РЫЖЕЕ СОЛНЦЕ В золоте оранжевом вечер в дрёму клонится. Слышен звон Вечерний – возвестила звонница! Там, у горизонта, где с землёй граница, Солнце рыже катится словно паляница! Пробежало полюшко, ровные дороженьки. Чуть земли касаются его лучи-ноженьки! Закатилось, прячется, видно половинку. Утомилось, село, кажет ещё спинку! Радуя землицу, не спеша садится спать в укромном месте, как ночная птица! Отдохнёт за ночку рыжий исполин, на рассвете явит лик свой, апельсин!..
Надежда, спасибо за Ваше внимательное прочтение! Читатель в определённой степени становится соавтором текста, когда пропускает его через себя, а вдумчивый и тонкий — найдёт даже между строк то, о чём и сам поэт не подозревал. )) Мне понравилось, как Вы меня препарировали, это сделано профессионально и глубоко! Отдельное мерси за дружбу с нейросетями, за мои портреты! ))
Спасибо, Александр. Мне представилось Ваше «Ночное» воочию. Кажется, все так знакомо, будто сама его прочувствовала. Понравилось несколько фраз… «закоптилось небо в пламени заката, толстая луна, человеческие гнезда, время застучало каблучками...» Необычно… и так приятно ощущать эти описания.
Получается, поэт призывает обладателей «свинячьих рыл» осознать свою низость и устыдиться её, чтобы постараться стать лучше.
Надежда, неужели автор и в самом деле призывает обладателей «свиных рыл» устыдиться? Не думаю, что автор настолько наивен. Ибо «обладатели „свиных рыл“ абсолютно уверены, что именно их жизненная позиция верная, а те, кто не торгует „дочерями-шлюшками“ ничего в жизни не понимают. Более того обладателей „свиных рыл“ таковыми сделала сама ЖИСЬ, и они максимально адаптированы к ней. Её изменить нельзя, можно только возвыситься над ней. Набраться в душе мужества, чтобы воспринять её как данность, и пытаться прорастать…
А ещё знаменитое: над кем смеётесь? Над собой смеётесь. Поэт показывает в стихах, как жалка и угловата такая собачья «жись» в отличие от жизни. Жизнь человеческая начинается на уровне полёта над Исаакием. Получается, поэт призывает обладателей «свинячьих рыл» осознать свою низость и устыдиться её, чтобы постараться стать лучше. И детишек колотить меньше. И «дочерьми-шлюшками» не торговать.
Георгий, я думаю, что в картине мира данного автора единственный ответ — это его печальный комизм, трагикомизм. Значит, поменять радикально этих «мужичков» на менее подлых и менее пьющих нельзя, можно только повлиять на своё отношение: плакаться или юморить. Заметьте, что этим «низовым», которые садятся за поножовщину, поэт противопоставляет лирического героя с сыном, которого отец учит жизни: как она коротка, как мнима земная иерархия «королей», как хорошо горят рукописи… Вместе они стремятся к «высоте», чтобы оглядывать жизнь с неё. Это автор и противопоставляет подлым, мучащим своих пасынков и детей.
Прочитал, и сразу возник риторический вопрос: И ЧТО? Автор открыл Америку, что такова ЖИСЬ? С точки зрения смысла, даже поэтического – это масло масляное, известное всем настолько, что набило оскомину. По мне, если человек хоть чуточку порядочен и обладает Даром (это я не об авторе), то он все свои помыслы и деяния должен направить на то, КАК в такой ЖИСИ жить, при том достойно и полноценно. Как эту ЖИСЬ прорастать. А затем – в поэтической или прозаической форме делиться своим опытом ПРОРАСТАНИЯ.
Лично я полвека назад лицом к лицу столкнулся с такой ЖИСЬЮ, решительно не принял её всеми душевными фибрами, и ушел в так называемую внутреннюю эмиграцию. И прожил по обывательским меркам достаточно достойно. А ведь автор вошел в эту ЖИСЬ, и даже был ею обласкан и принят ею. Что же он раньше не видел, какова она?
Меж плывущих облаков красным покрывалом Стелет Вечер горизонт над высоким валом. Спектр рубиновых огней, будто бы пожаром, Вспыхнет тут же над Землей, отдавая жаром.
Загорелись небеса в этот дивный Вечер, Полыхают купола золотом вдалече. Брызжут искры тут и там, весело сверкая, Фейерверк на небосводе танец отжигает.
Под бордовую расцветку весь окрашен свод, Словно кистью разрисован солнечный заход. И Закат кровавый спляшет напоследок дня, Не гоните, не тревожьте в этот миг меня.
Пока читала, делала заметки по стихам, и набралась целая статейка. Как говорится, мне грустно и легко, печаль моя светла. Так сказать, «мем смешной, а ситуация страшная». Вставлю свои заметки в комментарий. Если понадобится, оформлю отдельной статьёй. (PS Целиком не помещается, вставлю начало. Игорь, спасибо Вам за работу. Если Вы не против, позже опубликую всю статью про поэзию уважаемого Дмитрия.)
Дмитрий Кочетков: поэт, “умеющий петь про нашу гребаную жись.”
“куча душераздирающих строк про неразделённую верблюжью любовь”
Это тоже может стать эпиграфической строкой к творчеству автора! Жанр самоэпиграфа.
“ниспошли мне, Господи, бессонницу
скрипом-всхлипом лип и кваком жаб.”
В длинном ряду всевозможных молитв, от Лермонтова (”и верится, и плачется”) до Цветаевой (”и дай мне смерть в 17 лет”) и Маяковского (”врывается, целует жилистую руку”), эта выделяется своими оригинальным подходом. Интересны именно жабы: в каноническом средневеково-мистическом христианстве жаба — это символ сатаны. У Радия Погодина мальчик хотел жабу кокнуть камнем, как столетиями кокали земноводных все хорошие мальчики (включая Георгия Победоносца), но прогрессивная старуха его отговорила: не по-социалистически это уже, не по-научному. И у Дмитрия Кочеткова, как и у Радия Погодина, в жабах сатаны нет. О них и помолиться не грех.
“Наверное, мне стоит повиниться,что часто суечусь и тороплюсь,что женщин многотомные страницы
почитываю всуе и томлюсь.”
Забавная интерпретация гендерного мотива мужского и женского, старого как мир. Женщина — книга, мужчина — читатель. Женщина — объект, вещь (книга), мужчина — субъект (читающий). Женщина — пассивна, мужчина — суетлив, тороплив. В общем, активен и деятелен. И “вещами” пресыщен.
“Балдела от коктейлей смешанных,… она хотела денег бешеных… в дома приличные не вхожая”
Дополнительное раскрытие женского мотива: сниженный образ материалистки-обывательницы, обитательницы вполне горьковского “дна”.
“а ей бы Кафку, ей бы Маркеса”.
И зачем “балдеющей”, спрашивается, Кафка? На последней странице “Процесса” надеется найти “денег бешеных”?.. Увы, дамам полусвета, не вхожим в приличные дома, одним Кафкой с Маркесом излечиться ещё не удавалось. Чудес не бывает. Стихотворение-иллюстрация “низовой” жизни. Печально у них там, на дне.
“А я ведь даже не с войны –
я просто с пьянки.”
Комическая бытовая зарисовка строится на контрасте, но комизм-то — грустный. Проблематика гражданская: пьянство, бытовая неустроенность, уродство жизни. Человек возвращается из “адища” жизни в свой “крошечный адок”. А крошечный потому, что и человечишко сам — “маленький”.
“в коммунальной квартире
где спрячешься, чтоб пореветь?”
Грустно читать, ведь это опять “дно”, пусть и с юмором. Уродливый клоповый мирок дочерей-шлюшек и вечно пьяных муженьков, отчимов, бьющих пасынков, усталых прибитых жён и коммунальных квартир. Бедность и нищета, а самая страшная нищета — нищета духа. Адок, покрытый матом. Начать жить красивее, честнее и чище никто не умеет и не сможет. “Какое чудо!” — иронический вскрик в мире, в котором чудес не бывает, а подушка за ночь намокает от женских слёз. Вскрик напомнил последние слова Свидригайлова: а я в Америку уезжаю!..
Дмитрий, видимо, создаёт “поэзию настоящего мира”. В нём непоправимо “маленькие” люди страдают, тщетно рвутся со “дна”, обещают зажить чище и ещё глубже утопают в болоте… а поэт всё равно пишет. Даже в этом “адище” коммуналок поэт остаётся поэтом. Другие поэтизируют себе, сытые, сами в чистом и красивом, о котором жители “коммунального мирка” даже и не мечтают, и это так легко, так безбожно легко. А вот нашему поэту — сложнее, и потому в нём как бы больше истины. Это картина мира поэта Дмитрия Кочеткова. Картина грустного “адка”, в котором “рукопись, даже намокнув, горит”.
Спасибо, Елена. Стихи пронизаны и любовью, и проницательной наблюдательностью к небу. Вот, к примеру, облака окрасились в багрянец, словно у небес горит румянец ( сравнение). А дальше… все пылает алым цветом, всполохами пламенными рдея… и т. д. Во втором стихотвореннии Вы сравниваете рассвет с закатом. И тоже восхищаетесь этим. Впечатлило!
Облака окрасились в багрянец Ярко уходящего заката… Словно у небес горит румянец, Тот, что нам дарил мороз когда-то.
Всё пылает жарким алым цветом, Всполохами пламенными рдея… Сколько краски было взято где-то, Чтоб украсить небо посильнее.
Чудными багряными лучами, Полосами разноцветив небо, Светится Вселенная огнями. Не понять, где быль и где здесь небыль.
Небо тоже ждёт прихода лета, Украшая каждую пылинку! В торжестве сияния и цвета Задрожит в глазах, искрясь, слезинка…
март 2018
Подходящего фото к стихотворению не нашла, а тогда не сфотографировала… Зато у меня есть фото рассвета, похожего на закат)) И стихотворение к нему есть.
Рассвет, похожий на закат
Рассвет, похожий на закат… В багрянце облака! И очарован сказкой взгляд- Течёт любви река…
Не видно края, берегов. Алеет ярко даль… Пылает вечная любовь! Уходит прочь печаль.
В любви жить людям суждено, Чтоб лился жизни свет. Глядит задумчиво в окно Дня нового рассвет…
Я тоже так думаю, что закат — художник природный. Иногда так разрисует небо, что удивлению нет предела. Как точно Вы подметили, Ирина, «берет фломастер» и рисует себе. Но как! И то, что он недолог, быстротечен, разнолик, правда. Спасибо, очень чувственно пишете, улавливаю Ваше восхищение и любование закатами.
Закат — художник. Гениальный мастер. Кто может с ним в изяществе сравниться? Заходит солнце… он берёт фломастер и… небо начинает золотиться, малиновой на миг укрывшись шалью… Сиреневатый небосклон темнеет… И вечер прячет тайны там, за далью… От красоты закатной я немею… ***** Я пленена закатом, в нём тону, в игривых волнах чудо-разноцвета, что расплескались там и здесь, и где-то рождающие новую волну. Смотрю… Ловлю так жадно каждый миг, что друг на друга вовсе не похожи: то прост узор небес, то ярко сложен… Закатный вернисаж… Он — разнолик. Но не по нраву сумеркам закат! Спешат с запасом краски грустно-серой и заливают холст небес без меры. И вот уж краски неба не горят… *****
Лирично и образно, Полина! «Я закаты как листья в кулак соберу… смородинный вечер, журавль собирает росу». Все гармонично, все радует душу. Спасибо, как всегда отлично!
Я закаты как листья в кулак соберу. Сберегу на полатях, над печкой. Ворожить я готова-затеплю свечу В этот ясный смородинный вечер. Ветер смолк на пруду. Все уснули дома. У коней переполнены ясли. И пастух, провожая глазами звезду, Скажет тихо и ласково: -Здравствуй! Над колодцем журавль собирает росу. Он черпает студёную воду. Я уздечку возьму и в ночное пойду К незнакомому тёмному броду. А закат отпылал. Все уснули дома. Ветер смолк, и повешена лира. Я тебя нагадаю. Как ты нагадал. Обойдя за полвека полмира.
Спасибо, Михаил! Здорово! «Опадает закат… Вечер слегка намазал тени на черный хлеб»… Подумать только! Мне понравились стихи, впрочем, как всегда интересные мысли.
Опадает закат, как листва, в синеву. Скоро кончится день, как закончится осень. Ты дождёшься весны и утра как-нибудь… «Как-нибудь – это как?», — кто-нибудь переспросит.
Ты впрямую не скажешь, а с чем-то сравнишь: С перекатом воды, с нотой памятной песни… Опадает закат… только лишь… только лишь… Только лишь тишина чашу слов перевесит.
И тенями друзей тень ночная придёт, Понесутся года кукованьем кукушки. Это будет вчера, как вчерашним был лёд – Лёд, который сковал прошлой ночью опушку.
Повториться дано, в ту же воду войдём Отпечатками этих цветных фотографий… Ностальгия пройдёт проходящим дождём – Проходящим дождём в неизбежное завтра…
Уходящая осень
Вечер слегка намазал тени на чёрный хлеб И у берёзовой рощи судьбу встречал; Тихий, старинный, спящий город Борисоглеб* Осень оставила – гаснущая свеча. Сонное солнце ярко в нём золотит кресты, Но истончается зыбкая связь с земным, Ждут облака – зимою засланные сваты: В красных рубахах, в темь головы наклонив. Дымкой грядущих судеб взор умащён святых, Праведной вечности – истинно торжество. Шлейф молока тумана кажется золотым Лишь оттого, что осень… Лишь оттого, что осень… Лишь оттого, что осень вошла в него.
*Борисогле́бский (в просторечье Борисогле́б) — посёлок городского типа, административный центр Борисоглебского района Ярославской области России.
В золоте оранжевом вечер в дрёму клонится.
Слышен звон Вечерний – возвестила звонница!
Там, у горизонта, где с землёй граница,
Солнце рыже катится словно паляница!
Пробежало полюшко, ровные дороженьки.
Чуть земли касаются его лучи-ноженьки!
Закатилось, прячется, видно половинку.
Утомилось, село, кажет ещё спинку!
Радуя землицу, не спеша садится
спать в укромном месте, как ночная птица!
Отдохнёт за ночку рыжий исполин,
на рассвете явит лик свой, апельсин!..
24.06.2025.
Отдельное мерси за дружбу с нейросетями, за мои портреты! ))
Надежда, неужели автор и в самом деле призывает обладателей «свиных рыл» устыдиться? Не думаю, что автор настолько наивен. Ибо «обладатели „свиных рыл“ абсолютно уверены, что именно их жизненная позиция верная, а те, кто не торгует „дочерями-шлюшками“ ничего в жизни не понимают. Более того обладателей „свиных рыл“ таковыми сделала сама ЖИСЬ, и они максимально адаптированы к ней. Её изменить нельзя, можно только возвыситься над ней. Набраться в душе мужества, чтобы воспринять её как данность, и пытаться прорастать…
Закоптилось небо в пламени заката.
Заплясала в речке толстая луна.
Забубнила на недальних перекатах
под ракитами рождённая волна.
Просыпались в закопчённом небе звёзды,
проявился, наконец, и Млечный Путь.
Засветились человеческие гнёзда,
электричеством тесня ночную суть.
Застучало громко время каблучками,
попадать стремилось с сердцем в унисон.
Опустились тихо веки за очками…
Ночь ушла. Со мной остался только сон.
Поэт показывает в стихах, как жалка и угловата такая собачья «жись» в отличие от жизни. Жизнь человеческая начинается на уровне полёта над Исаакием. Получается, поэт призывает обладателей «свинячьих рыл» осознать свою низость и устыдиться её, чтобы постараться стать лучше. И детишек колотить меньше. И «дочерьми-шлюшками» не торговать.
Заметьте, что этим «низовым», которые садятся за поножовщину, поэт противопоставляет лирического героя с сыном, которого отец учит жизни: как она коротка, как мнима земная иерархия «королей», как хорошо горят рукописи… Вместе они стремятся к «высоте», чтобы оглядывать жизнь с неё. Это автор и противопоставляет подлым, мучащим своих пасынков и детей.
Лично я полвека назад лицом к лицу столкнулся с такой ЖИСЬЮ, решительно не принял её всеми душевными фибрами, и ушел в так называемую внутреннюю эмиграцию. И прожил по обывательским меркам достаточно достойно. А ведь автор вошел в эту ЖИСЬ, и даже был ею обласкан и принят ею. Что же он раньше не видел, какова она?
Меж плывущих облаков красным покрывалом
Стелет Вечер горизонт над высоким валом.
Спектр рубиновых огней, будто бы пожаром,
Вспыхнет тут же над Землей, отдавая жаром.
Загорелись небеса в этот дивный Вечер,
Полыхают купола золотом вдалече.
Брызжут искры тут и там, весело сверкая,
Фейерверк на небосводе танец отжигает.
Под бордовую расцветку весь окрашен свод,
Словно кистью разрисован солнечный заход.
И Закат кровавый спляшет напоследок дня,
Не гоните, не тревожьте в этот миг меня.
24. 06. 2025 г.
Дмитрий Кочетков: поэт, “умеющий петь про нашу гребаную жись.”
Это тоже может стать эпиграфической строкой к творчеству автора! Жанр самоэпиграфа.
В длинном ряду всевозможных молитв, от Лермонтова (”и верится, и плачется”) до Цветаевой (”и дай мне смерть в 17 лет”) и Маяковского (”врывается, целует жилистую руку”), эта выделяется своими оригинальным подходом.
Интересны именно жабы: в каноническом средневеково-мистическом христианстве жаба — это символ сатаны. У Радия Погодина мальчик хотел жабу кокнуть камнем, как столетиями кокали земноводных все хорошие мальчики (включая Георгия Победоносца), но прогрессивная старуха его отговорила: не по-социалистически это уже, не по-научному. И у Дмитрия Кочеткова, как и у Радия Погодина, в жабах сатаны нет. О них и помолиться не грех.
Забавная интерпретация гендерного мотива мужского и женского, старого как мир. Женщина — книга, мужчина — читатель. Женщина — объект, вещь (книга), мужчина — субъект (читающий). Женщина — пассивна, мужчина — суетлив, тороплив. В общем, активен и деятелен. И “вещами” пресыщен.
“Балдела от коктейлей смешанных,… она хотела денег бешеных… в дома приличные не вхожая”Дополнительное раскрытие женского мотива: сниженный образ материалистки-обывательницы, обитательницы вполне горьковского “дна”.
И зачем “балдеющей”, спрашивается, Кафка? На последней странице “Процесса” надеется найти “денег бешеных”?.. Увы, дамам полусвета, не вхожим в приличные дома, одним Кафкой с Маркесом излечиться ещё не удавалось. Чудес не бывает.
Стихотворение-иллюстрация “низовой” жизни. Печально у них там, на дне.
“А я ведь даже не с войны – я просто с пьянки.”Комическая бытовая зарисовка строится на контрасте, но комизм-то — грустный. Проблематика гражданская: пьянство, бытовая неустроенность, уродство жизни. Человек возвращается из “адища” жизни в свой “крошечный адок”. А крошечный потому, что и человечишко сам — “маленький”.
“в коммунальной квартире где спрячешься, чтоб пореветь?”Грустно читать, ведь это опять “дно”, пусть и с юмором. Уродливый клоповый мирок дочерей-шлюшек и вечно пьяных муженьков, отчимов, бьющих пасынков, усталых прибитых жён и коммунальных квартир. Бедность и нищета, а самая страшная нищета — нищета духа. Адок, покрытый матом. Начать жить красивее, честнее и чище никто не умеет и не сможет. “Какое чудо!” — иронический вскрик в мире, в котором чудес не бывает, а подушка за ночь намокает от женских слёз. Вскрик напомнил последние слова Свидригайлова: а я в Америку уезжаю!..
Дмитрий, видимо, создаёт “поэзию настоящего мира”. В нём непоправимо “маленькие” люди страдают, тщетно рвутся со “дна”, обещают зажить чище и ещё глубже утопают в болоте… а поэт всё равно пишет. Даже в этом “адище” коммуналок поэт остаётся поэтом. Другие поэтизируют себе, сытые, сами в чистом и красивом, о котором жители “коммунального мирка” даже и не мечтают, и это так легко, так безбожно легко. А вот нашему поэту — сложнее, и потому в нём как бы больше истины. Это картина мира поэта Дмитрия Кочеткова. Картина грустного “адка”, в котором “рукопись, даже намокнув, горит”.
Во втором стихотвореннии Вы сравниваете рассвет с закатом. И тоже восхищаетесь этим. Впечатлило!
Облака окрасились в багрянец
Ярко уходящего заката…
Словно у небес горит румянец,
Тот, что нам дарил мороз когда-то.
Всё пылает жарким алым цветом,
Всполохами пламенными рдея…
Сколько краски было взято где-то,
Чтоб украсить небо посильнее.
Чудными багряными лучами,
Полосами разноцветив небо,
Светится Вселенная огнями.
Не понять, где быль и где здесь небыль.
Небо тоже ждёт прихода лета,
Украшая каждую пылинку!
В торжестве сияния и цвета
Задрожит в глазах, искрясь, слезинка…
март 2018
Подходящего фото к стихотворению не нашла, а тогда не сфотографировала…
Зато у меня есть фото рассвета, похожего на закат))
И стихотворение к нему есть.
Рассвет, похожий на закат
Рассвет, похожий на закат…
В багрянце облака!
И очарован сказкой взгляд-
Течёт любви река…
Не видно края, берегов.
Алеет ярко даль…
Пылает вечная любовь!
Уходит прочь печаль.
В любви жить людям суждено,
Чтоб лился жизни свет.
Глядит задумчиво в окно
Дня нового рассвет…
Кто может с ним в изяществе сравниться?
Заходит солнце… он берёт фломастер
и… небо начинает золотиться,
малиновой на миг укрывшись шалью…
Сиреневатый небосклон темнеет…
И вечер прячет тайны там, за далью…
От красоты закатной я немею…
*****
Я пленена закатом, в нём тону,
в игривых волнах чудо-разноцвета,
что расплескались там и здесь,
и где-то
рождающие новую волну.
Смотрю…
Ловлю так жадно каждый миг,
что друг на друга вовсе не похожи:
то прост узор небес, то ярко сложен…
Закатный вернисаж… Он — разнолик.
Но не по нраву сумеркам закат!
Спешат с запасом краски грустно-серой
и заливают холст небес без меры.
И вот уж краски неба не горят…
*****
Сберегу на полатях, над печкой.
Ворожить я готова-затеплю свечу
В этот ясный смородинный вечер.
Ветер смолк на пруду.
Все уснули дома.
У коней переполнены ясли.
И пастух, провожая глазами звезду,
Скажет тихо и ласково:
-Здравствуй!
Над колодцем журавль собирает росу.
Он черпает студёную воду.
Я уздечку возьму и в ночное пойду
К незнакомому тёмному броду.
А закат отпылал.
Все уснули дома.
Ветер смолк, и повешена лира.
Я тебя нагадаю.
Как ты нагадал.
Обойдя за полвека полмира.
Опадает закат, как листва, в синеву.
Скоро кончится день, как закончится осень.
Ты дождёшься весны и утра как-нибудь…
«Как-нибудь – это как?», — кто-нибудь переспросит.
Ты впрямую не скажешь, а с чем-то сравнишь:
С перекатом воды, с нотой памятной песни…
Опадает закат… только лишь… только лишь…
Только лишь тишина чашу слов перевесит.
И тенями друзей тень ночная придёт,
Понесутся года кукованьем кукушки.
Это будет вчера, как вчерашним был лёд –
Лёд, который сковал прошлой ночью опушку.
Повториться дано, в ту же воду войдём
Отпечатками этих цветных фотографий…
Ностальгия пройдёт проходящим дождём –
Проходящим дождём в неизбежное завтра…
Уходящая осень
Вечер слегка намазал тени на чёрный хлеб
И у берёзовой рощи судьбу встречал;
Тихий, старинный, спящий город Борисоглеб*
Осень оставила – гаснущая свеча.
Сонное солнце ярко в нём золотит кресты,
Но истончается зыбкая связь с земным,
Ждут облака – зимою засланные сваты:
В красных рубахах, в темь головы наклонив.
Дымкой грядущих судеб взор умащён святых,
Праведной вечности – истинно торжество.
Шлейф молока тумана кажется золотым
Лишь оттого, что осень…
Лишь оттого, что осень…
Лишь оттого, что осень вошла в него.
*Борисогле́бский (в просторечье Борисогле́б) — посёлок городского типа, административный центр Борисоглебского района Ярославской области России.