а другой ручкой притянула маму. Так они и стояли, обнявшись – мать, дочь и внучка. И сквозь непрошеные слезы Але вдруг открылась простая истина: иногда нас может спасти всего лишь одно маленькое объятие.