Где-то там, высоко в небесах Отцветают погожие дни, А деревья в осенних лесах На прощанье включают огни. На вселенских, на невидимых часах Редких капель непрерывный бой. От людей до желторотых птах Знают все: скомандован «Отбой!». _______ Не один я вижу лоботряс. _______ Потянулся, гомоня, на юг _______ Клиновидный, птичий перепляс _______ От грозящих наказаньем вьюг. _______ Сырость жаждет людского тепла, _______ Как собака глодает порог, – _______ В голенище сапог затекла, _______ И, зачмокав, свернулась у ног. Зарядил, затопал по листве, Прошвырнулся без дороги, напрямик. Явлен был в могучем естестве Времени дождя плакучий лик. Он приспущенною черною каймой Стиснул, и приблизил горизонт, И раскрыл любезно надо мной Темно-серых туч дырявый зонт. _______ И не буду плакать, и вздыхать _______ На случайность и всесильный рок. _______ Просто Бог дарует мне понять, _______ Что я плохо выучил урок. _______ Задевая ветви, напролом, _______ Принимая отрезвленья душ, _______ Плелся к дому я – малютка гном _______ В бурном море безразмерных луж. Вылезши из мокрого белья, На полу стою: раздет и бос. С уровня лесного муравья Человека обретаю рост. И подальше от нужды и от труда, Как Емеля нежусь на печи, А в ковше синюшная вода Поглощает свет моей свечи. _______ Растворившись в вечной синеве _______ Прозреваю краткой жизни миг: _______ В детство, отраженное в Неве, _______ Пристально глядит седой старик. _______ Незнакомый вихрь закружил _______ И плеснул в лицо живой водой; _______ Зашипели угли, жизнь отжил… _______ Чур, меня, я жив и молодой! Пробудившись рано поутру, Побросав в рюкзак нехитрый скарб, Продуваем ветром на юру, Ждал машину непокорный раб… И избушку кинув меж полей, Торможу автобус на шоссе. В чадный мир гниющих тополей Искру чистоты везу в душе.
Ночи доброй открывай ворота! Ой, Коляда, ай, Коляда! Эй, хозяин, дверь отвори, Дай гостям погреться внутри. Ты, родимый, дубом не стой, Видишь кошелек наш пустой! Ты, хозяйка, нас одари – По монетке всем подари! Дорогая, ты не права – Денег хватит лишь на дрова; Дров нам хватит печь натопить, А чем будешь пришлых кормить?
Ой, Коляда, ай, Коляда! В котелок налита вода. Видишь Заяц наш не весел, не рад, У него для каши ухват. В доме есть фасоль и горох? Так и быть возьмем мы их в долг. Но на каше год не прожить, Мяса надо шмат положить; И капусты нам поищи, Чтобы были кислыми щи. Хочет печь Лиса пироги – Ты с мукою ей помоги. Видишь, наш Козёл занемог, Квасу жбан ему бы помог.
Ты, хозяин, расставаясь, не плачь, Дай в дорогу чёрствый калач; Хлеба ломтик, к хлебу сальца, Смазать дверь и доски крыльца. А еще печенья, конфет, Передать соседям привет. Чтобы Бога нам не гневить, Дай нам крошек птиц покормить. А за то, что испекли пироги, Подари Свинье сапоги. До ворот пляши, – провожай, Чтобы был богат урожай! Через год мы снова придём, Речь по новой для тебя поведём. А пока что, запирай ворота! Ай, Коляда, ой, Коляда…
Ой, летит-катит солнце красное, И медведь шатун яро празднует; У «стены» орлы парят, – звери рыкают; Добры молодцы стоят, – кони брыкают; Удалой баян не ломается, – Свистом-посвистом измывается. Бьёт родник в труды дела ратного – Руд горячих ключ слова бранного.
Сказов-судеб, как бисер, рассыпано. Закатилась в грязь копеечка. Зашвырнул алтын в воду мысленно. Ночь идёт, плывёт — черна девочка. Отыскать, взыскать, что утеряно, Привесть в храм, ввести в славу Господа, Из зерна взрастить росток дерева Словословьем о водах Кожозера:
На Кожозере был Никодим, В дальней пустыни пожил один Год за годиком тридцать лет; И Козьюки реки больше нет. Но зато есть река Никодимка; Век за веком живёт побратимка… Он-то о том и не думал поди! Как чудны дела Твои, Господи!
На Кожозеро вышел монах Ксангарович — царевич Турсас. Разве думал, когда-то в Казани, Что крещён будет, Сергием станет; Полагал ли пред царским престолом, Станет иноком Серапионом. Монастырский строитель, гляди! Как чудны дела Твои, Господи!
На Кожозере иеромонах От учителя старца в бегах… Из пустынников вышел в игумены! Ай, да, Никон, ну, кто бы подумал бы! Лишь три года — архимандрит, Лишь три года — митрополит… Патриарх в раскольничьем омуте. Как чудны дела Твои, Господи!
В кожозёрском монастыре, Как в палатах царя на Москве; Родовитых и знатных людей… Пара иноков — ссыльных князей: Филарет — в миру Иван Сицкий, Боголеп (тоже князь) здесь селился. Не игумены правили — иноки. Господи! Да, дела Твои дивные!
На Кожозере Питирим Поднимал, надзирал, возводил… Вечно с посохом, словно с братом, В монастырь, к строительству, к граду… Он о деле радел, что-то деял… Жил, молился, и ведать не ведал; Быть в музее обычному посоху! Как чудны дела Твои, Господи!
Ты, Кожозеро, диво дивное! В одном месте ты стольких видело! Не красотами, хоть красивое, Не церквями — они-то простые. Ты людьми величаво — Духовно. Значит воды твои от Бога. За всех живших замолвлю в Господе… Восхвалю дела Твои, Господи!
Монастырь на далёком Кожозере Ненадолго, поверьте, забросили. Ведь не зря тебя спроектировал Петербургский зодчий Васильев. Не умолчится, не затмится. Русский север — Руси жар-птица. Жар сердец во краю холодном, Жизнь в пути — на Пути Господнем!
От ужасной острожной тюрьмы многотрудно к заливу Анива Сахалинской «дорогой» брели в буреломах судьбы и тайги Топотали кандальные тьмы — застить звоном красоты залива, Растревожив рассветный покой комарья и другой мелюзги. Обагрился туман над рекой там, где было не видно ни зги Восходящего солнца… Взошло б, но ______________________________ иное светило светило… Восходящее солнце страны жгла страна восходящего солнца! Обезумев от дыма пожарищ, самураи вошли в поговорки: Раз с мечом, от меча и должны… Закатилось светило японца. Тишина засыпала листвой ствол уснувшей в чащобе двустволки; Ствол у сливы-японки засох – слёз не стало ни сладких, ни горьких. Отороченный садом закат умирает, но ________________________________ верит – вернётся.
Оценил чей-то чеховский взгляд на глазок безнадёжные вишни; Сочиняя не-новую пьесу, сотворил бизнес-план второпях. То ли синие глазки горят, то ли балует газом Всевышний Растянулась труба, а тайга — будто старый кандальник в цепях: Омывают дожди четверга, ну а после — хотя бы опят. Выживать вопреки нелегко, но ___________________________ известное дело привычки. Ветер треплет загривки у волн, тени берега тянутся к ночи; Отделённый дождливой завесой, материк затерялся до завтра; Рог взлохмаченных сопок-валторн завыванием бурю пророчит; Топит в пене взбешённый залив волновые удары набата Сатанеет Татарский пролив по молитве ушедших с Микадо. Остров с бурей один на один… Но, _____________________________ как русский характер, он прочен.
Река чёрного дракона
____ «В давние времена чёрный дракон, обитавший в реке ____и олицетворявший добро, победил злого белого дракона. ____Победитель остался жить на дне реки.» __________________________________ Из легенды
Небо, полное печали, Горизонту брови хмурит. Дождь от ливня отличаю По мурашкам на Амуре.
Это хищное сплетенье Черноты и белой пены Оттеняет тень от тени. Нетерпимость нетерпенья!
Странно видеть в белом злое, Доброту – у тёмной бездны; Нет оттенков: голубое И седое бесполезны.
Запад и восток в драконе – Пьёт в Охотском море диво; Чёрный с белым спеленован. Буря. Страшно. Но красиво!
* Китайцы называли Амур «Хэйхэ» (кит. 黑河, «Чёрная река») — «чёрная река», затем «Хэйлунцзян» — (кит. 黑龙江, «Река чёрного дракона»). Согласно легенде, в давние времена чёрный дракон, обитавший в реке и олицетворявший добро, победил злого, белого, дракона, который топил лодки на реке, мешал людям рыбачить и вообще нападал на любое живое существо. Победитель остался жить на дне реки в районе Хинганских щёк, что на границе Амурской и Еврейской автономной областей. С тех пор эта река и называется рекой Чёрного Дракона. «Хвост» Чёрного Дракона находится в степях Монголии и Даурии, «туловище» лежит в четырёх российских регионах и в одной китайской провинции. Две левые «лапы» дотягиваются до самого Станового хребта, где берут начало притоки Амура — Зея и Бурея, а две правые «лапы» — притоки Сунгари и Уссури — в Китае и в Приморье. «Голова» Дракона упирается в Охотское море, и он «пьёт воду» Татарского пролива. Длина «тела» Чёрного Дракона от «хвоста» до «головы» — более 4 500 км.
_____«Над горой Тосон клубится пыль, ______Не сидится на месте мне, ______Над горным хребтом гуляют ветра, ______Душа не находит покоя»
Одарит степного волка, одождит молоко небесных кобылиц, С переливами затянет хипстераль, прикрывая отблески зарниц. Пылью ливня выткет травный габардин с тонкорунной шерсти мериносов, Принесёт вода спокойствие в кораль, выплеснет из сердца ополоски. Голос, зов, напев взывает к небесам перекатом слов уртын дуу… Глубины колодца трубный глас! Кобылицу подою, и подаю – Пение её отправлю к праотцам, дабы до живущих доносилось: Слово, соло… Чтоб от слов не отреклась и явила, вниз упавшим, силу! Где-то резво скачет ветер по хребтам и надрывно плачет моринхур… Всё на свете тлен и суета… Всё ж люблю его живой паркур.
Часто частно в часть соучастья, Час за часом времени мчаться. Честь и честность – не наносное Частной частью – частицей Ноя: И она – одиночество.
Время вечным намётом мчится. С меткой мести судьбы-волчицы. Мёртвой хваткой на горле жизни Из ниоткуда – в ничто Отчизны – В безразличие отчима.
Пендаль в небо, любя, по-отечески На кресты и на маковки церковки, В запределье военного полымя… Это время. И ты в нём не вовремя; У двух дат только время точное.
Синеватое марево полустёртого севера… Звёзд кремлёвское зарево пустоту неба сеяло; Заозёрного холода пробирало дыхание, – Залихватски и молодо шуровало собрание: Щучий глаз глуби омута перечитывал притчи Протокольно в машинопись стукачом электрички. Ароматом полыни спадшей с неба звезды Раскрещёные церкви в каплях горькой воды. Заскорузлой окалиной обожжённого леса – Век железный. ____________Клепаются кандалы без железа. Заострожного солнца осторожный прогляд. Счастьем взвешенных порций звёзды башен горят.
Я из пламени заката строки огненные вынул; Раскалённая десятка пулей выжгла грудь навылет! Написать так самому бы, только выйдет ли такое? Стих… ________испепеляет губы, как дыхание дракона!
Пляшет шёпот языкастый, звуки на углях танцуют; Поделённые на касты, пожирают слов текстуру… Сока свисты и шипенье, соль от соло выступает… Я… ____сожжённое растенье в огнедышащем фристайле;
Сталь для выпечки и только, соль небесной манны хлебной; Жар из холода – винтовка, салютующая небу! Чисто чёрный человечек – это тот обломок стали, Что… ______от выстрела картечи сам обуглился, истаял!
И в тиши забытых истин вспоминает шум пожара, Не надеется на выстрел, но сгодится для кинжала: Муз стилет, впиши в скрижали – на сердцах окаменевших! Не сломался бы… _____________________нажали: «Вам, огня небес не евшим…».
Я события жизни, как скорый из рая, встречаю, Прорастая сквозь гравий увалов железной дороги. Вновь качаем, качаем, подобно цветку иван-чая… Устою и устами пыльцу брошу в пыль вам под ноги.
И, чихнув на российский простор из нарнийского леса, Притаившийся лев улыбнётся и радостным рыком Огласит небеса, чтобы в новой России воскреснуть, Разорвав сеть плюща и могильную ткань повилики.
Дело в том, что есть у него такое обращение к правителю, мол, что тебе до меня, я топлю имя своё в вине. И в сложных отношениях с властью тоже вновь пересечение с Пушкиным, вот такой узелок судеб.
«Говоришь, что любишь дождь, но гуляешь под зонтом. Говоришь, что любишь солнце, но ищешь тень, когда оно светит. Говоришь, что любишь ветер, но когда он дует, закрываешь окно. Вот почему я боюсь, когда ты говоришь, что любишь меня» Боб Марли
Замечательное стихотворение. Чувствуется пушкинское и, возможно, это покажется странным восточные мотивы, точнее Ли Бо. Хотя, наверно, это закономерно, оба — в основе культуры своего народа. Спасибо.
Ух, ты! Как будто свет в самом конце дорожки возникает. Такое бывает, когда облако над тобой вот вот откроет тебя солнцу. Мне трудно понять, так ли это было и была иная ситуация.
Где-то там, высоко в небесах
Отцветают погожие дни,
А деревья в осенних лесах
На прощанье включают огни.
На вселенских, на невидимых часах
Редких капель непрерывный бой.
От людей до желторотых птах
Знают все: скомандован «Отбой!».
_______ Не один я вижу лоботряс.
_______ Потянулся, гомоня, на юг
_______ Клиновидный, птичий перепляс
_______ От грозящих наказаньем вьюг.
_______ Сырость жаждет людского тепла,
_______ Как собака глодает порог, –
_______ В голенище сапог затекла,
_______ И, зачмокав, свернулась у ног.
Зарядил, затопал по листве,
Прошвырнулся без дороги, напрямик.
Явлен был в могучем естестве
Времени дождя плакучий лик.
Он приспущенною черною каймой
Стиснул, и приблизил горизонт,
И раскрыл любезно надо мной
Темно-серых туч дырявый зонт.
_______ И не буду плакать, и вздыхать
_______ На случайность и всесильный рок.
_______ Просто Бог дарует мне понять,
_______ Что я плохо выучил урок.
_______ Задевая ветви, напролом,
_______ Принимая отрезвленья душ,
_______ Плелся к дому я – малютка гном
_______ В бурном море безразмерных луж.
Вылезши из мокрого белья,
На полу стою: раздет и бос.
С уровня лесного муравья
Человека обретаю рост.
И подальше от нужды и от труда,
Как Емеля нежусь на печи,
А в ковше синюшная вода
Поглощает свет моей свечи.
_______ Растворившись в вечной синеве
_______ Прозреваю краткой жизни миг:
_______ В детство, отраженное в Неве,
_______ Пристально глядит седой старик.
_______ Незнакомый вихрь закружил
_______ И плеснул в лицо живой водой;
_______ Зашипели угли, жизнь отжил…
_______ Чур, меня, я жив и молодой!
Пробудившись рано поутру,
Побросав в рюкзак нехитрый скарб,
Продуваем ветром на юру,
Ждал машину непокорный раб…
И избушку кинув меж полей,
Торможу автобус на шоссе.
В чадный мир гниющих тополей
Искру чистоты везу в душе.
Ночи доброй открывай ворота!
Ой, Коляда, ай, Коляда!
Эй, хозяин, дверь отвори,
Дай гостям погреться внутри.
Ты, родимый, дубом не стой,
Видишь кошелек наш пустой!
Ты, хозяйка, нас одари –
По монетке всем подари!
Дорогая, ты не права –
Денег хватит лишь на дрова;
Дров нам хватит печь натопить,
А чем будешь пришлых кормить?
Ой, Коляда, ай, Коляда!
В котелок налита вода.
Видишь Заяц наш не весел, не рад,
У него для каши ухват.
В доме есть фасоль и горох?
Так и быть возьмем мы их в долг.
Но на каше год не прожить,
Мяса надо шмат положить;
И капусты нам поищи,
Чтобы были кислыми щи.
Хочет печь Лиса пироги –
Ты с мукою ей помоги.
Видишь, наш Козёл занемог,
Квасу жбан ему бы помог.
Ты, хозяин, расставаясь, не плачь,
Дай в дорогу чёрствый калач;
Хлеба ломтик, к хлебу сальца,
Смазать дверь и доски крыльца.
А еще печенья, конфет,
Передать соседям привет.
Чтобы Бога нам не гневить,
Дай нам крошек птиц покормить.
А за то, что испекли пироги,
Подари Свинье сапоги.
До ворот пляши, – провожай,
Чтобы был богат урожай!
Через год мы снова придём,
Речь по новой для тебя поведём.
А пока что, запирай ворота!
Ай, Коляда, ой, Коляда…
Ой, летит-катит солнце красное,
И медведь шатун яро празднует;
У «стены» орлы парят, – звери рыкают;
Добры молодцы стоят, – кони брыкают;
Удалой баян не ломается, –
Свистом-посвистом измывается.
Бьёт родник в труды дела ратного –
Руд горячих ключ слова бранного.
Волшба Воложбе
Водяная, скрытная ты душа,
Как под камень ёрш, в землю речи льёшь –
речка Рагуша.
Гномам – в радость, солнцу – в печаль,
Где твоё начало начал?
Не кричит сова, но рычит медведь…
Остров-твердь и протоки две.
Ночь. Легла не мягко трава.
Но ведь надобно ночевать?!
Заскрипит сосна – под рукой топор,
Замахнись со сна и тогда – пропал
Сном упоротый.
Солнцу – в радость, гномам – в печаль
Утро раннее повстречал.
Ни медведя след, ни ночи следа…
Может не было никогда?
День. Лучи-ворсинки от спелой ржи –
Днёвка-Рагуша ворожит…
…
воложбит ворожея судьбы –
Рагоша.
* Рагоша – старинное наименование Рагуши. Она впадает в Воложбу.
Кожозеро
Сказов-судеб, как бисер, рассыпано.
Закатилась в грязь копеечка.
Зашвырнул алтын в воду мысленно.
Ночь идёт, плывёт — черна девочка.
Отыскать, взыскать, что утеряно,
Привесть в храм, ввести в славу Господа,
Из зерна взрастить росток дерева
Словословьем о водах Кожозера:
На Кожозере был Никодим,
В дальней пустыни пожил один
Год за годиком тридцать лет;
И Козьюки реки больше нет.
Но зато есть река Никодимка;
Век за веком живёт побратимка…
Он-то о том и не думал поди!
Как чудны дела Твои, Господи!
На Кожозеро вышел монах
Ксангарович — царевич Турсас.
Разве думал, когда-то в Казани,
Что крещён будет, Сергием станет;
Полагал ли пред царским престолом,
Станет иноком Серапионом.
Монастырский строитель, гляди!
Как чудны дела Твои, Господи!
На Кожозере иеромонах
От учителя старца в бегах…
Из пустынников вышел в игумены!
Ай, да, Никон, ну, кто бы подумал бы!
Лишь три года — архимандрит,
Лишь три года — митрополит…
Патриарх в раскольничьем омуте.
Как чудны дела Твои, Господи!
В кожозёрском монастыре,
Как в палатах царя на Москве;
Родовитых и знатных людей…
Пара иноков — ссыльных князей:
Филарет — в миру Иван Сицкий,
Боголеп (тоже князь) здесь селился.
Не игумены правили — иноки.
Господи! Да, дела Твои дивные!
На Кожозере Питирим
Поднимал, надзирал, возводил…
Вечно с посохом, словно с братом,
В монастырь, к строительству, к граду…
Он о деле радел, что-то деял…
Жил, молился, и ведать не ведал;
Быть в музее обычному посоху!
Как чудны дела Твои, Господи!
Ты, Кожозеро, диво дивное!
В одном месте ты стольких видело!
Не красотами, хоть красивое,
Не церквями — они-то простые.
Ты людьми величаво — Духовно.
Значит воды твои от Бога.
За всех живших замолвлю в Господе…
Восхвалю дела Твои, Господи!
Монастырь на далёком Кожозере
Ненадолго, поверьте, забросили.
Ведь не зря тебя спроектировал
Петербургский зодчий Васильев.
Не умолчится, не затмится.
Русский север — Руси жар-птица.
Жар сердец во краю холодном,
Жизнь в пути — на Пути Господнем!
Из триптиха «Чёрный Восток»
ОСТРОВ(акро)
___________«Чёрная жемчужина России»
_________________________ Пикуль «Каторга»
От ужасной острожной тюрьмы многотрудно к заливу Анива
Сахалинской «дорогой» брели в буреломах судьбы и тайги
Топотали кандальные тьмы — застить звоном красоты залива,
Растревожив рассветный покой комарья и другой мелюзги.
Обагрился туман над рекой там, где было не видно ни зги
Восходящего солнца… Взошло б, но
______________________________ иное светило светило…
Восходящее солнце страны жгла страна восходящего солнца!
Обезумев от дыма пожарищ, самураи вошли в поговорки:
Раз с мечом, от меча и должны… Закатилось светило японца.
Тишина засыпала листвой ствол уснувшей в чащобе двустволки;
Ствол у сливы-японки засох – слёз не стало ни сладких, ни горьких.
Отороченный садом закат умирает, но
________________________________ верит – вернётся.
Оценил чей-то чеховский взгляд на глазок безнадёжные вишни;
Сочиняя не-новую пьесу, сотворил бизнес-план второпях.
То ли синие глазки горят, то ли балует газом Всевышний
Растянулась труба, а тайга — будто старый кандальник в цепях:
Омывают дожди четверга, ну а после — хотя бы опят.
Выживать вопреки нелегко, но
___________________________ известное дело привычки.
Ветер треплет загривки у волн, тени берега тянутся к ночи;
Отделённый дождливой завесой, материк затерялся до завтра;
Рог взлохмаченных сопок-валторн завыванием бурю пророчит;
Топит в пене взбешённый залив волновые удары набата
Сатанеет Татарский пролив по молитве ушедших с Микадо.
Остров с бурей один на один… Но,
_____________________________ как русский характер, он прочен.
Река чёрного дракона
____ «В давние времена чёрный дракон, обитавший в реке
____и олицетворявший добро, победил злого белого дракона.
____Победитель остался жить на дне реки.»
__________________________________ Из легенды
Небо, полное печали,
Горизонту брови хмурит.
Дождь от ливня отличаю
По мурашкам на Амуре.
Это хищное сплетенье
Черноты и белой пены
Оттеняет тень от тени.
Нетерпимость нетерпенья!
Странно видеть в белом злое,
Доброту – у тёмной бездны;
Нет оттенков: голубое
И седое бесполезны.
Запад и восток в драконе –
Пьёт в Охотском море диво;
Чёрный с белым спеленован.
Буря. Страшно. Но красиво!
* Китайцы называли Амур «Хэйхэ» (кит. 黑河, «Чёрная река») — «чёрная река», затем «Хэйлунцзян» — (кит. 黑龙江, «Река чёрного дракона»). Согласно легенде, в давние времена чёрный дракон, обитавший в реке и олицетворявший добро, победил злого, белого, дракона, который топил лодки на реке, мешал людям рыбачить и вообще нападал на любое живое существо. Победитель остался жить на дне реки в районе Хинганских щёк, что на границе Амурской и Еврейской автономной областей. С тех пор эта река и называется рекой Чёрного Дракона. «Хвост» Чёрного Дракона находится в степях Монголии и Даурии, «туловище» лежит в четырёх российских регионах и в одной китайской провинции. Две левые «лапы» дотягиваются до самого Станового хребта, где берут начало притоки Амура — Зея и Бурея, а две правые «лапы» — притоки Сунгари и Уссури — в Китае и в Приморье. «Голова» Дракона упирается в Охотское море, и он «пьёт воду» Татарского пролива. Длина «тела» Чёрного Дракона от «хвоста» до «головы» — более 4 500 км.
_____«Над горой Тосон клубится пыль,
______Не сидится на месте мне,
______Над горным хребтом гуляют ветра,
______Душа не находит покоя»
Одарит степного волка, одождит молоко небесных кобылиц,
С переливами затянет хипстераль, прикрывая отблески зарниц.
Пылью ливня выткет травный габардин с тонкорунной шерсти мериносов,
Принесёт вода спокойствие в кораль, выплеснет из сердца ополоски.
Голос, зов, напев взывает к небесам перекатом слов уртын дуу…
Глубины колодца трубный глас! Кобылицу подою, и подаю –
Пение её отправлю к праотцам, дабы до живущих доносилось:
Слово, соло… Чтоб от слов не отреклась и явила, вниз упавшим, силу!
Где-то резво скачет ветер по хребтам и надрывно плачет моринхур…
Всё на свете тлен и суета…
Всё ж люблю его живой паркур.
Часто частно в часть соучастья,
Час за часом времени мчаться.
Честь и честность – не наносное
Частной частью – частицей Ноя:
И она – одиночество.
Время вечным намётом мчится.
С меткой мести судьбы-волчицы.
Мёртвой хваткой на горле жизни
Из ниоткуда – в ничто Отчизны –
В безразличие отчима.
Пендаль в небо, любя, по-отечески
На кресты и на маковки церковки,
В запределье военного полымя…
Это время.
И ты в нём не вовремя;
У двух дат только время точное.
Между ними безвременно творчество.
Синеватое марево
полустёртого севера…
Звёзд кремлёвское зарево
пустоту неба сеяло;
Заозёрного холода
пробирало дыхание, –
Залихватски и молодо
шуровало собрание:
Щучий глаз глуби омута перечитывал притчи
Протокольно в машинопись стукачом электрички.
Ароматом полыни спадшей с неба звезды
Раскрещёные церкви в каплях горькой воды.
Заскорузлой окалиной обожжённого леса –
Век железный.
____________Клепаются кандалы без железа.
Заострожного солнца осторожный прогляд.
Счастьем взвешенных порций звёзды башен горят.
Чёрный кинжал
Я из пламени заката строки огненные вынул;
Раскалённая десятка пулей выжгла грудь навылет!
Написать так самому бы, только выйдет ли такое?
Стих…
________испепеляет губы, как дыхание дракона!
Пляшет шёпот языкастый, звуки на углях танцуют;
Поделённые на касты, пожирают слов текстуру…
Сока свисты и шипенье, соль от соло выступает…
Я…
____сожжённое растенье в огнедышащем фристайле;
Сталь для выпечки и только, соль небесной манны хлебной;
Жар из холода – винтовка, салютующая небу!
Чисто чёрный человечек – это тот обломок стали,
Что…
______от выстрела картечи сам обуглился, истаял!
И в тиши забытых истин вспоминает шум пожара,
Не надеется на выстрел, но сгодится для кинжала:
Муз стилет, впиши в скрижали – на сердцах окаменевших!
Не сломался бы…
_____________________нажали: «Вам, огня небес не евшим…».
На полустанках времени
Я события жизни, как скорый из рая, встречаю,
Прорастая сквозь гравий увалов железной дороги.
Вновь качаем, качаем, подобно цветку иван-чая…
Устою и устами пыльцу брошу в пыль вам под ноги.
И, чихнув на российский простор из нарнийского леса,
Притаившийся лев улыбнётся и радостным рыком
Огласит небеса, чтобы в новой России воскреснуть,
Разорвав сеть плюща и могильную ткань повилики.
Говоришь, что любишь солнце, но ищешь тень, когда оно светит.
Говоришь, что любишь ветер, но когда он дует, закрываешь окно.
Вот почему я боюсь, когда ты говоришь, что любишь меня»
Боб Марли