Присоединяюсь к добрым пожеланиям, поздравлениям всем участникам! Присоединяюсь душой к всеобщему празднику! Желаю всем здравствовать и творить! Желаю всем добра и удивлений, чудес и красоты, мира и любви! Обнимаю всех сердцем. Радуюсь за всех и вместе с вами!!!
Благодарю Автора за рассказ о такой удивительной женщине, певице, человеке! Благодарю за душевность, такт и добрую память! Благодарю за эмоции, вызванные этим чутким и искренним повествованием! Отрадно, что есть у нас такие замечательные люди! Есть! Благодарю!
Перечитала мнения читателей… Интересные суждения! Со своей стороны скажу, что иносказательность меня подкупила, хотя читается сложно, и я перечитывала это произведение не раз. Оно написано удивительно объёмно, и как-то необыкновенно… Мне же ближе картинные стихи, где фразы визуализируются, где слова «льются»… Судить не берусь. Но к мудрости обсуждения прислушиваюсь. С уважением Татьяна
Я пнула его ногой. В отместку. За то, что я налетела на него, не заметив, и ушибла ногу. Боль не большая. Но всё же она меня остановила. Заставила нагнуться, потереть больное место. И тут я посмотрела на обидчика. Он нисколько не подвинулся от моего пинка. Этот бабушкин старый сундук. Стало почему-то неловко. Я дотронулась до крышки сундука и потерла его. «Не сердись, прости» — прошептала я, — сама виновата, несусь, сломя голову." Я села на крышку сундука. Какой же ты большой, гладкий, теплый! Дерево сундука было отполировано нашими платьями и подштанниками. Когда я была маленькая, то любила лежать на сундуке и мечтать. Он был моим кораблем, который нёс меня по волнам моих фантазий в далекие страны. По пути мы подбирали терпящих кораблекрушения. Мы доставляли их в родные порты и плыли дальше. Туда, где нас ждали приключения и чудеса, трудности и подвиги… Когда я стала постарше, то любила читать на старом сундуке. Книги, прочитанные на нем, были полны чувств и переживаний. Как же время тогда летело стремительно! Бабушка ворчала, что давно пора спать, и не портить глаза пещерным освещением. Это она называла так свет маленькой настольной лампы. Она крепилась прищепкой за ажурный выступ на крышке сундука и точно освещала раскрытую книгу… Этот сундук был в доме всегда. Вот сколько я себя помню, он всегда был. Он переезжал с нашей семьей с одной квартиры на другую и всегда занимал почетное место в бабушкиной комнате. В сундуке бабушка хранила «семейные истории». Так она называла его содержимое. Любая вещь была непременно связана либо с дорогим человеком, либо с каким-то событием нашей семьи. В сундуке бабушка хранила гимнастерку своего старшего сына, погибшего на границе. Её прислало командование вместе с медалями и орденами, когда перестали приходить письма от него. Гимнастерка была завернута в расшитый рушник вместе с письмами. Бабушка бережно разворачивала рушник, гладила гимнастерку и тихо плакала. Тогда кто-нибудь из нас, прятавшихся за дверью, не выдерживал, выскакивал и бросался к ней на шею. Потом тянулись и остальные. Она всех обнимала и так крепко к себе прижимала, что мы слышали, как бьётся её сердце. Она осторожно освобождалась от нашего нашествия и аккуратно заворачивала в рушник гимнастерку с письмами и орденами. А мы, желая, чтобы она больше не плакала, наперебой расспрашивали её о разных предметах, увиденных в сундуке. Она доставала коробочку из-под табака, открывала её, и мы видели необыкновенной красоты серёжки. Они были непривычными и удивительными. Таких сережек не было ни у кого из соседей или знакомых. На кольцах разной величины были разноцветные камни и блестящие монетки. Когда держишь серьги за «ушко» и подёргиваешь их, то слышен переливчатый звон. А разноцветные камни так дивно светились, что нам они казались настоящим царским сокровищем. Серьги были цыганским подарком. Бабушка спасла цыганскую девочку во время войны. Немецкая авиация разбомбила вокзал. Смерть. Паника. Крики. Девочка в суматохе и потерялась. А бабушка взяла её к себе. Только после войны мать девочки отыскала её. С той поры у бабушки появилась сестра-цыганка. А у нас — бабушка Зора. Цыганская ветвь нашей семьи разрослась и живет в Молдавии. Но там теперь неспокойно. Забастовки, митинги, стрельба… И потому общение стало очень редким… Хранит бабушка в сундуке и две старые тетрадки. Это наш папа — её средний сын — учился в институте. Они были исписаны мелким почерком про непонятный марксизм и ещё более непонятную диалектику. Бабушка ничего не могла объяснить, и по причине этого называла тетради умными и важными. Папа приезжает домой редко. Он присылает нам длинные письма, где рассказывает о городах, в которых он бывает, про людей, с которыми встречается. Бывает, что в конверте с письмом мы находим открытку с видами нового города. В одной из тетрадок бабушка хранит папину фотографию. Маленькую. Это папа фотографировался на паспорт. И бабушка всегда вздыхает, глядя на неё… Есть в бабушкином сундуке старый потрепанный собачий ошейник. Когда бабушка берёт его в руки, то всегда говорит: «Привет, Джульбарс!» Она улыбается и рассказывает нам всегда новую историю про отважного пса Джульбарса. Маленьким щенком он попал к нам в дом. Его принес младший сын бабушки — дядя Матвей. Он отобрал его у дворовой шпаны. Они надели на собаку старый противогаз, а тот с невообразимым упорством пытался избавиться от него. Долго не знали как назвать бедолагу. И тут по телевизору показали фильм о пограничниках и собаке по кличке Джульбарс. Четвероногого героя сразу все полюбили. И нашего решено было назвать таким мужественным именем. Вместе с дядей Матвеем он ходил на рыбалку. Рыбу он не ел. Но всякий раз, когда дядя Матвей выуживал очередную рыбку, снимал с крючка, поднимал вверх и показывал её Джульбарсу, тот по-собачьи радовался вместе с ним. От чего дядя Матвей был в неописуемом восторге. Джульбарс любил прогулки. Он радовался всему, где с ним гуляли. Пролетит ли птичка, вспорхнет ли бабочка, прошмыгнет ли мышь – всё это непременно его интересовало. Как-то бабушка пошла с ним на прогулку перед сном. Шли вдоль проселочной дороги. Машин в это время почти не было. Джульбарс бежал немного впереди. Вдруг появилась легковушка. Джульбарс встал посередине дороги и стал яростно лаять. Он подпрыгивал, рычал, скалил зубы. И бабушка издалека не могла понять причину столь гневного поведения собаки. Машина остановилась. Водитель вышел из машины и, хотел было накричать и на собаку, и на подоспевшую бабушку. Только вдруг смотрят, а за Джульбарсом медленно семенит ежиха с двумя ежатами. Так Джульбарс помог им спокойно перейти дорогу… Джульбарс был умным и ласковым. Когда дядя Матвей умер в больнице, Джульбарс долго скулил и плакал. Мы – детвора, тогда впервые в жизни увидели, как плачут собаки. Он отказывался от еды, и не заходил в дом. Так и лежал у входной двери. И вскоре умер. Бабушка говорила — от тоски по Матвею… Кроме Джульбарса в нашем доме в разное время жило много всяких животных. Здесь, в сундуке, есть много разных фотографий маленького бело-бежевого крольчонка. Какая-то лихая рука посадила этого кроху в пластиковое ведро из-под краски и оставила умирать около мусорных баков. Чудесным промыслом бедняжку заметили, подобрали и передали нам. Много времени прошло, прежде чем зайка доверилась людям. Видимо, бывшие хозяева не обладали добрым нравом, потому что зайчонок каждый раз стонал, когда его брали на руки или гладили. Возможно, это были следствия побоев или недоброго отношения к нему. Быть может, это, в конечном счете, и привело к его ранней смерти. Остались фотографии, где наш зайчонок веселый, забавный, смешной… Бабушка смотрит и говорит: «А помнишь, когда он пропал и мы его почти весь день искали, а он спал в валенке?..» И все улыбаются, вспоминая этот случай… А ещё он любил бабушкино лукошко с пряжей и клубками ниток. Он забирался между клубками и дремал. И бабушка тогда говорила: «Вы посмотрите, это же не зайчик, это же котенок у нас тут лежит…». Она гладила его по спинке, почёсывала за ушком, а он только потягивался и делал вид, что всё ещё спит… А потом его тельце в небольшой клетке. Оно было уже закостеневшим… Плакали всей семьёй. И все хором говорили, что всё, больше никаких животных. Потому что нет сил переживать такое… Но снова откуда-то появляется милое существо, и снова, глядя в такие умные и понимающие глаза, понимаешь, что это любовь с первого взгляда и навсегда. Большие часы в гостиной отбили полдень. Значит, скоро в доме будут собираться гости. Мы с сестрой ещё с утра накрыли большой стол льняной скатертью, расставили посуду. В прозрачные кувшины поставили любимые цветы нашей семьи – незабудки. Они сейчас цветут пышными облаками вокруг дома и беседки. Как же хорошо, что сегодня тепло и солнечно. Вот уже слышатся веселые голоса. Бабушка спешит к дверям. Она разрумянилась, немного взволнована. В любимом малиновом платье с накладным кружевным воротником и серебряной брошью. — Ах, Ефросиния Акимовна, долгие Вам лета! – басит наш сосед, аккордеонист Степан Иваныч. – Нос мой уже учуял Ваши пироги. С утра, небось, хлопотали. За песню пирожком одарите? Степан Иваныч улыбается, достает аккордеон и уже берёт два-три аккорда… — Ну что Вы, что Вы! Проходите же… Пирогов напекли с внучкой много. Разных. Всем хватит. Хорошо, что аккордеон захватили. Веселее будет. Бабушка обнимает Иваныча и ведёт в комнату. Тот сразу же наигрывает какую-то мелодию, вроде как вступление. И вот уже его знакомый бас выводит любимую песню бабушки «Подмосковные вечера». Глаза бабушки блестят. Она начинает подпевать Иванычу, не замечая, как в комнату потихоньку протискиваются гости. Голос бабушки теплый, нежный. Они поют с Иванычем так красиво и душевно, что хочется их слушать и слушать. Аккорды затихли. Бабушка спохватилась: — Ах, мои дорогие… как же я всем вам рада… проходите-проходите… Николенька, внучек! – бабушка берёт на руки нашего самого младшего брата. Тот улыбается во весь беззубый рот. Обеими ручками обнимает бабушкино лицо и звонко чмокает. Гости рассаживаются вокруг стола. Голоса. Звон посуды. Бабушка обходит каждого гостя. Поправит салфетку. Погладит по голове. Что-то спросит. Обнимет. Она не сядет, пока не удостоверится, что всем удобно, что у всех есть тарелки, чашки, приборы… Гости гудят, раскладывают угощения. Бабушка смотрит на всех, улыбается. Потом её взгляд поднимается выше. Там на стене видит фотография деда. Рука машинально накрывает брошь на платье. «С праздником, Коленька!» Она незаметно смахнет слезу и будет уговаривать Антонину Сергеевну не модничать, а положить себе ещё пирожка, а сорванцу Димке добавит в блюдце его любимого вишневого варенья. Весь праздник она будет хлопотать вокруг гостей, незаметно подкладывая лишний кусочек в тарелку и подливая в чашку душистого чая. А поздно вечером, когда гости разойдутся по комнатам и будет слышно, как тикают часы, она откроет свой старый сундук, будет тихо вздыхать, гладить вещи рукой, прижимать их к груди и рассказывать не пришедшим гостям о прожитом дне. Пусть все порадуются…
Мы строили домик с сестрёнкой и братом, Чтоб в домике жил наш котёнок лохматый, Мы стул накрывали большим одеялом, И делали лаз не большим и не малым. У входа на нитке – бантик бумажный, И красками надпись: «котёнок отважный». Ведь он на карнизе так смело сидел, И даже на люстре отважно висел. Позвали котенка пожить в новый дом. Поставили блюдце ему с молоком. Он прыгнул на стул, одеяло стащил, И бантик, порвав, в молоке намочил. От нас убежал наш котенок лохматый, Хотя мы ловили его вместе с братом. Мы домик из стульев построили новый, И бантик на нитке повесили снова. Искали котенка мы под диваном, На кухне у бабушки и даже в ванной, Искали в игрушках, и по углам, Да только котенка не было там. Мы долго искали и звали котенка, А он спал на ручках у нашей сестренки…
Как же это здорово, что есть такое единение душ, интересов, чувств! Какие же вы все молодцы! Отрадно за всех: вас — собравшихся, и нас — всех вас поддерживающих на расстоянии! Добра всем-всем!
Уважаемый Михаил, С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ! От всей души! Желаю Вам РАДОСТИ, что наполняет нашу жизнь ДОБРОМ! Желаю Вам ЛЮБВИ, что делает нашу жизнь по-настоящему стоящей! Желаю Вам Здоровья! Мира! Процветания! Самого Доброго и необходимого — Вам и Вашему дому!
Заглянула в Кафе с опозданием… Но как же всё интересно! Такая живая беседа, такие эмоции! Спасибо всем! Когда-то на стихи Ф.И.Тютчева я написала романс. Музыка родилась как-то сама собой. Наверное, это от волшебства Слов. И сейчас пожалела, что у меня нет возможности исполнить этот романс для всех, кто собрался сейчас в этом Кафе, вспоминая строки двух удивтельных Поэтов. А строки, которые стали романсом, не могу не написать. Вот они: День вечереет, ночь близка, Длинней с горы ложится тень, На небе гаснут облака, Уж поздно. Вечереет день.
Но мне не страшен мрак ночной, Не жаль скудеющего дня, — Лишь ты, волшебный призрак мой, Лишь ты не покидай меня!..
Крылом своим меня одень, Волненья сердца утиши, И благодатна будет тень Для очарованной души.
Кто ты? Откуда? Как решить: Небесный ты или земной? Воздушный житель, может быть, — Но с страстной женскою душой!
ЗДОРОВЬЯ! ЛЮБВИ! КРАСИВЫХ ЧУВСТВ! ПОНИМАНИЯ! ТЕПЛА! ЧУДЕС! СЧАСТЬЯ! РАДОСТИ! МИРА! ДОБРА! НЕСКУЧНОЙ ПОВСЕДНЕВНОСТИ! ВАЖНЫХ И ЖЕЛАННЫХ СОБЫТИЙ! БЕСКОРЫСТНОЙ ДРУЖБЫ! ВЕЧНОЙ МОЛОДОСТИ! ДОЛГОЛЕТИЯ! ЖИЗНЕЛЮБИЯ! ВЕЗЕНИЯ! УДАЧИ! ОПТИМИЗМА! БЛАГОДЕНСТВИЯ! ПРОЦВЕТАНИЯ! ШИРОКИХ ВОЗМОЖНОСТЕЙ!
Обнимаю
САМЫЕ ДОБРЫЕ ВАМ ПОЖЕЛАНИЯ!
ЗДОРОВЬЯ! ДОБРА! МИРА! ТЕПЛА! ЧУДЕС! СЧАСТЬЯ!
РАДОСТИ! НЕСКУЧНОЙ ПОВСЕДНЕВНОСТИ!
ВАЖНЫХ И ЖЕЛАННЫХ СОБЫТИЙ!
БЕСКОРЫСТНОЙ ДРУЖБЫ! ВЕЧНОЙ МОЛОДОСТИ!
ДОЛГОЛЕТИЯ! ЖИЗНЕЛЮБИЯ! ВЕЗЕНИЯ! УДАЧИ! ОПТИМИЗМА! БЛАГОДЕНСТВИЯ! ПРОЦВЕТАНИЯ!
УРА!
Играл оркестр дворцовый под платаном,
Теплом дышал погожий майский день
И накрывали чай в беседке у фонтана.
Все ждали Вас с депешей от посла,
А я ждала, чтоб только б Вас увидеть…
Мой милый друг, разлукам нет числа,
А при дворе без Вас меня легко обидеть
В камзоле бархатном прошли Вы через сад,
И передали свиток, вставши на колено…
А время медлило, растягивало такт,
Сливая взгляды наши откровенно.
И нет Вам времени на отдых и покой,
Лишь долгий взгляд и грустная улыбка…
Вы лишь помашете мне издали рукой
Я прошепчу Вам вслед слова молитвы.
В саду Её Величества шуршат шелка,
Выводит контрабас охрипшее легато,
Кивают гроздьями сирени облака,
Дурманя головы нежнейшим ароматом.
Кружится лист осенний над столом,
Но бабочка ещё порхает в астрах,
Ещё сады в цветах, а яблоки ковром
Уже лежат у яблонь ароматным царством
Я пнула его ногой. В отместку. За то, что я налетела на него, не заметив, и ушибла ногу. Боль не большая. Но всё же она меня остановила. Заставила нагнуться, потереть больное место. И тут я посмотрела на обидчика. Он нисколько не подвинулся от моего пинка. Этот бабушкин старый сундук. Стало почему-то неловко. Я дотронулась до крышки сундука и потерла его. «Не сердись, прости» — прошептала я, — сама виновата, несусь, сломя голову." Я села на крышку сундука. Какой же ты большой, гладкий, теплый! Дерево сундука было отполировано нашими платьями и подштанниками. Когда я была маленькая, то любила лежать на сундуке и мечтать. Он был моим кораблем, который нёс меня по волнам моих фантазий в далекие страны. По пути мы подбирали терпящих кораблекрушения. Мы доставляли их в родные порты и плыли дальше. Туда, где нас ждали приключения и чудеса, трудности и подвиги… Когда я стала постарше, то любила читать на старом сундуке. Книги, прочитанные на нем, были полны чувств и переживаний. Как же время тогда летело стремительно! Бабушка ворчала, что давно пора спать, и не портить глаза пещерным освещением. Это она называла так свет маленькой настольной лампы. Она крепилась прищепкой за ажурный выступ на крышке сундука и точно освещала раскрытую книгу… Этот сундук был в доме всегда. Вот сколько я себя помню, он всегда был. Он переезжал с нашей семьей с одной квартиры на другую и всегда занимал почетное место в бабушкиной комнате. В сундуке бабушка хранила «семейные истории». Так она называла его содержимое. Любая вещь была непременно связана либо с дорогим человеком, либо с каким-то событием нашей семьи. В сундуке бабушка хранила гимнастерку своего старшего сына, погибшего на границе. Её прислало командование вместе с медалями и орденами, когда перестали приходить письма от него. Гимнастерка была завернута в расшитый рушник вместе с письмами. Бабушка бережно разворачивала рушник, гладила гимнастерку и тихо плакала. Тогда кто-нибудь из нас, прятавшихся за дверью, не выдерживал, выскакивал и бросался к ней на шею. Потом тянулись и остальные. Она всех обнимала и так крепко к себе прижимала, что мы слышали, как бьётся её сердце. Она осторожно освобождалась от нашего нашествия и аккуратно заворачивала в рушник гимнастерку с письмами и орденами. А мы, желая, чтобы она больше не плакала, наперебой расспрашивали её о разных предметах, увиденных в сундуке. Она доставала коробочку из-под табака, открывала её, и мы видели необыкновенной красоты серёжки. Они были непривычными и удивительными. Таких сережек не было ни у кого из соседей или знакомых. На кольцах разной величины были разноцветные камни и блестящие монетки. Когда держишь серьги за «ушко» и подёргиваешь их, то слышен переливчатый звон. А разноцветные камни так дивно светились, что нам они казались настоящим царским сокровищем. Серьги были цыганским подарком. Бабушка спасла цыганскую девочку во время войны. Немецкая авиация разбомбила вокзал. Смерть. Паника. Крики. Девочка в суматохе и потерялась. А бабушка взяла её к себе. Только после войны мать девочки отыскала её. С той поры у бабушки появилась сестра-цыганка. А у нас — бабушка Зора. Цыганская ветвь нашей семьи разрослась и живет в Молдавии. Но там теперь неспокойно. Забастовки, митинги, стрельба… И потому общение стало очень редким…
Хранит бабушка в сундуке и две старые тетрадки. Это наш папа — её средний сын — учился в институте. Они были исписаны мелким почерком про непонятный марксизм и ещё более непонятную диалектику. Бабушка ничего не могла объяснить, и по причине этого называла тетради умными и важными. Папа приезжает домой редко. Он присылает нам длинные письма, где рассказывает о городах, в которых он бывает, про людей, с которыми встречается. Бывает, что в конверте с письмом мы находим открытку с видами нового города. В одной из тетрадок бабушка хранит папину фотографию. Маленькую. Это папа фотографировался на паспорт. И бабушка всегда вздыхает, глядя на неё…
Есть в бабушкином сундуке старый потрепанный собачий ошейник. Когда бабушка берёт его в руки, то всегда говорит: «Привет, Джульбарс!» Она улыбается и рассказывает нам всегда новую историю про отважного пса Джульбарса. Маленьким щенком он попал к нам в дом. Его принес младший сын бабушки — дядя Матвей. Он отобрал его у дворовой шпаны. Они надели на собаку старый противогаз, а тот с невообразимым упорством пытался избавиться от него. Долго не знали как назвать бедолагу. И тут по телевизору показали фильм о пограничниках и собаке по кличке Джульбарс. Четвероногого героя сразу все полюбили. И нашего решено было назвать таким мужественным именем. Вместе с дядей Матвеем он ходил на рыбалку. Рыбу он не ел. Но всякий раз, когда дядя Матвей выуживал очередную рыбку, снимал с крючка, поднимал вверх и показывал её Джульбарсу, тот по-собачьи радовался вместе с ним. От чего дядя Матвей был в неописуемом восторге. Джульбарс любил прогулки. Он радовался всему, где с ним гуляли. Пролетит ли птичка, вспорхнет ли бабочка, прошмыгнет ли мышь – всё это непременно его интересовало. Как-то бабушка пошла с ним на прогулку перед сном. Шли вдоль проселочной дороги. Машин в это время почти не было. Джульбарс бежал немного впереди. Вдруг появилась легковушка. Джульбарс встал посередине дороги и стал яростно лаять. Он подпрыгивал, рычал, скалил зубы. И бабушка издалека не могла понять причину столь гневного поведения собаки. Машина остановилась. Водитель вышел из машины и, хотел было накричать и на собаку, и на подоспевшую бабушку. Только вдруг смотрят, а за Джульбарсом медленно семенит ежиха с двумя ежатами. Так Джульбарс помог им спокойно перейти дорогу… Джульбарс был умным и ласковым. Когда дядя Матвей умер в больнице, Джульбарс долго скулил и плакал. Мы – детвора, тогда впервые в жизни увидели, как плачут собаки. Он отказывался от еды, и не заходил в дом. Так и лежал у входной двери. И вскоре умер. Бабушка говорила — от тоски по Матвею…
Кроме Джульбарса в нашем доме в разное время жило много всяких животных. Здесь, в сундуке, есть много разных фотографий маленького бело-бежевого крольчонка. Какая-то лихая рука посадила этого кроху в пластиковое ведро из-под краски и оставила умирать около мусорных баков. Чудесным промыслом бедняжку заметили, подобрали и передали нам. Много времени прошло, прежде чем зайка доверилась людям. Видимо, бывшие хозяева не обладали добрым нравом, потому что зайчонок каждый раз стонал, когда его брали на руки или гладили. Возможно, это были следствия побоев или недоброго отношения к нему. Быть может, это, в конечном счете, и привело к его ранней смерти. Остались фотографии, где наш зайчонок веселый, забавный, смешной… Бабушка смотрит и говорит: «А помнишь, когда он пропал и мы его почти весь день искали, а он спал в валенке?..» И все улыбаются, вспоминая этот случай… А ещё он любил бабушкино лукошко с пряжей и клубками ниток. Он забирался между клубками и дремал. И бабушка тогда говорила: «Вы посмотрите, это же не зайчик, это же котенок у нас тут лежит…». Она гладила его по спинке, почёсывала за ушком, а он только потягивался и делал вид, что всё ещё спит… А потом его тельце в небольшой клетке. Оно было уже закостеневшим… Плакали всей семьёй. И все хором говорили, что всё, больше никаких животных. Потому что нет сил переживать такое… Но снова откуда-то появляется милое существо, и снова, глядя в такие умные и понимающие глаза, понимаешь, что это любовь с первого взгляда и навсегда.
Большие часы в гостиной отбили полдень. Значит, скоро в доме будут собираться гости. Мы с сестрой ещё с утра накрыли большой стол льняной скатертью, расставили посуду. В прозрачные кувшины поставили любимые цветы нашей семьи – незабудки. Они сейчас цветут пышными облаками вокруг дома и беседки. Как же хорошо, что сегодня тепло и солнечно. Вот уже слышатся веселые голоса. Бабушка спешит к дверям. Она разрумянилась, немного взволнована. В любимом малиновом платье с накладным кружевным воротником и серебряной брошью.
— Ах, Ефросиния Акимовна, долгие Вам лета! – басит наш сосед, аккордеонист Степан Иваныч. – Нос мой уже учуял Ваши пироги. С утра, небось, хлопотали. За песню пирожком одарите?
Степан Иваныч улыбается, достает аккордеон и уже берёт два-три аккорда…
— Ну что Вы, что Вы! Проходите же… Пирогов напекли с внучкой много. Разных. Всем хватит. Хорошо, что аккордеон захватили. Веселее будет.
Бабушка обнимает Иваныча и ведёт в комнату. Тот сразу же наигрывает какую-то мелодию, вроде как вступление. И вот уже его знакомый бас выводит любимую песню бабушки «Подмосковные вечера». Глаза бабушки блестят. Она начинает подпевать Иванычу, не замечая, как в комнату потихоньку протискиваются гости. Голос бабушки теплый, нежный. Они поют с Иванычем так красиво и душевно, что хочется их слушать и слушать. Аккорды затихли. Бабушка спохватилась:
— Ах, мои дорогие… как же я всем вам рада… проходите-проходите… Николенька, внучек! – бабушка берёт на руки нашего самого младшего брата. Тот улыбается во весь беззубый рот. Обеими ручками обнимает бабушкино лицо и звонко чмокает.
Гости рассаживаются вокруг стола. Голоса. Звон посуды. Бабушка обходит каждого гостя. Поправит салфетку. Погладит по голове. Что-то спросит. Обнимет. Она не сядет, пока не удостоверится, что всем удобно, что у всех есть тарелки, чашки, приборы… Гости гудят, раскладывают угощения. Бабушка смотрит на всех, улыбается. Потом её взгляд поднимается выше. Там на стене видит фотография деда. Рука машинально накрывает брошь на платье. «С праздником, Коленька!» Она незаметно смахнет слезу и будет уговаривать Антонину Сергеевну не модничать, а положить себе ещё пирожка, а сорванцу Димке добавит в блюдце его любимого вишневого варенья. Весь праздник она будет хлопотать вокруг гостей, незаметно подкладывая лишний кусочек в тарелку и подливая в чашку душистого чая. А поздно вечером, когда гости разойдутся по комнатам и будет слышно, как тикают часы, она откроет свой старый сундук, будет тихо вздыхать, гладить вещи рукой, прижимать их к груди и рассказывать не пришедшим гостям о прожитом дне. Пусть все порадуются…
Мы строили домик с сестрёнкой и братом,
Чтоб в домике жил наш котёнок лохматый,
Мы стул накрывали большим одеялом,
И делали лаз не большим и не малым.
У входа на нитке – бантик бумажный,
И красками надпись: «котёнок отважный».
Ведь он на карнизе так смело сидел,
И даже на люстре отважно висел.
Позвали котенка пожить в новый дом.
Поставили блюдце ему с молоком.
Он прыгнул на стул, одеяло стащил,
И бантик, порвав, в молоке намочил.
От нас убежал наш котенок лохматый,
Хотя мы ловили его вместе с братом.
Мы домик из стульев построили новый,
И бантик на нитке повесили снова.
Искали котенка мы под диваном,
На кухне у бабушки и даже в ванной,
Искали в игрушках, и по углам,
Да только котенка не было там.
Мы долго искали и звали котенка,
А он спал на ручках у нашей сестренки…
От всей души желаю ЛЮБВИ, ДОБРА, ЗДОРОВЬЯ, ЧУДЕС и ВОЛШЕБСТВА! На творческом пути — УДАЧ, УСПЕХОВ, НОВЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ и НОВЫХ ЛЮБИМЫХ ЧИТАТЕЛЕЙ!
День вечереет, ночь близка,
Длинней с горы ложится тень,
На небе гаснут облака,
Уж поздно. Вечереет день.
Но мне не страшен мрак ночной,
Не жаль скудеющего дня, —
Лишь ты, волшебный призрак мой,
Лишь ты не покидай меня!..
Крылом своим меня одень,
Волненья сердца утиши,
И благодатна будет тень
Для очарованной души.
Кто ты? Откуда? Как решить:
Небесный ты или земной?
Воздушный житель, может быть, —
Но с страстной женскою душой!