Дорогой Ивайло! Ваш спокойный, объемный и неординарный ум помогает соединять в нашем МСП самых разных людей. Будьте здоровы и бодры — это важно для всех нас, делает нас увереннее в будущем.
Я не стал развивать тему, потому что она мне видится частностью по отношению к тому, что человек единичен, а природа безлична. Она может вывернуться из любой передряги, о чем я писал много раз, мне кажется…
К его поэзии я всегда относился с напряжением: много слов, банальные мысли «о хорошем», затем советская трескотня по заказу. Мне ценно в нем не прописи, а именно стихотворная мощь, напор, понимание звука, ритма, музыки… С юности повторяю: Письмо про дождь Идут обыденные дожди, по собственным лужам скользя. Как будто они поклялись идти, — а клятву нарушить нельзя… Даже смешно — ничего не ждешь. Никакого чуда не ждешь. Засыпаешь — дождь. Просыпаешься — дождь. Выходишь на улицу — дождь. И видишь только пустую мглу, город видишь пустой. Газировщица скрючилась на углу — упорно торгует водой. А воды вокруг! — Столько воды, просто некуда разливать. Это все равно, что идти торговать солнцем — там, где сейчас ты!.. Послушай, а может быть, и у вас такая же чехарда? У подъезда в глине «газик» увяз, на балконе слоем — вода… Если так — значит, в мире какая-то ложь! Так не должно быть! Нет! Потому что нужно: если мне — дождь, то тебе — солнечный свет. Как дочка, солнечный! Как слюда! Как трескучая пляска огня! У тебя не должно быть дождей никогда. Пусть они идут у меня… А они идут — слепые дожди. Ни деревьев нет, ни травы… Пожалуйста, это письмо порви. И меня за него прости. А впрочем, дело совсем не в нем. Просто, трудно терпеть. Море гудит за моим окном, как поезд, идущий к тебе.
Мой друг и сосед в Болгарии режиссер Андрей Россинский вспомнил балканские связи своего любимого поэта: В 1966 году Роберт Рождественский первым получил премию «Золотой венец» Стружских вечеров поэзии — международного поэтического фестиваля в городе Струга (Македония).
Я впервые открыл глаза
в барачном полуподвале
поэтому комнату в коммуналке
увидел высокой и огромной
Каждое следующее жилище
сначала представлялось просторным
а потом тесным
Дай Бог чтобы мой последний дом
показался тесным
а оказался
высоким и огромным
Письмо про дождь
Идут обыденные дожди,
по собственным лужам
скользя.
Как будто они поклялись идти, — а клятву нарушить
нельзя…
Даже смешно — ничего не ждешь.
Никакого чуда
не ждешь.
Засыпаешь —
дождь.
Просыпаешься —
дождь.
Выходишь на улицу —
дождь.
И видишь только пустую мглу,
город видишь
пустой.
Газировщица
скрючилась на углу —
упорно торгует водой.
А воды вокруг! —
Столько воды,
просто некуда разливать.
Это все равно, что идти торговать
солнцем —
там, где сейчас ты!..
Послушай,
а может быть, и у вас
такая же чехарда?
У подъезда в глине «газик» увяз,
на балконе слоем — вода…
Если так —
значит, в мире какая-то ложь!
Так не должно быть!
Нет!
Потому что нужно: если мне — дождь,
то тебе —
солнечный свет.
Как дочка, солнечный! Как слюда!
Как трескучая пляска огня!
У тебя не должно быть дождей никогда.
Пусть они идут
у меня…
А они идут — слепые дожди.
Ни деревьев нет, ни травы… Пожалуйста, это письмо
порви.
И меня за него прости.
А впрочем,
дело совсем не в нем.
Просто, трудно терпеть.
Море гудит за моим окном,
как поезд, идущий к тебе.
1964 г.