Судя по статистике, рассказ Виталия прочли многие, но не решились высказать свое мнение. Однако, те комментарии, что я прочла, порадовали меня. Безусловно, рассказ написан, в сущности, вполне профессиональным языком, да и автор талантлив, это точно. Я с удовольствием прочла этот рассказ, попыталась вникнуть в его суть, и поймала себя на том, что воспринимаю его, как отрывок какого-то большого и интересного произведения в жанре фантастики. Да, вот захотелось узнать предысторию Бу, побольше узнать о том мире, в котором все происходит, поскольку в рассказе все это проставлено схематично. Быть может, читателям, искушенным в этом жанре, всей этой информации было достаточно, мне же, человеку так и не сумевшему в своем творчестве переступить грань реальности (чтобы оказаться на светлых просторах фантастики — мне по душе пьянящая свобода сюра), захотелось как-то раздвинуть временные рамки этого сюжета и — плюс еще — увидеть персонажей. Я вообще поначалу представляла Малыша щенком… И только позже все сложилось в тандем «робот-человек» (Виталий, если я и на этот раз промахнулась, поправьте меня). Полагаю, мне не хватило каких-то деталей описания внешности, чтобы я сразу «увидела» героев рассказа. Снимаю шляпу перед богатым воображением и фантазией автора. У меня нет никаких замечаний по тексту, поскольку, повторяю, все написано на очень достойном уровне. Ну и, конечно, я всегда, когда прикасаюсь к творчеству хороших прозаиков, рекомендую им попробовать себя в крупной форме — романе. Виталий, спасибо за Ваш рассказ. И я рада, что в нашем литературном сообществе есть настоящие состоявшиеся авторы. Хотелось бы, чтобы Вы в дальнейшем комментировали произведения наших коллег на семинарах. Уверена, Вам будет что сказать, посоветовать.
Ирина, с Днем рождения! Пусть Ваши искренность, импульсивность, легкость, эмоциональность, доброта и талант — найдут отражение в Вашем творчестве. Крепкого здоровья, новых книг, благополучия!
Вот что значит, ненадолго отлучилась… Какое неожиданное развитие получило наше обсуждение рассказа Ирины. Что ж, это было только начало. Но главные выводы я лично для себя сделала. Друзья, прошу Вас, давайте относиться друг к другу с уважением. Мы собрались здесь, на этом семинаре, для учебы, обмена мнениями, и мне очень не хотелось бы, чтобы и дальше все проходило с такими травмирующими (некоторыми, разумеется) высказываниями для автора. Думаю, все понимают, о каких именно высказываниях и комментариях идет речь. Творческие люди очень ранимы, и это нужно помнить. Уверена, что в скором времени мы больше узнаем о наших коллегах, и наши семинары будут регулярными и именно полезными для авторов. Ведь даже критику можно преподнести по-разному, доброжелательно, и тогда автор будет даже благодарен за это. Каждое начало трудно, однако, работа начата, все более-менее сориентировались, и теперь, думаю, станет еще интереснее. Мы все очень разные, у нас характеры, мы, по сути, «белые вороны», творческие люди, и нам нужно объединяться, поддерживать друг друга, помогать. Знаю случаи, когда одной рецензией убивали охоту писАть. А ведь от этого может зависеть даже судьба человека. Когда наш шеф в Литературном институте (известный писатель Владимир Орлов, может, кто помнит его «Альтиста Данилова»), «расчленял» мои первые рассказы, когда говорил такие вещи, от которых хотелось просто спрятаться под стол и зажать уши, не знаю, где я вообще брала силы, чтобы двигаться дальше. Сколько слез было пролито, сколько обид, и, главное, ведь никто и никогда нас не учил именно писАть! В Литературном институте дают базовое литературное образование, и самое ценное в учебе — это семинары! Мы привозили свои задания (рассказы на определенную тему), обменивались рукописями и обсуждали их. Ну, невозможно научить писАть. Мы критиковали друг друга, мы, молодые авторы, и все ждали, когда наш метр поделиться какими-то своими секретами. А их нет! Он говорил общие какие-то вещи, ссылался на классические произведения, и все самое ценное мы как-то чувствовали, выцарапывали из отдельных реплик… Давайте, к примеру, друзья говорил Орлов, поговорим о плутовском романе… Или же начинает делиться своими впечатлениями о Сервантосе. И что? Что дальше? А дальше ты остаешься один на один со своим недописанным рассказом, в тупике, и не знаешь, куда двигаться дальше, что и как написать, чтобы он остался доволен. Чтобы не пинал, не ругал, не уничтожал… Он не возился с нашими рукописями, не разбирал их, как, к примеру, сделала я, разобрав рассказ Ирины. Какие-то общие слова, едкие замечания… Да я вообще боялась Орлова! И только потом поняла, что там, на семинарах, самым ценным оказалось общение с себе подобными, со студентами, с будущими писателями, а не с метром… Именно эти долгие разговоры, рассуждения, споры спасли меня от того, чтобы вообще не сбежать оттуда… Прошли годы, и мы до сих пор переписываемся, поддерживаем связь и понимаем друг друга с полуслова… И, конечно же, чтение книг. Великое множество книг нужно прочесть, чтобы понять, КАК ЭТО СДЕЛАНО. Понимаете? Это уже профессиональные дела… Одного нашего друга Орлов просто уничтожил за фразу «тыльная сторона ладони», чуть мужика (мы были взрослые уже, получали второе образование) до слез не довел… А в моем рассказе, до сих пор помню, на героине по имени Лиза (рассказ «Лиза и птицелов») была надета «бесполая черная шапочка». Уж как он глумился над этой «бесполостью»… В рассказе я описывала реальный случай, как группа молодых людей зимой, на пикнике в лесу варила суп из голубей. Как Орлов возмущался тем, что люди едят голубей! Говорил что-то про москвичей, что это не принято и все такое… Вообще ушел от литературы, перешел на голубей, и так часа два… Но голубей-то съели. На моих глазах, когда-то давно… Только одну белую голубку пожалели, не оторвали ей головку — ее спасла красота. Словом, друзья, пишите и пишите! Хоть километрами! Если есть такое желание, «зуд», пишите, терпите, снова пишите, получайте удовольствие от процесса, и когда-нибудь вы поймете, что обрели свой почерк, стиль… И рано или поздно разберетесь, какие вас интересуют темы, жанры… Тут Вик (Виктор Улин, но я с давних Литинститутских лет зову его Виком) «проехался» по авторам детективов. Ну я пишу детективы, большие криминальные романы. И что? Время было такое, все хотели детективов. Но я для себя давно решила, что мой криминальный роман — это лишь форма, которую я наполняю тем материалом, который интересует и волнует меня. Там разворачиваются настоящие трагедии или драмы, есть много любви…И мне не стыдно, что я пишу именно в этом жанре. Хотя помимо этого я написала много книг и в других жанрах — сюрреализм, малая проза, детские повести, реалистичные произведения. Большая часть из них вообще была издана (не по моей воле) под другими псевдонимами (тоже гримаса девяностых). Пишите, пишите, работайте! Конечно, я не смогу уделять внимание всем, кто пожелает получить рецензию, я очень занятой человек. Но по возможности продолжу работать здесь, если это кому-нибудь нужно. Ну вот, чуть роман не написала…
Ирина, Вы — молодец! Рада буду, если Вам пригодятся мои советы. Что же касается Вашей фразы «Я попробую сформулировать мысль, заложенную в моем рассказе в нескольких словах», то не думаю, что это будет правильно. Проза тем и хороша, что в ней можно свободно и густо писать о своих чувствах и мыслях. Это Ваш стиль, и Вам решать, какими выразительными средствами Вы будете пользоваться. Удачи Вам и новых творческих побед!
Рассказ храброго анонимного автора «Положите меня спать в сирени…»
Это тот самый случай, когда в произведении нужно ценить чувства и эмоции, творческий порыв, аромат той самой сирени, который вдохновил автора на написание этой лирической вдохновенной зарисовки, и хотя бы частично закрыть глаза на некоторые огрехи (коих, к счастью, совсем мало). Не буду повторяться относительно весенних и летних месяцев (и тех деталей, на которые указала Елена Асатурова, они очевидны) — всем известно, что сирень цветет в мае, и упоминание июля, по меньшей мере, странно…
Поскольку мы собрались все здесь для учебы, поэтому постараюсь разложить текст, что называется, на атомы. Мне очень жаль, что в свое время у меня не было нормальных учителей, писателей, который доброжелательно подсказывали бы мне какие-то совершенно элементарные вещи, на которые мне, молодому автору, надо было бы обратить внимание. Поэтому, пользуюсь случаем, чтобы помочь кому-то советом, что-то подсказать. Вы все должны понимать, что творчество — процесс сложный, можно даже сказать, интимный. И мы все должны с уважением относиться к автору, который вложил в свое произведение душу. Это его рассказ, его видение, и каких-то дежурных рекомендаций здесь будет недостаточно — с одной стороны, нужно попытаться понять его, автора, с другой, необходимо, чтобы и он понял, насколько совпадает картина его воображения с той картиной, которую представит себе читатель, скользя взглядом по его строчкам… Итак, начнем с самого начала. Название. Оно интригует поначалу, но потом как-то сразу окрашивается в траурные тона, не заметили? Положите меня спать в сирени… Названия произведения — очень важно для читателя. Это как обложка книги, которую захочется взять в руки или нет. Конечно, зачастую обложка бывает красивая, привлекательная, интригующая, а текст — полная чушь. Поэтому надо бы добиться того, чтобы название все-таки соответствовало содержанию и хотя бы немного приоткрывало суть произведения. В моей профессиональной деятельности зачастую случается, что издательство само меняет название, и это прописано в договоре. И очень жаль, если оно нелепо и вообще далеко от идеи романа. Но если название удачное, то книгу будут покупать или читать. Не подумайте, что я отвлеклась. Нет, просто при каждом удобном случае буду стараться рассказать что-то полезное для авторов. Здесь с названием все в полном порядке.
« В этот раз весна почему-то запоздала, и все живое затаилось, ожидая ее наступления. Почки набухшими красно-коричневыми зачатками долго висели на ветках и, побаиваясь частых утренних заморозков, страшились расшвырять в стороны многочисленные слои смолистых оберток-пеленок и выглянуть наружу нежными клейкими уголками изумрудной зелени». И хотя слово «зачатки» меня сразу покоробило (все-таки, это слово ассоциируется больше с зародышем), то даже, если его оставить, слово «висели» — считаю неточным. Висеть, провисать… Ну не висят почки (типа, вниз головой). Висят провода, простыни, занавески… Быть может, лучше было бы написать, что почки «словно замерли на ветках», побаиваясь заморозков? «Страшились расшвырять в стороны». Быть может, боялись «выпустить многочисленные…». Окончание этого длинного предложения про обертки и иголки зелени — просто чудесно! «Первоцветы и подснежники, с трудом освободившись от тяжести серых пористых снежных лепешек, кое-как выбросили свои бутоны на коротких цветоносах, не успевших вытянуться из-за отсутствия положенного по сроку солнечного света и тепла. И отцвели так же быстро и скромно, без лишней помпезности и хвастовства, торопясь окончить свой жизненный цикл вовремя, несмотря ни на что». Вот здесь слово «лепешек» как-то саднит… В целом абзац замечательный. «И только кустики сирени, казалось, радовались этому весеннему опозданию, набирались какой-то удивительной силы, с каждым холодным утром покрываясь все гуще и гуще тугими кисточками белых и фиолетовых соцветий». Кустики, кисточки… Я бы заменила «кустики» на «ветви». Сирень — почти дерево, высокие, густые кусты… «Тепло пришло неожиданно в конце мая. И только в июне разлетелись во все стороны брызги всевозможных оттенков зеленого – от трепетного салатного, мятного и ярко-лаймового, до таинственного малахитового и терпкого оливкового. Брызнула зелень и засверкала на солнце, будто умытая недавним густым дождем». Я бы предложила вариант: «И только в июне сад заиграл всевозможными оттенками зеленого…..» Остальное — очень хорошо. «Я заждалась сирени в этот год. Ждала, нервно поглядывая на беспросветно-серое, не по-весеннему плаксивое небо, и все мое существо, и душа, и сердце, и кожа требовали хотя бы маленькой дозы этого странного для моего понимания наркотика». Я бы заменила слово «нервно» на хотя бы «тоскливо». Про наркотик — сложновато, «режет» глаз. Доза, наркотик — эти слова выбиваются из весенней ботаники… Быть может: «…и кожа требовали хотя бы малой толики этой нежной сиреневой свежести». «И вот дождалась. Вновь разливается этот неповторимый густой аромат, ползет тяжелым атласом из одной комнаты в другую, заполняет собой все свободное пространство, заставляет оголяться тонкие чувствительные окончания, вырисовывая легкими трепетными касаниями на полупрозрачном полотне контуры исчезающих лиц, тел и пейзажей. Может так? «…аромат, заполняя тяжелым сладким дурманом одну комнату за другой, пробуждая в памяти ностальгические картинки прошлого, контуры тотчас исчезающих лиц, силуэтов, пейзажей… «Он не будоражит, как обычно, легким эфиром. Маслянистой тяжестью накрывает сознание и повисает на смеженных веках. Предлагаю: «Маслянистой приторной тяжестью накрывает сознание и окутывает сонные ресницы». «В позе скрюченного маленького зародыша плыву в этой масляной жидкости, словно в утробе матери, от края до края». Как вариант: «Свернувшись, плыву в теплой масляной вязкости, словно в утробе…» «Сквозь сон ощущаю что-то свое. Это – счастье. Не безграничное. Напротив, оно четко очерчено и защищено. Это – точно оно, счастье. Его ни с чем невозможно спутать». «Легкий ветерок колышет белую ситцевую занавеску с вышитой неловкими детскими руками бабочкой в разноцветных шариках узорчатых крыльев». Про шарики не поняла. Может: «…бабочкой с разноцветными узорчатыми крыльями». «Сиреневый кустик приветливо машет зеленой лапкой сердцевидных листочков, заглядывая в приоткрытое оконце маленькими глазками пятилистников». Кустик, лапка, листочек, оконце, глазки…Масло масляное. Может, так? «Кисть сирени приветливо машет своими матовыми сердцевидными листочками, заглядывая в приоткрытое окно лиловым кружевом соцветий». «Поскрипывает старыми суставами развесистый клен, покряхтывает, задевая дощатые стены». Отлично! «Бесконечно тарахтит мотор, стараясь добыть из недр земных живительной влаги, иногда закашливается, чихает, фыркает от напряжения и продолжает свою трудную работу, едва передохнув». Предлагаю добавить перед «бесконечно» — «Где-то совсем рядом…» «Безмятежный дневной сон затягивает глубоко, скрывая от палящего июльского солнца так надолго, что не сразу удается разлепить глаза; вновь и вновь проваливаешься в его мягкую яму. Предлагаю: «В доме, где укрылась от палящего майского солнца, прохладно, и безмятежный дневной сон затягивает так глубоко, что не сразу удается разлепить глаза… (дальше по авторскому тексту).
«Наконец, вялыми, слабыми от продолжительной неподвижности, ногами ковыляешь на скрипучее крыльцо, вытягиваешься во весь рост, распрямляясь и поднимая руки к небу, и радостно брызгаешь в лицо поблескивающей на солнце водяной прохладой из заранее приготовленного заботливыми руками старого таза. (Быть может, заменило слово «приготовленного» на «наполненного»?) Да, и еще слово «ковыляешь» можно заменить, к примеру, «выходишь». «Быстрой босоногой ящеркой скользишь между яблоневых стволов, кустов смородины и вишни, стараясь не обжечь раскаленной землей мягкие пятки». Здесь меня смутил темп движения женщины, которая мгновенье назад была вялая и сонная… Возможно, следует убрать слово «Быстрой»? «Пробравшись в тень, останавливаешься и, отдышавшись от быстрого бега, выбираешь место поудобнее, прямо в объятьях сиреневых кудлатых лап». Применительно к сирени слово «кудлатых» смотрится как-то не очень… Сирень, она пышная, нежная… «Усаживаешься на шаткие старые качели с чашкой мятно-смородинового чая и, хрустнув куском сахара, блаженствуешь, раскачиваясь в такт с ветром, солнцем, небом и непрерывным тарахтением надоедливого мотора, добывающего воду из темных, пронизанных подземными венами, глубин». Замечательный абзац, только непонятно, когда появилась чашка мятного чая, и как героиня могла с чашкой в руках быстро бежать по саду, обжигая пятки… (Но это, в сущности, мелочь). «Кажется, что это навсегда. Навечно...» «В этот год сирень схитрила сообразно климатическим загадкам и приняла решение быть со мной совершенно иной, нежели прежде. Интимнее, что ли… Она не возбуждала, не бередила мою, истосковавшуюся по ней, душу, не манила в темные закоулки памяти. Не водила узкими улочками воспоминаний и размышлений. Она баюкала свернувшееся в зародышевый клубок усталое от сменявших друг друга мыслей тело». А как же «исчезающие лица и тела? Значит, воспоминания все-таки были. И эта фраза «усталое от сменявших друг друга мыслей тело…». Усталое от мыслей тело? Здесь, полагаю, надо придумать что-то другое… Может, что-то, связанное с впечатлениями (но не в связи с телом, конечно)… «Она усыпляла. Детским сном, крепким и долгим, с тяжелым пробуждением и медленным возвращением в реальность». «Во сне впервые отчетливо явилась эта грешная мысль, странным образом не пугающая вовсе, а принятая без требований объяснения всей ее сути. «Положите меня спать в сирени»…
Для придания финалу особой, округлой, что ли, завершающей интонации, я бы предложила этот абзац начать так: «И вот во сне вдруг впервые…» Рассказ, на самом деле, чудесный, он переполнен тем редким, и оттого уникальным состоянием счастья, который и выразить-то сложно. Однако, наш анонимный автор нашел свой собственный прием, как донести до нас это настроение, состояние души, эту глубокую сиреневую негу, в которой пребывала героиня… Все мои предложения (варианты) и замечания, надеюсь, были для автора ненавязчивыми (хотелось бы надеяться, что полезными). Полагаю, что я этой своей рецензией продемонстрировала довольно-таки бережное отношение к авторскому тексту. Автор, безусловно, талантлив. Кроме того, он заслуживает уважения, поскольку решился первым вынести на суд наших строгих комментаторов такое сложное произведение. Ведь написать рассказ практически без сюжета, просто жанровую зарисовку-впечатление (чистой воды импрессионизм!) — это еще надо уметь. Спасибо!
Вик, дорогой, поздравляю тебя! На цифры давно не обращаю внимания, потому как мы с тобой и твоей прекрасной Светланой еще молоды и переполнены интереснейшими идеями и неиссякаемым желанием создавать что-то новое, свое, уникальное. Когда думаю о тебе, часто вспоминаю нашу студенческую весеннюю Москву, какие-то бесконечные прогулки с тобой, разговоры, мечты… Слушая тебя, всегда думала, что так легко выучить английский и научиться петь романсы… Ты всегда все делаешь с блеском, ярко, проникновенно и нежно. Ты знаешь, кто-то давно написал мне, что тебя нет, я искала твой след в зарослях интернета, в этих густых дебрях чужих текстов, и не находила. Даже писала по старым сетевым литературным адресам записочки, мол, Вик, отзовись… Ты не отзывался. И вдруг увидела твое имя здесь, на нашем сайте! Удивительная история, просто невероятная. Спасибо Иосифу Давидовичу! Рада, что ты жив, с нами, со мной на связи, что мы пишем друг другу письма, отправляем рисунки, фотографии, что я, звоня тебе из Болгарии, слышу какие-то атмосферные домашние звуки твоего мира, голос Светланы, ее смех… И как бы ты ни хандрил в эти дни и не писал мрачноватые стихи, я-то знаю, что ты живешь в любви, и что эта любовь питает тебя, что твоя умная голова работает в полную силу, выдавая роман за романом… И выглядишь ты прекрасно! Прямо так и хочется поднять тост сначала за тебя, а потом и за твою чудесную жену, преданную твою подругу… В ней твое счастье. И в творчестве. Ну и в друзьях, конечно! Извини, что не на все твои письма отвечаю, заработалась… Знай, я рада, что у меня есть вы со Светой, и что я всегда могу позвонить тебе и сказать: «Привет, Вик…» Будь здоров, дорогой!
Георгий, я не поэт, анатомировать стихи не могу, но просто, как читатель, скажу, что стихи прекрасные. И Ваша фраза «Я это стихотворение писал, как живописец...», подсмотренная мною в комментариях, просто сорвана с моих уст… Предположила, что Вы — художник. Спасибо Вам, я перечитывала несколько раз…
Елена, даже первая строчка «Мальчики, отвергнутые нами...» моментально бьет по нервам, вызывая ворох воспоминаний… Если бы я была поэтом, то написала бы поэму на эту тему в нескольких частях, был бы материал… Перечитывала несколько раз и… как фильм, кадры прошлого замелькали… Спасибо, Елена!
Виталина, полностью с Вами согласна! Меня в России уже нет 15 лет, и как представлю, что будет, если, вернувшись, постучусь в дверь «строгого» кабинета, даже оторопь берет… Предполагаю, что будет разочарование… Но это уже тема для другого стихотворения.
Случайно вспомнила об этом моем раннем рассказе, написанном в 1995 году… Читала и не знала, чем закончится… Хотя, предчувствие было… Прототип — мой преподаватель в музыкальном училище по теории музыки. Он в свое время был знаком с самим Прокофьевым… Ужинал в ресторане. Занятия по теории музыки бывали в пятницу, всем хотелось уехать пораньше домой, придумывали разные причины (болезнь тетушки, больной зуб и пр.). Я же честно однажды сказала ему, что мне просто надо на примерку к портнихе, и он, услышав такое, сказал: «К портнихе — это святое… конечно, поезжайте, Анечка...». Спасибо, Елена!
Снимаю шляпу перед богатым воображением и фантазией автора.
У меня нет никаких замечаний по тексту, поскольку, повторяю, все написано на очень достойном уровне. Ну и, конечно, я всегда, когда прикасаюсь к творчеству хороших прозаиков, рекомендую им попробовать себя в крупной форме — романе.
Виталий, спасибо за Ваш рассказ. И я рада, что в нашем литературном сообществе есть настоящие состоявшиеся авторы.
Хотелось бы, чтобы Вы в дальнейшем комментировали произведения наших коллег на семинарах. Уверена, Вам будет что сказать, посоветовать.
Одного нашего друга Орлов просто уничтожил за фразу «тыльная сторона ладони», чуть мужика (мы были взрослые уже, получали второе образование) до слез не довел… А в моем рассказе, до сих пор помню, на героине по имени Лиза (рассказ «Лиза и птицелов») была надета «бесполая черная шапочка». Уж как он глумился над этой «бесполостью»… В рассказе я описывала реальный случай, как группа молодых людей зимой, на пикнике в лесу варила суп из голубей. Как Орлов возмущался тем, что люди едят голубей! Говорил что-то про москвичей, что это не принято и все такое… Вообще ушел от литературы, перешел на голубей, и так часа два… Но голубей-то съели. На моих глазах, когда-то давно… Только одну белую голубку пожалели, не оторвали ей головку — ее спасла красота.
Словом, друзья, пишите и пишите! Хоть километрами! Если есть такое желание, «зуд», пишите, терпите, снова пишите, получайте удовольствие от процесса, и когда-нибудь вы поймете, что обрели свой почерк, стиль… И рано или поздно разберетесь, какие вас интересуют темы, жанры…
Тут Вик (Виктор Улин, но я с давних Литинститутских лет зову его Виком) «проехался» по авторам детективов. Ну я пишу детективы, большие криминальные романы. И что? Время было такое, все хотели детективов. Но я для себя давно решила, что мой криминальный роман — это лишь форма, которую я наполняю тем материалом, который интересует и волнует меня. Там разворачиваются настоящие трагедии или драмы, есть много любви…И мне не стыдно, что я пишу именно в этом жанре. Хотя помимо этого я написала много книг и в других жанрах — сюрреализм, малая проза, детские повести, реалистичные произведения. Большая часть из них вообще была издана (не по моей воле) под другими псевдонимами (тоже гримаса девяностых).
Пишите, пишите, работайте!
Конечно, я не смогу уделять внимание всем, кто пожелает получить рецензию, я очень занятой человек. Но по возможности продолжу работать здесь, если это кому-нибудь нужно.
Ну вот, чуть роман не написала…
Рассказ храброго анонимного автора «Положите меня спать в сирени…»
Это тот самый случай, когда в произведении нужно ценить чувства и эмоции, творческий порыв, аромат той самой сирени, который вдохновил автора на написание этой лирической вдохновенной зарисовки, и хотя бы частично закрыть глаза на некоторые огрехи (коих, к счастью, совсем мало).
Не буду повторяться относительно весенних и летних месяцев (и тех деталей, на которые указала Елена Асатурова, они очевидны) — всем известно, что сирень цветет в мае, и упоминание июля, по меньшей мере, странно…
Поскольку мы собрались все здесь для учебы, поэтому постараюсь разложить текст, что называется, на атомы.
Мне очень жаль, что в свое время у меня не было нормальных учителей, писателей, который доброжелательно подсказывали бы мне какие-то совершенно элементарные вещи, на которые мне, молодому автору, надо было бы обратить внимание. Поэтому, пользуюсь случаем, чтобы помочь кому-то советом, что-то подсказать. Вы все должны понимать, что творчество — процесс сложный, можно даже сказать, интимный. И мы все должны с уважением относиться к автору, который вложил в свое произведение душу. Это его рассказ, его видение, и каких-то дежурных рекомендаций здесь будет недостаточно — с одной стороны, нужно попытаться понять его, автора, с другой, необходимо, чтобы и он понял, насколько совпадает картина его воображения с той картиной, которую представит себе читатель, скользя взглядом по его строчкам…
Итак, начнем с самого начала.
Название. Оно интригует поначалу, но потом как-то сразу окрашивается в траурные тона, не заметили? Положите меня спать в сирени…
Названия произведения — очень важно для читателя. Это как обложка книги, которую захочется взять в руки или нет. Конечно, зачастую обложка бывает красивая, привлекательная, интригующая, а текст — полная чушь. Поэтому надо бы добиться того, чтобы название все-таки соответствовало содержанию и хотя бы немного приоткрывало суть произведения.
В моей профессиональной деятельности зачастую случается, что издательство само меняет название, и это прописано в договоре. И очень жаль, если оно нелепо и вообще далеко от идеи романа. Но если название удачное, то книгу будут покупать или читать. Не подумайте, что я отвлеклась. Нет, просто при каждом удобном случае буду стараться рассказать что-то полезное для авторов. Здесь с названием все в полном порядке.
« В этот раз весна почему-то запоздала, и все живое затаилось, ожидая ее наступления. Почки набухшими красно-коричневыми зачатками долго висели на ветках и, побаиваясь частых утренних заморозков, страшились расшвырять в стороны многочисленные слои смолистых оберток-пеленок и выглянуть наружу нежными клейкими уголками изумрудной зелени».
И хотя слово «зачатки» меня сразу покоробило (все-таки, это слово ассоциируется больше с зародышем), то даже, если его оставить, слово «висели» — считаю неточным. Висеть, провисать… Ну не висят почки (типа, вниз головой). Висят провода, простыни, занавески… Быть может, лучше было бы написать, что почки «словно замерли на ветках», побаиваясь заморозков?
«Страшились расшвырять в стороны». Быть может, боялись «выпустить многочисленные…». Окончание этого длинного предложения про обертки и иголки зелени — просто чудесно!
«Первоцветы и подснежники, с трудом освободившись от тяжести серых пористых снежных лепешек, кое-как выбросили свои бутоны на коротких цветоносах, не успевших вытянуться из-за отсутствия положенного по сроку солнечного света и тепла. И отцвели так же быстро и скромно, без лишней помпезности и хвастовства, торопясь окончить свой жизненный цикл вовремя, несмотря ни на что».
Вот здесь слово «лепешек» как-то саднит… В целом абзац замечательный.
«И только кустики сирени, казалось, радовались этому весеннему опозданию, набирались какой-то удивительной силы, с каждым холодным утром покрываясь все гуще и гуще тугими кисточками белых и фиолетовых соцветий». Кустики, кисточки… Я бы заменила «кустики» на «ветви». Сирень — почти дерево, высокие, густые кусты…
«Тепло пришло неожиданно в конце мая. И только в июне разлетелись во все стороны брызги всевозможных оттенков зеленого – от трепетного салатного, мятного и ярко-лаймового, до таинственного малахитового и терпкого оливкового. Брызнула зелень и засверкала на солнце, будто умытая недавним густым дождем».
Я бы предложила вариант: «И только в июне сад заиграл всевозможными оттенками зеленого…..» Остальное — очень хорошо.
«Я заждалась сирени в этот год. Ждала, нервно поглядывая на беспросветно-серое, не по-весеннему плаксивое небо, и все мое существо, и душа, и сердце, и кожа требовали хотя бы маленькой дозы этого странного для моего понимания наркотика».
Я бы заменила слово «нервно» на хотя бы «тоскливо».
Про наркотик — сложновато, «режет» глаз. Доза, наркотик — эти слова выбиваются из весенней ботаники… Быть может: «…и кожа требовали хотя бы малой толики этой нежной сиреневой свежести».
«И вот дождалась. Вновь разливается этот неповторимый густой аромат, ползет тяжелым атласом из одной комнаты в другую, заполняет собой все свободное пространство, заставляет оголяться тонкие чувствительные окончания, вырисовывая легкими трепетными касаниями на полупрозрачном полотне контуры исчезающих лиц, тел и пейзажей.
Может так? «…аромат, заполняя тяжелым сладким дурманом одну комнату за другой, пробуждая в памяти ностальгические картинки прошлого, контуры тотчас исчезающих лиц, силуэтов, пейзажей…
«Он не будоражит, как обычно, легким эфиром. Маслянистой тяжестью накрывает сознание и повисает на смеженных веках.
Предлагаю: «Маслянистой приторной тяжестью накрывает сознание и окутывает сонные ресницы».
«В позе скрюченного маленького зародыша плыву в этой масляной жидкости, словно в утробе матери, от края до края». Как вариант: «Свернувшись, плыву в теплой масляной вязкости, словно в утробе…»
«Сквозь сон ощущаю что-то свое. Это – счастье. Не безграничное. Напротив, оно четко очерчено и защищено. Это – точно оно, счастье. Его ни с чем невозможно спутать».
«Легкий ветерок колышет белую ситцевую занавеску с вышитой неловкими детскими руками бабочкой в разноцветных шариках узорчатых крыльев». Про шарики не поняла. Может: «…бабочкой с разноцветными узорчатыми крыльями».
«Сиреневый кустик приветливо машет зеленой лапкой сердцевидных листочков, заглядывая в приоткрытое оконце маленькими глазками пятилистников». Кустик, лапка, листочек, оконце, глазки…Масло масляное.
Может, так? «Кисть сирени приветливо машет своими матовыми сердцевидными листочками, заглядывая в приоткрытое окно лиловым кружевом соцветий».
«Поскрипывает старыми суставами развесистый клен, покряхтывает, задевая дощатые стены». Отлично!
«Бесконечно тарахтит мотор, стараясь добыть из недр земных живительной влаги, иногда закашливается, чихает, фыркает от напряжения и продолжает свою трудную работу, едва передохнув». Предлагаю добавить перед «бесконечно» — «Где-то совсем рядом…»
«Безмятежный дневной сон затягивает глубоко, скрывая от палящего июльского солнца так надолго, что не сразу удается разлепить глаза; вновь и вновь проваливаешься в его мягкую яму.
Предлагаю: «В доме, где укрылась от палящего майского солнца, прохладно, и безмятежный дневной сон затягивает так глубоко, что не сразу удается разлепить глаза… (дальше по авторскому тексту).
«Наконец, вялыми, слабыми от продолжительной неподвижности, ногами ковыляешь на скрипучее крыльцо, вытягиваешься во весь рост, распрямляясь и поднимая руки к небу, и радостно брызгаешь в лицо поблескивающей на солнце водяной прохладой из заранее приготовленного заботливыми руками старого таза. (Быть может, заменило слово «приготовленного» на «наполненного»?) Да, и еще слово «ковыляешь» можно заменить, к примеру, «выходишь».
«Быстрой босоногой ящеркой скользишь между яблоневых стволов, кустов смородины и вишни, стараясь не обжечь раскаленной землей мягкие пятки». Здесь меня смутил темп движения женщины, которая мгновенье назад была вялая и сонная… Возможно, следует убрать слово «Быстрой»?
«Пробравшись в тень, останавливаешься и, отдышавшись от быстрого бега, выбираешь место поудобнее, прямо в объятьях сиреневых кудлатых лап». Применительно к сирени слово «кудлатых» смотрится как-то не очень… Сирень, она пышная, нежная…
«Усаживаешься на шаткие старые качели с чашкой мятно-смородинового чая и, хрустнув куском сахара, блаженствуешь, раскачиваясь в такт с ветром, солнцем, небом и непрерывным тарахтением надоедливого мотора, добывающего воду из темных, пронизанных подземными венами, глубин». Замечательный абзац, только непонятно, когда появилась чашка мятного чая, и как героиня могла с чашкой в руках быстро бежать по саду, обжигая пятки… (Но это, в сущности, мелочь).
«Кажется, что это навсегда. Навечно...»
«В этот год сирень схитрила сообразно климатическим загадкам и приняла решение быть со мной совершенно иной, нежели прежде. Интимнее, что ли… Она не возбуждала, не бередила мою, истосковавшуюся по ней, душу, не манила в темные закоулки памяти. Не водила узкими улочками воспоминаний и размышлений. Она баюкала свернувшееся в зародышевый клубок усталое от сменявших друг друга мыслей тело».
А как же «исчезающие лица и тела? Значит, воспоминания все-таки были.
И эта фраза «усталое от сменявших друг друга мыслей тело…». Усталое от мыслей тело? Здесь, полагаю, надо придумать что-то другое… Может, что-то, связанное с впечатлениями (но не в связи с телом, конечно)…
«Она усыпляла. Детским сном, крепким и долгим, с тяжелым пробуждением и медленным возвращением в реальность».
«Во сне впервые отчетливо явилась эта грешная мысль, странным образом не пугающая вовсе, а принятая без требований объяснения всей ее сути. «Положите меня спать в сирени»…
Для придания финалу особой, округлой, что ли, завершающей интонации, я бы предложила этот абзац начать так: «И вот во сне вдруг впервые…»
Рассказ, на самом деле, чудесный, он переполнен тем редким, и оттого уникальным состоянием счастья, который и выразить-то сложно.
Однако, наш анонимный автор нашел свой собственный прием, как донести до нас это настроение, состояние души, эту глубокую сиреневую негу, в которой пребывала героиня…
Все мои предложения (варианты) и замечания, надеюсь, были для автора ненавязчивыми (хотелось бы надеяться, что полезными). Полагаю, что я этой своей рецензией продемонстрировала довольно-таки бережное отношение к авторскому тексту.
Автор, безусловно, талантлив. Кроме того, он заслуживает уважения, поскольку решился первым вынести на суд наших строгих комментаторов такое сложное произведение. Ведь написать рассказ практически без сюжета, просто жанровую зарисовку-впечатление (чистой воды импрессионизм!) — это еще надо уметь.
Спасибо!
Когда думаю о тебе, часто вспоминаю нашу студенческую весеннюю Москву, какие-то бесконечные прогулки с тобой, разговоры, мечты… Слушая тебя, всегда думала, что так легко выучить английский и научиться петь романсы… Ты всегда все делаешь с блеском, ярко, проникновенно и нежно.
Ты знаешь, кто-то давно написал мне, что тебя нет, я искала твой след в зарослях интернета, в этих густых дебрях чужих текстов, и не находила. Даже писала по старым сетевым литературным адресам записочки, мол, Вик, отзовись… Ты не отзывался. И вдруг увидела твое имя здесь, на нашем сайте! Удивительная история, просто невероятная. Спасибо Иосифу Давидовичу! Рада, что ты жив, с нами, со мной на связи, что мы пишем друг другу письма, отправляем рисунки, фотографии, что я, звоня тебе из Болгарии, слышу какие-то атмосферные домашние звуки твоего мира, голос Светланы, ее смех… И как бы ты ни хандрил в эти дни и не писал мрачноватые стихи, я-то знаю, что ты живешь в любви, и что эта любовь питает тебя, что твоя умная голова работает в полную силу, выдавая роман за романом… И выглядишь ты прекрасно! Прямо так и хочется поднять тост сначала за тебя, а потом и за твою чудесную жену, преданную твою подругу… В ней твое счастье. И в творчестве. Ну и в друзьях, конечно! Извини, что не на все твои письма отвечаю, заработалась… Знай, я рада, что у меня есть вы со Светой, и что я всегда могу позвонить тебе и сказать: «Привет, Вик…» Будь здоров, дорогой!