Настораживает стиль, похожий на машинный перевод (заметила моя дочь, ученый секретарь одного из биологических институтов РАН), то, что рекомендации дословно уже встречались. Наши друзья-профессора военной медицины отнеслись со скепсисом, но я оставил запись: вредного нет. Точно ли Ушакова знает адресатов непосредственно?
А русские ходят в гости и пьют с первым встречным, а французы ходят в кафе, а британцы — в бары… Не до шуток, тысяча смертей в день, Ремарк не самый глубокий писатель и не лучший советчик в делах после 50 лет со дня его смерти…
Не всегда свой опыт, тем более старый, помогает понять новое. Посмотри на Италию, там тоже сначала хорохорились такие ухари, как ты, потом говорили, что умирают одни старики, а теперь взвыли: по 1000 смертей в день. И не старики одни! Кстати, о нашем возрасте не забывай. Не жалеешь себя — пожалей других, кого можешь заразить. Надень маску, выходя на улицу
Если же говорить применительно к нашему сообществу… Я вот начал рассказ, который у меня давно в синопсисе был, начал с удовольствием, написанное нравилось — и остановился. А как это будет читаться глазами тех, кто переживет пандемию, Не мелко ли? Не абстрактно ли? Могу ли, работая над ним, отразить сегодняшние тревоги, ведь он сюжетно — о другом? То есть, надо ли нам, пишущим, менять свое письмо?
Одно замечание. Когда сравнивают с другими заразами, как-то забывают, что эта — не ВМЕСТО, а вдобавок к ним. Дополнительные смерти, неконтролируемые медициной. Туберкулез, полиомиелит и прочее не могли так мгновенно охватывать человечество, усугубляя все остальные болезни. Как пишет один врач, резко увеличился риск умереть от инфаркта: все реанимации заняты. А вообще, я об этом, простите, предупреждал в 1988 году, написав о том, что давление на природу приводит к тому, что природа внутри нас дает ответ. Вот отрывок из книги, тогда опубликованной: i-galperin.livejournal.com/477961.html
У меня есть одно серьезное предупреждение, полученное от тех врачей, которым я доверяю. Оно пригодится всем нам, а уж в России — точно. Длинное, поэтому отсылаю к своему ЖЖ: i-galperin.livejournal.com/478213.html
Написано емко, достаточно экономно (это я навязываю свою эстетику!), хотя можно по словам пройтись, заменить эмоциональные шаблоны на точные описания, может быть, поубавить местоимений там, где и так понятно, или просторечные выражения разнообразить. А в целом — вполне правомочный жанр, неискусственный, совпадающий с атмосферой. Одиночество экстраверта, говоря терминами. Спасибо!
Приятно, что изменения идут плавно, лицо остается доверительным и не подделывается под моду. Радует, что введена градация книг — для точной ориентации, значит, у членов нашего клуба много книг! Не зря называемся литературным.
Вы знаете, Маркус, в феврале был в Москве, в музее русского импрессионизма (бывшая фабрика «Большевик»!) на выставке Юрия Анненкова. К тем вещам, которые знаю уже тридцать лет, с публикаций в моем «Русском курьере» и нашем «Стрельце», добавился портрет Блока на смертном одре. Я вздрогнул! Это именно то, что я хотел сказать в пьесе. Посмотрите в интернете. А что касается Быкова, то ангажированность меня не пугает, кто-то должен высказываться откровенно. Но он иногда уходит именно в сплетни, в постмодернистское равенство высокого и низкого. А это пошло.
Уважаемый Маркус! К мнениям Быкова у меня настороженное отношение, талантливый он человек, но иногда идет на поводу красивой фразы. «Слово» в том контексте звучало достаточно оппозиционно, утверждало нетленные ценности. Конечно, «трамвай» ярче и интереснее. А моя «Бродячая собака» писалась по заказу русского музея в Питере, но потом они не нашли денег на постановку…
Спасибо, Маркус, за повод поговорить в нашем кафе о серьезных вещах, пусть и в праздничный день. Поэзия и стихотворство, конечно, разные вещи, поэзия — это как раз рецепт Маяковского, хотя он сам зачастую занимался стихотворством. Поэзия, искусство — такой же инструмент познания, как и наука, и философия, тоже открывает неведомое и объясняет его (а заодно и то, что кажется абсолютно понятным тем, кто смотрит на вещи плоско) — на мой взгляд. Это, думаю, имел в виду не только Мандельштам, претендующий на наследие пророков, но и, конечно, Гумилев: одно «Слово» чего стоит. У них были разные социальные позиции, о чем я и написал не только в очерке, который вы посмотрели, но и в «Бродячей собаке» (пьеса есть на нашем сайте на моей странице). Но суть поэзии они понимали одинаково, я в пьесе привожу цитаты из их писем и статей. Что касается Пастернака, то, напомню, его революционные стихи не были клятвами в личной верности, история Шмидта может волновать любого романтического «Шиллера», но и «тихо» он не сидел, своего «Доктора Живаго» начал сразу после войны. Сближает всех упомянутых «белых» и «красных» поэтов, по-разному пострадавших от власти, то, что они были и антитоталитарны, и антибуржуазны. В этом тоже — одна из примет настоящей поэзии. И еще одно соображение, имеющее отношение и к нашим дням. В годы усиления репрессий, морального подавления, накопления фальши, двоемыслия, резко падает интеллектуальный уровень. Мандельштам это чувствовал, но не хотел отказываться от современника-читателя, поэтому взялся за «Оду...», пытаясь в упрощении найти новую правду.
И еще одно соображение, имеющее отношение и к нашим дням. В годы усиления репрессий, морального подавления, накопления фальши, двоемыслия, резко падает интеллектуальный уровень. Мандельштам это чувствовал, но не хотел отказываться от современника-читателя, поэтому взялся за «Оду...», пытаясь в упрощении найти новую правду.