Женя, когда я вычитывал, на это тоже обратил внимание. но оставил, потому что этот ляп все-таки прозвучал из уст персонажа анекдотов Чапаева. Но если он режет слух, то могу заменить.
Моя позиция такова. Для каждого народа свой язык велик. В том числе и для русского человека. А все народы (опять же для меня) — равновелики. Нет ни одного, кто лучше других, а кто хуже. В конкретном указанном Вами случае использовано СРАВНЕНИЕ. Сравнивать можно, опять же по мне, все с чем угодно. Оттого, что я сравнил пушкинское Слово со Словом, которое было в начале, и уточнил — для русского человека, не думаю, что унизил кого либо. Более того, если бы по сюжету можно было добавить, что к беседующим подошел арамеец и сказал; «Зато в историческом контексте Иисус произнес слово „Бог“ на арамейском языке», то Оракул бы ему ответил: «Потому мы и сравниваем пушкинское Слово со Словом арамейским». А Черчиль в моем конкретном случае вообще не выступает как носитель языка. Я его, исключительно как историческую личность, ввел для прикола. Ну, для пущего прикола могу уточнить, что родной язык для него — русский, но только он тщательно это скрывает, потому что одновременно с советским разведчиком Исаевым (Штирлицем) был внедрен в английскую разведку, и в качестве русского шпиона дослужился до премьера. Ну это я продолжаю куражиться… Ибо пишу в жанре парадокса.
Сегодня специально написал парадоксальную миниатюру, посвящённую Александру Сергеевичу. РАЗГОВОР О ПУШКИНСКОМ СЛОВЕ В КУЛУАРАХ МАСОНСКОЙ ЛОЖИ (из цикла «В учениках у Оракула)
Василий Иванович Чапаев подошел к Антону Антоновичу Дельвигу, другу покойного к тому времени Александра Сергеевича Пушкина и сказал:
— Позвольте прикурить. Замечу, что я во главе своей конной дивизии гнал через всё неоглядное русское поле за кордон вашу белую сволочь. Но при этом обратился за огоньком именно к вам, поскольку уважаю, да и честно сказать, обожаю Александра Сергеевича, хотя он и был из ненавистного ныне нам паразитирующего на трудовом люде барского сословия. Но ведь его стихи, подчеркну это, гениальные стихи на русском языке принадлежат ни только сословию, но всему русскому народу и даже, как он сам верно заметил, всякому калмыку.
— Извольте. – Ответил Дельвиг и протянул Чапаеву дымящуюся сигару, которой его давеча угостил английский премьер Уинстон Черчилль, когда они общались в курилке Большого Собрания масонской ложи. И добавил. – А что у вас, красноперых комиссаров, и спичек нет, а про выпуск инкрустированных бриллиантами зажигалок я и не заикаюсь.
— Есть. Есть у нас свои пролетарские спички. – Пропустив подколку Дельвига мимо ушей, добродушно ответил Чапаев. — Да я лично как-то привык пользоваться огнивом. Мне лично сподручнее прикуривать от него. Но впопыхах забыл его дома: торопился успеть после заточки сабли на собрание. Но давайте лучше поговорим о том, что нас объединяет и влечет друг к другу: о поэзии Александра Сергеевича…
А тут как раз мимо проходили мы с Оракулом: нас пригласили на Выборы в масонскую ложу в качестве наблюдателей из сопредельных стран. А мы чуть ли ни померли со скуки от запредельной европейской дотошности следовать везде и во всем четко прописанной процедуре. И, понятное дело, оживились, увидев мило беседующих наших соотечественников.
— А вот, кстати, — сказал Василий Иванович, указывая на нас рукой с зажатой в пальцах нещадно дымящейся самокруткой, ловко скрученной из обрывка газеты «Правда». – наши потомки – современники нынешнего текущего времени. Давайте спросим у них, что нас всех, русских людей, объединяет?
— Господа! – Обратился к нам друг Пушкина Дельвиг.
— Товарищи! – поправил его комдив Чапаев.
— А скажите нам, что объединяет нас, русских людей? — Произнесли они хором.
— Слово. Русское Слово – Не задумываясь, ответил Оракул и, морщась, стал разгонять рукой клубы едкого дыма, который выпускали на него Василий Иванович и Антон Антонович.
— Это понятно. – Нетерпеливо перебил его Чапаев. – Все мы, русские люди, говорим на родном русском языке. А вот какое оно — русское Слово вообще? Хотелось бы знать, что думают по этому поводу в России через сто лет после моей смерти и после трехста лет, прошедших со дня смерти Дельвига?
— Пушкинское Слово! – Не сговариваясь, хором воскликнули мы с Оракулом. – Поскольку оно – совершенное Слово на все времена и для всех народов.
— Пушкинское Слово для русского человека, – продолжил нашу общую мысль Оракул, – равносильно слову «Бог», которое было в начале. Произнеся его, мы автоматом совершенствуемся сами. И в Конце Концов станем совершенными, как совершенен Бог. Ибо мы, люди, изначально сотворены Им по образу и подобию Его.
— Вот именно! – Удовлетворенно воскликнул Василий Иванович, и, обращаясь уже к Дельвигу, добавил. – Поэтому и подошел я прикурить «козью ножку» именно к вам, а не к Черчиллю, который вон в гордом одиночестве в сторонке нервно курит свою первоосновную сигару.
Приведите хоть один случай, когда я кого-то учил писать. Я высказываю свое выстраданное мнение на отечественную литературу. Исключительно свое личное (единичное) мнение, обогащенное русской литературной традицией — Я по высшему образованию филолог. И судя по Вашей реакции — делаю это по литературному добротно.
Кстати, насчет жестокости. Русская проза преимущественно психологическая. И каждое шевеление души разжевывается, чтобы показать первопричины жестокости. В данном случае применимо выражение Станиславского " НЕ ВЕРЮ". Это тоже в традиции русской культуры. В тексте отвращение ЛГ от возлюбленного произошло после просмотренного ролика в интернете. А до этого он был мил героине, что она даже собралась за него замуж. А если на ролике был некто, похожий внешне на персонажа? Что мешало героине поговорить с любимым человеком, чтобы выяснить у него: он ли это? и почему с его стороны такая жестокость?
То несть, моя претензия к тексту: или это специально сотворенный 25-й кадр, или — запредельная литературная небрежность, не простительная даже для начинающего прозаика. Я отдал предпочтение — 25-му кадру.
Золотые слова. Надеюсь, что Вы оставляете такое же право и за мной.
А если по существу — ситуация слишком серьезная. Я, полагаю, что нужен в Клубе серьезный и обстоятельный разговор о задачах Клуба в новых реалиях. По крайней мере — чтобы искать точки соприкосновения. По мне это самая насущная нравственная задача писателя.
Милые дамы (обращаюсь и к Учителю Словесности)! Не надо браниться. Ваши комментарии наглядно показали воздействие 25 кадра на подсознание, вызвав определенный (заданный) образный ряд. А именно: омоновец – значит «Забить до смерти — без суда и следствия»; врач – «из-за халатности которого погиб больной»; учитель, «назвавший ученика, прошу извинения, дебилом»; адвокат, «для которого всё решают только деньги» Тогда как конкурсное произведение было посвящено МУЗЫКЕ, и её благодатному воздействию на душу.
Рассмотрим её чисто литературный аспект. С точки зрения литературного вкуса (прекрасных традиций русской словесности) первая часть об омоновце вообще не нужна. Можно было ограничиться (а в данном случае краткость – сестра таланта) одной фразой: ЛГ за неделю до свадьбы отказалась идти в ЗАГС, поскольку разочаровалась в избраннике и пребывала в крайне удрученном состоянии. И все внимание читателя было сосредоточено на главном, а именно – на МЫЗЫКЕ.
25-й кадр тем и коварен, что он, как нож в спину, вводит ложку дегтя в бочку меда незаметно, как ни в чем ни бывало. А уже потом эта «ложка» начинает разъедать психику изнутри.
Кстати, результатом этого отравления и возникло у Учителя Словесности восприятие персонажа омоновца — «ПАЛАЧ». А я, чтобы продолжить её ассоциативный ряд, доведя его до нелепости, и употребил понятие «Маньяк».
Мне можно было бы промолчать. Но АВТОР использует этот психологический прием в своих творениях ни один раз: я и раньше указывал ей на недопустимость использования литературы для словесных манипуляций. Этим занимается пропаганда. А я (тоже неоднократно писал об этом) люто ненавижу пропаганду во всевозможных её проявлениях.
Опять 25-й кадр. И текст подпадает под статью о дискредитации национальной гвардии. Скрытая подстава Клуба под запрет. По существу — передергивание. Омоновец должен проявлять свое мастерство с рвением, так же как врач — с таким же рвением лечить больных, а поэт с таким же рвением — писать стихи. Каждый должен с рвением делать свое дело. ЛГ — или запредельно инфантильная, или слабоумная: Если она в первом кавалере не смогла разглядеть «палача», как выразилась Учитель Словесности, что даже собиралась за него замуж, то кто может гарантировать, что она на этот раз не нарвалась на маньяка. Женские романы сплошь и рядом утверждают, что маньяки при первом знакомстве — милые люди.
А вообще-то я автору (авторше) посоветовал бы завязывать со словесными манипуляциями, в том числе и с 25-м кадром. Ладно, если бы она сама специально нарывается на неприятности, но она подставляет и Клуб.
Я устроил не политический спор, а — философский, а еще точнее — нравственный.
Давайте, по пунктам:
1.По Вашему получается, что если нигилист скажет: дважды два — четыре, то его утверждение следует отрицать только потому, что он — нигилист?
2. Город Санкт-Петербург возник на Неве, благодаря тому, что на том месте Природа была превращена в мастерскую. Огромные водохранилища появились после возведения на реках ГЭС. И Вы преспокойно пользуетесь интернетом, а он сотворен в Мастерских, на месте которых когда-то была Природа.
3. Я сразу понял, что выставленный текст — школьное сочинение. Но оно никаким образом не является литературным жанром, даже на эссе не тянет. И относится скорее к пропаганде, чем к литературе. Поскольку в нем изначальная заданность — обличить нигилиста. А литература — это прежде всего свободный полет мысли. Порою даже парадоксальный.
А я (уже неоднократно писал об этом) страшно не люблю пропаганду.
Но Вы прошли мимо моего главного НРАВСТВЕННОГО вопроса: кем по Божьему замыслу является человек: потребителем, созерцателем, или-таки созидателем?
Прекрасно знаю, что эту фразу сказал нигилист Базаров. Но со времени произнесения её прошло столько времени, что эта фраза стала крылатой, и зажила собственной жизнью. И соответственно наросла новыми жизненными смыслами.
А современный смысл её вот в чем: человек по Божьему замыслу кто? — потребитель, созерцатель или-таки созидатель? По мне — СОЗИДАТЕЛЬ. А чтобы быть созидателем — ему нужна МАСТЕРСКАЯ. А что, кроме природы, может быть мастерской? Не Храм же — в Храме кощунственно что-либо творить.
Неудачные усовершенствования — не аргумент (хотя их как пруд пруди). Но есть же совершенствования удачные (я приводил уже в пример Рафаэля), могу привести в пример и наших отечественных великих художников — все они творили свои бессмертные произведения в мастерских.
У меня высшее филологические образование. И могу определить в данном контексте слово «гопота» воспринимается как метафора. Абсолютно уверен, что и среди тех (цитирую вас) «с гонором разрешенной гопоты» — нет ни одного, который бы буквально занимался разбоем. Вы покинули нас после 42 лет трудового стажа, но высокомерие (воспринимать другого, кем бы он ни был — «гопотой» — это ставить себя выше его) — осталось при Вас. Так что могу предположить, что Вы и никогда не были с нами, то есть, с теми, кого называете гопотой.
Все больше и больше начинаю осознавать себя (как Вы её назвали) гопотой. И, знаете, начинаю гордиться этим. Поскольку на склоне лет нашел-таки свою социальную нишу.
А насчет того, что мы – ничего умеем, не переживайте – научимся. Слишком долго вы нас держали взаперти. А теперь, когда вы уехали – мы воспарили духом и дышать нам стало легче.
А что касается нынешнего праздника – мы, сколько помню себя, всегда его праздновали. В нашей семье собирались ветераны-победители, родственники и соседи (тоже по вашему определению – гопота). И праздновали День Победы чуть ли ни 50 раз в году, а раз в неделю – точно. И вовсе не со слезами на глазах, а – с гордостью и с желанием, что можем и повторить. А слезы у нас были (но мы их прятали), от того, что те, кто считает себя высшей кастой (не гопотой) разворовывали страну и предавали идеалы, которые фронтовики привезли с фронта – в частности, боевое братство, в котором нет разделения на национальности и социальные статусы, ибо перед пулей все равны: и рядовой, и генерал. Именно эти идеалы я и впитал, как говорится, с молоком потерявшей первого мужа на войне моей матери.
Теперь, слава Богу, настало время гопоты. И я отдаю себе ясный отчет, что у нас только два пути: мы должны научиться жить и воевать по-настоящему, и строить наш новый мир, основанный на идеалах фронтовиков-победителей тоже по-настоящему; или мы исчезнем как народ. По крайней мере – нам теперь никто не мешает жить на полную мощь своих возможностей. Ибо те, кто мешал – нас покинули…
Конечно же для человека — природа не храм, а мастерская. Поскольку Господь сотворил человека созидателем. А где, как не в мастерской можно созидать новый мир. В мастерской, скажем, Рафаэля — творились великие произведения, ни сколько не уступающие произведениям Самого Творца. Вопрос в другом: какой смысл вкладывать в слово «Мастерская» И какой смысл вкладывать в слово «Храм» Для Господа все мироздание было мастерской, в которой Он сотворил Мир. В моем представлении ХРАМ — нечто совершенное, которое невозможно совершенствовать априори. А вот ПРИРОДУ совершенствовать можно и нужно. По крайней мере подводить её совершенство к ХРАМУ. И делать это можно только в МАСТЕРСКОЙ,
Диалог — органичная часть художественного текста. Он используется, когда ничем другим его заменить невозможно. Ну, это типа, как кучевые облака на синем небе. Убрать их можно, но небо после этого будет другое, может быть не таким прекрасным.
Предлагаю вашему вниманию очередную главку «В УЧЕНИКАХ У ОРАКУЛА.
Выглянув из-за пригорка, я увидел идущий на меня караван Сальвадора Дали: вереница слонов на истонченных длинных паучьих ножках ступала по мерзопакостной голубой жидкости водного раствора медного купороса, но скорее всего это были реальные сладострастные слюни самого Дьявола. Центральная дама с выпяченной обнаженной грудью, которая стояла на спине головного слона, целилась правым возбужденным соском, словно дулом спецназовского автомата, мне в левый зрачок. Она была абсолютно уверена в неотразимости женских чар. Но и я — не лыком шит: не долго думая, выкатил на бруствер окопа станковый пулемет, переняв его непосредственно из рук легендарной Анки-пулеметчицы. Решительно передернул затвор: подпущу поближе и буду расстреливать похотливых монстров в упор, как если бы предстояло изводить мух мухобойкой: прицельный удар — и от слона, везущего царицу похоти — мокрое место.
— Как вижу, ты во всеоружии решил встретить искушение. — Насмешливо заметил Оракул, лежащий рядом в боевом окопе, но в качестве инструктора-наблюдателя. – Святой Антоний встретил эту даму и всю её похотливую свору крестом животворящим. А ты решил не подставлять ни правую, ни левую щеки сладострастному поцелую нравственной смерти, приняв сторону популярной поговорки: «Добро должно быть с кулаками»
— Так ведь… — Непонятно почему устыдился я. – У меня кроме пулемета «Максим» и автомата Калашникова ничего не оказалось под рукой. Да и у святого Антония крест был огромный, величиною в половину руки. А у меня – крохотный, нательный крестик. Вскину его вперед, а похотливая царица и блудливые слоны окажутся подслеповатыми и не заметят его. Взойдут на пригорок, сметут наш окоп, да еще зальют его гадкими голубыми слюнями Сатаны, которые тянутся за царицей по пятам.
— А сила духа, мой друг, где твоя сила духа? – Продолжал надсмехаться надо мной Оракул. – Ты ведь сам догадался, что из коллективного бессознательного может полезть и всякая дрянь, а не только благостные переживания. Особенно если это бессознательное глубочайшими извилистыми катакомбами связано с коллективным Западом. Так что любишь кататься (пользоваться западными благами), люби и саночки возить (подвергаться агрессивному нападению извращенного гендерного прочтения полов).
— Так что теперь спокойно смотреть на этот мерзопакостный бедлам? Позволить им, извини за выражение, наложить кучу дерьма на наши пока еще светлые головы?
— По крайней мере – не расстреливать их. Это и не гуманно и бесполезно. Из каждой разорванной на части даже взрывом телесной похотливой поры вырастит тысячи подобных пор. И тогда армия похотливых слонов заполонит планету, словно саранча.
— Но ведь надо же что-то делать, невозможно со всем этим мириться! – Чуть ли ни в отчаянии воскликнул я.
— Конечно, надо. – Утвердительно ответил Учитель. – Нужно набраться духа от матушки русской земли, встать над окопом во весь богатырский рост и покрыть эту всю нечисть отборным трехэтажным русским матом, а культурно говоря – послать царицу порока и похотливых слонов на фик. И тут же пойти с чистой совестью и неизрасходованными впустую силами пахать землю, правда, до этого нужно превратить пулемет — в плуг или соху, как кому будет удобно. У пахаря в его деле по определению не может возникнуть похоть. А коли нет похоти в самом себе, то и похоть со стороны не опасна: ибо подобное притягивается подобным, а не подобное отторгает не подобное.
Ирина! Тут фишка вот в чем. Я сейчас пишу цикл миниатюр «В учениках у Оракула» Главку под номером 56 (полный текст её выше) написал. сегодня, заведомо экспериментирую, что получится, если буду использовать в заданной форме и содержании всего цикла, -«шуточное» (первоапрельское) задание. То есть попробую соединить высокое и низкое чисто в литературоведческом смысле. Заданная изначально форма в стиле абсурда, как видите, позволило это сделать без какого-либо ущерба. Опыт, судя по Вашему отзыву — удался. Буду знать, что в абсурдистскую ткань повествования можно вплетать все что угодно. Главное — выдерживать интонацию, то есть — музыку, пластику и все иные непременные невидимые невооруженным глазом атрибуты добротной (профессиональной) прозы…
А теперь сделаю из первоначального текста выжимку, чтобы уложиться в заданный объем до 200 слов. А читателя попрошу сравнить эти два варианта. Как по мне, так далеко не всегда краткость — сестра таланта… Но для тренировки ради краткости можно… и пренебречь талантом
Друг мой, я хочу рассказать тебе о странном происшествии. — Сказал мне Оракул. – Солнце тогда подтянулось к зениту и вместе с азартным жизнерадостным пением жаворонков – заливало жгучими лучами бескрайней поле, на котором цвели и благоухали васильки и ромашки. По полю шел отряд воинов, вооруженных мечами, дротиками и пиками. От полуденного зноя на суровых усталых лицах воинов выступила испарина, и крупные капли пота, словно назойливые мухи, зависали на бровях и ресницах.
Впереди отряда вприпрыжку бежала девочка лет двенадцати с торчащими в стороны косичками: она была проводником отряда: иногда срывала цветы и с наслаждением вдыхала полевые ароматы, которые наполняли её неутомимой силой. Девочка в отличие от воинов, которых вела за собой, знала, что с другого конца неоглядного поля идет такой же вооруженный отряд амазонок, но ведет его уже десятилетний мальчик, который по пути срывал только васильки и вставлял себе в петлицу.
Радужное солнце и ангельское пение жаворонков размягчили волю воинов и амазонок, и из них начал выветриваться воинственный пыл. И когда два идущих навстречу друг другу воинских отряда (мужской и женский) сошлись лицом к лицу в цветущем поле — выветрился напрочь. И тогда мужчины и женщины вместо того чтобы убивать друг друга на поле брани, бросились в объятия, чтобы образовывать семьи.
-Друг мой, я хочу рассказать тебе о странном происшествии. — Сказал мне Оракул, разглядывая в микроскоп восемнадцатую параллель в районе тринадцатого меридиана. Это было на исходе двести сорок седьмого столетия по первому летоисчислению. Солнце, как и подобает, взошло на востоке, подтянулось к зениту и вместе с азартным жизнерадостным пением жаворонков – заливало жгучими лучами бескрайней поле, на котором густо и вперемежку цвели и благоухали васильки и ромашки. По полю, вытянувшись длинной змеей, шел отряд воинов, вооруженных мечами, дротиками и пиками. От полуденного зноя на суровых усталых лицах воинов выступила испарина, и крупные капли пота, словно назойливые мухи, зависали на бровях и ресницах. Впереди отряда вприпрыжку бежала девочка лет двенадцати с торчащими в стороны огненными косичками: она была проводником отряда: иногда она срывала цветы и с наслаждением вдыхала полевые ароматы, которые наполняли её неутомимой силой. Девочка в отличие от воинов, которых вела за собой, знала, что с другого конца неоглядного поля идет такой же вооруженный отряд амазонок, но ведет его уже десятилетний мальчик, который по пути срывал только васильки и вставлял их себе в петлицу.
Радужное солнце и ангельское пение жаворонков размягчили волю воинов и амазонок, и они даже не заметили, как их боевые сандалии превратились в крестьянские лапти, а мечи, пики, луки и стрелы – в мотыги, лопаты и другой сельскохозяйственный инвентарь. Но самое главное, из них начал выветриваться воинственный пыл. И когда два идущих навстречу друг другу воинских отряда (мужской и женский) сошлись лицом к лицу в цветущем поле — выветрился напрочь. И тогда мужчины и женщины вместо того чтобы убивать друг друга на поле брани, бросились в объятия, чтобы образовывать семьи, состоящие по первоначалу из одного мужчины и одной женщины. Но ведь семьи имеют расположенность разрастаться в количественном составе посредством детей. А детей, как знаешь, нужно кормить, воспитывать, то есть, всячески заботиться о них. А чтобы кормить, нужно вначале раздобыть еду – вырастить её в чистом поле. Вот тут им и пригодились тяпки и лопаты, в которые превратились по ходу сближения двух воинских отрядов боевое оружие. И слава богу, что с момента возникновения семьи до появления детей должно пройти девять месяцев. А за это время вполне можно вырастить урожай. А это уже – полноценное созидание. Так наши воины обоих полов и превратились все как один в созидателей.
— И зачем ты мне все это рассказал? — Спросил я у Учителя. – И без того знаю, чтобы образовалась семья, нужно мужчине пройти свой путь к женщине, но и женщине тоже пройти свой путь к мужчине. А когда мужчине, да и женщине по какой-либо причине не удается пройти этот путь до конца, или не будет возможности вообще пойти по нему, то они, не став созидателями в семье, автоматически становятся воинами, и всю оставшуюся жизнь воюют или сами с собой, или друг с другом, а то и вовсе со всем миром, даже если при этом и в руки не возьмут ни воинского оружия, ни воинского доспеха. А когда количество таковых мужчин и женщин достигает критической массы, то разгорается вселенская война ради самой войны.
— Правильно. — Согласился со мной Оракул. – Но зри глубже. В семье мужчина и женщина любят друг дружку. И эта земная любовь – является подобием любви небесной, то есть – любви Самого Бога и любви к Богу. Глубинный смысл тут таков: без земной любви не может быть полной и любовь небесная. Ведь и Сам Бог любит нас, чтобы мы, люди, любили друг друга…. Но я бы на твоем месте поинтересовался: а кто были та девочка и тот мальчик, которые привели два разнополых воинства навстречу друг другу, и аннигилировали их без единого выстрела, создав из них семьи?.. Ладно, томить не буду, отвечу: это небесные дети самого Бога, которые посланы Им на землю – помогать мужчинам и женщинам идти встречным путем для создания семьи, чтобы обоюдно превратиться в созидателей. А путь этот порой бывает чрезвычайно сложным, но ты ведь и сам знаешь: жизнь прожить – не поле перейти.
Елена, Сердечно поздравляю с Днем Рождения! Присоединяюсь ко всем пожеланиям, а от себя желаю — развивать уникальный дар, который вызывает лично у меня трепет — умение формулировать суть в краткой формулировке, типа дважды два — четыре, чтобы не прибавить, ни убавить. Белой завистью не устаю завидовать этому Вашему дару.
А что? Очень Даже! Акценты поставлены точно. Но я бы не сказал, что это стихотворение ностальгическое. Оно скорее — пророческое. Поскольку мы наконец взяли курс на возвращение к коммунизму. Но не к Марксовскому (европейскому), а к нашему — простецкому русскому с парным молоком, плетением венков, ношением пионерских галстуков и трепетно-душевными отношениями между людьми…
Спасибо, что прочли.
РАЗГОВОР О ПУШКИНСКОМ СЛОВЕ В КУЛУАРАХ МАСОНСКОЙ ЛОЖИ (из цикла «В учениках у Оракула)
Василий Иванович Чапаев подошел к Антону Антоновичу Дельвигу, другу покойного к тому времени Александра Сергеевича Пушкина и сказал:
— Позвольте прикурить. Замечу, что я во главе своей конной дивизии гнал через всё неоглядное русское поле за кордон вашу белую сволочь. Но при этом обратился за огоньком именно к вам, поскольку уважаю, да и честно сказать, обожаю Александра Сергеевича, хотя он и был из ненавистного ныне нам паразитирующего на трудовом люде барского сословия. Но ведь его стихи, подчеркну это, гениальные стихи на русском языке принадлежат ни только сословию, но всему русскому народу и даже, как он сам верно заметил, всякому калмыку.
— Извольте. – Ответил Дельвиг и протянул Чапаеву дымящуюся сигару, которой его давеча угостил английский премьер Уинстон Черчилль, когда они общались в курилке Большого Собрания масонской ложи. И добавил. – А что у вас, красноперых комиссаров, и спичек нет, а про выпуск инкрустированных бриллиантами зажигалок я и не заикаюсь.
— Есть. Есть у нас свои пролетарские спички. – Пропустив подколку Дельвига мимо ушей, добродушно ответил Чапаев. — Да я лично как-то привык пользоваться огнивом. Мне лично сподручнее прикуривать от него. Но впопыхах забыл его дома: торопился успеть после заточки сабли на собрание. Но давайте лучше поговорим о том, что нас объединяет и влечет друг к другу: о поэзии Александра Сергеевича…
А тут как раз мимо проходили мы с Оракулом: нас пригласили на Выборы в масонскую ложу в качестве наблюдателей из сопредельных стран. А мы чуть ли ни померли со скуки от запредельной европейской дотошности следовать везде и во всем четко прописанной процедуре. И, понятное дело, оживились, увидев мило беседующих наших соотечественников.
— А вот, кстати, — сказал Василий Иванович, указывая на нас рукой с зажатой в пальцах нещадно дымящейся самокруткой, ловко скрученной из обрывка газеты «Правда». – наши потомки – современники нынешнего текущего времени. Давайте спросим у них, что нас всех, русских людей, объединяет?
— Господа! – Обратился к нам друг Пушкина Дельвиг.
— Товарищи! – поправил его комдив Чапаев.
— А скажите нам, что объединяет нас, русских людей? — Произнесли они хором.
— Слово. Русское Слово – Не задумываясь, ответил Оракул и, морщась, стал разгонять рукой клубы едкого дыма, который выпускали на него Василий Иванович и Антон Антонович.
— Это понятно. – Нетерпеливо перебил его Чапаев. – Все мы, русские люди, говорим на родном русском языке. А вот какое оно — русское Слово вообще? Хотелось бы знать, что думают по этому поводу в России через сто лет после моей смерти и после трехста лет, прошедших со дня смерти Дельвига?
— Пушкинское Слово! – Не сговариваясь, хором воскликнули мы с Оракулом. – Поскольку оно – совершенное Слово на все времена и для всех народов.
— Пушкинское Слово для русского человека, – продолжил нашу общую мысль Оракул, – равносильно слову «Бог», которое было в начале. Произнеся его, мы автоматом совершенствуемся сами. И в Конце Концов станем совершенными, как совершенен Бог. Ибо мы, люди, изначально сотворены Им по образу и подобию Его.
— Вот именно! – Удовлетворенно воскликнул Василий Иванович, и, обращаясь уже к Дельвигу, добавил. – Поэтому и подошел я прикурить «козью ножку» именно к вам, а не к Черчиллю, который вон в гордом одиночестве в сторонке нервно курит свою первоосновную сигару.
С удовольствием! Если мне это позволят сделать в рубрике «Рецензии»
Как только позволят, сразу же предоставлю рассказ на злободневную тему.
Кстати, насчет жестокости. Русская проза преимущественно психологическая. И каждое шевеление души разжевывается, чтобы показать первопричины жестокости. В данном случае применимо выражение Станиславского " НЕ ВЕРЮ". Это тоже в традиции русской культуры. В тексте отвращение ЛГ от возлюбленного произошло после просмотренного ролика в интернете. А до этого он был мил героине, что она даже собралась за него замуж. А если на ролике был некто, похожий внешне на персонажа? Что мешало героине поговорить с любимым человеком, чтобы выяснить у него: он ли это? и почему с его стороны такая жестокость?
То несть, моя претензия к тексту: или это специально сотворенный 25-й кадр, или — запредельная литературная небрежность, не простительная даже для начинающего прозаика. Я отдал предпочтение — 25-му кадру.
Золотые слова. Надеюсь, что Вы оставляете такое же право и за мной.
А если по существу — ситуация слишком серьезная. Я, полагаю, что нужен в Клубе серьезный и обстоятельный разговор о задачах Клуба в новых реалиях. По крайней мере — чтобы искать точки соприкосновения. По мне это самая насущная нравственная задача писателя.
Не надо браниться.
Ваши комментарии наглядно показали воздействие 25 кадра на подсознание, вызвав определенный (заданный) образный ряд. А именно: омоновец – значит «Забить до смерти — без суда и следствия»; врач – «из-за халатности которого погиб больной»; учитель, «назвавший ученика, прошу извинения, дебилом»; адвокат, «для которого всё решают только деньги» Тогда как конкурсное произведение было посвящено МУЗЫКЕ, и её благодатному воздействию на душу.
Рассмотрим её чисто литературный аспект. С точки зрения литературного вкуса (прекрасных традиций русской словесности) первая часть об омоновце вообще не нужна. Можно было ограничиться (а в данном случае краткость – сестра таланта) одной фразой: ЛГ за неделю до свадьбы отказалась идти в ЗАГС, поскольку разочаровалась в избраннике и пребывала в крайне удрученном состоянии. И все внимание читателя было сосредоточено на главном, а именно – на МЫЗЫКЕ.
25-й кадр тем и коварен, что он, как нож в спину, вводит ложку дегтя в бочку меда незаметно, как ни в чем ни бывало. А уже потом эта «ложка» начинает разъедать психику изнутри.
Кстати, результатом этого отравления и возникло у Учителя Словесности восприятие персонажа омоновца — «ПАЛАЧ». А я, чтобы продолжить её ассоциативный ряд, доведя его до нелепости, и употребил понятие «Маньяк».
Мне можно было бы промолчать. Но АВТОР использует этот психологический прием в своих творениях ни один раз: я и раньше указывал ей на недопустимость использования литературы для словесных манипуляций. Этим занимается пропаганда. А я (тоже неоднократно писал об этом) люто ненавижу пропаганду во всевозможных её проявлениях.
А вообще-то я автору (авторше) посоветовал бы завязывать со словесными манипуляциями, в том числе и с 25-м кадром. Ладно, если бы она сама специально нарывается на неприятности, но она подставляет и Клуб.
Давайте, по пунктам:
1.По Вашему получается, что если нигилист скажет: дважды два — четыре, то его утверждение следует отрицать только потому, что он — нигилист?
2. Город Санкт-Петербург возник на Неве, благодаря тому, что на том месте Природа была превращена в мастерскую. Огромные водохранилища появились после возведения на реках ГЭС. И Вы преспокойно пользуетесь интернетом, а он сотворен в Мастерских, на месте которых когда-то была Природа.
3. Я сразу понял, что выставленный текст — школьное сочинение. Но оно никаким образом не является литературным жанром, даже на эссе не тянет. И относится скорее к пропаганде, чем к литературе. Поскольку в нем изначальная заданность — обличить нигилиста. А литература — это прежде всего свободный полет мысли. Порою даже парадоксальный.
А я (уже неоднократно писал об этом) страшно не люблю пропаганду.
Но Вы прошли мимо моего главного НРАВСТВЕННОГО вопроса: кем по Божьему замыслу является человек: потребителем, созерцателем, или-таки созидателем?
А современный смысл её вот в чем: человек по Божьему замыслу кто? — потребитель, созерцатель или-таки созидатель? По мне — СОЗИДАТЕЛЬ. А чтобы быть созидателем — ему нужна МАСТЕРСКАЯ. А что, кроме природы, может быть мастерской? Не Храм же — в Храме кощунственно что-либо творить.
Неудачные усовершенствования — не аргумент (хотя их как пруд пруди). Но есть же совершенствования удачные (я приводил уже в пример Рафаэля), могу привести в пример и наших отечественных великих художников — все они творили свои бессмертные произведения в мастерских.
А насчет того, что мы – ничего умеем, не переживайте – научимся. Слишком долго вы нас держали взаперти. А теперь, когда вы уехали – мы воспарили духом и дышать нам стало легче.
А что касается нынешнего праздника – мы, сколько помню себя, всегда его праздновали. В нашей семье собирались ветераны-победители, родственники и соседи (тоже по вашему определению – гопота). И праздновали День Победы чуть ли ни 50 раз в году, а раз в неделю – точно. И вовсе не со слезами на глазах, а – с гордостью и с желанием, что можем и повторить. А слезы у нас были (но мы их прятали), от того, что те, кто считает себя высшей кастой (не гопотой) разворовывали страну и предавали идеалы, которые фронтовики привезли с фронта – в частности, боевое братство, в котором нет разделения на национальности и социальные статусы, ибо перед пулей все равны: и рядовой, и генерал. Именно эти идеалы я и впитал, как говорится, с молоком потерявшей первого мужа на войне моей матери.
Теперь, слава Богу, настало время гопоты. И я отдаю себе ясный отчет, что у нас только два пути: мы должны научиться жить и воевать по-настоящему, и строить наш новый мир, основанный на идеалах фронтовиков-победителей тоже по-настоящему; или мы исчезнем как народ. По крайней мере – нам теперь никто не мешает жить на полную мощь своих возможностей. Ибо те, кто мешал – нас покинули…
Предлагаю вашему вниманию очередную главку «В УЧЕНИКАХ У ОРАКУЛА.
Выглянув из-за пригорка, я увидел идущий на меня караван Сальвадора Дали: вереница слонов на истонченных длинных паучьих ножках ступала по мерзопакостной голубой жидкости водного раствора медного купороса, но скорее всего это были реальные сладострастные слюни самого Дьявола. Центральная дама с выпяченной обнаженной грудью, которая стояла на спине головного слона, целилась правым возбужденным соском, словно дулом спецназовского автомата, мне в левый зрачок. Она была абсолютно уверена в неотразимости женских чар. Но и я — не лыком шит: не долго думая, выкатил на бруствер окопа станковый пулемет, переняв его непосредственно из рук легендарной Анки-пулеметчицы. Решительно передернул затвор: подпущу поближе и буду расстреливать похотливых монстров в упор, как если бы предстояло изводить мух мухобойкой: прицельный удар — и от слона, везущего царицу похоти — мокрое место.
— Как вижу, ты во всеоружии решил встретить искушение. — Насмешливо заметил Оракул, лежащий рядом в боевом окопе, но в качестве инструктора-наблюдателя. – Святой Антоний встретил эту даму и всю её похотливую свору крестом животворящим. А ты решил не подставлять ни правую, ни левую щеки сладострастному поцелую нравственной смерти, приняв сторону популярной поговорки: «Добро должно быть с кулаками»
— Так ведь… — Непонятно почему устыдился я. – У меня кроме пулемета «Максим» и автомата Калашникова ничего не оказалось под рукой. Да и у святого Антония крест был огромный, величиною в половину руки. А у меня – крохотный, нательный крестик. Вскину его вперед, а похотливая царица и блудливые слоны окажутся подслеповатыми и не заметят его. Взойдут на пригорок, сметут наш окоп, да еще зальют его гадкими голубыми слюнями Сатаны, которые тянутся за царицей по пятам.
— А сила духа, мой друг, где твоя сила духа? – Продолжал надсмехаться надо мной Оракул. – Ты ведь сам догадался, что из коллективного бессознательного может полезть и всякая дрянь, а не только благостные переживания. Особенно если это бессознательное глубочайшими извилистыми катакомбами связано с коллективным Западом. Так что любишь кататься (пользоваться западными благами), люби и саночки возить (подвергаться агрессивному нападению извращенного гендерного прочтения полов).
— Так что теперь спокойно смотреть на этот мерзопакостный бедлам? Позволить им, извини за выражение, наложить кучу дерьма на наши пока еще светлые головы?
— По крайней мере – не расстреливать их. Это и не гуманно и бесполезно. Из каждой разорванной на части даже взрывом телесной похотливой поры вырастит тысячи подобных пор. И тогда армия похотливых слонов заполонит планету, словно саранча.
— Но ведь надо же что-то делать, невозможно со всем этим мириться! – Чуть ли ни в отчаянии воскликнул я.
— Конечно, надо. – Утвердительно ответил Учитель. – Нужно набраться духа от матушки русской земли, встать над окопом во весь богатырский рост и покрыть эту всю нечисть отборным трехэтажным русским матом, а культурно говоря – послать царицу порока и похотливых слонов на фик. И тут же пойти с чистой совестью и неизрасходованными впустую силами пахать землю, правда, до этого нужно превратить пулемет — в плуг или соху, как кому будет удобно. У пахаря в его деле по определению не может возникнуть похоть. А коли нет похоти в самом себе, то и похоть со стороны не опасна: ибо подобное притягивается подобным, а не подобное отторгает не подобное.
Тут фишка вот в чем. Я сейчас пишу цикл миниатюр «В учениках у Оракула» Главку под номером 56 (полный текст её выше) написал. сегодня, заведомо экспериментирую, что получится, если буду использовать в заданной форме и содержании всего цикла, -«шуточное» (первоапрельское) задание. То есть попробую соединить высокое и низкое чисто в литературоведческом смысле. Заданная изначально форма в стиле абсурда, как видите, позволило это сделать без какого-либо ущерба. Опыт, судя по Вашему отзыву — удался. Буду знать, что в абсурдистскую ткань повествования можно вплетать все что угодно. Главное — выдерживать интонацию, то есть — музыку, пластику и все иные непременные невидимые невооруженным глазом атрибуты добротной (профессиональной) прозы…
Друг мой, я хочу рассказать тебе о странном происшествии. — Сказал мне Оракул. – Солнце тогда подтянулось к зениту и вместе с азартным жизнерадостным пением жаворонков – заливало жгучими лучами бескрайней поле, на котором цвели и благоухали васильки и ромашки. По полю шел отряд воинов, вооруженных мечами, дротиками и пиками. От полуденного зноя на суровых усталых лицах воинов выступила испарина, и крупные капли пота, словно назойливые мухи, зависали на бровях и ресницах.
Впереди отряда вприпрыжку бежала девочка лет двенадцати с торчащими в стороны косичками: она была проводником отряда: иногда срывала цветы и с наслаждением вдыхала полевые ароматы, которые наполняли её неутомимой силой. Девочка в отличие от воинов, которых вела за собой, знала, что с другого конца неоглядного поля идет такой же вооруженный отряд амазонок, но ведет его уже десятилетний мальчик, который по пути срывал только васильки и вставлял себе в петлицу.
Радужное солнце и ангельское пение жаворонков размягчили волю воинов и амазонок, и из них начал выветриваться воинственный пыл. И когда два идущих навстречу друг другу воинских отряда (мужской и женский) сошлись лицом к лицу в цветущем поле — выветрился напрочь. И тогда мужчины и женщины вместо того чтобы убивать друг друга на поле брани, бросились в объятия, чтобы образовывать семьи.
-Друг мой, я хочу рассказать тебе о странном происшествии. — Сказал мне Оракул, разглядывая в микроскоп восемнадцатую параллель в районе тринадцатого меридиана. Это было на исходе двести сорок седьмого столетия по первому летоисчислению. Солнце, как и подобает, взошло на востоке, подтянулось к зениту и вместе с азартным жизнерадостным пением жаворонков – заливало жгучими лучами бескрайней поле, на котором густо и вперемежку цвели и благоухали васильки и ромашки. По полю, вытянувшись длинной змеей, шел отряд воинов, вооруженных мечами, дротиками и пиками. От полуденного зноя на суровых усталых лицах воинов выступила испарина, и крупные капли пота, словно назойливые мухи, зависали на бровях и ресницах. Впереди отряда вприпрыжку бежала девочка лет двенадцати с торчащими в стороны огненными косичками: она была проводником отряда: иногда она срывала цветы и с наслаждением вдыхала полевые ароматы, которые наполняли её неутомимой силой. Девочка в отличие от воинов, которых вела за собой, знала, что с другого конца неоглядного поля идет такой же вооруженный отряд амазонок, но ведет его уже десятилетний мальчик, который по пути срывал только васильки и вставлял их себе в петлицу.
Радужное солнце и ангельское пение жаворонков размягчили волю воинов и амазонок, и они даже не заметили, как их боевые сандалии превратились в крестьянские лапти, а мечи, пики, луки и стрелы – в мотыги, лопаты и другой сельскохозяйственный инвентарь. Но самое главное, из них начал выветриваться воинственный пыл. И когда два идущих навстречу друг другу воинских отряда (мужской и женский) сошлись лицом к лицу в цветущем поле — выветрился напрочь. И тогда мужчины и женщины вместо того чтобы убивать друг друга на поле брани, бросились в объятия, чтобы образовывать семьи, состоящие по первоначалу из одного мужчины и одной женщины. Но ведь семьи имеют расположенность разрастаться в количественном составе посредством детей. А детей, как знаешь, нужно кормить, воспитывать, то есть, всячески заботиться о них. А чтобы кормить, нужно вначале раздобыть еду – вырастить её в чистом поле. Вот тут им и пригодились тяпки и лопаты, в которые превратились по ходу сближения двух воинских отрядов боевое оружие. И слава богу, что с момента возникновения семьи до появления детей должно пройти девять месяцев. А за это время вполне можно вырастить урожай. А это уже – полноценное созидание. Так наши воины обоих полов и превратились все как один в созидателей.
— И зачем ты мне все это рассказал? — Спросил я у Учителя. – И без того знаю, чтобы образовалась семья, нужно мужчине пройти свой путь к женщине, но и женщине тоже пройти свой путь к мужчине. А когда мужчине, да и женщине по какой-либо причине не удается пройти этот путь до конца, или не будет возможности вообще пойти по нему, то они, не став созидателями в семье, автоматически становятся воинами, и всю оставшуюся жизнь воюют или сами с собой, или друг с другом, а то и вовсе со всем миром, даже если при этом и в руки не возьмут ни воинского оружия, ни воинского доспеха. А когда количество таковых мужчин и женщин достигает критической массы, то разгорается вселенская война ради самой войны.
— Правильно. — Согласился со мной Оракул. – Но зри глубже. В семье мужчина и женщина любят друг дружку. И эта земная любовь – является подобием любви небесной, то есть – любви Самого Бога и любви к Богу. Глубинный смысл тут таков: без земной любви не может быть полной и любовь небесная. Ведь и Сам Бог любит нас, чтобы мы, люди, любили друг друга…. Но я бы на твоем месте поинтересовался: а кто были та девочка и тот мальчик, которые привели два разнополых воинства навстречу друг другу, и аннигилировали их без единого выстрела, создав из них семьи?.. Ладно, томить не буду, отвечу: это небесные дети самого Бога, которые посланы Им на землю – помогать мужчинам и женщинам идти встречным путем для создания семьи, чтобы обоюдно превратиться в созидателей. А путь этот порой бывает чрезвычайно сложным, но ты ведь и сам знаешь: жизнь прожить – не поле перейти.
Присоединяюсь ко всем пожеланиям, а от себя желаю — развивать уникальный дар, который вызывает лично у меня трепет — умение формулировать суть в краткой формулировке, типа дважды два — четыре, чтобы не прибавить, ни убавить. Белой завистью не устаю завидовать этому Вашему дару.
Так держать!