На часах — вечерних восемь, за окном рыдает осень — умирает ноябрём. В доме печка дышит летом, светит лампа мягким светом — августовским янтарём.
На столе блокнот раскрытый — чистый лист и лист покрытый чёрной вязью быстрых строк о весне, о майском чуде, о переплетенье судеб… Будет всё, всему свой срок.
Памятник А. А. Фету в Орле у Дома литераторов (ул. Салтыкова-Щедрина, д. 1)
* * *
Опять пишу про осень и про лето, хочу заставить лист молчащий петь, как пел когда-то он стихами Фета, но время заглушило песню эту, как словно бы свершилась чья-то месть.
Прошли года в житейской круговерти. От мусора свободней голова, но сзади всё слышнее поступь смерти, и я как будто давний вскрыл конвертик и вспомнил позабытые слова.
И принял эстафету от поэта. За сто шагов до финишной черты напомнить вам хочу стихию Фета, которая, быть может, не допета, как недописаны молчащие листы.
Уставший ветер, наконец, вздохнул спокойно. Потом и вовсе, засыпая, засопел. И платья тонкие берёз обвисли вольно, и соловьём ракиты кустик засвистел.
Река разгладила холодные морщинки. В ней новый месяц жёлтой лодочкой поплыл. Всё ярче в небе разгорались звёзд искринки. А вслед за днём уже и вечер уходил.
Февраль рыдал дождём со снегом, с крыш неустанно слёзы лил под неуютным серым небом… А день назад был очень мил: незло покусывал морозцем, сверкал снежком на ярком солнце, метелью иногда шалил.
Он был зимы послушным сыном, но что-то с ним произошло… «Скажи, дружище, в чём причина, что нам с тобой не повезло — зачем развёл ты эту слякоть?» Февраль ответил: «Как не плакать — мне душу грустью обожгло...»
На часах — вечерних восемь,
за окном рыдает осень —
умирает ноябрём.
В доме печка дышит летом,
светит лампа мягким светом —
августовским янтарём.
На столе блокнот раскрытый —
чистый лист и лист покрытый
чёрной вязью быстрых строк
о весне, о майском чуде,
о переплетенье судеб…
Будет всё, всему свой срок.
Туман над городом повис
и не поймёшь, где верх, где низ.
Изчезло всякое движение, —
пропало мироотражение.
И я бреду в тумане этом —
ищу, ищу источник света.
Памятник А. А. Фету в Орле у Дома литераторов (ул. Салтыкова-Щедрина, д. 1)
* * *
Опять пишу про осень и про лето,
хочу заставить лист молчащий петь,
как пел когда-то он стихами Фета,
но время заглушило песню эту,
как словно бы свершилась чья-то месть.
Прошли года в житейской круговерти.
От мусора свободней голова,
но сзади всё слышнее поступь смерти,
и я как будто давний вскрыл конвертик
и вспомнил позабытые слова.
И принял эстафету от поэта.
За сто шагов до финишной черты
напомнить вам хочу стихию Фета,
которая, быть может, не допета,
как недописаны молчащие листы.
Уставший ветер, наконец, вздохнул спокойно.
Потом и вовсе, засыпая, засопел.
И платья тонкие берёз обвисли вольно,
и соловьём ракиты кустик засвистел.
Река разгладила холодные морщинки.
В ней новый месяц жёлтой лодочкой поплыл.
Всё ярче в небе разгорались звёзд искринки.
А вслед за днём уже и вечер уходил.
Апрелем март ласкает город.
Весною дышат сквозняки.
Навстречу им рву душный ворот
февральской затяжной тоски.
Глотаю жадно ветер сладкий
надежд и ярких перемен.
А сердце в рёбра бьёт нещадно,
стремясь покинуть тесный плен.
И пусть не все снега растопит
весны горячий поцелуй,
в душе своей я слышу рокот,
забытый рокот вешних струй.
Здесь кто-то превратил весь снег
в звенящие ручьи.
Сосульки под счастливый смех
склевали воробьи.
Безлунной ночью крепкий лёд
пропал с лица реки,
вода приветливо поёт,
встречая ручейки.
Над полем клином облака
летят, как журавли,
и журавлей издалека
летит усталый клин.
Здесь всё звенит, журчит, кричит,
приветствует весну.
Лишь грач на тополе молчит —
устал кричать,
заснул.
Февраль рыдал дождём со снегом,
с крыш неустанно слёзы лил
под неуютным серым небом…
А день назад был очень мил:
незло покусывал морозцем,
сверкал снежком на ярком солнце,
метелью иногда шалил.
Он был зимы послушным сыном,
но что-то с ним произошло…
«Скажи, дружище, в чём причина,
что нам с тобой не повезло —
зачем развёл ты эту слякоть?»
Февраль ответил: «Как не плакать —
мне душу грустью обожгло...»
С наступающими новогодними праздниками!
хохотушка-озорница,
на все руки мастерица,
на все ноги танцовщица.
Разгулялась метель,
повалила плетень.
Мне к тебе легко идти —
нет преграды на пути!
Из-за леса, из-за речки
налетела, вдруг, пурга.
Мне не страшно возле печки —
сижу на ногу нога!
Еду к милой я на лыжах
лесом да полями.
Вспоминаю образ рыжий
с чёрными бровями!
На свиданье собиралась —
всё ресницы красила,
но метель, как оказалось,
всю работу сглазила!
разлохматил ельник,
и петелькой снеговой
закружился над землёй.
И прими привет в ответ!
Привет!
Счастья и здоровья,
А ещё удачу вам
Год пусть принесёт и, конечно,
Отпуск на желанном море!