Уважаемый Гомункулус, Вы абсолютно правы. Я должна была поместить рядом с моим текстом оригинал рассказа. Вот, выкладываю его сейчас здесь. Позже отвечу на Ваш комментарий.
Ичиги
– Петь, просыпайся,– старшая сестра Нина трясла за плечо братишку,– тебе в школу пора. Мальчишка, едва разлепляя глаза ото сна, буркнул: – Темно ещё,– и натянул старенькое одеяло на голову. Ему так не хотелось слезать с тёплой печки. Широкая лежанка на печи была спасительницей. После катанья братья Алёшка и Петька залазили на прогретую печку и засыпали. Сейчас же, на месте Алёшки спала сестрёнка. Ещё вначале зимы, катаясь с братьями на реке, промочила ноги. Распухшие ноги и шагу ступить не давали от боли. – Вставай, соня! Не то опоздаешь, скоро мама придёт. На кухне, гремя рукомойником, умывалась Мария Ивановна. Она приехала в село по направлению работать фельдшером. Её муж, как и их отец, был на фронте. Попросилась к Кристине Григорьевне на квартиру. Хозяйка приняла молоденького специалиста со словами: – « Ну, что же, живите. Хоть в тесноте, да не в обиде. Глядишь, всем вместе-то легче будет». – Тётя Мария, помогите мне слезть с печки, может, я сегодня смогу пойти в школу, попросила Нина. Женщина подхватила лёгонькую девочку и помогла встать на ножки. Пройдя несколько шагов до лавки у стола, она села со слезами. Дальше идти не было сил. Слёзы так и хлынули из глаз ребёнка. Чувство безысходности от того, что нет возможности помочь ребёнку, расстраивало фельдшера. – Не плачь, Нина,– она подошла и обняла девочку, понимая, что ни сегодня и ни завтра в школу она не пойдёт. В медпункте нет нужных лекарств. – Одевайся, Петя, не то опоздаешь, – напомнила она мальчику. Дверь в сенях громко хлопнула, послышался топот у входной двери. «Мама!» – услышав знакомый стук, обрадовался Петя. Посмотрев на плачущую сестру, строго сказал: – Хватит! Не нюнь! Мама пришла. Сестра всхлипнула и притихла. Впуская клубы морозного воздуха, в дом зашла мать с ночного дежурства. Колючие снежинки запутались в воротнике и ворсе длиннополой дохи. Скинув её, женщина стала похожа на нахохлившегося, промёрзшего воробышка. В фуфайке она была маленькая и худенькая, скорее выглядела подростком, а не матерью пятерых детей. Думы, как накормить детей, как вылечить больную дочку, всё навалилось на одни женские плечи. Оглядевшись, попросила сына: – Петя, дай-ка мне веник, вон, сколько снега налипло, ночью опять порошка сыпала. До костей продрогла. Большие валенки с грубой подшивкой, явно не с её ноги, выглядели нелепо, но и таким она радовалась. Свою-то обувь отдала старшей дочери Варваре. Она училась в городе Нерчинске на бухгалтера. На выходные дни приезжала домой за картошкой и морожеными кружками молока, – Сейчас, мама. И, не глядя в лицо, подал веник. – А ты чего в пол-то глаза прячешь, опять поругались? – Да, Нинка уросит, в школу хочет идти. Дочка опустила голову и опять заплакала. – Вот беда-то, чё и делать?! – В сердцах, сетовала мать.– Я когда домой шла, Любовь Николаевну встретила, ихнюю учительницу, так она про здоровье спрашивала. Но какое тут здоровье, раз не ходит. Как простудилась, так и болеет, выучить хотела башковитая она вся в отца. Мать устало присела на лавку. – Видно, не будет Нинча нынче учиться, – пожалел Петя сестрёнку. – Вот и учительница также говорит, жалко, если до конца зимы не оздоровит, останется на второй год. Сообразительная, всё на лету схватывает, – тихонько говорила она фельдшеру. Нина уже не плакала, но смотреть на её опущенные плечики, притихшую и отстранённую, было невыносимо. Девочка беззвучно твердила: – Я в школу хочу. – Ладно, одевайся, что-нибудь придумаем, я только корову подою. – Вы бы, Кристина Григорьевна, чай с нами попили, замёрзли же, – предложила фельдшер. – Ладно, я уж потом, не то опоздаем. Кристина через ночь сторожила колхозные склады, а днём убирала в медпункте. До войны они с мужем в магазине работали. Он торговал, грамотным был, она полы мыла и ему помогала. Считала хорошо, а вот писать не умела. Когда Семёна в сорок втором отправили на фронт, сменила место работы. Мать заглянула в спаленку, где посапывали младшие детишки. Лёшка совсем большой стал, за сестрой приглядывал, как взрослый. На улицу до прихода матери не выпускал. Тяжело вздохнув от бессонной ночи, пошла хлопотать по хозяйству. Мария Ивановна достала чайник из печи, вода в нём до утра оставалась тёплой. Наложила каши из чугунка ребятам. Когда Кристина вернулась, дети уже поджидали её. На распухшие ножки с трудом натянули старенькие валенки. Видя, как дочка морщится от боли, подумала: «Надо ичиги сшить, так она долго не выдюжит». Посадила дочку на спину. Ниночка обняла мать за шею и довольная прижалась к ней. – Бери, Петро, сумку свою и сестры да пойдёмте в школу. Когда вышли на улицу, ветер поднимал над землёй выпавший снег и позёмкой наметал сугробы вдоль заборов. А то, закрутит, закрутит и бросит пригоршню колких снежинок в лицо. «Хоть бы сил хватило до школы дойти, хоть бы не упасть с дочкой, ветер-то ишь какой », – думала Кристина, медленно шагая по снегу. Мать никак не могла сообразить, из чего можно сшить ичиги, решение пришло неожиданно. Оторвав длинные рукава от дохи, распорола на лоскуты. Сделав выкройку из старой газеты, стала подбирать кусочки кожи, сшивая их шерстью вовнутрь, чтобы были теплее и мягче. Помогать принялась Варвара. Она как раз домой приехала. Скручивала нитки в три, четыре ряда и проходилась по ним варом, это варёная смола для крепости и, вдёрнув их в иглу, подавала матери. Следушки Кристина вырезала с цельного куска, чтобы шва не было. Попадёт рубец под пятку, натрёт до боли. Получились ичиги удобные и тёплые. « Если бы ходила дочка, так бы в пляс и пустилась на радостях». Глядя на такую безрукавку–доху, Варя спросила: – Как же, мама, ты теперь сторожить-то будешь, холодно ведь? – Чего уж, учиться-то надо. Вот свёкру надо сказать, доху-то он мне отдал. Боялся, что застужусь. Добрый, он ругаться не станет и внуков любит. Вечером зашёл дед Сидор, внуки окружили его, без гостинцев он не заглядывал. Хоть и худо жилось всем, а всё же чем-нибудь да удивит. Пока раздевался, подарочек на порожек примостил, потом открыл туесок и на стол поставил. Внутри алела мороженая брусника. – Ты, невестка, заваривай морс ребятам-то, он хоть и кислый, но всё, же полезный. А это следушки на ичиги из потника выкроил, чтобы быстро не проносилась подошва-то. – Я думала, тятя, ты нас ругать станешь за доху. – Не за че тебя ругать, ты ради дочки рукава изрезала. К нам сходи, Евдокия придумает, как надставить, да травки кой-какой даст. На ночь мать грела воду и заваривала свежий саранжиный веник. Отжав воду, быстро оборачивала детские ножки, а сверху укутывала вязаной кофтой. Сидела дочка так, пока веник не остынет и снова процедура повторялась. Больше недели лечили и поили травами. На ночь растирала мазью суставчики, разогревала их. Как-то утром Нина сама спустилась с печки и уверено прошла по кухне. – Мама! Мама! Смотри, Нинча ходит! Удивлённый и радостный кричал Петя. У Кристины слёзы на глазах навернулись. Она подхватила дочку на руки: – Миленькая, родненькая справились, справились. Мать кружила радостно дочку. Всё-таки удалось поставить на ноги. Носила Нина ичиги с тёплыми шерстяными носками и ходила в школу так до конца зимы. Эту историю я услышала от своей мамы и подумала: «Какое же сильное желание было у неё учиться. Не останавливал в войну ни холод, ни голод, ни болезни». Сейчас ей почти девяносто лет. Она хорошо считает, читает книги и трудится. Часто вспоминает детство и свою малую родину – Зюльзикан.
Виталине. С таким удовольствием прочла рассказ. Поместила бы его на полку с детскими книгами. Это детская литература, и что плохого (это я в ответ тем, кому показалось, что там много лишнего), что там есть воспитательные элементы? Ребенок, который прочтет рассказ (или которому взрослый прочтет этот рассказ) не забудет его никогда. И он будет знать, что можно, а что нельзя (хотя бы одну миллионную часть от жизненных ситуаций). Мы, взрослые, подчас не знаем, как себя вести правильно. А что говорить о детях? Мне понравилось объяснение бабушки внуку, почему не надо бы приходить в гости голодными. Понравилось и то, что мальчик все-таки признался бабушке в совершенном им проступке. Другое дело, что я, признаюсь, ждала и боялась, что хлопушка выстрелит, что мальчик может пораниться. И вот сейчас думаю, а что, если дети после этого рассказа подумают, что хлопушки или те взрывные «игрушки», что покупают к Новому Году, на самом деле не опасны, что можно проткнуть пальцем пергамент… и ничего не случится? Думаю, все, кто прочел рассказ, заметили, какая гладкая, густая и яркая проза. Очень атмосферный рассказ, чувствуется новогоднее настроение, запах елки… И он действительно о нераскрытом подарке на Рождество.
Елене Вишневой. Спасибо за рассказ. Безусловно, он соответствует названию. И написан хорошо. Но, знаете, я все ждала на самом деле какого-то события, неожиданного поворота сюжета, какого-то эффектного финала в духе О, Генри. Знаете, если заменить третье лицо на первое, то получится чуть ли не записанная на диктофон история попутчицы в купе. Конечно, и такая форма рассказа имеет право быть, но мне бы, как читателю, хотелось глубины, картинки. Хотелось бы увидеть хотя бы кусок реальной жизни нашей героини. Для примера расскажу вам одну историю. У одной моей знакомой в Болгарии было свое кафе. Сельское такое, несерьезное. Хозяева поили односельчан крепкой ракией. Поскольку село маленькое, хозяйке там незачем было сидеть от звонка до звонка, и посетители сами, когда нужно, вызывали хозяев криком, подходя к воротам, чтобы открыли заведение. И вот однажды перед самой зимой хозяева поставили в своем доме новые пластиковые окна. Местные алкаши, их было двое, пришли к воротам и принялись по привычке звать хозяев. Но сквозь новые окна звуки не проходили. Глотки сорвали, и тут хозяйка как раз вышла зачем-то во двор, услышала. Подошла к воротам… Оказывается, там разразилась самая настоящая драма! Налив по ошибке часа три тому назад вместо ракии обыкновенную воду в бутыль наших пьяниц, хозяйка спокойно отправилась домой. Когда они принесли эту бутылку домой, накрыли стол к ужину, разлили «ракию» в предвкушении приятного вечера, оказалось, что в рюмках … вода! И вот они три часа орали под воротами хозяев, чтобы им заменили воду на ракию… Так вот, Елена, я тоже только что написала рассказ. Записала историю, гротеск с нормальным таким сюжетом. Но разве может читатель увидеть эту картинку, этот прохладный сырой вечер в маленькой болгарской деревне, где за каждым окном неспешно течет жизнь простых крестьян. Где над пылающей печкой сушатся толстые вязаные носки, крепко пахнущие овечьей шерстью, а в кастрюльке булькает яхния из баранины… Или как представить себе этих двух несчастных пьянчужек, раздобывших себе на «мезе», те. на закуску, кусок брынзы, вяленую говядину, да банку с маринованным перцем, и вот разливших благословенную болгарскую водку по грязноватым рюмкам и… Сказали «На здравие», выпили, а потом вытаращили глаза… Вода!!! Ну и так далее. Поскольку мы учимся, я решила немного пояснить, что мне бы хотелось прочесть в жанре рассказа — полнокровное художественное произведение, пусть и короткое. Переливающееся разными красками, чувствами, запахами… Чтобы рассказ был, как маленькая жизнь.
Ольге Патермане. Знаете, когда начинаешь читать рассказ, то сразу возникает картинка, настроение, и погружаешься в тот мир, который создал автор. Вот у меня картинка нарисовалась, и я все хотела «провалиться туда», проследить за всем, что происходит в этом придуманном автором мире, но никак не могла определиться со временем, когда все это могло произойти. Не могла нарисовать для себя декорации. Сначала подумала, что это вообще где-то во Франции или Германии в прошлом веке. Смотрите: Жизель, матушка, торговка, сладкая карамель… Если была бы, к примеру: Ольга, мама, продавщица (или хозяйка магазина), шашлык, то все, уже другой аромат прозы, согласитесь? Типа, наши дни. К тому же, упомянуто про сессию в академии (и ни слова о служанках или балах). И если поначалу от строчек повеяло Виктором Гюго, и снег казался французским, то когда я «услышала» — «девка хорошая», «девок сторонится», совсем уже оказалась сбитой с толку… слово «девка» просто резанула. Очень грубо для такого рассказа. Россия? Точно наши дни? Но все же, почему «Жизель»? Встреча с Валентином на катке. Мне показалось, что перед этой встречей Жизель должна была все-таки познакомиться с ним в его доме, где она приходила в себя после падения. Почему бы ей не остаться там на ужин, хозяйка же предложила. И вот тогда бы она и влюбилась, скажем, в хозяйского сына, Валентина. А он, тоже, конечно, влюбившись, предположим, обратил внимание на ее необычное имя. Ну не мог бы не задержаться на этом… Потом бы они как-то нелепо расстались (надо бы придумать причину, но не серьезную, просто недоразумение), и вот на катке снова встретились! Это судьба! И получился бы классический рождественский рассказ! Ольга хорошо владеет словом, но что-то подсказывает мне, что поэт в душе, она пишет прозу поэтическими блоками, кусками, «проза-стишиями», которым для того, чтобы превратиться в настоящую гладкую прозу, не хватает каких-то смысловых связок. В стихах может быть все коротко и ясно — мы додумываем сюжет сами и все понимаем. В прозе же необходима последовательность действий, грубо говоря «разжевывание», на мой взгляд. Надо повествовать. Мы же учимся… Вот, к примеру: «Слава тебе, безысходная боль! Умер вчера сероглазый король. Вечер осенний был душен и ал, Муж мой, вернувшись, спокойно сказал:…» — — — — — — — — — — —- Из этих поэтических строк, предельно концентрированных по смыслу и чувствам, представьте себе, сколько можно написать глав прозаического произведения! Как много и сильно можно написать о душевных страданиях женщины, потерявшей любимого… А про серые глаза, которые невозможно забыть? И как описать сцену, когда муж сообщил ей об этой смерти… Думаю, вы все понимаете, о чем я говорю. И вот почему я, кстати, так уважаю поэтов! Все сказать, ярко, блистательно, с переполненными чувствами, и, в то же самое время, небольшим количеством слов. «Дело было в заснеженном декабре. В свете фонарей танцевали хрустальные снежинки, а колкий ветер то и дело стремился запихнуть ей под шарф побольше снега…» По-моему, отличное начало! И там дальше все написано хорошо. Но, повторюсь, возникли вопросы… Хотелось бы узнать мнение наших участников «конкурса-неконкурса» об этом рассказе.
Елене Асатуровой. Вот она, свобода! Полет фантазии! Это то, о чем я как раз и говорила. Когда нет никаких преград, барьеров, ограничений, когда есть только название — и все, можно писать, о чем угодно! Конечно, это вдохновение. Я прочла, что Елене потребовался всего лишь час, чтобы создать целый мир! Все понимаю, страшновато все это, до жути. Но как написано! Мы же с вами все это увидели, мы шли рядом с ХХ по пыльной Терре, зашли в дом, поднялись наверх, увидели комнату, стеклянную полусферу с кружащимися снежинками… И какой живой, трогательный и, вместе с тем, щемящий финал рассказа — поздравление милой крошке Мари от родителей… Да, так было бы, если бы не декабрь 2020… Отличный рассказ, полностью соответствует названию. Будем надеяться, что подобные сюжеты останутся лишь в книгах, фильмах, картинах, но не в реальной жизни.
Лиана, да ничего не нужно исправлять. В этом даже какая-то интрига… шучу. Вы пишите-пишите. И неплохо, что начали с приема написания от первого лица. Особенно в плане учебы полезно. Всегда приятнее и легче писать «от себя». Особенно чувства… Проза — это такая свобода! Вы поймете когда-нибудь, какое это счастье — заниматься творчеством.
goldman. Это не рассказ, а издевательство какое-то, господин Голдман! Ну на самом деле, сколько можно говорить, рассуждать, глядя на большую коробку (наверняка с конфетами!). Пока читала и задерживалась на Ваших сладких рефренах про конфеты, два раза сходила на кухню, где у меня в красивой такой коробке лежат конфеты, и все ждала, не переставая читать, когда же Ваш герой, определившись с датой Рождества, откроет уже коробку и посмотрит, что там, чтобы я уже спокойно съела свою конфету. И ведь что-то подсказывало мне, что там действительно конфеты. И Вы (то есть, Ваш герой) съели их в одиночку! Как же я Вас понимаю!!! И ничего, что заклеили коробку, никто же не заметит. А уж как рассказ соответствует названию! Кто сказал, что подарок открывали? Никто. Значит, он не открытый подарок. … Великолепный получился рождественский (я полагаю) рассказ! И очень хорошо написан. Спасибо!
Маркусу Дольчину. Великолепный рассказ! Ироничный, фантазийный! Я-то поначалу обрадовалась, что вот сейчас начнется светопреставление, и выпорхнувший из посылочной коробки невидимка заставит надеть нашего героя сверкающую маску, и они вместе вылетят в окно, помчатся туда, где пахнет мандаринами и елками… Но не все так просто. Круто воспринялось загадочное ««Pandora Inc., UW». Я даже забралась в Яндекс, подумала, может, это какой-то смысловой шифр, но увидела единственный результат — Ваш чудесный рассказ, Маркус, на нашем сайте! Значит, шифр лично Ваш! Финал рассказа просто блестящий — мало того, что сонная кассирша предложила ему самому заплатить кучу денег за посылку, так еще и посылка откуда?!!! Словом, вирус Уханя стучит в наши сердца…
Лиане Романовой. Мне очень-очень-очень понравился рассказ. Написанный в довольно-таки скупой манере коротких дневниковых записей, а оттого воспринимающийся, как сама правда и искренность, он настолько жизненный, просто до мурашек… Конечно, много ошибочек и местами слабоват чисто с художественной точки зрения, но все как-то прощается, и я делаю вид, что не заметила… Хоть бы наш герой (хотя, какой он герой, причинил девушке столько боли!) все-таки встретился с любимой и вручил ей подарок. Но на самом деле самым главным подарком будет он сам, конечно…
Сергею Гору. Спасибо, что написали рассказ. Получилось, прямо скажем, на злободневную тему. Я восприняла это, как шутку. Но, думаю, все всё поняли и каждый подумал о том, что тема-то важная. Знаете, читая этот короткий рассказ, я прямо «видела» очередную серию «Фитиля» и слышала голос Зиновия Гердта
Онеге (пишу, чтобы не перепутать адресата). Что ж, я рада, что мы начали работу! И первый рассказ — полностью соответствует названию, что уже хорошо. Безусловно, сюжеты будут разные, это понятно, но, как я и предполагала, непременно случится мелодрама или даже драма. Пусть короткая, но душещипательная. Вот что мне нравится в маленьких рассказах, что в них можно уместить целую судьбу! Так получилось и в этом рассказе. Написан рассказ очень хорошо, ярко, с деталями и описаниями, густой на эмоции, но что-то подсказывало мне, что это сон, ну что не может никто подарить старику такой подарок, такую сокровенную вещицу, мечту — пожарную машину, да что б на коробке была приклеена его детская фотография. Все-таки, старик он, откуда бы взяться свидетелю его детских мечтаний и особенно писем Деду Морозу, чтобы сотворить копию подарка. Разве что высшие силы подкинули ему, постаревшему мальчику, тот самый подарок отца… Но если это тот самый подарок, то зачем его фотография на коробке? Вряд ли отец пометил коробку фотографией сына, просто завернул бы подарок и все. Сон, конечно, была уверена я, полагая, что так он распереживался в этом своем сне, что сердце его не выдержало, разорвалось от переполнявших его чувств и воспоминаний о тех близких и родных, кого он любил больше всего на свете… Однако, последняя строчка, как и полагается в коротких рассказах, взорвала сознание… Куда старик подевался? Быть может, ушел в снежный туман вслед за своей мечтой? Его сознание не сумело воспринять подарок, оно помутилось…
Заглянула сюда, получила такое удовольствие от этой игры! Идея и организация — невероятные!!! Какие же вы все прекрасные, талантливые, тактичные, какая чудесная компания собралась!!! Лену Асатурову разгадала!!! Просто блестяще! Мария Буранова — замечательно!!! Всех поздравляю!!! И вас всех получше узнала! Жаль, не умею писать стихи…
Идея замечательная, Лена! Надо для начала придумать микро-конкурс на оригинальное название рассказа. Именно название, а не тему. Уж не знаю, почему, но нам всем тогда, на семинаре у Орлова, понравилось это сумасшедшее название «Пьяная крыса на кухне»…
Сергей, когда писала комментарий, специально не читала то, что было написано выше. Поэтому не знала, на самом деле, кто автор! Зато как интересно сейчас все прочесть и узнать! Очень рада за Вас. Хороший рассказ.
Добрый вечер! С интересом прочла рассказ. Начиная читать, предполагала, что это не просто зарисовка, что есть какой-то сюжет, ломала голову, что же такое может случиться, допускала даже фантастические варианты. Когда мы учились в Литинституте у Владимира Орлова на семинаре прозы, нам дали задание написать рассказ под названием «Пьяная крыса на кухне». Вы не представляете себе, насколько разные были у нас сюжеты и какой была пресловутая крыса. У меня она, к примеру, пила коньяк, курила и медленно сводила с ума главную героиню… Когда следила за сюжетом этого рассказа, то поймала себя на том, что совершенно не отвлекаюсь на качество прозы, на текст, хотя изначально настроена была на работу начинающего автора (я же не знаю, кто написал рассказ), а это свидетельствует о том, что рассказ написан хорошо и даже очень. Был один момент, когда я не поверила в то, что, наглотавшись яду, все крысы в доме передохли, а «наша» — выжила, но потом я отпустила эту мысль, настолько она показалась мне незначительной, чтобы к ней придраться. Очень деликатно прозвучала тема смерти старика, настолько скупо и как-то аккуратно, что ли, без лишних слов и надрывов, что мороз прошел по коже…Отлично! Даже, если умом воспринять сюжет, как не совсем реальный, и что такого не может быть, то сердцем ты веришь в то, что крыса — существо не такое уж и простое, умное, и что мы, люди, мало что о них знаем, и вполне возможно, что крыса восприняла смерть старика как-то по-своему, даже потрясла ее настолько, что приглушила голод, что-то напутала с ее инстинктами и привычками… Некоторые мелочи может подправить редактор или корректор, а в целом рассказ сильный. И совершенно не воспринимается, как произведение начинающего автора. Чему я очень рада. Успехов талантливому автору!
Ичиги
– Петь, просыпайся,– старшая сестра Нина трясла за плечо братишку,– тебе в школу пора.
Мальчишка, едва разлепляя глаза ото сна, буркнул:
– Темно ещё,– и натянул старенькое одеяло на голову. Ему так не хотелось слезать с тёплой печки. Широкая лежанка на печи была спасительницей. После катанья братья Алёшка и Петька залазили на прогретую печку и засыпали. Сейчас же, на месте Алёшки спала сестрёнка. Ещё вначале зимы, катаясь с братьями на реке, промочила ноги. Распухшие ноги и шагу ступить не давали от боли.
– Вставай, соня! Не то опоздаешь, скоро мама придёт.
На кухне, гремя рукомойником, умывалась Мария Ивановна. Она приехала в село по направлению работать фельдшером. Её муж, как и их отец, был на фронте. Попросилась к Кристине Григорьевне на квартиру. Хозяйка приняла молоденького специалиста со словами: – « Ну, что же, живите. Хоть в тесноте, да не в обиде. Глядишь, всем вместе-то легче будет».
– Тётя Мария, помогите мне слезть с печки, может, я сегодня смогу пойти в школу, попросила Нина.
Женщина подхватила лёгонькую девочку и помогла встать на ножки. Пройдя несколько шагов до лавки у стола, она села со слезами. Дальше идти не было сил. Слёзы так и хлынули из глаз ребёнка. Чувство безысходности от того, что нет возможности помочь ребёнку, расстраивало фельдшера.
– Не плачь, Нина,– она подошла и обняла девочку, понимая, что ни сегодня и ни завтра в школу она не пойдёт. В медпункте нет нужных лекарств.
– Одевайся, Петя, не то опоздаешь, – напомнила она мальчику.
Дверь в сенях громко хлопнула, послышался топот у входной двери. «Мама!» – услышав знакомый стук, обрадовался Петя. Посмотрев на плачущую сестру, строго сказал:
– Хватит! Не нюнь! Мама пришла.
Сестра всхлипнула и притихла. Впуская клубы морозного воздуха, в дом зашла мать с ночного дежурства. Колючие снежинки запутались в воротнике и ворсе длиннополой дохи. Скинув её, женщина стала похожа на нахохлившегося, промёрзшего воробышка. В фуфайке она была маленькая и худенькая, скорее выглядела подростком, а не матерью пятерых детей. Думы, как накормить детей, как вылечить больную дочку, всё навалилось на одни женские плечи. Оглядевшись, попросила сына:
– Петя, дай-ка мне веник, вон, сколько снега налипло, ночью опять порошка сыпала. До костей продрогла.
Большие валенки с грубой подшивкой, явно не с её ноги, выглядели нелепо, но и таким она радовалась. Свою-то обувь отдала старшей дочери Варваре. Она училась в городе Нерчинске на бухгалтера. На выходные дни приезжала домой за картошкой и морожеными кружками молока,
– Сейчас, мама.
И, не глядя в лицо, подал веник.
– А ты чего в пол-то глаза прячешь, опять поругались?
– Да, Нинка уросит, в школу хочет идти.
Дочка опустила голову и опять заплакала.
– Вот беда-то, чё и делать?! – В сердцах, сетовала мать.– Я когда домой шла, Любовь Николаевну встретила, ихнюю учительницу, так она про здоровье спрашивала. Но какое тут здоровье, раз не ходит. Как простудилась, так и болеет, выучить хотела башковитая она вся в отца.
Мать устало присела на лавку.
– Видно, не будет Нинча нынче учиться, – пожалел Петя сестрёнку.
– Вот и учительница также говорит, жалко, если до конца зимы не оздоровит, останется на второй год. Сообразительная, всё на лету схватывает, – тихонько говорила она фельдшеру.
Нина уже не плакала, но смотреть на её опущенные плечики, притихшую и отстранённую, было невыносимо. Девочка беззвучно твердила:
– Я в школу хочу.
– Ладно, одевайся, что-нибудь придумаем, я только корову подою.
– Вы бы, Кристина Григорьевна, чай с нами попили, замёрзли же, – предложила фельдшер.
– Ладно, я уж потом, не то опоздаем.
Кристина через ночь сторожила колхозные склады, а днём убирала в медпункте. До войны они с мужем в магазине работали. Он торговал, грамотным был, она полы мыла и ему помогала. Считала хорошо, а вот писать не умела. Когда Семёна в сорок втором отправили на фронт, сменила место работы.
Мать заглянула в спаленку, где посапывали младшие детишки. Лёшка совсем большой стал, за сестрой приглядывал, как взрослый. На улицу до прихода матери не выпускал. Тяжело вздохнув от бессонной ночи, пошла хлопотать по хозяйству.
Мария Ивановна достала чайник из печи, вода в нём до утра оставалась тёплой. Наложила каши из чугунка ребятам. Когда Кристина вернулась, дети уже поджидали её. На распухшие ножки с трудом натянули старенькие валенки. Видя, как дочка морщится от боли, подумала: «Надо ичиги сшить, так она долго не выдюжит». Посадила дочку на спину. Ниночка обняла мать за шею и довольная прижалась к ней.
– Бери, Петро, сумку свою и сестры да пойдёмте в школу. Когда вышли на улицу, ветер поднимал над землёй выпавший снег и позёмкой наметал сугробы вдоль заборов. А то, закрутит, закрутит и бросит пригоршню колких снежинок в лицо.
«Хоть бы сил хватило до школы дойти, хоть бы не упасть с дочкой, ветер-то ишь какой », – думала Кристина, медленно шагая по снегу.
Мать никак не могла сообразить, из чего можно сшить ичиги, решение пришло неожиданно. Оторвав длинные рукава от дохи, распорола на лоскуты. Сделав выкройку из старой газеты, стала подбирать кусочки кожи, сшивая их шерстью вовнутрь, чтобы были теплее и мягче. Помогать принялась Варвара. Она как раз домой приехала. Скручивала нитки в три, четыре ряда и проходилась по ним варом, это варёная смола для крепости и, вдёрнув их в иглу, подавала матери. Следушки Кристина вырезала с цельного куска, чтобы шва не было. Попадёт рубец под пятку, натрёт до боли. Получились ичиги удобные и тёплые. « Если бы ходила дочка, так бы в пляс и пустилась на радостях».
Глядя на такую безрукавку–доху, Варя спросила:
– Как же, мама, ты теперь сторожить-то будешь, холодно ведь?
– Чего уж, учиться-то надо. Вот свёкру надо сказать, доху-то он мне отдал. Боялся, что застужусь. Добрый, он ругаться не станет и внуков любит.
Вечером зашёл дед Сидор, внуки окружили его, без гостинцев он не заглядывал. Хоть и худо жилось всем, а всё же чем-нибудь да удивит. Пока раздевался, подарочек на порожек примостил, потом открыл туесок и на стол поставил. Внутри алела мороженая брусника.
– Ты, невестка, заваривай морс ребятам-то, он хоть и кислый, но всё, же полезный. А это следушки на ичиги из потника выкроил, чтобы быстро не проносилась подошва-то.
– Я думала, тятя, ты нас ругать станешь за доху.
– Не за че тебя ругать, ты ради дочки рукава изрезала. К нам сходи, Евдокия придумает, как надставить, да травки кой-какой даст.
На ночь мать грела воду и заваривала свежий саранжиный веник. Отжав воду, быстро оборачивала детские ножки, а сверху укутывала вязаной кофтой. Сидела дочка так, пока веник не остынет и снова процедура повторялась. Больше недели лечили и поили травами. На ночь растирала мазью суставчики, разогревала их. Как-то утром Нина сама спустилась с печки и уверено прошла по кухне.
– Мама! Мама! Смотри, Нинча ходит!
Удивлённый и радостный кричал Петя. У Кристины слёзы на глазах навернулись. Она подхватила дочку на руки:
– Миленькая, родненькая справились, справились.
Мать кружила радостно дочку. Всё-таки удалось поставить на ноги.
Носила Нина ичиги с тёплыми шерстяными носками и ходила в школу так до конца зимы.
Эту историю я услышала от своей мамы и подумала: «Какое же сильное желание было у неё учиться. Не останавливал в войну ни холод, ни голод, ни болезни».
Сейчас ей почти девяносто лет. Она хорошо считает, читает книги и трудится. Часто вспоминает детство и свою малую родину – Зюльзикан.
Посвящается моей бабушке Кузнецовой Кристине Григорьевне и маме Слепнёвой Нине Семёновне.
С таким удовольствием прочла рассказ. Поместила бы его на полку с детскими книгами. Это детская литература, и что плохого (это я в ответ тем, кому показалось, что там много лишнего), что там есть воспитательные элементы? Ребенок, который прочтет рассказ (или которому взрослый прочтет этот рассказ) не забудет его никогда. И он будет знать, что можно, а что нельзя (хотя бы одну миллионную часть от жизненных ситуаций). Мы, взрослые, подчас не знаем, как себя вести правильно. А что говорить о детях? Мне понравилось объяснение бабушки внуку, почему не надо бы приходить в гости голодными. Понравилось и то, что мальчик все-таки признался бабушке в совершенном им проступке. Другое дело, что я, признаюсь, ждала и боялась, что хлопушка выстрелит, что мальчик может пораниться. И вот сейчас думаю, а что, если дети после этого рассказа подумают, что хлопушки или те взрывные «игрушки», что покупают к Новому Году, на самом деле не опасны, что можно проткнуть пальцем пергамент… и ничего не случится?
Думаю, все, кто прочел рассказ, заметили, какая гладкая, густая и яркая проза. Очень атмосферный рассказ, чувствуется новогоднее настроение, запах елки…
И он действительно о нераскрытом подарке на Рождество.
Спасибо за рассказ. Безусловно, он соответствует названию. И написан хорошо. Но, знаете, я все ждала на самом деле какого-то события, неожиданного поворота сюжета, какого-то эффектного финала в духе О, Генри.
Знаете, если заменить третье лицо на первое, то получится чуть ли не записанная на диктофон история попутчицы в купе. Конечно, и такая форма рассказа имеет право быть, но мне бы, как читателю, хотелось глубины, картинки. Хотелось бы увидеть хотя бы кусок реальной жизни нашей героини.
Для примера расскажу вам одну историю. У одной моей знакомой в Болгарии было свое кафе. Сельское такое, несерьезное. Хозяева поили односельчан крепкой ракией. Поскольку село маленькое, хозяйке там незачем было сидеть от звонка до звонка, и посетители сами, когда нужно, вызывали хозяев криком, подходя к воротам, чтобы открыли заведение. И вот однажды перед самой зимой хозяева поставили в своем доме новые пластиковые окна. Местные алкаши, их было двое, пришли к воротам и принялись по привычке звать хозяев. Но сквозь новые окна звуки не проходили. Глотки сорвали, и тут хозяйка как раз вышла зачем-то во двор, услышала. Подошла к воротам… Оказывается, там разразилась самая настоящая драма! Налив по ошибке часа три тому назад вместо ракии обыкновенную воду в бутыль наших пьяниц, хозяйка спокойно отправилась домой. Когда они принесли эту бутылку домой, накрыли стол к ужину, разлили «ракию» в предвкушении приятного вечера, оказалось, что в рюмках … вода! И вот они три часа орали под воротами хозяев, чтобы им заменили воду на ракию…
Так вот, Елена, я тоже только что написала рассказ. Записала историю, гротеск с нормальным таким сюжетом. Но разве может читатель увидеть эту картинку, этот прохладный сырой вечер в маленькой болгарской деревне, где за каждым окном неспешно течет жизнь простых крестьян. Где над пылающей печкой сушатся толстые вязаные носки, крепко пахнущие овечьей шерстью, а в кастрюльке булькает яхния из баранины… Или как представить себе этих двух несчастных пьянчужек, раздобывших себе на «мезе», те. на закуску, кусок брынзы, вяленую говядину, да банку с маринованным перцем, и вот разливших благословенную болгарскую водку по грязноватым рюмкам и… Сказали «На здравие», выпили, а потом вытаращили глаза… Вода!!!
Ну и так далее.
Поскольку мы учимся, я решила немного пояснить, что мне бы хотелось прочесть в жанре рассказа — полнокровное художественное произведение, пусть и короткое. Переливающееся разными красками, чувствами, запахами… Чтобы рассказ был, как маленькая жизнь.
Знаете, когда начинаешь читать рассказ, то сразу возникает картинка, настроение, и погружаешься в тот мир, который создал автор. Вот у меня картинка нарисовалась, и я все хотела «провалиться туда», проследить за всем, что происходит в этом придуманном автором мире, но никак не могла определиться со временем, когда все это могло произойти. Не могла нарисовать для себя декорации. Сначала подумала, что это вообще где-то во Франции или Германии в прошлом веке.
Смотрите: Жизель, матушка, торговка, сладкая карамель… Если была бы, к примеру: Ольга, мама, продавщица (или хозяйка магазина), шашлык, то все, уже другой аромат прозы, согласитесь? Типа, наши дни. К тому же, упомянуто про сессию в академии (и ни слова о служанках или балах).
И если поначалу от строчек повеяло Виктором Гюго, и снег казался французским, то когда я «услышала» — «девка хорошая», «девок сторонится», совсем уже оказалась сбитой с толку… слово «девка» просто резанула. Очень грубо для такого рассказа. Россия? Точно наши дни? Но все же, почему «Жизель»?
Встреча с Валентином на катке. Мне показалось, что перед этой встречей Жизель должна была все-таки познакомиться с ним в его доме, где она приходила в себя после падения. Почему бы ей не остаться там на ужин, хозяйка же предложила. И вот тогда бы она и влюбилась, скажем, в хозяйского сына, Валентина. А он, тоже, конечно, влюбившись, предположим, обратил внимание на ее необычное имя. Ну не мог бы не задержаться на этом… Потом бы они как-то нелепо расстались (надо бы придумать причину, но не серьезную, просто недоразумение), и вот на катке снова встретились! Это судьба! И получился бы классический рождественский рассказ!
Ольга хорошо владеет словом, но что-то подсказывает мне, что поэт в душе, она пишет прозу поэтическими блоками, кусками, «проза-стишиями», которым для того, чтобы превратиться в настоящую гладкую прозу, не хватает каких-то смысловых связок.
В стихах может быть все коротко и ясно — мы додумываем сюжет сами и все понимаем. В прозе же необходима последовательность действий, грубо говоря «разжевывание», на мой взгляд. Надо повествовать. Мы же учимся… Вот, к примеру:
«Слава тебе, безысходная боль!
Умер вчера сероглазый король.
Вечер осенний был душен и ал,
Муж мой, вернувшись, спокойно сказал:…»
— — — — — — — — — — —-
Из этих поэтических строк, предельно концентрированных по смыслу и чувствам, представьте себе, сколько можно написать глав прозаического произведения! Как много и сильно можно написать о душевных страданиях женщины, потерявшей любимого… А про серые глаза, которые невозможно забыть? И как описать сцену, когда муж сообщил ей об этой смерти…
Думаю, вы все понимаете, о чем я говорю. И вот почему я, кстати, так уважаю поэтов! Все сказать, ярко, блистательно, с переполненными чувствами, и, в то же самое время, небольшим количеством слов.
«Дело было в заснеженном декабре. В свете фонарей танцевали хрустальные снежинки, а колкий ветер то и дело стремился запихнуть ей под шарф побольше снега…» По-моему, отличное начало! И там дальше все написано хорошо. Но, повторюсь, возникли вопросы…
Хотелось бы узнать мнение наших участников «конкурса-неконкурса» об этом рассказе.
Отличный рассказ, полностью соответствует названию.
Будем надеяться, что подобные сюжеты останутся лишь в книгах, фильмах, картинах, но не в реальной жизни.
И ничего, что заклеили коробку, никто же не заметит.
А уж как рассказ соответствует названию! Кто сказал, что подарок открывали? Никто. Значит, он не открытый подарок.
… Великолепный получился рождественский (я полагаю) рассказ! И очень хорошо написан. Спасибо!
Круто воспринялось загадочное ««Pandora Inc., UW». Я даже забралась в Яндекс, подумала, может, это какой-то смысловой шифр, но увидела единственный результат — Ваш чудесный рассказ, Маркус, на нашем сайте! Значит, шифр лично Ваш!
Финал рассказа просто блестящий — мало того, что сонная кассирша предложила ему самому заплатить кучу денег за посылку, так еще и посылка откуда?!!! Словом, вирус Уханя стучит в наши сердца…
Прежняя у меня не открывалась. Но я Ваш рассказ нашла! Сейчас буду читать.
Что ж, я рада, что мы начали работу! И первый рассказ — полностью соответствует названию, что уже хорошо. Безусловно, сюжеты будут разные, это понятно, но, как я и предполагала, непременно случится мелодрама или даже драма. Пусть короткая, но душещипательная. Вот что мне нравится в маленьких рассказах, что в них можно уместить целую судьбу! Так получилось и в этом рассказе. Написан рассказ очень хорошо, ярко, с деталями и описаниями, густой на эмоции, но что-то подсказывало мне, что это сон, ну что не может никто подарить старику такой подарок, такую сокровенную вещицу, мечту — пожарную машину, да что б на коробке была приклеена его детская фотография. Все-таки, старик он, откуда бы взяться свидетелю его детских мечтаний и особенно писем Деду Морозу, чтобы сотворить копию подарка. Разве что высшие силы подкинули ему, постаревшему мальчику, тот самый подарок отца… Но если это тот самый подарок, то зачем его фотография на коробке? Вряд ли отец пометил коробку фотографией сына, просто завернул бы подарок и все.
Сон, конечно, была уверена я, полагая, что так он распереживался в этом своем сне, что сердце его не выдержало, разорвалось от переполнявших его чувств и воспоминаний о тех близких и родных, кого он любил больше всего на свете… Однако, последняя строчка, как и полагается в коротких рассказах, взорвала сознание… Куда старик подевался? Быть может, ушел в снежный туман вслед за своей мечтой? Его сознание не сумело воспринять подарок, оно помутилось…
С интересом прочла рассказ. Начиная читать, предполагала, что это не просто зарисовка, что есть какой-то сюжет, ломала голову, что же такое может случиться, допускала даже фантастические варианты. Когда мы учились в Литинституте у Владимира Орлова на семинаре прозы, нам дали задание написать рассказ под названием «Пьяная крыса на кухне». Вы не представляете себе, насколько разные были у нас сюжеты и какой была пресловутая крыса. У меня она, к примеру, пила коньяк, курила и медленно сводила с ума главную героиню…
Когда следила за сюжетом этого рассказа, то поймала себя на том, что совершенно не отвлекаюсь на качество прозы, на текст, хотя изначально настроена была на работу начинающего автора (я же не знаю, кто написал рассказ), а это свидетельствует о том, что рассказ написан хорошо и даже очень.
Был один момент, когда я не поверила в то, что, наглотавшись яду, все крысы в доме передохли, а «наша» — выжила, но потом я отпустила эту мысль, настолько она показалась мне незначительной, чтобы к ней придраться.
Очень деликатно прозвучала тема смерти старика, настолько скупо и как-то аккуратно, что ли, без лишних слов и надрывов, что мороз прошел по коже…Отлично!
Даже, если умом воспринять сюжет, как не совсем реальный, и что такого не может быть, то сердцем ты веришь в то, что крыса — существо не такое уж и простое, умное, и что мы, люди, мало что о них знаем, и вполне возможно, что крыса восприняла смерть старика как-то по-своему, даже потрясла ее настолько, что приглушила голод, что-то напутала с ее инстинктами и привычками…
Некоторые мелочи может подправить редактор или корректор, а в целом рассказ сильный. И совершенно не воспринимается, как произведение начинающего автора. Чему я очень рада. Успехов талантливому автору!