Оля, давайте будем честными и объективными. Вам редактор прислала исправленный вариант ДО выхода сборника, на этапе проверки макета и объяснила причины внесённых правок. Причины, не зависящие ни от вас, ни от редактора. Причём написала вам об этом максимально тактично и ласково. Печатать рассказ в вашем авторском варианте в сборнике было невозможно, что мы вам вдвоём пытались донести несколько часов. Вы сказали, что фраза вам дорога и исправлять её не хотите. В итоге вам предложили убрать рассказ из сборника, хотя это повлекло бы повторную вёрстку и затянуло процесс печати, и вернуть деньги. Этот вариант тоже не устроил, и вы согласились на публикацию в исправленном виде. В чём здесь вина редактора и к чему весь сыр-бор?
Давайте проведём такой небольшой тест — опрос. Как вы считаете, должен ли корректор/редактор согласовывать с автором следующие изменения в тексте (т.е. объяснять, почему именно так надо) и хотели бы вы видеть свои рассказы/стихи под одной обложкой с такими текстами (если их оставим в авторской редакции):
1. Пунктуация: — Сергей ты правда читал роман? — Пап это всё правда? Это городское сочинение, и от его оценок, многое может зависеть в полугодовой, а значит и в годовой оценке.
Эта обувь например, Всем мала, не ваш размер Так и сказал сам и никто его об этом не просил. Мы договорились с ним заранее и изобретатель радушно приветствовал меня, пригласив за свой столик. Чтобы не погибнуть мы вынуждены посылать наши корабли к иным звёздам.
2. Орфография: Малитва матери (явная опечатка, так как далее в тексте у автора мОлитва) задумался, прислушаиваясь внушающие непреодалимый страх врагам бесщумно последствия были бы куда плечевнее он нутром чуствовал тумана, стелещегося вдоль опушки попытки сопротивленеия в десяти киломерах от города расказчик Адьютант
на талинском фестивале вертуально полюбить Раньше люди надосуге рядом зловоние, тьма и крамежность взяла незаметно партмоне никуда не придти в красном, «детморозовском» мешке
3. Стилистика, согласование: Прикосновение к творчеству Валентина Распутина у меня ассоциируется с благодарной памятью, как спасителю озера Байкал, экологической среды Приангарья, благодатной среды проживания всему населению Забайкалья. (Вы что-то поняли вообще из этой фразы? Тут, конечно, без помощи автора редактору не обойтись)
А теперь представьте, что текстов у нас не два и не пять, а в целом под тысячу, 7-8 альманахов по 300 с лишним страниц в каждом плюс авторские конкурсные книги. Сколько времени надо корректору и редактору на вычитку/ правку/ переписку/ согласование каждого исправления/ новой вычитки/итогового согласования с автором? И это без вёрстки, подбора шрифтов, размещений иллюстраций, сносок и другой технической работы? Плюс добавим сроки печати, доставку тиражей и т.д. Плюс время Высокому жюри на оценку итоговых результатов. Такими темпами к следующему году, дай Бог, сможем завершить конкурс.
Лена, для иллюстрации: мне тут знакомый подарил свою книгу, заплатил за издание 200 000 руб. Большая книга, в твердом переплёте. Собрал творчество за много лет. Обрадовалась подарку, начала читать. И сразу глаз цепляется за грамматические ошибки, опечатки, повторы, стилистические ляпы. Обидно за автора — непонятно, за что заплатил такие деньжищи. И другой пример — ежегодно получаю большой прекрасный сборник конкурса «Серебряный голубь России». Макет с авторами не согласовывается, но там работают профессионалы высшей марки. И сборник всегда безупречен. Хотя никто из участников ничего не платит составителям. Только можно заказать сам альманах, но не обязательно. Спорить ли при этом о каком-то исправлении, если оно было сделано редактором? Я считаю, что это абсурд.
Ольга, как выпускающий редактор, действительно делает огромную работу, которую, поверьте, мы ценим по достоинству. Стараемся, чтобы у неё были помощники, которым можно делегировать часть обязанностей: это и корректоры, и редакторы. Просто Оля человек очень ответственный, она всё перепроверяет сама:)
Лена, если речь идёт об авторской книге и автор оплачивает корректору эту работу, то можно и год переписываться и править каждую букву и запятую, не вопрос. Хотя обычно издательство даёт определённый срок на это, ибо у него есть план печати. А вот в нашем случае — когда речь о коллективных конкурсных сборниках — ничего подобного мы делать не должны. Но делаем, потому что ценим своё имя и не хотим выпускать некачественный продукт. Кстати, всем известное РСП вообще не редактирует тексты, включаемые в альманахи «Поэт года» и т.д., поэтому там рядом с редкими жемчужинами горы малограмотного мусора.
Оля, когда судят за «лайки» в соцсети, объяснять кому-то, что это «позиция персонажа», а не автора или редактора, будет поздно. И речь у нас с вами была именно об этом — о требованиях закона и издательства. В данном случае неважно, согласны мы с вами с этими требованиями или нет, так как речь не о нашей личной книге, а о коллективном конкурсном сборнике. И под удар попадают все его участники и в первую очередь организаторы. И в такой ситуации я буду настаивать на том, что редактор вправе принять решение, даже не согласовав его с автором, ради всеобщего блага. Тем более, и вас, и другого участника, чей текст пришлось редактировать в последний момент по той же причине, об этом уведомили. Мы связаны ещё и сроками печати, которые по известным причинам сейчас значительно увеличились. Поэтому ещё недели на дополнительные согласования у нас просто нет. Иначе альманахи не будут готовы к финальным мероприятиям.
Олечка, я тоже отвечу на этот вопрос. Наверное, я бы возмутилась, если бы мне не сообщили об этом ДО выхода книги в свет и не объяснили объективную причину. Вам же всё мотивированно и не единожды растолковали. И наше личное отношение к происходящему в Чечне не имеет к этим правкам никакого отношения, но вы никак не хотите это понять. Вы писали, что были ребёнком во время тех войн. А у моей свекрови ракета попала прямо в её квартиру. Кто её выпустил, эту ракету, да и важно ли это сейчас? Хорошо, что соседка успела увести свекровь в бомбоубежище. А мы несколько месяцев не знали, жива ли она. Связи не было никакой. Поэтому у нас не осталось ничего на память о детстве моего мужа, ни фото, ни книг, ничего. Мы эти две войны пережили лично. Много чего могу рассказать. Кладбище, где был похоронен мой свёкр и предки мужа, чеченцы разорили и практически сравняли с землей. Свекровь мы перевезли в Россию, она рядом с нами, но сердце её осталось там навсегда. А вы говорите, небоскрёбы…
Вот, кстати, похожий случай. Мою самую первую книжку со стихами никто не редактировал. Как я её в типографию отправила, так она и вышла. Я тоже считала, что ужасно грамотная, и гордо эту книжку дарила и даже продавала. Боже, сколько я потом в ней нашла ошибок. До сих пор стыдно. И жаль, что мне не предложили помощь корректора и редактора.
Мне бы хотело продолжить тему коллективных сборников, поднятую Еленой Гостевой (которая, кстати, выполняет работу корректора наших изданий). Такие сборники можно разделить на два вида. Первый — это те, куда авторы приглашаются составителем заранее, например, по определенной тематике или причастности к сообществу (союзу, ЛИТО). Здесь редактор работает практически так же, как и с индивидуальной книгой, с той разницей, что он связан тематикой или задачей совместного проекта.
Второй — сборники, куда включаются произведения финалистов и лауреатов какого-то конкурса. В этом случае, как уже отметила Ольга Которова, у редактора нет задачи улучшать тексты, ведь это конкурсные работы. Но он обязан следить за тем, чтобы тексты не нарушали условия конкурса, нормы закона и требования издательства. Например, если в книге для детей попадается обсценная лексика или сцены, которые могут быть расценены как пропаганда курения, наркотиков или алкоголя, он обязан их убрать. Например, сейчас в альманахе «Детям» нас попросили убрать часть фразы: «Они посмеивались, снисходительно наблюдая за происходящим, и курили сигарету, передавая её друг другу», иначе сборник не попадает в жанр детской литературы и повышается возрастное ограничение с 12+ на 18+. Может ли редактор принять самостоятельное решение в этой ситуации? Считаю, что может, так как авторы, пишущие для детей, должны знать требования к этому жанру. В других текстах пришлось убрать слова про запрещённую в РФ с недавних пор соцсеть и сделать ссылку о запрете секты «Свидетели Иеговы». Опять же это такие изменения, которые редактор не просто может, а обязан сделать для того, чтобы книга была напечатана. Теперь про «разжигание национальной и иной розни». Тут, конечно, у каждого автора свой собственный взгляд, и на своих страницах, в своих авторских книгах вы все можете это отстаивать, как считаете нужным. Но давайте посмотрим, что получилось бы у нас, если бы некоторые тексты остались без правки и попали в один альманах. Вот такой набор (цитаты, орфография авторов сохранена): " расследованием пыток, похищений, бессудных казней, которые в Чеченской Республике, похоже, просто-таки обыденная повседневность" «Коротко стриженный, с лошадиной челюстью, то ли депутат, то ли целый сенатор с неброской украинской фамилией, гневно обличал зарвавшейся киевский режим». «Паша много, зло говорил матами, как он ненавидит этих сволочей, «свино-собак», россиян и как гордится, что он украинец». «Значит ты болгарский националист, бендеровец». «Наверное, В. Путин, спускавшийся прошлым летом на дно Байкала на глубоководном аппарате “Мир-1”, не нашел там никакого загрязнения». И так далее. Это только часть конкурсных «перлов». А теперь представьте, что мы напечатаем это в одном альманахе. И автор, который усмотрел в предложении заменить слова про «зарвавшийся киевский режим» (совсем неуместные в сатирическом рассказе о школьных сочинениях 70-х годов) попытку дискредитации ВС РФ и СВО и пригрозивший нам прокуратурой, прочитает три следующие фразы в другом рассказе? А его текст прочтут наши авторы с Украины? Издательство просто не пропустит всё это в печать. Поэтому наши редакторы и делают всё, чтобы произведения, собранные под одной обложкой, не нарушали закон и не затрагивали чувства других авторов.
Думаю, совет убрать из сборника, предназначенного для детей в воскресных школах, слова «сволочь», «твою мать» был логичен. Мне понятно ваше искреннее стремление во всех без исключения произведениях отражать свою позицию правозащитника. И, поверьте, это достойно уважения. Но иногда это выглядит неуместно и, простите, притянуто за уши. Как в случае с отредактированным Ольгой Которовой конкурсным рассказом, который породил данную дискуссию. Так было и с «Радоницей» — все члены редакционного совета, включая куратора от РПЦ, высказались за то, что ваши рассказы тематически не подходят сборнику.
Вот, с этой первой реакцией надо, как говорится, переспать. А потом взглянуть на текст ещё раз. Онега, а может сейчас отредактировать роман и дать ему второй шанс?
Я могу поделиться своим личным опытом работы с редакторами, как позитивным, так и не очень. Какой-то один вариант ответа из предложенных Ольгой выбрать затрудняюсь, так как всё неоднозначно.
С редактором издательства «Союз писателей», которое выпустило мою книгу «Жена хранителя маяка», мы сначала чуть не поссорились. Некоторые её правки совершенно не совпадали с концепцией книги, в то время как другие были очень профессиональными и делали текст лучше. Хорошо, что мы не «встали в позу», а выяснили причину и пришли к взаимопониманию, что сделало дальнейшую работу над книгой комфортной и эффективной. Тем не менее, процесс редактуры занял почти месяц. Но это было так называемое моноиздание, авторская книга, над которой редакторы и корректоры трудятся вместе с автором и их обязанность — всё с ним согласовывать. Мы не были сильно ограничены в сроках и могли не спешить, обсуждать все мелочи и нюансы. В итоге я поняла роль редактора: это не враг автора, не его антагонист, а помощник, чьи замечания только на пользу тексту. Одновременно это один из первых ваших читателей, восприятие которого позволяет понять, как вашу книгу примут после выхода из печати.
С негативным опытом в последнее время столкнулась дважды, оба раза в коллективных сборниках, куда меня специально приглашали. В одном случае редакция изменила название моего рассказа и убрала первый абзац текста. Я увидела это уже постфактум, хотела возмущаться, но получила разъяснение, что составители сделали это для соответствия узкой тематике, из которой мой абзац выпадал. Речь о миниатюре «Хоровод», она есть в моём профиле, и можно понять, почему часть текста убрали. От рассказов о Болгарии и её традициях этот текст уводил в сторону происходящего в совсем другой стране:) Так что с действиями редакции нельзя не согласиться.
Второй случай был с другим сборником. Там почему-то моё стихотворение «Балет» лишили названия, предварив его звёздочками, что для меня, конечно, принципиально. Хотя во вступлении оно упоминалось именно с таким названием. Я сочла это невнимательностью сотрудника при вёрстке. Больше удручило то, что рядом оказались тексты, часть из которых отнести к литературе можно условно, а часть совершенно не близка мне по смыслу и направленности. Сделала вывод, что при первых публикациях в незнакомых издательствах такие вопросы надо уточнять «до».
Маленькое замечание для участников обсуждения. Уточним термины. Корректор — тот, кто вычитывает тексты, нормализует грамматику (исправляет пунктуационные, орфографические и стилистические ошибки) и типографику. Редактор же работает с текстом, проверяет и исправляет содержание в соответствии с требованиями определённого жанра и стиля, исправляет речевые недочёты и ошибки в тексте, перефразирует некорректные фразы/слова и т. д., готовит издание к печати (сюда входит художественное, а также техническое оформление материала перед подготовкой его к выходу в свет).
Стоило почитать и другие стихи, Александр, чтобы сформировать мнение об авторе не только по его полу. А вот банить я вас не стану, дабы не доставить вам удовольствие везде рассказывать, как вас гнобят тётеньки — «литераторши», увязшие в своих пледах. Немного стихов об этом нелюбимом вами предмете: Укутав ноги в плед верблюжий, Отбросив томик Оноре, В объятьях нежных мыслей кружев Одна в бесснежном декабре. — автор: Игорь Трушин
Ножки пледом закутайте дорогим, ягуаровым, И, садясь комфортабельно в ландолёте бензиновом, Жизнь доверьте Вы мальчику в макинтоше резиновом, И закройте глаза ему Вашим платьем жасминовым — Шумным платьем муаровым, шумным платьем муаровым!. — Игорь Северянин
Я укутаю в плед тебя, сонную, Обниму и теплом убаюкаю, Стану ночью безлунно-бездонною, Горьким счастьем твоим, сладкой мукою… — Юрий Егоров
Ещё скучнее читать повторы про подгузники и матерей- одиночек. Чувствуется, что вы плохо знакомы с творчеством наших авторов. И это так по-мужски: забежать, помахать шашкой, чтобы самоутвердиться.
В чём здесь вина редактора и к чему весь сыр-бор?
Как вы считаете, должен ли корректор/редактор согласовывать с автором следующие изменения в тексте (т.е. объяснять, почему именно так надо) и хотели бы вы видеть свои рассказы/стихи под одной обложкой с такими текстами (если их оставим в авторской редакции):
1. Пунктуация:
— Сергей ты правда читал роман?
— Пап это всё правда?
Это городское сочинение, и от его оценок, многое может зависеть в полугодовой, а значит и в годовой оценке.
Эта обувь например, Всем мала, не ваш размер
Так и сказал сам и никто его об этом не просил.
Мы договорились с ним заранее и изобретатель радушно приветствовал меня, пригласив за свой столик.
Чтобы не погибнуть мы вынуждены посылать наши корабли к иным звёздам.
2. Орфография:
Малитва матери (явная опечатка, так как далее в тексте у автора мОлитва)
задумался, прислушаиваясь
внушающие непреодалимый страх врагам
бесщумно
последствия были бы куда плечевнее
он нутром чуствовал
тумана, стелещегося вдоль опушки
попытки сопротивленеия
в десяти киломерах от города
расказчик
Адьютант
на талинском фестивале
вертуально полюбить
Раньше люди надосуге
рядом зловоние, тьма и крамежность
взяла незаметно партмоне
никуда не придти
в красном, «детморозовском» мешке
3. Стилистика, согласование:
Прикосновение к творчеству Валентина Распутина у меня ассоциируется с благодарной памятью, как спасителю озера Байкал, экологической среды Приангарья, благодатной среды проживания всему населению Забайкалья. (Вы что-то поняли вообще из этой фразы? Тут, конечно, без помощи автора редактору не обойтись)
А теперь представьте, что текстов у нас не два и не пять, а в целом под тысячу, 7-8 альманахов по 300 с лишним страниц в каждом плюс авторские конкурсные книги. Сколько времени надо корректору и редактору на вычитку/ правку/ переписку/ согласование каждого исправления/ новой вычитки/итогового согласования с автором? И это без вёрстки, подбора шрифтов, размещений иллюстраций, сносок и другой технической работы? Плюс добавим сроки печати, доставку тиражей и т.д. Плюс время Высокому жюри на оценку итоговых результатов. Такими темпами к следующему году, дай Бог, сможем завершить конкурс.
И другой пример — ежегодно получаю большой прекрасный сборник конкурса «Серебряный голубь России». Макет с авторами не согласовывается, но там работают профессионалы высшей марки. И сборник всегда безупречен. Хотя никто из участников ничего не платит составителям. Только можно заказать сам альманах, но не обязательно. Спорить ли при этом о каком-то исправлении, если оно было сделано редактором? Я считаю, что это абсурд.
А вот в нашем случае — когда речь о коллективных конкурсных сборниках — ничего подобного мы делать не должны. Но делаем, потому что ценим своё имя и не хотим выпускать некачественный продукт.
Кстати, всем известное РСП вообще не редактирует тексты, включаемые в альманахи «Поэт года» и т.д., поэтому там рядом с редкими жемчужинами горы малограмотного мусора.
И наше личное отношение к происходящему в Чечне не имеет к этим правкам никакого отношения, но вы никак не хотите это понять. Вы писали, что были ребёнком во время тех войн. А у моей свекрови ракета попала прямо в её квартиру. Кто её выпустил, эту ракету, да и важно ли это сейчас? Хорошо, что соседка успела увести свекровь в бомбоубежище. А мы несколько месяцев не знали, жива ли она. Связи не было никакой. Поэтому у нас не осталось ничего на память о детстве моего мужа, ни фото, ни книг, ничего. Мы эти две войны пережили лично. Много чего могу рассказать. Кладбище, где был похоронен мой свёкр и предки мужа, чеченцы разорили и практически сравняли с землей. Свекровь мы перевезли в Россию, она рядом с нами, но сердце её осталось там навсегда. А вы говорите, небоскрёбы…
Такие сборники можно разделить на два вида.
Первый — это те, куда авторы приглашаются составителем заранее, например, по определенной тематике или причастности к сообществу (союзу, ЛИТО). Здесь редактор работает практически так же, как и с индивидуальной книгой, с той разницей, что он связан тематикой или задачей совместного проекта.
Второй — сборники, куда включаются произведения финалистов и лауреатов какого-то конкурса. В этом случае, как уже отметила Ольга Которова, у редактора нет задачи улучшать тексты, ведь это конкурсные работы. Но он обязан следить за тем, чтобы тексты не нарушали условия конкурса, нормы закона и требования издательства.
Например, если в книге для детей попадается обсценная лексика или сцены, которые могут быть расценены как пропаганда курения, наркотиков или алкоголя, он обязан их убрать.
Например, сейчас в альманахе «Детям» нас попросили убрать часть фразы: «Они посмеивались, снисходительно наблюдая за происходящим, и курили сигарету, передавая её друг другу», иначе сборник не попадает в жанр детской литературы и повышается возрастное ограничение с 12+ на 18+. Может ли редактор принять самостоятельное решение в этой ситуации? Считаю, что может, так как авторы, пишущие для детей, должны знать требования к этому жанру.
В других текстах пришлось убрать слова про запрещённую в РФ с недавних пор соцсеть и сделать ссылку о запрете секты «Свидетели Иеговы». Опять же это такие изменения, которые редактор не просто может, а обязан сделать для того, чтобы книга была напечатана.
Теперь про «разжигание национальной и иной розни». Тут, конечно, у каждого автора свой собственный взгляд, и на своих страницах, в своих авторских книгах вы все можете это отстаивать, как считаете нужным.
Но давайте посмотрим, что получилось бы у нас, если бы некоторые тексты остались без правки и попали в один альманах.
Вот такой набор (цитаты, орфография авторов сохранена):
" расследованием пыток, похищений, бессудных казней, которые в Чеченской Республике, похоже, просто-таки обыденная повседневность"
«Коротко стриженный, с лошадиной челюстью, то ли депутат, то ли целый сенатор с неброской украинской фамилией, гневно обличал зарвавшейся киевский режим».
«Паша много, зло говорил матами, как он ненавидит этих сволочей, «свино-собак», россиян и как гордится, что он украинец».
«Значит ты болгарский националист, бендеровец».
«Наверное, В. Путин, спускавшийся прошлым летом на дно Байкала на глубоководном аппарате “Мир-1”, не нашел там никакого загрязнения».
И так далее. Это только часть конкурсных «перлов».
А теперь представьте, что мы напечатаем это в одном альманахе. И автор, который усмотрел в предложении заменить слова про «зарвавшийся киевский режим» (совсем неуместные в сатирическом рассказе о школьных сочинениях 70-х годов) попытку дискредитации ВС РФ и СВО и пригрозивший нам прокуратурой, прочитает три следующие фразы в другом рассказе? А его текст прочтут наши авторы с Украины?
Издательство просто не пропустит всё это в печать.
Поэтому наши редакторы и делают всё, чтобы произведения, собранные под одной обложкой, не нарушали закон и не затрагивали чувства других авторов.
Думаю, совет убрать из сборника, предназначенного для детей в воскресных школах, слова «сволочь», «твою мать» был логичен.
Мне понятно ваше искреннее стремление во всех без исключения произведениях отражать свою позицию правозащитника. И, поверьте, это достойно уважения. Но иногда это выглядит неуместно и, простите, притянуто за уши. Как в случае с отредактированным Ольгой Которовой конкурсным рассказом, который породил данную дискуссию. Так было и с «Радоницей» — все члены редакционного совета, включая куратора от РПЦ, высказались за то, что ваши рассказы тематически не подходят сборнику.
С редактором издательства «Союз писателей», которое выпустило мою книгу «Жена хранителя маяка», мы сначала чуть не поссорились. Некоторые её правки совершенно не совпадали с концепцией книги, в то время как другие были очень профессиональными и делали текст лучше. Хорошо, что мы не «встали в позу», а выяснили причину и пришли к взаимопониманию, что сделало дальнейшую работу над книгой комфортной и эффективной. Тем не менее, процесс редактуры занял почти месяц. Но это было так называемое моноиздание, авторская книга, над которой редакторы и корректоры трудятся вместе с автором и их обязанность — всё с ним согласовывать. Мы не были сильно ограничены в сроках и могли не спешить, обсуждать все мелочи и нюансы. В итоге я поняла роль редактора: это не враг автора, не его антагонист, а помощник, чьи замечания только на пользу тексту. Одновременно это один из первых ваших читателей, восприятие которого позволяет понять, как вашу книгу примут после выхода из печати.
С негативным опытом в последнее время столкнулась дважды, оба раза в коллективных сборниках, куда меня специально приглашали. В одном случае редакция изменила название моего рассказа и убрала первый абзац текста. Я увидела это уже постфактум, хотела возмущаться, но получила разъяснение, что составители сделали это для соответствия узкой тематике, из которой мой абзац выпадал. Речь о миниатюре «Хоровод», она есть в моём профиле, и можно понять, почему часть текста убрали. От рассказов о Болгарии и её традициях этот текст уводил в сторону происходящего в совсем другой стране:) Так что с действиями редакции нельзя не согласиться.
Второй случай был с другим сборником. Там почему-то моё стихотворение «Балет» лишили названия, предварив его звёздочками, что для меня, конечно, принципиально. Хотя во вступлении оно упоминалось именно с таким названием. Я сочла это невнимательностью сотрудника при вёрстке. Больше удручило то, что рядом оказались тексты, часть из которых отнести к литературе можно условно, а часть совершенно не близка мне по смыслу и направленности. Сделала вывод, что при первых публикациях в незнакомых издательствах такие вопросы надо уточнять «до».
Корректор — тот, кто вычитывает тексты, нормализует грамматику (исправляет пунктуационные, орфографические и стилистические ошибки) и типографику.
Редактор же работает с текстом, проверяет и исправляет содержание в соответствии с требованиями определённого жанра и стиля, исправляет речевые недочёты и ошибки в тексте, перефразирует некорректные фразы/слова и т. д., готовит издание к печати (сюда входит художественное, а также техническое оформление материала перед подготовкой его к выходу в свет).
А вот банить я вас не стану, дабы не доставить вам удовольствие везде рассказывать, как вас гнобят тётеньки — «литераторши», увязшие в своих пледах.
Немного стихов об этом нелюбимом вами предмете:
Укутав ноги в плед верблюжий,
Отбросив томик Оноре,
В объятьях нежных мыслей кружев
Одна в бесснежном декабре. — автор: Игорь Трушин
Ножки пледом закутайте дорогим, ягуаровым,
И, садясь комфортабельно в ландолёте бензиновом,
Жизнь доверьте Вы мальчику в макинтоше резиновом,
И закройте глаза ему Вашим платьем жасминовым —
Шумным платьем муаровым, шумным платьем муаровым!. — Игорь Северянин
Я укутаю в плед тебя, сонную,
Обниму и теплом убаюкаю,
Стану ночью безлунно-бездонною,
Горьким счастьем твоим, сладкой мукою… — Юрий Егоров